Our Time

      Жарко. Невыносимо жарко. Чонгук чувствует, как по его спине стекают капли пота. Он тянет воздух носом, и голову словно током прошибает, а по телу пробирается рой мурашек. Головная боль наутро — следствие пьянки, об этом Чонгук будет помнить всегда, а вот чужое дыхание над головой и руки, скользящие где-то в районе шеи, не кажутся чем-то обыденным. Глаза слегка пощипывает, веки грузом ложатся, не давая распахнуть ресницы, но Чонгуку не нужно видеть, чтобы знать, с кем он сейчас лежит в обнимку. Он ещё с самого начала понял, что это его стажёр. Запах Тэхёна он узнает всегда: лёгкий аромат стирального порошка вперемешку с мужским парфюмом, а иногда нотки свежеприготовленного кофе.       — Тэхён, — шепчет он, утыкаясь лбом в грудную клетку парня. — Тэхён…       — М-м-м, — мычит тот в ответ.       — Рука… больно.       Как только Тэхён почувствовал движение под рёбрами, он понял, что лежит на чужой руке. Быстро среагировав, он вытащил руку из-под шеи Чонгука и приподнялся на локтях, освобождая того из плена. Кисть сомбэ вся покраснела, а на тыльной стороне отпечатались складки простыни.       — Она окаменела, — прохрипел Чонгук, облизывая сухие губы и поднимая затёкшую руку.       — Воды? — В ответ слабо покачали головой, и Тэхён поплёлся на кухню, наливая тёплой воды и разыскивая пачку обезболивающего. Вернувшись в комнату, он подошёл к Чонгуку и протянул тому лекарство: — Думаю, вам пригодится. — Дотронувшись костяшками пальцев до горячего лба, Тэхён нахмурился: — Вы весь горите!..       — Просто душно… — выпив таблетки, Чонгук прикрыл глаза и свесил голову набок, шумно выдыхая.       — Я не стал снимать с Вас верхнюю одежду. Мало ли, у Вас под толстовкой ничего нет… — Тэхён направился к балкону и открыл двери настежь. — Но, если хотите, я могу дать Вам свою футболку. — Тэхён повернулся лицом к Чонгуку, ожидая ответа.       — Я буду очень благодарен, — сказал Чонгук и снова повалился на кровать.       По телосложению Чонгук был таким же, как Тэхён: он не выделялся стальными мускулами и прессом, рост средний, хотя Тэхёна он явно выше, но в остальном был вполне обычным. Поэтому Тэхён не стал искать самые большие футболки — он достал первую попавшуюся, с кроликами, на что Чонгук смущённо улыбнулся, но возражать не стал: у него здесь нет выбора.       Пока Тэхён заваривал им кофе, Чонгук успел переодеться, умыться и даже заправить постель. Надо же хоть что-то полезное сделать.       — С молоком или без? — раздалось за стенкой.       — Без, — прокричал в ответ Чонгук и, проводя взглядом рамку с фотографией Тэхёна, отправился на кухню.       Всё время, пока Тэхён готовил горячий напиток, Чонгук разглядывал его квартиру: она была раз в десять меньше, здесь не было огромного балкона, хорошей техники и просторной кровати с несколькими диванами, даже плазма отсутствовала, но… здесь было намного уютнее, чем у себя дома. После этой маленькой, но тёплой и комфортной квартирки в свою огромную, тёмную и холодную не хотелось совсем. Но и оставаться тут было немного неловко, молчать и отводить взгляды друг от друга — тоже.       — Вы сегодня работаете? — развеял тишину Тэхён.       — В студии — нет, дома — да, — ответил Чонгук. — А ты?       — Вечером, — ответил Тэхён, запивая печенье горячим кофе.       Молчание снова настигло, и в этот раз первым заговорил Чонгук.       — Извини за неудобства, — начал он, скользя кончиками пальцев по белоснежной кружке, — я не думал, что меня вырубит.       — А… так Вы помните… но это ничего! Главное, что Вас не вырвало на мою кровать, — заулыбался Тэхён.       — Вот чёрт. — Уши Чонгука мгновенно покраснели, а щёки покрылись слабым румянцем. — Прости…       — Ничего страшного, с кем ни бывает, — пожал тот плечами.       — И… ночью, — Чонгук от волнения даже губы начал кусать, — я же ничего не говорил во сне?.. Ну, в смысле…       — А что-то должны были? — перебил его Тэхён, и Чонгук быстро помотал головой, говоря: «Нет, что ты!» И это было лучшим вариантом, ведь кто знает, что скажет Чонгук, а может, он и вовсе взбесится… Кто его знает? Поэтому Тэхён решил, что лучше будет помолчать, а потом, когда он повторно пригласит Чонгука выпить, точно всё выяснит. Он-то заставит Чонгука говорить.       Допив кофе в полной тишине, парни отправились обратно в комнату. Тэхён начал рассказывать, как переехал в город и как искал квартирку, а потом дело дошло до детских историй, и, когда Тэхён в очередной раз начал смеяться над своей причёской, которая была у него в детстве, Чонгук попросил показать ему альбом.       — Вы точно хотите это видеть? Это правда ужасно! — сморщился Тэхён, смотря Чонгуку в глаза.       — Да, — уверенно ответил Гук.       — Ну… Вы сами напросились! — Тэхён поднялся с кровати и подошёл к тумбочке, стоящей рядом с балконом. Достав оттуда огромный оранжевый альбом, он пошёл обратно. — Вот он.       Пролистывая десятки страниц, он всё же дошёл до возраста шести лет и, задумчиво прищурившись, пододвинул его Чонгуку.       — Мне было тогда всего шесть… — сказал он, прикусывая губы. — Я насмотрелся на друзей, что были в моём садике, и решил подстричься сам, но, как видишь… Парикмахер от бога! — хмыкнул Тэхён.       Чонгук перевёл взгляд с Тэхёна на фотографию, и его лицо тронула тёплая улыбка. На изображении сидел маленький мальчик с ножницами в руках, его волосы торчали в разный стороны, напоминая ёжика.       — Смотрите, — Тэхён ткнул пальцем в сторону рук мальчика, — тут даже клочок моих волос!       — А как ты выглядел до того, как подстригся?       Пролистав пару страниц назад, Тэхён кивнул на разворот.       — Ну… не так уж и плохо подстригся, — хмыкнул Чонгук, рассматривая голенького мальчика в тазике c чёлкой до носа.       — Вы, должно быть, шутите, — недоверчиво отозвался Ким. — Посмотрите на этого красавчика! — Тэхён указал фотку, где у него на голове была старая причёска. — А теперь вернёмся к ёжику. — И снова то фото, с ножницами в руках. — Какой неряшливый!       — Ты был очень милым ребёнком, — улыбнулся Чонгук, проводя указательным пальцем по краю фотографии. — А есть ещё фотографии?       — Весь этот альбом в моих фотках, — он кивнул на огромный альбом в пару десятков штук.       — Можно мне взглянуть? — спросил Чонгук, поворачивая голову к Тэхёну.       — Ну, если Вы так хотите…

***

      Ночь. Солнце скрылось за горизонтом, ветер слегка поддувал, завивая светлые кудри. Оглушающая тишина — словно противный писк въедается в уши. Свет ночных фонарей сиял только далеко за городом, а в переулке, где стоял Чимин, царствовал тихий мрак. Впереди него узкая улица: тёмная, грязная, холодная. Ноги сами несут вглубь, но сердце не слушается, так и хочется оттуда убежать…       — Убирайся!.. — Раздаётся выстрел.       Сердце начинает биться с бешеной скоростью, руки дрожат, а тело покрывается мурашками. Они расползаются, сливаясь с ветром, морозят.       — Я же сказал тебе убираться… — вопль волнами накатывает на Чимина, становясь всё громче.       Шаг, второй — и Чимин в тупике. Красная кирпичная стена преграждает ему путь. Он касается её пальцами — ледяная.       — Почему ты не послушал меня? — уже спокойнее произносит мужской голос.       Чимин оглядывается, но ничего, кроме пустоты, не видит. Бесконечный переулок — всё, что осталось, — а неведомый голос продолжает что-то нашёптывать.       — Кто ты, чёрт возьми? — Чимин издаёт жалобный писк. Его руки по-прежнему трясутся, а сердце уходит в пятки каждый раз, когда появляется незнакомый голос.       — Я предупреждал тебя… — раздаётся за кирпичной стеной, и Чимин содрогается.       Земля начинает трястись, ночные огни, сияющие где-то вдали, потухают, дома рушатся, но красная стена всё ещё стоит. Неимоверный грохот — бомба, свет в глазах — огонь, тепло — кровь. Дыхание сбивается, мир перед глазами исчезает. Мрак снова окутывает его с ног до головы, а чужой голос так и продолжает шептать:       — Ты сам во всём виноват…       Сердце останавливается.

***

      Чимин сидел на кухне, попивая ромашковый чай. Ему сейчас не помешало бы успокоительное, ведь не каждый день он умирает во сне.       — Слишком знакомо, — прошептал он, всматриваясь в кружку.       На ум приходил только один человек, чей шёпот Пак мог слышать в кошмарном сне. И если это действительно он, то, кажется, Чимин свихнулся.       — Чёртов Хосок, — бесшумно выдохнул он, потирая висок пальцем, — ты меня скоро в гроб сведёшь.

***

      На работу сегодня идти не нужно, у всех праздник — выходной. Однако Чимин просыпается, чистит зубы и завтракает ровно в семь часов, затем надевает чёрный классический костюм, берёт телефон, ключи и выходит на улицу. На такси он быстро доезжает до агентства, платит водителю и бегом подымается на самый верхний этаж. Стук в дверь, ожидание — и, наконец, путь в кабинет открыт.       — Здравствуйте, директор! — здоровается Пак, пожимая руку директору Бану.       — О, здравствуй, Чимин! Проходи, садись, — указывает на кожаные кресла Бан. — Чаю?       — Нет, спасибо, я позавтракал дома, — вежливо отказывается Пак.       — Как так! Кому бы ни предлагал выпить со мной чашку чая, все отказываются! — шутливо возмущается директор.       — Директор, я бы с радостью, честно! Но дома у меня вот такая кружка, — Чимин показывает руками размер. — Я еле как выпил чай! Серьёзно! — Ромашковый чай и вправду еле как влез в Чимина…       — Ну хорошо, хорошо, — смеётся мужчина. — Не буду заставлять!       — Но, директор… Зачем вы меня позвали? — Ещё вчера ему позвонил директор, прося подойти к восьми часам в агентство. Чимин, конечно, возмутился, ведь в свой единственный выходной ему нужно вставать в семь часов утра! Но чем больше времени проходило, тем больше было мыслей в голове у Пака. Вдруг его повысят?! Или ему дадут специальное задание?! А может, его хотят похвалить и вознаградить?! Но, помимо всего этого, его могли за что-то отругать или уволить.       — Ах да, по этому поводу… — директор усаживается поудобнее и берёт в руки чашку зелёного чая. — Чимин, как ты знаешь, у нас скоро дебютирует новая мужская группа, — начинает Бан. — Парни, в принципе, готовы: танцевальные навыки развиты, песня записана, вижуалы, лидер, макнэ — всё на месте. Но дело в том, что после дебюта группы их преподаватель по вокалу выходит в отпуск, а ребятам необходим учитель, — рассказывает директор, грея руки о горячую чашку. — Так вот, к чему это я… Дебют не за горами, и мы с Чхве Дэхёком решили, что будет лучше, если мы познакомим тебя с группой раньше, чем произойдёт их дебют. — Сделав глоток чая, Бан Шихёк прокашливается и продолжает: — Смотри, мы переведём некоторых твоих учеников другим преподавателям, а на твоё свободное время поставим занятия с новой группой. Ты должен будешь просто присутствовать на всех их тренировках, включая танец, вокал и некоторые другие подготовки.       — А на вокале мне нужно будет помогать Чхве Дэхёку? Или же я просто буду наблюдать?       — Ты договоришься с ним об этом завтра, но по идее, да. Мы просто хотим, чтобы у группы было два учителя по вокалу, а если смотреть среди опытных работников нашего агентства, не включая филиалов, есть только ты, Чонгук и Чхве Дэхёк. У Чонгука уже есть стажёр, на которого у нас большие планы, поэтому я подумал и решил сделать тебя вторым ответственным.       — Но если я стану их официальным преподавателем, мне придётся ездить с ними по разным турам?       — Если у тебя получится, будет просто превосходно! Но на случай, если ты не сможешь по каким-либо обстоятельствам, у нас будет Чхве Дэхёк.       — А, хорошо, понял.       — Значит, ты согласен? — спрашивает директор, поднося чашку к губам.       — Да, конечно! — улыбается Пак.       — Хорошо! — сделав глоток, Бан Шихёк ставит уже пустую чашку на стол и, сложив руки животе, говорит: — Ну, раз ты согласился, тебе придётся идти на собрание.       — Теперь понятно, для чего Вы звали меня с самого утра, — неловко улыбается Пак.       — Да уж, извини, если испортил тебе выходной, но теперь на тебе лежит часть ответственности за группу.       — Так точно, сэр, — снова улыбается Пак, поднимаясь с кресла.       — Ну что ж, пошли, — собрав некие бумаги, заранее подготовленные секретаршей, директор накидывает на себя пиджак, и они отправляются в другой кабинет.

***

      — Итак, это команда для новой мужской группы: Чхве Дэхёк — преподаватель вокала, Ким У Бин — продюсер, Ю Хёрим — финансовый менеджер, Кан Тэ Джун — финансовый и концертный директор, Сон Тэ — арт-директор и Чон Хосок — хореограф, — закончил директор. — Конечно же, это не весь коллектив, но на собраниях будут присутствовать только они. — Директор Бан развернулся к Чимину спиной и продолжил: — А это Пак Чимин — второй ответственный преподаватель по вокалу.       В кабинете раздались аплодисменты, и все начали пожимать руки в знак уважения и нового знакомства. Каждый по очереди подходил к Паку и желал удачи, хорошей совместной работы и так далее, но, как только к нему подошёл Хосок, сердце предательски сжалось. Чимин никогда бы не подумал, что будет бояться смотреть человеку в глаза, но на Хосока Чимин не только боялся смотреть, с ним Паку и здороваться страшно, и руку пожимать в знак дружелюбия. Какая дружба? Ею здесь явно не пахнет!       — Надеюсь, мы сработаемся, Пак Чимин, — ехидно улыбнулся Чон, сжимая руку Пака до побеления костяшек.       — Надеюсь, — прошипел Чимин, пытаясь сжать кисть в ответ, но сил явно не хватало, поэтому он быстро отдёрнул её.       Монстр, по-другому его никак не назовёшь, и с этим монстром Паку теперь придётся видеться ежедневно.       Судьба? Нет. Скорее проклятие.