***
Длинный коридор с ровными белыми стенами, светло-серым полом, отделанным таким же плинтусом, и небольшие люстры, сияющие холодным оттенком. Запах различных медикаментов и спирта, который можно почувствовать, даже не заходя внутрь. И неугомонный шум, преследующий каждого в помещении: телефонные звонки, громкие ругательства, детский плач. Тэхёна, как и любого другого ребёнка, всегда отталкивали поликлиники и больницы. Он никогда не любил ставить уколы и прививки, проходить медосмотры и даже просто находиться в лечебных медцентрах. Даже будучи взрослым, он всё ещё ненавидит это место. Как таковых причин для ненависти нет, но на душе неспокойно при одном только упоминании об этой жуткой страдальнице. Однако больницы всё равно приходится посещать, и если не ради собственного здоровья, то ради маминого. Как раз сегодня один из таких дней: белые стены давят на сердце, ускоряя и так бешеное сердцебиение, а запах проникает глубоко в лёгкие, пытаясь лишить кислорода. Успокаивает только присутствие матери, находящейся где-то внутри этого здания, но оно и тревожит одновременно: нельзя быть спокойным, когда дорогого тебе человека положили в больницу, прописав смертельный диагноз. Вот он, на месте, осталось только руке потянуться, чтоб дверь открыть, и он, наконец, сможет увидеть маму. Но душу терзают сомнения, ещё недавно казавшиеся незначительной мелочью. Дело в том, что Тэхён боится зайти, боится увидеть больную раком маму. Он знает, что, когда зайдёт, увидит радость на её лице, где, казалось, чужды боль и вялость, но когда выйдет, прижившаяся на года маска треснет и на её вечно добром лице уже не будет тех светлых эмоций. Тэхён всей душой желает, чтобы мама не скрывала от него плохое самочувствие и всегда говорила даже о малейших слабостях, но она никогда не заставляла сына волноваться за неё, да и, наверное, не станет. От этого ещё тяжелее, ведь ещё немного, и Тэхён не сможет себя сдерживать. Внезапно дверь резко распахивается, позволяя взглядам встретиться. Усталые глаза мамы улыбаются под нависшим веком. Она начинает радоваться приходу сына и тянется, чтобы обнять его, но тот первым льнёт к ней с крепкими объятиями. — Мама… — охрипшим голосом шепчет Тэхён, сжимая края больничной сорочки. Глаза начинают влажнеть, но Тэхён жмурится, прерывая любые капли слёз. Не хватало ещё расплакаться перед ней. — Сынок, я же говорила, что ничего серьёзного. Зачем ты приехал? Билеты в Тэгу наверняка стоят недёшево. Лучше бы купил себе новые джинсы, а то в дырявых ходишь, — возмущается она. — Мам, — смеётся сын, сжимая крепче в объятиях, — это мода такая! — Я никогда не пойму вашу моду! Что хорошего ходить с дырками на коленях в минусовую погоду? — ворчит она, похлопывая Тэхёна по спине. — Ну-ну, удушишь меня сейчас своими ручонками! — Я скучал, мам. — Тэхён медленно отстраняется от матери и внимательно всматривается в её лицо, замечая все изменения. — Ты похудела, мам. — Правда? Наверняка это из-за садоводства, не успеваю ужинать. — Мама, в твоём возрасте тебе нужно хорошо питаться, чтобы ничего не болело, — хмурится Тэхён. — Хорошо-хорошо, не беспокойся обо мне, расскажи лучше о себе. Как проходит твоя стажировка? Скоро дебютируешь? — Мам, — усмехается Тэхён, — дебютировать не так легко, как ты думаешь. Нужно сначала как следует подготовиться, прежде чем выступать. — Чувствую я, что не доживу до того, как мой сынок станет суперзвездой! — посмеивается женщина. — Доживёшь, — на полном серьёзе говорит Тэхён, наблюдая за искренней улыбкой матери. Когда он ещё сможет увидеть её после того, как вернётся в Сеул? Через месяц? Два? — Заходи, что стоишь на пороге-то? — Она тащит сына в палату и, закрыв двери, направляется к своей койке. Усевшись, она начинает внимательно разглядывать сына. — Почему ты так пристально смотришь на меня? — щурится Тэхён. — А как мне не смотреть на такого привлекательного мужчину? Посмотри, каким красавцем у меня вырос! — смущённо улыбается она. — Ещё ни с кем не встречаешься? — Нет, мам. Мне не до отношений, нужно работать! — А друзей нашёл? В голову Тэхёна почему-то сразу же приходит образ Чонгука, пытающегося сделать коробочку на крохотном диванчике, Чонгука, перепутавшего бутылки с соджу, разливая обоим из пустышки, и Чонгука, улыбающегося, смущающегося, хотя на работе и в трезвом состоянии такого зачастую не увидишь. Друг? Товарищ? Наставник? Может, Тэхён в этом никогда никому не признается, но Чонгук значит для него намного больше, он бесценный, он родственная душа, с которой так хорошо, хотя они совсем не похожи ни внутренне, ни внешне. Чонгук — причина его счастья, печали и ревнивой злости, Чонгук заставляет его раскрыться и даёт чувство защищённости, Чонгук — жизнь Тэхёна, и Тэхён не знает, что бы делал и чувствовал без него. Наверное, всё оставалось бы таким же, но вот в сердце не чувствовалось бы ничего, кроме пустоты. — Нашёл… — улыбка тронула уголки его рта. — Это хорошо, что у тебя есть тот, кто тебя поддержит, — засияла мама. Она хотела только одного: чтобы её сыну не было одиноко, и, видимо, её желание исполнилось. — А теперь скажи мне, что с тобой случилось, раз тебя положили в больницу? — Сынок, у меня… рак, — приглушённо сказала женщина, поднимая виноватый взгляд на сына. Если бы Тэхён слышал это в первый раз, то точно бы получил инфаркт сердца, благо он узнал об этом намного раньше, и контролировать эмоции у него получается лучше, чем раньше. Всё благодаря Чонгуку и его наставлениям об актёрстве (Тэхён без понятия, откуда сомбэ разбирается в актёрском мастерстве, но актёр из него выдался на славу). — Насколько всё серьёзно? — Всё не так плохо! Я могу вылечиться! — сразу же предупреждает она. — Это хорошо. — Слова мамы успокаивают Тэхёна, хоть тот и сам прекрасно знает о том, что лечение ещё не поздно. — Я заплачу за лечение, мам, не беспокойся, — мягко говорит Тэхён, плавно выдыхая всё напряжение. — Нет, я сама позабочусь о деньгах. А ты лучше позаботься о себе! — обеспокоенно сообщила та, махая руками в виде отказа. — У меня здесь друг работает, мне сделают огромную скидку, мам. — Тэхён знает, что, если не заплатит, мама будет тянуть до последнего, а это в свою очередь повлияет на её здоровье, да и денег у неё таких нет, зарплату маленькую получает, поэтому он даже не допускает варианта о том, чтобы мама сама платила за лечение. Конечно, у Тэхёна нет никакого друга среди докторов, но убедить мать можно только тем, что платить за это практически не придётся. — Ты уверен? — сомневается женщина. — Думаешь, я шучу? Твой сын тоже обладает связями, поэтому можешь не беспокоиться об этом, я договорюсь с другом. — Ну… как скажешь. Спасибо, Тэхён-и, спасибо большое! — облегченно выдыхает мать, хотя глубоко в душе не расслабляется. Что бы там ни было, на сердце всё равно будет лежать тяжёлый камень — у обоих. — Мам, перестань, — возмущается Тэхён. — Спасибо, — благодарит женщина, накрывая ладонь сына своей — старой, морщинистой.***
Сразу же после больницы Тэхён взял билет до Сеула. Завтра у него запланированы встреча с помощником директора и тренировочное занятие с Чонгуком. Больше всего он, конечно же, хочет увидеть наставника. Что-то, лежащее глубоко в душе, магнитом тянет к продюсеру, поэтому Тэхён не может не радоваться их встрече. Дожидаясь автобуса, Тэхён обдумывал то, что сказал врач. Стадия рака протекает медленно, поэтому риски ухудшения состояния спадают, но волнение Тэхёна всё равно берёт вверх. Поинтересовавшись суммой за лечение, Тэхён оплачивает всё на два месяца вперёд, так как в ближайшее время не сможет навестить маму. Врач согласовывает все детали лечения госпожи Ким, после чего прощается с Тэхёном, обещая сделать всё возможное для лечения пациента. Общей их договорённостью является то, что мать Тэхёна никогда не узнает о том, сколько Тэхён платит за её лечение. Тэхён сам об этом попросил, не желая, чтоб мама волновалась о деньгах, а лечащий врач согласился держать язык под замком.***
— Заходите! — раздаётся за дверью кабинета замдиректора. — Здравствуйте, Пак Донсик, — здоровается с мужчиной Тэхён, заходя вглубь кабинета и кланяясь. — Здравствуй, Тэхён, ты пришёл раньше, чем я думал, — приветственно кивает Донсик, поглядывая на наручные часы. — Ах, да? Извините, если прервал ваши дела, — улыбается, проклиная того где-то глубоко в душе. Это же он шантажировал Мина? Хотя, даже если не так, Тэхёну есть за что ненавидеть. — Нет, всё в порядке, ты не помешал, — замотал головой Донсик. — Присаживайся, — он указал рукой в сторону кресла, стоящего поперёк стола. — Так зачем же вы хотели меня видеть? — усевшись в кресло, Тэхён внимательно посмотрел на Донсика, а после на рамку с фотографией позади него. Если бы не его превосходное зрение, он бы и не смог разглядеть знакомое лицо. На снимке были сотрудники компании: продюсеры, начальники разных отделов, секретари и менеджеры. Тэхёна волновал лишь один менеджер — Юнги. Тот стоял в обнимку с Пак Донсиком, улыбаясь во все тридцать два зуба. В памяти всплыли признание Юнги и его слезы вперемешку с отчаянием. Улыбка теперь никак не вязалась с этим грешным человеком, как и хорошие воспоминания. К замдиректору он теперь тоже относился скептически. — Я хотел обсудить кое-какие важные моменты твоей стажировки, — прервав чужие раздумья, Пак заставляет посмотреть на себя. — И какие же? — отрывается он от снимка, заглядывая в глаза. — Твой полёт в Америку! — воодушевлённо оглашает он замечательную новость. Однако замечательной она была только для одного, для другого это было весьма шокированным. — Какой ещё такой полёт? — непонимающе смотрит он на Пака. — Мы решили, что будет лучше, если ты отправишься в филиал за границу. Там у тебя будет в два раза больше часов стажировки, к тому же с тобой будут работать настоящие профессионалы! — А Чонгук разве не профессионал? — недовольно поглядывает на мужчину Тэхён. — Чонгук знает своё дело, соглашусь, но тебе мало его одного. Тебе нужны люди, которые будут тебя учить не только вокалу, понимаешь? Ты должен развиваться, чтобы дебютировать. — А почему я не могу сделать этого здесь? — обеспокоенно смотрит он на Донсика. — Кто сказал, что не можешь? Конечно же, можешь! Только это займёт в два раза больше времени, нежели бы ты отправился в Америку. Мы предлагаем тебе такой шанс, потому что ты необыкновенный. Нам нравятся именно твой голос и именно твоя внешность среди всех остальных стажёров, поэтому именно тебе достался этот шанс, шанс на миллионы! — Но… — Не беспокойся, у тебя есть время подумать! — сразу же остановил его Донсик. — У тебя есть неделя, а позже, когда решишь, мы будем предпринимать следующие меры. — Мужчина потянулся к выдвижному шкафчику и достал оттуда бумаги. — Держи, — он потянул их парню, — ознакомишься с нашими планами поподробнее. — Хорошо, спасибо. Тэхён взял в руки документы и отправился на выход, но, прежде чем выйти, замдиректора сказал ему: — Хорошенько подумай над этим, такой шанс выпадает далеко не каждому. И Тэхён покинул кабинет. В голове его много мыслей, но самая главная заключается в решении: ехать или нет? Если Тэхён решит отправиться за границу, то, конечно, это будет выгодно: его будет обучать несколько профессионалов сразу, плюс ко всему на это уйдёт в два раза меньше времени, нежели тут, в Сеуле. Это то, о чём Тэхён мог только мечтать, но… если он поедет, его мать останется одна. Он может просить сообщать о её здоровье врача или, на худой конец, какого-нибудь друга, у которого времени навалом, но, если вдруг что пойдёт не так, он не сможет присутствовать. Да и деньги он все отдал на лечение, на что ему там питаться и жить? К тому же он не хочет расставаться с Чонгуком. Тэхён не раз задумывался над тем, что будет после того, как он дебютирует: они с Чонгуком больше не смогут видеться, а поддерживать связь будет лишним… Конечно, это произойдёт рано или поздно, но Тэхён хотел бы тянуть этот момент как можно дольше. Именно поэтому сложно было определиться: сможет ли Тэхён рискнуть всем ради карьеры? Дальше по расписанию у Тэхёна стояло занятие с сомбэ, поэтому он поспешил в его студию. Постучавшись, Тэхён приоткрывает дверь, заглядывая внутрь, но нигде не обнаруживает наставника. Он заходит внутрь, оглядывается, зовёт, но ответа нет. Похоже, Чонгук ушёл из студии, но занятия должны начаться с минуты на минуту. Решив не дожидаться, Тэхён достает смартфон и набирает номер сомбэ. — Сомбэ, вы не забыли про занятие? Я пришёл в студию, но вас тут нет! Где вы? Скоро придёте? — начинает бунтовать Тэхён после того, как Чонгук берёт трубку. — Тэхён… — слышится шёпот в динамике телефона. — Сомбэ?.. — услышав тихий всхлип, Тэхён начинает беспокоиться. — Тэхён, я плохо себя чувствую, поэтому… не думаю, что смогу сегодня провести занятие… — раздаётся охрипший голос. — Где вы? — спрашивает он серьёзным голосом, покидая студию. — Это не имеет никакого значения, Тэхён, ты можешь идти домой, я перенесу наше… — Где? — твёрдо перебивает Тэхён, что может показаться слишком грубым по отношению к старшему, но Тэхёну плевать. Сейчас для него важно лишь добраться до Чонгука. — Тебя это не касается, Тэхён. Просто забудь о том, что слышал, и иди домой. — Я не спрашиваю, касается это меня или нет. Я спрашиваю: «Где ты, чёрт возьми?» — Тэхёну точно за это потом влетит. Проходит ещё некоторое время, проведённое в глухом молчании, но после Чонгук выдыхает: — Уборная на десятом этаже, — и отключается. — Что он там забыл? — возмущается Тэхён, бросаясь к лестнице. Добежав до нужного этажа, Тэхён на подрагивающих ногах залетает в уборную, чуть не сбивая с ног выходящего из кабинки человека. Тэхён доходит до самого конца, но Чонгука так и не видит. — Сомбэ! Выходите, я пришёл! — кричит Тэхён на всю уборную, но наставник так и не обнаруживается, поэтому Тэхён начинает открывать дверцы кабинок одну за другой. Дойдя до последней, Тэхён со всей силы дёргает ручку на себя, распахивая дверь. На полу, как и ожидалось, сидит парень в чёрном худи, чёрных спортивках и таких же чёрных сланцах. Определенно Чонгук. — Сомбэ, вы меня напугали. Вам плохо? Что-то случилось? — Тэхён присаживается на корточки, заглядывая тому в лицо, на котором виднеются только что пролитые слёзы. Тот поднимает свои покрасневшие глаза на Тэхёна. — Ч-чонгук… — Тэхён застывает на мгновение, рассматривая такого Чонгука. — Что случилось?.. — неуверенно спрашивает он. Он догадывается, что Чонгук не захочет что-либо объяснять, потому что даже своё местоположение он сказал не сразу. Видимо, и правда не хотел, чтобы кто-то беспокоился за него, но… сказал же, значит, есть шанс услышать от него что-то больше. — Тэхён… — шепчет Чонгук, шмыгая заложенным носом и хлопая мокрыми ресницами. — Я… я не могу так больше. Тэхён внимательно оглядывает осунувшееся лицо, на котором нет ничего… Боль, страх, радость или печаль — у Чонгука не было эмоций. Были опухшие глаза, покрасневшие щёки и подрагивающие губы, но хмурых бровей, печального взгляда или какой-либо нервозности вовсе не видно. Тэхён ещё ни разу не встречал человека, который бы смог плакать, не проявляя ни одной эмоции. В кино — да, в жизни — нет. Чонгук не просто устал, он уже настолько заебался, что не может грустить и испытывать каких-либо эмоций: апатия поглотила его целиком и полностью, лишив даже привычной усталости и боли во взгляде. Разбившийся по частям, он сидит на холодном полу, безжизненными глазами глядя на того, кто с беспокойством смотрит взамен. Казалось, Чонгук и правда не дышит, лишь хлопает чёрными длинными ресницами, впитавшими горькие слёзы. Что могло довести человека до такого состояния? Ушедшая любовь, которую он сам же погубил? Нет, это скорее болезнь, распространившаяся на каждую клетку его мозга. Кровавое прошлое, что является ему каждой ночью, пытаясь навечно затащить в удушающий сон, где он задохнётся от нехватки кислорода? Возможно, ведь он и так постепенно задыхается. Или, может, это его жалкие попытки исчезнуть с лица земли навсегда? Попытки, не увенчавшиеся успехом. Тэхён, застрявший в губительном взгляде чёрных глаз, даже представить не может, что именно привело Чонгука в подобное состояние. Всё, что может Тэхён, — крепко обнять, но что дадут Чонгуку эти дурацкие объятия? А они дадут ему многое… Тэхён медленно приближается к Чонгуку, стирая кончиком большого пальца текущую по щеке слёзу, и, томно вздохнув, прижимает того к себе, кладя одну руку на затылок, а другую на плечи, начиная при этом успокаивать тихим поглаживанием по затылку. — Давай прогуляем занятие. — Тэхён немного улыбнулся, пытаясь успокоить своим голосом Чонгука. Он знает, что речь становится мягче, когда человек улыбается, ведь не раз он слышал мамину улыбку по разговорному звонку, которая могла его успокоить, поэтому он пытается повторить то же самое с Чонгуком. — Я перенесу его, — тихо произносит он на выдохе. — Нет, мы просто прогуляем. Я не хочу идти на занятие. — «Я не хочу вести на него тебя». — Чёртов прогульщик, — усмехается Чонгук, кладя обе руки на чужую поясницу и аккуратно притягивая ближе. По щекам вновь струятся слёзы, но внутри чувствуется свежий глоток воздуха и приливы сил. Тэхён заставил его вдохнуть, утешил и забрал часть боли, даже не выслушав. Тэхён стал для Чонгука кислородом, им он будет теперь дышать, пытаясь выжить.