***
…в лёгочной артерии было обнаружено несколько крупных тромбов у обоих подопытных, и я считаю причинами смерти именно их. В сердце множество микроинфарктов, но они не могли вызвать такую быструю смерть. Я отпрепарировал все органы и сосуды, пытаясь найти причину образования тромбов подобных размеров, но так и не смог этого сделать. Возможно, к быстрому образованию тромбов привёл именно разрыв родственной связи, но по моему опыту… Вздохнув, я отложил в сторону письмо доктора Менгеле, в котором было мало что понятно, если честно, и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза. Сколько я уже не мог нормально выспаться? Месяц? Больше?.. Ближе к вечеру усталость словно лавина погребала меня под своей тяжестью, и с каждым днём мне было всё труднее сопротивляться ей. Одна лишняя капля Усыпляющего зелья — и я глубоко погружался в воспоминания, которые больно резали грудь; не хватило капли — и трупы, мои верные спутники, как всегда ждали меня у кровати, хотя я вроде только заснул. Я буквально чувствовал, как пытался балансировать на лезвии ножа, но моё положение было настолько шатким, что меня мотало из стороны в сторону, что в конечном счёте грозило падением в бездну. Рейд в Хогвартсе продолжался вот уже второй день, но судя по письму Долохова, которое я открыл чуть раньше пространного письма Менгеле, они так никого и не нашли. Профессора в поиски не вмешивались и старательно делали вид, что тех студентов и вовсе не было, однако открытого сопротивления тоже не выказывали, занимаясь каждый своим делом. И хотя я был не настолько наивен, чтобы поверить, что никто из преподавателей Хогвартса не знал, где прячутся сбежавшие студенты, но отдавать приказ развязать язык грубой силой не стал. Долохов был тем ещё пронырой и распутывал в одиночку проблемы и похуже, поэтому я не сомневался, что рано или поздно он найдёт детей. И доставит их в Отдел Тайн на растерзание Ангелу Смерти… а может, для всех будет лучше, если в Хогвартсе так никого и не найдут? При воспоминании о лаборатории доктора Менгеле даже мне стало тошно, и я выпрямился и потёр пальцами переносицу, пытаясь унять эмоции. Я абсолютно спокойно относился к смертям грязнокровок, маглов, к мучениям узников Азкабана, в моих подвалах побывало немало людей, и живым оттуда вышел только Олливандер, который с нашего последнего разговора вёл себя тише воды, ниже травы, но… это всё были взрослые. Я ни разу не произносил Непростительных заклинаний, нацелив палочку на ребёнка. Не потому, что во мне просыпалась из ниоткуда взявшаяся жалость, а я просто старался не иметь с ними дел. Зачем мне это? И я не думал, что буду как-то контактировать с детьми и дальше, пока не узнал, что у меня есть дочь. Появление Тессы в моей жизни перевернуло её с ног на голову, но моего отношения к детям в общем изменило мало — я по-прежнему относился к ним с большой долей равнодушия. Но лаборатории Менгеле… это была слишком извращённая пытка даже для детей грязнокровок. Азкабан с дементорами и то будет гуманнее. Открыв глаза, я достал из ящика стола чистый пергамент, а после взял из чернильницы перо и занёс его над желтоватой бумагой, решив напомнить Менгеле, что осуждённые грязнокровки — это ценный ресурс, и надо обходиться с ним аккуратнее. Всё-таки он немец… откуда вдруг такая расточительность?! А с детьми в Хогвартсе можно было поступить так: пусть эту и следующую неделю Долохов обыщет замок вдоль и поперёк, а после возвращается в Лондон, у меня для него и других дел достаточно. Найдёт детей сам — что ж, им очень не повезёт, не найдёт — специально выводить на чистую воду профессоров Хогвартса я отдавать приказ не буду. Без пыток точно не обойдётся, а это может просочиться в массы и разжечь и так начавшие полыхать угли недовольства в обществе. Пусть живут в тени и прячутся как крысы, всё равно рано или поздно попадутся… может, к тому времени аппетиты Менгеле поутихнут, и мы найдём им более подходящее применение… скажем, в качестве прислуги в чистокровных семьях вместо домовиков без права пользоваться магией? Всё же лучше, чем быть мышкой в руках прожорливого кота. Да и людям это покажет, что нынешнее правительство довольно снисходительно относится к детям с сомнительным происхождением и даёт шанс принести обществу пользу. Закончив письмо Менгеле, я начал второе для Долохова, но остановился на середине, услышав топот ног по коридору. А после непроизвольно улыбнулся, догадавшись, что у Тессы закончился урок музыки, и она мчалась мимо моего кабинета к себе в игровую… а может, они с Элизой решат погулять, до ужина ещё два часа, а погода на улице вроде как ничего… «Но неужели она не заглянет ко мне по дороге?» — Папа, привет! — не успел я подумать об этом, как дверь распахнулась, и ко мне заглянула жизнерадостная Тесса. — Ты ещё не закончил работать? — я с улыбкой помотал головой и взглядом указал на стопку ещё нераспечатанных писем, и её улыбка стала немного натянутой. — Ясно… а ты в выходные тоже будешь работать? — Не знаю, — вздохнул я, отложив перо в чернильницу. — А что? — Я просто… может… может, мы… вместе позапускаем воздушного змея? Помнишь, как летом на море с мамой?.. — Тесса с жалостливой надеждой посмотрела на меня, и мне хватило полсекунды, чтобы осознать, что «нет» я точно сказать не смогу, даже если бы весь мой стол был завален письмами. — Может, и позапускаем, — со вздохом протянул я, и она мигом расцвела и захлопала в ладоши, отчего я и сам широко улыбнулся. — Давай посмотрим, какая погода будет в субботу, и если не будет дождя, то вместе погуляем в саду? Или сходим на побережье?.. — Да-да-да! — с радостью воскликнула Тесса и, подбежав ко мне, крепко обняла меня и поцеловала в щёку. — Я хочу на море, там ветер сильнее! Пожалуйста, папа! — Сходим на море, — покорно согласился я, и она ещё раз поцеловала меня в щёку и побежала в сторону выхода, крикнув: — Пойду расскажу Элизе! Честно говоря, я уже и забыл, о чём писал Долохову, настолько Тесса вырывала меня из суровой реальности, но, быстро пробежавшись взглядом по написанному, сразу вспомнил, отчего улыбка с моих губ тут же сползла. «Пусть живут, — решил я, завуалированно намекнув Долохову, что переусердствовать в поисках не стоит, как и подвергать кого-то особо тщательным допросам. — А Менгеле найдём кого-нибудь… постарше, врагов у нас всё ещё достаточно. И пусть аккуратнее обращается с тем, что есть». Дописав письмо, я оставил чернила сохнуть, а сам перевёл взгляд на тлеющие угли заката за окном. Тяжёлые тучи так и норовили закрыть небо полностью, но всё равно сквозь щели пробивались кровавые лучи заходящего солнца, освещая бурлящее море. А в голове вдруг всплыл беззаботный смех Кейт, который я услышал два дня назад с помощью глаза Сурьи. Где мне её искать? Что теперь делать? Но вместо ответов на такие важные вопросы в звенящей тишине послышался вежливый стук, и я легко взмахнул рукой, приоткрыв дверь. — Прошу прощения, можно? — раздался тихий голос мадам Пруэтт, и я, дождавшись, пока та войдёт в кабинет, молча испытывающе посмотрел на неё, догадавшись, что речь пойдёт о Тессе. «Интересно, что она опять натворила?» — Мне неловко отвлекать вас от дел, милорд, но… Тесса попросила меня написать письмо… вашей супруге, Кэтрин, она хочет отправить его завтра вместе с вашей семейной совой… Я подумала, что вы должны об этом знать. — Я собираюсь сейчас отправить почту с Ониксом, так что вряд ли у неё это получится, он не прилетит до завтра, — задумчиво протянул я, но мадам Пруэтт аккуратно возразила: — Она собиралась послать письмо не с вашим филином, а с Веснушкой… «Точно, совсем забыл про это недоразумение…» — закатил глаза я, поскольку сычом, которого завели Кейт и Тесса в качестве почтовой совы, я пользоваться брезговал, слишком уж он был мал, а никто, кроме Кейт, не отправлял с ним почту, и он так и сидел уже больше месяца в совятне, навещаемый одной лишь Тессой. А теперь она, видимо, решила воспользоваться правом на семейную почту… уж не Эмилия ли её надоумила на это, в самом деле?! — Где это письмо? — быстро спросил я, и мадам Пруэтт тут же выудила из внутреннего кармана мантии конверт и протянула мне. — Вот оно. А что мне сказать Тессе, если она завтра попросит его у меня? — Скажите, что я сам отправил его, — взяв в руки небольшой конверт, распорядился я, и она вежливо кивнула. — Как скажете, милорд, — и собралась развернуться, чтобы пойти прочь, как я окликнул: — Мадам Пруэтт, а Тесса… как она ведёт себя в последнее время? — Безупречно, — чуть замешкавшись, ответила мадам Пруэтт, слегка повернувшись ко мне. — В последние дни Тесса ведёт себя на уроках на удивление спокойно и усердно, она очень хочет побыстрее научиться писать. А когда я спросила её, к чему такая спешка, то она рассказала, что хочет сама написать письмо маме… На уроках рисования мы учимся рисовать её портрет, а на уроках музыки разучиваем мелодии, которые ей бы понравились… Тесса очень тоскует, это видно. Ей не хватает материнского тепла, а я не могу ей его дать, хотя мне очень её жаль… — В субботу… — прохрипел я, растерявшись от таких откровений, но всё-таки взял себя в руки и, кашлянув, продолжил: — Мы с Тессой собирались в субботу на пляж запускать воздушного змея… — но договорить так и не смог, не понимая, зачем я вообще сообщал это гувернантке своей дочери, будто просил одобрения. Но та вдруг искренне улыбнулась мне и тихо сказала: — Я думаю, это её немного отвлечёт. Ей очень нравится проводить с вами время. — Вы можете идти, — задумчиво кивнув, протянул я, и мадам Пруэтт практически бесшумно покинула мой кабинет, плотно закрыв за собой дверь, а я так и сжал в руках письмо от Тессы. «А с кем мне ещё советоваться, она всё-таки женщина, а Кейт рядом нет?» — будто оправдываясь, спросил я сам себя, распечатав конверт. Внутри ровным почерком было написано: Дорогая мамочка! Пожалуйста, возвращайся к нам с папой, мы очень любим тебя и ждём! Пожалуйста! Я буду вести себя лучше всех, научусь писать и считать, и ты будешь мной гордиться… только вернись ко мне, я очень по тебе скучаю!Люблю тебя, Тесса
Письмо было вполне в духе нашей дочери: по-детски наивным и трогательным, пусть в нём и было всего три строчки. Честно говоря, я бы так его и отправил, если бы оно было написано детской рукой, а не рукой взрослой женщины… на такое Кейт точно не поведётся, подумав, что это мои очередные козни. «А на что она поведётся?» Идея Тессы отправить письмо Кейт всё больше и больше нравилась мне, в конце концов, теперь я точно знал, что она жива и неплохо себя чувствует… настолько, что может смеяться в обществе Гампа. «Неужели страдания дочери нисколько её не беспокоят?! Или она просто о них не знает… так может, и сообщить ей в письме… от себя? Заодно и совета спрошу, всё-таки мадам Пруэтт прислуга, и не надо ей знать о моих сомнениях в родительских способностях и проблемах с супругой. А может, и вовсе надавить на её больное место, и она сама прибежит ко мне?» Но только я занёс перо над чистым пергаментом, намереваясь написать, что Тесса серьёзно заболела, как тут же отдёрнул руку и кинул перо в чернильницу, чтобы не капнуть на бумагу. «Нет, если Кейт прибежит сюда и поймёт, что я так обманул её, то… ничего хорошего не выйдет. Никакого доверия у неё ко мне больше не будет, она опять будет сходить здесь с ума, тихо ненавидя меня и обвиняя в чём только можно, и рано или поздно доведёт до конца начатое и вскроет себе вены… или глотнёт яд. Что-нибудь точно с собой сделает, как в прошлый раз, а я могу и не успеть… Надо писать правду». Правда тоже была весьма жалостлива, и я, старательно выбирая слова, начал письмо, написав о том, что сожалею, что так вышло, а ещё сообщил об Эмилии, прося совета, что мне делать, потому как до сих пор не знал, то ли и дальше позволять дочери играть с призраком в детской, то ли выгнать привидение подальше, так как это… было неправильно, что ли. Мне общение с привидениями никакого удовольствия не доставляло, и я считал, что Тессе будет лучше среди живых сверстников, но… наверное, стоило узнать и мнение Кейт. Если она скажет, что всё в порядке, то я точно не буду мешать общению Тессы с Эмилией, но… скажет ли она мне хоть что-нибудь? Написав три абзаца, я опять остановился, судорожно соображая, как бы мне добиться того, чтобы Кейт… сама пришла к нам. По доброй воле. Чтобы не я был плохим злодеем, нашедшим её и Гампа, а она сама… сбежала бы от него ко мне. В конце концов у них явно очень сильные защитные амулеты, и даже до меня дошло, что поиски к результатам не приведут. А рядом со мной всё же был кое-кто, ради кого она в былое время была готова отдать жизнь… разве с тех пор что-то изменилось? В итоге я написал, где и когда мы собираемся запускать воздушного змея с Тессой, специально выбрав максимально открытое место неподалёку, чтобы у Кейт не было никаких подозрений. В таком месте было довольно трудно устроить ловушку, но и внезапно напасть тоже не получится — нужно будет очень много людей, а мы с Тессой, только почуяв опасность, сразу сможем скрыться. Нет, если хорошо постараться, то засаду устроить будет можно, хоть на суше, хоть в море, но… во-первых, это всё будет на глазах у Тессы, а во-вторых, я опять буду плохим. А эта стратегия мне не нравилась. Может быть, Кейт всё-таки не удержится и подойдёт к Тессе, а я… а я, получив возможность поговорить с ней, смогу снова убедить её быть рядом с собой. При личной встрече у неё никогда не получалось сопротивляться мне, а я теперь буду осторожен как никогда и даже буду готов пойти на уступки… вдруг получится? Мы же семья… Но одному вступать в подобную авантюру точно было глупо. Если Гамп решит напасть на меня вместе с Дамблдором, то мне будет нужен кто-то, кто сможет отвлечь нападающих, чтобы я смог перенести Тессу в безопасное место. Кто-то крайне наблюдательный, и было бы совсем замечательно, если бы у этого человека был опыт работы с сильными Защитными и Маскирующими чарами. И я даже знал одного такого, кому на выходных абсолютно незачем было находиться в Хогвартсе. Дописав письмо Кейт, я чуть поправил письмо Долохову, пригласив того к себе домой в субботу после обеда для очень «важного задания», не сомневаясь, что его это точно заинтересует, а после ещё раз пробежался по последним строчкам письма супруге и зацепился взглядом за подпись. Я уже давно не подписывал писем полностью, обходясь коротким «Л. В.», и все, кто был в курсе, прекрасно знали, от кого получили послание. Но в этот раз я напомнил свой статус её законного мужа, намекая, что развода не будет ни при каких условиях, а после указал и имя с нашей фамилией… Том. М. Реддл. Как же давно я не подписывал таким образом писем, а теперь это имя и вовсе принадлежало человеку, вот уже месяц как по официальной версии лежавшему в сырой земле на кладбище. Я уже настолько привык к своему новому имени, что старое, казалось, и вовсе выветрилось из головы… а когда-то всё было совершенно по-другому. — Профессор Слизнорт, можно? — после вежливого стука проговорил я, заглянув в кабинет своего декана, и сразу раздался радостный восклик: — Том, мой мальчик, конечно, заходи! Что-то случилось? — Нет, сэр, — со скромной улыбкой ответил я, войдя внутрь просторного кабинета, в котором было множество мягких удобных пуфов зелёного цвета, а все шкафчики были забиты всякими сувенирами и фотографиями бывших учеников Слизнорта. — Я просто хотел спросить у вас кое-что… — Ну так спрашивай, Том, не стесняйся! — с широкой улыбкой воскликнул Слизнорт, пригласив меня сесть к себе за стол, заваленный книгами и свитками. — Твои вопросы всегда приводят меня в неописуемый восторг, и я с удовольствием отвечу тебе на любой! — Спасибо, сэр, — я чуть зарделся для создания нужного впечатления, а после посмотрел на преподавателя и в более деловой форме спросил: — Сэр, на днях я был в библиотеке и изучал учебник по ядам за шестой курс… — Мерлин, Том, но ты же ещё на четвёртом! — тут же удивился он, вскинув руки, а в моей душе разливалось тщеславие за произведённых эффект. — Зачем тебе это?.. — Мне интересна эта тема, сэр, — не теряя достоинства, проговорил я, чувствуя, насколько глубоко старый зельевар увяз в моей паутине. Совсем скоро он будет верить только моим словам, а не словам моих недоброжелателей… если те вдруг решатся заговорить, конечно. Да и остальные преподаватели были примерно в таком же положении. Ещё немного, и эта школа будет полностью моя. — Так вот, я наткнулся на один яд… антиарин. Про него очень мало написано, насколько я понял, его получают из сока… — Его получают путём перегонки сока анчара со спиртом, Том, — подсказал Слизнорт, закрыв несколько книг и полностью сосредоточившись на разговоре со мной. — Это довольно редкий яд, его очень нелегко приготовить. Почему ты заинтересовался именно им? — Именно по тем причинам, которые вы озвучили, сэр. Потому что это очень редкий и трудно приготовимый яд, — чуть приподняв брови, сказал я, и он заливисто рассмеялся. — Это вполне в духе твоего пытливого ума! Но я всё равно не могу понять суть твоего вопроса, Том, раз ты уже всё нашёл про антиарин… — Всё верно, сэр, я нашёл всю информацию, которая была в школьной библиотеке. Анчар был открыт французским путешественником и магоботаником Жаном Лешено, когда тот путешествовал по Юго-Восточной Азии. Но про само дерево было неохотно написано в учебнике по Травологии за пятый курс, насколько я понял, оно входит только в курс подготовки к ЖАБА. Но я смог найти учебник самого Лешено, только проблема в том, что он написан на французском… а я его не знаю, — на этих словах я выудил из сумки толстую потрёпанную книгу, которую строгая библиотекарь разрешила вынести мне только узнав, что я собирался показать её Слизнорту, и только на один день. Среди местами порванных страниц виднелся кусок желтоватого пергамента, и я, открыв книгу именно на этом месте, положил её перед мастером зелий. — Я с большим трудом нашёл фрагмент, где Лешено описывал анчар, Antiaris toxicaria Lesch, и попытался перевести его, но не уверен, что у меня это получилось… Слизнорт задумчиво уставился в книгу, потом на мои записи, которые я неоднократно переделывал, чтобы вышло как можно аккуратнее, а после протянул: — Что ж, молодой человек, суть вы явно уловили… но без знания языка сделать точный перевод довольно трудно. Я зачитаю тебе его. Хм… Под самым деревом не растут ни другие деревья, ни кусты, ни травы — не только под его кроной, но даже на расстоянии брошенного камня: почва там бесплодна, темна и словно обуглена. Ядовитость дерева такова, что садящиеся на его ветви птицы, наглотавшись отравленного воздуха, одурманенные падают на землю и умирают, и их перья устилают почву. Лешено сравнивает действие сока анчара, из которого делают антиарин, с… хм… vol de mort, полётом смерти. — Полётом смерти, сэр? — недоуменно спросил я, и он поднял на меня взгляд. — Да, это очень коварный яд. Он не имеет ни вкуса, ни запаха. Достаточно впрыснуть немного в воздух или подсыпать в питьё, и человек обречён. Смерть приходит очень быстро, словно крадучись, и душа без боли… отправляется на небеса… в полёте смерти. Очень образное выражение, я и сам был впечатлён им, когда впервые узнал про этот яд. — А к нему можно приготовить противоядие? — Сделать это ещё труднее, чем приготовить сам антиарин, Том, — вздохнул Слизнорт. — Безоар здесь не поможет, этот яд так просто не ликвидировать с помощью обычных противоядий. А учитывая скорость действия антиарина, нужно быть заранее готовым к… хм… подобному отравлению, чтобы вовремя применить антидот, иначе исход… будет плачевным. А трудностей добавляет ещё и то, что некоторые умельцы любят делать сложные яды, в состав которых входит антиарин, и нужно воспользоваться… — Третьим законом Голпалотта, сэр? — быстро предположил я, и опять послышался задорный смех, сбивший немного мрачную атмосферу вокруг. — Именно, юноша! Нужно воспользоваться третьим законом Голпалотта! Обычно именно антиарин является той самой составляющей, которая превращает сложный яд в единое целое! Надо же, далеко не каждый шестикурсник додумается до этого сам, Том! Я восхищаюсь твоим умом! — Спасибо, сэр, — вежливо кивнул я, убрав в сумку протянутый мне учебник Лешено. — И я думаю, что летом у меня не будет сомнений, кого же назначить старостой своего факультета, — подмигнул мне Слизнорт, и моя улыбка сделалась чуть шире, ведь ещё одна цель была наконец достигнута. — Думаю, ты отлично справишься с подобной должностью, такой талант во всём! И я думаю поставить тебе в пару очаровательную мисс Фоули… Гарольд очень просил меня об этом, зачем расстраивать своего любимого ученика, мы с ним до сих пор в крайне замечательных отношениях! — Конечно, сэр, — снова кивнул я, и хотя компания дурочки-блондинки Элеоноры никак не могла меня обрадовать, так как ничего, кроме раздражения, во мне девчонки до этого не вызывали, но Слизнорту совершенно необязательно было знать об этом. — Не сомневаюсь, мы с Элеонорой неплохо поладим. — Это было бы замечательно, Том, — с улыбкой проговорил Слизнорт, встав из-за стола, и я тоже поднялся на ноги. — И я бы на твоём месте хорошенько присмотрелся к ней… девочка она тихая, пусть и не такая талантливая, как ты, но… у её отца много полезных связей, и ваша дружба очень пригодится тебе в дальнейшем, поверь мне. Так жаль, что судьба обделила тебя, лишив родителей, но твой гениальный ум вкупе с нужными связями сотворит чудо, можешь в этом не сомневаться! Я в который раз вежливо улыбнулся, не желая говорить, что сейчас яды мне были намного интереснее, чем глупые девчонки, а после поспешил в библиотеку, чтобы ещё раз подумать над тем, что сказал мне Слизнорт. Антиарин действительно был очень занятным и редким, но теперь далеко не он заинтересовал меня, а то, как мастер зелий, а если быть точнее, то сам Лешено, описал его действие. Полёт смерти… vol de mort. Настолько образное выражение врезается в память, а в моём сознании оно засело очень прочно. Сидя в библиотеке в самом дальнем углу, подальше от любопытных глаз других посетителей, я порой фантазировал над тем, какое имя было бы соразмерно моим будущим свершениям… Том Реддл было слишком обыденно и скучно для того, кто изменит этот мир, хотя я и не сомневался, что это было имя моего отца, великого волшебника… Повелитель смерти… Lord de la mort… Повелитель… полёта смерти… Lord vol de mort… Lord Voldemort… парящий над миром, словно сама смерть. Остановившись на последнем варианте, я аккуратно выписал его на другой кусок пергамента, а снизу дописал своё настоящее имя:I am Lord Voldemort Tom Marvolo Riddle
И так забавно было обнаружить, что букв было шестнадцать и там, и там, и даже сами буквы повторялись, складываясь в анаграмму моего настоящего имени, что ещё больше мне нравилось, будто сама судьба, словно прося прощения, подкинула мне новое, величественное имя вместо старого и убогого. То был поистине значимый день для меня, день, когда я обрёл новое имя, которое, несомненно, будет на слуху у каждого волшебника. И кто знал, что ровно через пять месяцев я столкнусь с Кейт, и с этой встречи вся моя идеально распланированная на десятилетия жизнь перевернётся с ног на голову… Очнувшись от воспоминаний, я мотнул головой, будто собираясь с мыслями, а после сделал глубокий вдох и запечатал три письма в конверты, намереваясь сразу же их и отправить. Но, дойдя до совятни, я понял, что идея отправить Кейт Оникса была такой себе: огромный чёрный филин, которого она сразу же узнает, сводил до минимума вероятность открытия конверта. Поэтому я привязал к лапке Оникса два оставшихся, Менгеле и Долохову, а письмо Кейт пришлось привязывать к Веснушке, которая была явно обрадована появившейся работе спустя месяц отдыха. Лишь бы не подохла в пути, а то кто знает, как далеко забралась моя супруга в попытках спрятаться от меня?.. Интересно, ответит, или нет? Посмотрев ещё немного на угли заката в окне совятни, я быстрым шагом направился прочь в дом, а после сам не заметил, как перешагнул порог своей лаборатории и открыл шкафчик с ядами. За время путешествий я собрал немало образцов со всего мира, и сок анчара у меня тоже был в пузырьке, как и рядом стоящий антиарин, который я сделал самостоятельно там же, на Яве. Взяв пузырёк из тёмно-синего стекла в руки, я задумчиво посмотрел на белый кристаллический порошок внутри. А затем открыл своё кольцо с «тайником», достал оттуда леденец, а вместо него насыпал антиарин и плотно закрыл, чтобы с ядом ничего не случилось. «Вдруг понадобится отправить кого-то… в полёт смерти», — подумал я и, закинув угощение от Тессы в рот, с довольной улыбкой пошёл обратно к себе в кабинет.* * *
— Папа, а где моё письмо маме?! — не стучась прокричала Тесса, ворвавшись ко мне в кабинет после уроков, то есть примерно в то же время, что и вчера, уже на закате. — Я… я отправил его, — растерявшись, ответил я, выронив из рук другое письмо от моих шпионов в Америке. — Вчера вместе со своей почтой… разве мадам Пруэтт не сказала тебе? Веснушка могла укусить тебя или поцарапать… и я решил сделать всё сам. — Веснушка бы никогда меня не обидела! — воскликнула она, а её глаза наполнились слезами. — Ты его выкинул, да?! Или спрятал! Ты не хочешь, чтобы мама вернулась к нам, да?! — Тесса, я… очень хочу, чтобы мама вернулась к нам, — выдавил я, совершенно не зная, что стоило сделать, чтобы Тесса поверила мне и успокоилась. — И поэтому я отправил ей твоё письмо… ты права, может быть, она сможет нам ответить… Тесса с минуту посмотрела на меня, а после по её щекам покатились слёзы. — Ты обманываешь меня! Уже месяц прошёл, а ты так и не нашёл маму… ты не хочешь её искать! Ты не хочешь, чтобы она вернулась! — Тесса, я!.. — прокричал я, вскочив из-за стола, так как она собиралась выбежать из кабинета, как внезапно раздался стук в окно. Обойдя стол, я бросил быстрый взгляд на окно, думая, что это вернулся Оникс, но за стеклом была мелкая растрёпанная сова, повергшая меня в шок. — Тесса, Веснушка вернулась! Тесса уже успела выбежать из кабинета, но тут же вернулась, услышав, видимо, мой крик. — Сама посмотри, за окном… — я указал рукой на коричневое недоразумение, так и жавшееся к стеклу, и Тесса мигом подскочила к окну и открыла его, а после взяла в руки потрёпанную Веснушку и растерянно посмотрела на меня. Я же, буквально подскочив к ней, схватил конверт, привязанный к лапке, и так и ошалел — на нём была надпись: Тессе. — Это почерк Кейт… — Это письмо от мамы! — шёпотом проговорила Тесса, и я осторожно отвязал конверт от лапки и сел на диван, не веря, что наша затея удалась, и Кейт всё-таки ответила… а вдруг она в письме проклинает меня, а рядом Тесса? Хотя я попросил написать что-нибудь, что можно показать нашей дочери, а она умеет читать… Вздохнув, я перевернул конверт и принялся осторожно распечатывать его, а Тесса подсела рядом и принялась жадно следить за мной. Сердце застучало чаще, отдавая в уши, а я всё гадал, что же нас ждёт внутри… вдруг она согласится прийти завтра на пляж? Это будет просто потрясающий подарок для Тессы, а я… а я получу возможность исправить свои ошибки. В последний раз я молил мироздание у кровати Кейт в Мунго, чтобы она выжила и осталась со мной, а сейчас… сейчас я молил о надежде начать сначала, с чистого листа. Но, бегло пробежавшись по строчкам, написанным корявым почерком Кейт, надежда на второй шанс мучительно умирала внутри. Милая Тесса, родная моя, как же я тебя люблю! Я тебя очень люблю, солнышко, и всегда буду любить, помни об этом! В середине октября мне резко стало плохо, и мне пришлось лечь в больницу. Мне кажется, что ты даже навещала меня, но я ничего не помню… Я очнулась только недавно и сегодня получила ваше с папой письмо, на которое сразу поспешила написать ответ. Помнишь Дерека, он работает вместе со мной? В нашей больнице мне не смогли помочь, и ему пришлось перенестись вместе со мной в другую страну, никого предупредить он не успел и не мог сам написать, потому что моё состояние всё это время было тяжёлым. Вы с папой могли подумать, что меня похитили, но это не так, со мной всё хорошо. Я бы очень хотела, чтобы ты приехала ко мне, но целители, которые меня лечат, запрещают любые посещения. Я сейчас живу в закрытой комнате, и ко мне могут заходить только Дерек и целители. Они делают всё, чтобы мне стало лучше, но посетители могут занести инфекцию, и мне сразу станет хуже. Наверное, мне нужно было сказать тебе раньше, но раз так получилось, то скажу сейчас: я жду малыша, он растёт в моём животике, и его уже видно. В середине весны у меня родится твой братик или сестра, и к этому времени мне нужно будет поправиться. И я обещаю тебе, что сделаю для этого всё! Ты же будешь нас ждать? Несмотря на то что мне запретили видеться с кем-то, целители всё-таки разрешили писать тебе письма, и я очень надеюсь получить от тебя ответ, я так скучаю! Как у тебя дела? Папа написал мне, что ты подружилась с девочкой-призраком… тебе нравится с ней играть? Как вы познакомились, она сама пришла к тебе? Как ты узнала её имя, это она тебе сказала? Если тебе нравится дружить с ней, то я нисколько не против вашего общения… представь, как обзавидуется Декстер, узнав, что у тебя в подружках настоящее привидение? У него такого точно нет. Буду надеяться, что когда-нибудь ты познакомишь меня с ней, и мы вместе устроим чаепитие. Вспоминаю твой чудесный кукольный домик и улыбка на лице… кстати, как твои рыбки? Кейт и Том? Они ещё выросли или нет? Я хочу знать всё, что произошло с тобой за этот месяц! Я буду очень ждать нашей встречи, но не знаю, когда она будет. Может быть, уже после того, как малыш появится на свет. Очень прошу тебя быть сильной и храброй девочкой и немного подождать! Пиши мне хоть каждый день, я постараюсь ответить на каждое твоё письмо.Очень, очень-очень-очень сильно тебя люблю, твоя мама
— Маму не похитили! — воскликнула Тесса, дочитав письмо чуть позже меня, а я сидел в растерянных чувствах и тупо пялился на подпись. Но всё же нашёл в себе силы и прохрипел: — Да… но мне никто не писал из целителей… видимо, было не до того, твоей маме было совсем плохо… поэтому я и не мог её найти, она сейчас в больнице в другой стране… — Но с ней же всё хорошо, и она может писать нам письма! Пожалуйста, давай напишем ответ и отправим его, вдруг она ответит в выходные? — Тесса… — сглотнув, протянул я, постепенно приходя в себя, — я думаю, что Веснушке нужно отдохнуть день или два, посмотри на неё, она совсем вымоталась… Тесса перевела взгляд на потрёпанную сову — и действительно, её внешний вид был немного жалким, видимо, лететь пришлось прилично, хотя ответ пришёл на удивление быстро. Но такие маленькие совы были явно не предназначены для долгих путешествий. — Может, тогда отправим Оникса? — жалостливо надула губы Тесса, и я снова вздохнул: — Он ещё не вернулся, я же говорил тебе, что отправлял вчера почту. С мамой всё хорошо, теперь мы это знаем… давай напишем ей письмо завтра, когда вернёмся с пляжа, а отправим на следующей неделе, как раз Веснушка немного отдохнёт, хорошо? — она кивнула и крепко прижалась ко мне, а я приобнял её и слегка провёл рукой по длинным чёрным волосам. — Прости меня… — прошептала Тесса, уткнувшись носом мне в пиджак, и я чуть сильнее обнял её. — Прости меня, я не хотела на тебя кричать… я просто очень переживаю за маму, я так боялась за неё… — Я знаю, Тесса. Всё в порядке, — выдохнул я, чувствуя одновременно облегчение и разрывающую боль. Она отстранилась от меня и вдруг широко улыбнулась, и я озадаченно посмотрел на неё. — А ты знал про малыша? — Знал, Тесса, — усмехнулся я, поскольку мы с Кейт так и не успели сообщить дочери, что в нашей семье ожидается пополнение. И я не думал, что она сделает это, всё-таки это был… ребёнок от меня… неужели она его действительно сохранила после всего этого?! Может, у нас на самом деле есть шанс, просто ей нужно немного больше времени на раздумья? Но я определённо шёл в правильном направлении, раз она мне ответила… нам ответила. — Кого ты хочешь больше, братика или сестрёнку? — Я хочу сестрёнку! — воскликнула Тесса, а потом задумалась на минуту и чуть тише добавила: — Или братика, с ним тоже будет очень интересно… а у мамы может родиться и братик, и сестра?! Я чуть выпал в осадок от таких фантазий, потому как что бы я там ни говорил Кейт, но я ещё смутно представлял себе младенца в нашей семье, а сразу двух… но быстро взял себя в руки и широко улыбнулся Тессе. — Может. Но нам с ними будет очень непросто… — Я буду вам помогать, обещаю! — она вскочила с дивана и положила руку на область сердца, а улыбка так и не хотела сходить с моих губ. — И я буду играть с ними и гулять! А ещё переодевать и вместе купаться! Клянусь! — Тесса, вряд ли ты сможешь играть и гулять с малышом, пока он будет совсем маленьким… — с улыбкой протянул я. — Но я могу помогать маме! Обещаю, я буду помогать ей, она же всё ещё болеет… может, ей скоро станет лучше, и маму отпустят к нам домой?! Хотя бы на Рождество?! Я буду ухаживать за ней и помогать, и она быстрее поправится! — Ты можешь написать ей об этом, а она может спросить целителей, отпустят ли её на Рождество домой или нет, хотя бы на пару дней, — предложил я, и Тесса широко улыбнулась мне. — Давай завтра после моря сядем за письмо и спросим её обо всём, ладно? Я помогу написать его, тебе незачем просить об этом мадам Пруэтт… и мы можем спросить, в какой именно больнице она лежит, вдруг её всё-таки разрешат навещать? — Ты самый лучший в мире папа, — выдохнула она и крепко обняла меня, а моё сердце на несколько секунд замерло в груди. — Прости, что я сказала тебе такое сегодня… обещаю, я больше не ослушаюсь тебя. — Хорошо, Тесса, — тихо проговорил я, глядя прямо в удивительные глаза дочери, так и сиявшие в полумраке кабинета. — Будет замечательно, если мы с тобой больше не будем ссориться. Что ты будешь делать до ужина? Пойдёшь гулять в сад вместе с Элизой? Тесса мельком посмотрела в окно, а после перевела взгляд на меня и задумчиво протянула: — Не знаю… Элиза сказала, что сегодня сильный ветер, и я могу заболеть. А я не хочу болеть… вдруг маму отпустят из больницы, а она не сможет приехать, потому что может заболеть из-за меня? Мы хотели сегодня почистить аквариум… а ещё Эмилия разрешила нам опустить туда одну из своих статуэток. Папа?.. — в её глазах промелькнула жалость, и я тут же встрепенулся. — А ты можешь ещё немного увеличить аквариум, мне кажется, Кейт и Тому там тесно?.. «Надо было отпустить этих рыбин в море, как предлагала Кейт ещё летом», — со вздохом подумал я, а вслух сказал: — Конечно. Но боюсь, столик может не выдержать такой тяжести… подумайте с Элизой, куда можно будет переставить новый аквариум, а я приду после ужина и всё сделаю. Тесса широко улыбнулась напоследок, а затем вскочила с дивана и побежала прочь из моего кабинета, а когда за ней хлопнула дверь, я отложил письмо Кейт, опёрся локтями о колени и закрыл ладонями лицо. Трудно передать словами, что же значила теперь для меня Тесса. Она любила меня просто за то, что я был рядом, такой, какой есть. Да, я многое скрывал от неё, но я не притворялся, находясь рядом с ней. Наоборот, теперь мне начало казаться, что я притворяюсь кем-то другим перед остальными, а с Тессой я мог быть искренним, и она принимала меня таким. Ей не нужны были от меня ни власть, ни деньги, ни могущество, ни покровительство, ни какие-то секреты магии, которые знал один лишь я. Всё, что ей было нужно от меня, — это совместные завтраки и ужины, во время которых мы делились планами на день; прогулки на морском берегу, где мы могли бы вместе позапускать воздушного змея; игры перед сном и сказка на ночь… чтобы я просто был рядом. И мне теперь тоже было жизненно необходимо, чтобы Тесса была рядом, без неё… я теперь не мог почувствовать себя целым. Как и без Кейт. Ради неё я был готов на многое, гораздо большее, чем даже ради себя или кого-то из приближенных ко мне людей. Теперь я наконец начал понимать, что же чувствовала Кейт, когда я вторгся в их маленький мирок и стал перекраивать его под себя… Вздохнув, я убрал руки от лица и снова взял желтоватый пергамент. Ни слова лично мне, всё только Тессе… Где-то глубоко в душе я ожидал холода, обвинений, громких фраз, что она никогда не вернётся ко мне, но… Кейт не написала мне ничего. Она обещает встречу дочери, но ни слова о том, что она вернётся именно ко мне и Тессе. Только к Тессе… Неужели она планирует выкрасть её у меня? Или что вообще у неё на уме? Как она ловко выкрутилась со своим исчезновением… теперь мне придётся врать из-за неё нашей дочери, чтобы она ничего не заподозрила и жила дальше в своём хрупком радужном мирке. Чтобы Тесса по-прежнему была счастлива и ждала маму… и ребёнок… вот и зачем она написала об этом именно сейчас?! Меня рвало от боли. Я хотел, чтобы моя жена была рядом со мной, хотел видеть, как меняется её тело своими глазами, а не из сухих писем или воспоминаний семилетней давности, от которых у меня до сих пор захватывало дух. Я хотел, чтобы она любила меня, хотел видеть её и Тессу каждый день рядом с собой… счастливыми. Я хотел быть рядом, когда родится мой сын или дочь, хотел, чтобы он или она росли у меня на глазах… Интересно, а второй ребёнок будет таким же, как и Тесса? Или он будет совершенно другим? Смогу ли я с ним поладить так же, как и с Тессой? Будет ли он относиться ко мне так же, как и она? Это было так сложно, так непонятно для меня, ведь в детстве рядом со мной не было ни отца, ни матери. Когда я в семнадцать лет увидел своего отца, ничего, кроме отвращения, он во мне не вызывал… и я абсолютно не понимал, откуда брались те чувства, которые Тесса испытывала ко мне, меня же тоже не было рядом с ней долгие семь лет. А вдруг Кейт умудрится спрятать второго ребёнка, и он потом будет смотреть на меня так же, как и я на Тома Реддла, от имени которого мне сразу захотелось избавиться, едва я узнал, что он обычный магл? Вдруг он тоже захочет убить меня? Я буквально чувствовал, как тяжёлая ржавая железная цепь обвивала меня, обвивала горло, грудь, с каждым витком всё больше лишая воздуха и причиняя нестерпимую боль… и конец этой цепи был в руках Кейт. Это Кейт тянула её на себя, и я задыхался… Глупец! Какой же я глупец! Я надеялся своим письмом надавить на больное место супруги, а она в итоге сделала обратное в сто раз лучше, и теперь я сам корчился от боли… как мне вернуть её? Как мне сделать так, чтобы она снова была рядом, чтобы я снова был целым, чтобы я не чувствовал боли и сомнений? Я внезапно осознал, что можно смело отменять поиски беглецов: даже если их найдут, я не смогу убить Гампа на глазах беременной Кейт или что-то сделать с ним. Если она встанет между ним и мной — я опущу палочку, как бы мне ни хотелось убить соперника. Если она пообещает быть со мной в обмен на его жизнь — я моментально соглашусь, даже понимая умом, что это всего лишь жалкая сделка, и Кейт пойдёт на неё только ради Гампа и Тессы, а не из-за любви ко мне. Меня, ядовитого паука, поймавшего не одну жирную и сочную муху в свою паутину, посадили на цепь, и было противно осознавать, что я… не хотел расставаться с этой цепью! Я хотел сидеть на ней и дальше, лишь бы та, в чьих руках был конец цепи, была рядом. Я был готов сделать для этого всё. От несуразности ситуации я громко рассмеялся в звенящей тишине кабинета, а после встал с дивана, положил письмо Кейт к себе на стол отдельно от всех остальных писем, а затем принялся мерить шагами кабинет, судорожно соображая, что же делать дальше. Как стоило поступить. Паук на цепи всё равно остаётся пауком, верно? Неужели я не смогу выманить Кейт из цепких рук Гампа обратно к себе в паутину? Кто я всё-таки: жертва или охотник? А кем была в этой игре Кейт? А Гамп? Роли смешались, границы стёрлись, мораль исчезла. Но Кейт ответила на письмо, значит, ещё не всё потеряно. Надо посмотреть, что будет завтра… если Кейт придёт на пляж, пусть даже и не подойдёт к нам, а будет следить издалека, то значит, она всё ещё в моей паутине. А если Кейт всё ещё там, то я найду способ подобраться к ней настолько близко, насколько мне это нужно. Всё решит завтрашний день. Я был настолько возбуждён, что до самого ужина так и не смог заставить себя сесть за стол и разобрать оставшиеся письма. Это всё могло подождать, наконец ситуация в правительстве более или менее выровнялась, и я мог позволить себе целый вечер заниматься посторонними делами, а не работой. Что я, собственно говоря, и сделал. Рыбки, которых мы купили летом совсем крохотными, вымахали каждая в полметра длиной. Я ехидно посмеивался про себя, припомнив, что Кейт согласилась на уговоры Тессы завести рыбок только потому, что те были маленькими и много места точно не займут, а в итоге получилось так, что мне теперь приходилось вот уже в который раз увеличивать и без того огромный аквариум и укреплять подставку под него, чтобы та выдержала его вес. А ещё мы перенесли его из игровой в спальню Тессы и поставили так, чтобы ей было удобно смотреть на него из кровати. Вполне себе взрослые рыбины, чешуя которых сама по себе переливалась всеми цветами радуги, лениво плавали по просторному аквариуму, занимавшему полстены в спальне, ныряя в гроты и пещеры, которые соорудили Тесса с Элизой, а в ближнем правом углу среди ракушек и водорослей виднелась статуэтка балерины, видимо, та самая, которую пожертвовала для аквариума Эмилия. Мне нравились подобные семейные хлопоты, нравилось обсуждать с Тессой, куда лучше поставить статуэтку, куда тоннель, а куда кольца для квиддича, непонятным образом тоже оказавшиеся в воде, но сквозь которые Кейт и Том вполне ловко проплывали время от времени. А ещё мне нравилось, что Тесса впервые за очень долгое время спокойно заснула, наблюдая за своими питомцами в приглушённом свете подсветки аквариума, и я не сомневался, что больше её кошмары с участием Кейт беспокоить не будут… но про себя, к сожалению, я такого сказать не мог, пусть теперь и окончательно убедился, что Кейт была жива и относительно здорова. Но её всё равно не было рядом. В субботу погода была как раз для прогулок на пляже: не сыро, вполне тепло и ветер был хоть и сильным, но не промозглым. До обеда я постарался разобраться со всей корреспонденцией, чтобы и завтрашний день полностью посвятить дочери, а ровно в полдень порог моего кабинета перешагнул Долохов, вид которого был крайне недовольным, в отличие от меня. — Эти крысята точно засели где-то в школе, но я никак не могу их поймать! — не дожидаясь от меня приветственных слов, воскликнул он, плюхнувшись на диван, и достал из внутреннего кармана пачку с сигаретами. — Маленькие, вонючие, противные гадёныши, да я их!.. — А почему ты вдруг решил, что они именно в школе? Может, они уже сбежали, как только узнали, что ты приехал? — флегматично уточнил я, решив подождать, пока буря стихнет. Долохов глубоко затянулся, а после выпустил облако дыма в потолок и серьёзно на меня посмотрел. — Чую, — прохрипел он, а я так и сдерживался, чтобы не хмыкнуть в голос. — Моё чутьё ещё никогда меня не подводило, и оно сейчас говорит мне, что крысята засели где-то в замке. Кто-то им помогает прятаться, но никто из преподавателей ещё не попался… — Антонин, ты помнишь, я просил тебя не трогать профессоров Хогвартса? — уже чуть строго проговорил я, и теперь была очередь Долохова хмыкать. — Большинство из этих людей преподавало ещё у меня, и я не хочу причинять им вред. — Помню. Но слежку я всё равно за ними поставил, правда, ничего она не дала… да ещё и это поганое привидение швырнуло в меня навозную бомбу в самый неподходящий момент! — мигом догадавшись, про какого именно призрака сейчас шла речь, я чуть скривил губы в усмешке, а Долохов ещё пару раз зло затянулся и метко бросил окурок в пепельницу. — Возможно, им кто-то помогает из деревушки неподалёку, как её там… Хогсмида. Эльфы с кухни никуда не отлучаются, и еда не пропадает, но не могут же они так долго сидеть голодом?! — Можешь на следующей неделе проверить потайные ходы до Хогсмида, я распоряжусь, чтобы Малфой тебе их показал, — безразлично предложил я, дописав последнее на сегодня письмо. — Но жителей деревни тоже сильно не трогай, нам не нужны лишние подозрения. — И без них найду, и не из таких передряг выпутывался, — прорычал он, а злость, волнами исходившую от него, можно было почувствовать кожей. Но всё же основная буря уже отгремела, и Долохов уже чуть более спокойно спросил: — А что за важное дело вы хотите поручить мне сегодня? Опять нужно кого-то найти? Или развязать кому-то язык? — С этим я и без тебя отлично справляюсь… — протянул я, отложив сохнуть пергамент, а затем поднял наконец взгляд на своего гостя. — Не хочешь пообедать со мной и Тессой? А после прогуляться до пляжа неподалёку, мы хотели поиграть с воздушным змеем?.. Он с минуту растерянно смотрел на меня, абсолютно не ожидая, видимо, подобного предложения, а после хорошенько кашлянул и неуверенно уточнил: — Вы хотите, чтобы я… нянчился сегодня с вашей дочкой на пляже? А малышка не испугается меня? — Нет, Антонин, со своей дочкой я сегодня буду играть на пляже сам, — невозмутимо возразил я, встав из-за стола, слегка усмехнувшись тому, что бесстрашный Долохов был явно сильнее напуган обществом семилетнего ребёнка, чем была бы напугана Тесса обществом Долохова. — Но я хочу, чтобы ты тоже был неподалёку. — Зачем? Ожидаете нападения? — сразу насторожился он, и я поджал губы в ответ. — Скажем так, я не исключаю его. И поэтому хочу, чтобы ты был рядом и смотрел в оба. Тебе не повредит подышать немного свежим морским воздухом и привести в порядок нервы… вдруг и силы появятся, чтобы как следует обыскать Хогвартс на следующей неделе? Заодно придумаешь, как отомстить Пивзу… только не переусердствуй. — Без проблем, — раскинув руки в стороны, обескураженно сказал Долохов, и я махнул ему рукой, приглашая идти за собой. Тесса, конечно, была немало смущена обедом в компании взъерошенного Долохова, который так до сих пор и не научился вести себя в приличном обществе. А Долохов был немало удивлён, когда понял, что Тесса прекрасно понимает все его ругательства на русском… и как раз после этого он стал вести себя намного более сдержанно, что не могло не радовать. А после обеда мы взяли воздушного змея и трансгрессировали на тот самый пляж, про который я рассказал в письме Кейт. Судя по её ответу, показываться в ближайшее время она явно не планирует, но это не значит, что она не придёт совсем. Мне очень хотелось верить, что Кейт придёт и будет где-то рядом… пусть и не на расстоянии вытянутой руки, но где-то в зоне видимости. Но разумеется, она сделает всё для того, чтобы я её не заметил. — Папа, помоги мне запустить змея, ветер очень сильный! — попросила Тесса, подбежав ко мне, а Долохов тем временем отошёл от нас и как обычно закурил, неотрывно глядя вдаль на горизонт. Я же помог Тессе со змеем, а когда она побежала в жёлтом дождевике по пляжу с верёвкой в руках, то замер на месте и, как и Долохов, принялся смотреть вдаль, на вересковую пустошь. «Может, мне тоже начать курить?» — промелькнула шальная мысль, когда я заметил, как Долохов через двадцать минут закурил вторую сигарету, медленно прохаживаясь по сырому песку безлюдного пляжа. Со стороны могло показаться, что он и вовсе не обращал внимания на происходящее вокруг, думая о чём-то своём, но я прекрасно знал, что сейчас ищейка смотрел во все глаза, выискивая возможную опасность. Я и сам, когда не следил за Тессой, смотрел на пустошь, где засохший вереск качался на сильном ветру, так и прогибаясь до самой земли, и ждал, что вот-вот, и промелькнёт неверная тень, блик, хоть что-то, что выдаст присутствие постороннего… но никого не было. И напряжение от пустого ожидания так и кипело во мне, пытаясь найти выход наружу. Но мысль о сигаретах я сразу выкинул из головы, слишком уж противным казалось мне курение, хотя глядя на безмятежного Долохова, отвернувшегося от бушующего моря к пустоши, становилось немного завидно, слишком уж спокойным был его вид, чего не скажешь обо мне. Обведя взглядом пустошь, он кинул окурок в песок, с усмешкой проследил за тем, как мимо с громким хохотом пробежала Тесса, а затем снова повернулся к морю и сделал два шага от меня. — Папа, смотри, как он высоко летит! — воскликнула Тесса, и я мигом повернулся и посмотрел в небо, где среди молочных облаков виднелся ярко-красный змей. Я широко улыбнулся в ответ и прокричал: — Только не выпусти его из рук, ветер очень сильный! Тесса вместо ответа приподняла ладошку, и я заметил, что вокруг неё была крепко завязана верёвка, то есть змей точно не вырвется, как это было прошлой зимой, в наш самый первый поход на море. Моя улыбка стала ещё шире, а Тесса засмеялась и побежала дальше, неотрывно следя за красным пятном в небе. — Милорд, смотрите, — я настолько отвлёкся, что не заметил, как ко мне подкрался Долохов, и даже чуть вздрогнул, но быстро взял себя в руки и повернулся к нему. — Слева на десять часов. Приняв солнце за «двенадцать» я повернулся чуть влево и с каменным лицом принялся следить за клокотавшим морем, в волнах которого Долохов что-то заметил. Где-то минуту я не мог понять, на что конкретно он хотел указать мне, но тут особо сильная волна разбилась вдребезги, превратившись в белую пену и пелену брызг, и посередине её почему-то была брешь, словно вода обволакивала что-то… невидимое. И судя по расстоянию, довольно большое, например, лодку или даже яхту. Я ещё внимательнее вгляделся вдаль, боясь, что мне просто показалось, но спустя ещё минуту последовала вторая мощная волна, и контуры скрытого объекта стали чуть чётче. «Она пришла. Она здесь», — пронеслось в голове, а губы сами по себе медленно растянулись в довольную усмешку. Но вот минута, две — и третья волна уже свободно превратилась в пену, не выявляя бреши, и я понял, что больше рядом никого не было. — Там были враги? — вполголоса прохрипел Долохов, неотрывно глядя в то самое место, от которого я не мог оторвать глаз. — Кто-то следил за нами, но я не знаю, как долго… шторм поднялся только сейчас, и я смог их заметить. Это как-то связано с вашей пропавшей супругой? — Вполне возможно, — шёпотом ответил я, в душе же не сомневаясь, что там была именно Кейт… она пришла ко мне, она всё ещё связана со мной. Но второй раз она вряд ли так попадётся, они тоже наверняка догадались, что я их заметил, раз исчезли так быстро. — Спасибо, Антонин, ты очень помог мне. — Пожалуйста, — чуть растерянно хмыкнул он, всё ещё пристально поглядывая на волны. — Вы знали, что сюда кто-то придёт в это время? — я неопределённо мотнул головой, поскольку знать наверняка я не мог, только надеялся, а Долохов присмотрелся ко мне, а после перевёл взгляд на Тессу. — Или они пришли за ней? Вы специально выбрали такое открытое место, чтобы заманить кого-то с помощью девочки сюда, да? Почему тогда дали им уйти? — Я не стану рисковать жизнью дочери, запомни это, — вкрадчиво прошептал я, тоже посмотрев в сторону беззаботно бегавшей Тессы. — Она попросила меня погулять с ней, и я согласился… но кое-кто знал, что мы будем здесь, ты прав. — Вы хотите поймать этих людей? — Они сами придут ко мне, — выдохнул я, а ветер тем временем становился всё сильнее и прохладнее, так и развевая наши тёплые мантии в стороны. — Рано или поздно, но придут… я это знаю. Тесса! Пора домой! Последние слова я прокричал, чтобы перекрыть рокот волн, и Тесса мигом обернулась на меня, а после примчалась к нам и на одном выдохе выпалила: — Но-папа-я-ещё-не-наигралась-давай-ещё-чуть-чуть-пожалуйста! — Ветер крепчает, будет шторм, а ты можешь заболеть, — безапелляционно проговорил я, и она, припомнив, видимо, наш вчерашний разговор, быстро посерьёзнела, собрала змея и протянула мне руку. Секунда, две, и мы уже стояли перед воротами моего поместья, за которыми было безопасно. Тесса сразу же помчалась по гравиевой дорожке к главному входу, а мы с Долоховым неспешно пошли за ней. — А ловко вы с ней справились! — вдруг присвистнул он, и я слегка удивлённо взглянул на него. — Я бы, наверное, так и просидел на берегу до ночи, пока не разразится буря… у вашей дочки такой взгляд жалобный, аж за душу берёт! «Ну хоть чему-то я научился», — хмыкнул я про себя, потому как ещё совсем недавно и сам не мог сопротивляться фирменному взгляду Тессы. — Боюсь представить, что будет, когда она вырастет… — добавил Долохов, а после минуты тишины чуть тише сказал: — Я слышал, вы нашли предателя в министерстве?.. — Нашёл… — Что будете с ним делать? Вы же его ещё не?.. — мы как раз остановились на крыльце, и он одним взглядом продолжил вопрос, который и так был вполне понятен. — Ещё нет. Но за ним сейчас тщательно наблюдают. Думаю, я поговорю с ним на следующей неделе… когда будет подходящий момент. Спешка в подобном деле ни к чему, сам знаешь. Останешься на ужин или у тебя были другие планы на вечер? — Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, милорд, — вежливо кивнув, отказался Долохов, а я так и усмехнулся из ниоткуда взявшейся скромности у этого жулика. — Да и дочурку вашу смущать не хочу, а она… она уже всё понимает… Кто так хорошо научил её русскому? — Мать, — односложно ответил я, приоткрыв входную дверь. — Как хочешь, дело твоё. И да, постарайся закончить все свои дела в Хогвартсе до пятницы, в министерстве шпионов хоть отбавляй, и надо найти их всех, а Эйвери не больно торопится сделать это. — А что если я не смогу найти крысят до пятницы? — замявшись, настороженно уточнил он. — Они глубоко спрятались, пяти дней мало… мне хотя бы недели две, и все до единого будут там, где вам нужно… Я с минуту безразлично смотрел на него, но поскольку решение по этому поводу было принято давно, то я не стал увиливать и прямо отдал приказ: — Вне зависимости от результатов поиска в следующую субботу ты должен быть здесь. Даже если нападёшь на след. Оставь вместо себя кого-нибудь, чтобы он следил за всем, а сам возвращайся в Лондон, — теперь во взгляде Долохова было неприкрытое удивление, и я добавил: — Крысы в министерстве беспокоят меня куда больше, чем мелкие крысята в Хогвартсе. Если они так глубоко ушли в замок — то точно не смогут незаметно выкарабкаться оттуда, а ты нужен мне здесь. Это ясно? — Да, милорд. Я напоследок выразительно взглянул на него, а затем открыл дверь и вошёл в холл. И как бы мне ни хотелось думать о шпионах вокруг, но все мои мысли были только о том, что Кейт всё-таки рискнула и пришла на пляж… или приплыла. Судя по тому, что я слышал с помощью глаза Сурьи, они были на яхте, скорее всего, бо́льшую часть времени проводя в море и постоянно меняя курс… но сейчас мне эта информация была ни к чему. Я больше не собирался бегать за ними, это была пустая трата времени. Теперь я планировал плести паутину покрепче и тщательно думать над приманкой, чтобы Кейт наверняка попалась в мои сети… и осталась в них навсегда.* * *
В половине десятого в министерстве почти никого не было. Вся верхушка правительства давно была дома, разделяя тепло семейного очага, мелких клерков тоже не было видно. В огромном здании под землёй остались только те, чья служба не должна была прерываться по соображениям безопасности, да ещё, скорее всего, в недрах Отдела Тайн вовсю кипела работа под руководством фанатичного Менгеле, даже в такой поздний час. Невыразимцы почему-то любили проводить важные эксперименты именно ночью, но Роули при моём прямом вопросе так и не смог внятно ответить почему. По его версии, если и произойдёт катастрофа, то погибнет не так много людей, как днём… что ж, оптимистично. Я бы даже сказал «предусмотрительно». Но Отдел Тайн волновал меня сейчас в последнюю очередь. Спустившись на второй уровень, я свободно зашёл в штаб-квартиру мракоборцев, в которой тоже было на удивление тихо. Лишь Пиритс сидел в дальнем углу с приёмником под мышкой и внимательно слушал ход матча по квиддичу, но едва слышное бормотание комментатора шумом назвать было очень трудно. Пиритс был настолько увлечён игрой, что даже не заметил, как я проскользнул в кабинет к его начальнику, который отлично знал, что я приду именно в это время. — Добрый вечер, милорд, — почтительно поклонившись, проговорил Эйвери, встав из-за своего стола, но я садиться на его место не стал. Вместо этого я выудил из внутреннего кармана мантии небольшую тёмно-зелёную колбу и поставил её на стол, а затем пристально посмотрел на своего слугу. Тот, догадавшись о значении моего взгляда, резво достал из кармана волшебную палочку, а после коснулся её кончиком волос на виске, и белоснежная прядь упала на стол. Аккуратно собрав её, он ссыпал всё в колбу, и жидкость внутри мигом сменила цвет с коричневого на светло-зелёный. — Ты взял одежду? — спросил я, взяв в руки Оборотное зелье, и принюхался, так как пить его каждый раз было то ещё удовольствие. Но пахло вроде ничего, да и на вкус Эйвери оказался… таким себе, ничего особенного в нём не было. Меня как всегда скрутило от боли, а когда я выпрямился через минуту, то Эйвери уже открыл дверцу шкафа и достал идентичный своему костюм, рубашку и галстук. — Да, милорд, — ответил он, аккуратно разложив вещи на кресле неподалёку. — Сегодня все видели меня именно в этом. Отойдя немного, я принялся переодеваться в тёмно-синий костюм в тонкую белую полоску, а после начал завязывать на шее двойной виндзор, который так полюбился Эйвери ещё со школы. А когда между нами и вовсе не осталось отличий, тихо спросил: — Он на месте? — Да, милорд, — полушёпотом повторил он, словно боясь, что нас кто-то услышит. — Хорошо, — протянул я и, взглянув на себя в зеркало, попытался придать лицу более напыщенный и гордый вид, чтобы у моей жертвы совсем не возникло подозрений… поначалу. — Оставайся здесь и никуда не выходи, пока я не приду. — Как скажете, милорд, — покорно проговорил Эйвери, вновь сев за свой стол, а я вышел из его кабинета и громко хлопнул дверью, надеясь привлечь к себе внимание. — До завтра, босс! — кинул мне Пиритс, краем глаза заметив мою фигуру, а после опять уткнулся в приёмник, и судя по доносившимся словам, игра была в самом разгаре. «Так себе проверка», — хмыкнул я про себя, ведь Пиритс даже не заметил, как кто-то посторонний пробрался мимо него в кабинет Эйвери, но больше выбирать было не из кого. Так никем и не замеченный, я не спеша прошёлся по коридору до лифтов, а затем спустился на один уровень и, выйдя из кабины лифта, уже более осторожно зашагал по отделу катастроф. На третьем этаже было чуть более многолюдно, чем на втором: целых три человека занимались своими делами в ущерб сну, но такова была у них профессия. Вежливо поздоровавшись со стирателем памяти, шедшим в сторону лифтов, я бесшумно вошёл в один из залов, где располагался массивный экран с картой Британских островов, на котором то тут, то там вспыхивали цветные огни и сразу гасли. А напротив экрана сидел, закинув ноги на стол, среднего роста мужчина со слегка поседевшими волосами и, закурив трубку, читал на весу довольно толстую книгу. Я немного постоял в стороне, оставаясь незамеченным, и внимательно присматривался к нему, но тот сам заметил меня, когда оторвался от желтоватых страниц взглянуть на экран. — Мистер Эйвери, какой сюрприз в столь поздний час! Что-то случилось? — Вы спрашиваете об этом меня, мистер Акерли? — насмешливо переспросил я, встав так, чтобы меня теперь было хорошо видно. — Разве не вы должны извещать меня о подобном? Акерли хрипло рассмеялся, а после выпустил колечко дыма, очистил трубку и убрал её в ящик стола, а сам выпрямился и внимательно посмотрел на меня. — Я знаю лишь о всплесках магии, мистер Эйвери. Причём об очень сильных. А о каких-то локальных… недоразумениях могу и не подозревать. Но не хотите же вы сказать, что пришли ко мне в одиннадцатом часу ночи только затем, чтобы обсудить погоду на улице? Я ядовито усмехнулся подобным словам, а затем обернулся на светящийся экран, будто меня что-то там заинтересовало, и неспешно протянул: — Вы весьма проницательны, мистер Акерли, мне действительно нужна от вас кое-какая информация. — И какого же рода информация вам нужна в столь поздний час? — слегка удивлённо уточнил он, и я отвернулся от экрана и сделал небольшой шаг вперёд. — Мне нужна информация по поводу магической активности в районе поместья Бёрков. Идёт расследование, вы не можете об этом не знать. — Но насколько мне известно, вся информация по этому делу была предоставлена вам ещё две недели назад, — Акерли чуть напрягся, видимо, уже почуяв подвох, а я в это время невербально запер дверь, чтобы ему некуда было отступать. — Мистер Розье лично подписал для вас отчёт, разве вы его не видели? — Но Гидеон не дежурил вечером тридцать первого октября, — тихо возразил я, уже даже не притворяясь Эйвери, а Акерли тщетно пытался как можно незаметнее нащупать палочку в кармане брюк. — Насколько мне известно, вечером тридцать первого октября у этого самого экрана дежурили вы. — Последняя вспышка магии в районе поместья Бёрков была зафиксирована двадцать пять лет назад, — стараясь говорить твёрдо, ответил он, неотрывно глядя мне в глаза. — Больше никакой активности в этом районе нашим отделом зарегистрировано не было. — Но как же вы тогда объясните недавний пожар, уничтоживший руины поместья? Очень трудно поверить в то, что подобный выброс магической энергии каким-то поистине удивительным образом прошёл мимо вашего отдела, мистер Акерли. Или он прошёл лично мимо вас? Резкий взмах, яркая вспышка — но я готовился к атаке, поэтому легко отразил заклинание, и оно отскочило в экран, расколов его на части. Акерли попытался ещё раз напасть на меня, но я отразил и второй удар, а затем сам попытался обезоружить противника, но Экспеллиармус отлетел от Акерли раньше, чем тот успел взмахнуть палочкой… «Хм, интересно». Наслав вокруг себя густой туман, я выиграл несколько мгновений, чтобы как следует запечатать входную дверь. И пока Акерли пытался разобраться с туманом, я осторожно подкрался к нему и прошептал: — Тъеро Дементо! Как я и ожидал, послышался треск — Тёмные чары Невообразимого ужаса пробили барьер защитного амулета, и теперь я мог без проблем обездвижить противника. Акерли застыл на месте, словно статуя, а я быстро убрал Туман Лимбо, медленно подошёл к своей жертве и внимательно посмотрел в тусклые карие глаза. — Я знаю, кто вы, — выдавил он, когда я чуть ослабил чары, давая возможность разговаривать. — Неужели? — наклонив голову чуть набок, прошептал я и чуть усмехнулся. — А что вы ещё знаете, мистер Акерли? Мне теперь это очень интересно… Подойдя к нему совсем вплотную, я не мигая уставился ему в глаза, и в сознании начали проноситься фрагменты воспоминаний. Вот на экране тридцать первого октября без семи минут пять расползается крупное чёрное пятно как раз в нужном мне районе. Акерли быстро блокирует его и останавливает самописец неподалёку, а затем стирает все данные… но зачем ему это нужно? Копнув глубже, я увидел, как он сидит в заполненной людьми комнате и смотрит на Дамблдора, а напротив него сидит… Кейт. Похудевшая, но уже не такая бледная, в сером поношенном платье и синей мантии на плечах. На её лице чётко написана вина, и только Дамблдор заговорил, как воспоминание начало меркнуть. Я почти не расслышал его слов, а перед глазами становилось всё темнее и темнее, и мне пришлось вынырнуть из сознания Акерли, чтобы понять, что произошло. На ментальный блок это было не похоже, я без проблем проник разум Акерли, но что-то определённо было не так. Сфокусировав взгляд на его лице, я заметил, как из ноздрей хлынула тёмно-вишнёвая кровь… потом она начала капать и из глаз, и с углов рта, и Акерли в конце концов покачнулся и завалился набок, заливая кровью пол. Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что произошло, потому что от легилименции подобного эффекта никогда не было… а после я резко наклонился и приставил два пальца к шее, чтобы окончательно убедиться, что передо мной лежал труп. «Чёрт побери, кто его убил, я же только начал?!» — зло подумал я, запустив вокруг Обнаруживающие чары, но они закономерно никого не выявили, а дверь была по-прежнему запечатана. Но Акерли совершенно точно был мёртв, и что удивительно, я к его смерти не имел абсолютно никакого отношения, что меня немало разозлило, ведь он точно знал очень многое. Чёрт возьми, он вживую видел Кейт и мог знать, где она конкретно пряталась! Или мог знать, где она будет в ближайшее время, чтобы я мог подстроить нашу встречу! Несколько минут я не шевелясь смотрел на бездыханное тело, понимая, насколько ценная нить оборвалась прямо у меня в руках, а затем одним заклинанием снял с двери все чары и отправил записку мракоборцам, а сам глубоко вдыхал и выдыхал воздух, пытаясь унять злость. Через восемь минут, в двадцать минут одиннадцатого в зал вбежал запыхавшийся Пиритс, и его глаза так и распахнулись, когда он увидел лежащего в луже крови Акерли. — Что?.. — Немедленно доставь его в Отдел Тайн к доктору Менгеле, — быстро отдал я приказ, шагнув в сторону выхода. — И чтобы завтра с утра у меня на столе был отчёт о причинах смерти. У меня на столе, а не на столе Эйвери, — с особым нажимом добавил я, и Пиритс так и открыл рот. — Да, милорд, — проблеял он, но я быстрым шагом направился прочь, отправив по дороге записку и Эйвери, чтобы тот не ждал меня. Больше мне здесь было делать нечего. Всю ночь до семи утра я так и провёл в своём кабинете, наматывая круги и думая о том, что же всё-таки успел увидеть. Образ Кейт заставлял мою грудь кровоточить, а ещё больнее было понимать, что меня отделяли от неё жалкие секунды! Ещё бы чуть-чуть, и я смог бы узнать всё! Кто посмел украсть у меня такую возможность?! Но всё же кое-что я успел выяснить. Кейт теперь была заодно с Дамблдором, а ещё Акерли почти наверняка стёр данные о вспышке именно по приказу старика. Но вот кто всё-таки устроил пожар? Кейт? Или сам Дамблдор? А ему это зачем было нужно? И почему у неё было такое виноватое лицо? Это из-за связи со мной или случилось что-то ещё? Злость так и бурлила во мне, не давая шанса хоть на минуту замереть на месте, и я то и дело кидал взгляд на темноту за окном, ожидая почты, но в половину восьмого в мой кабинет довольно громко постучали. Махнув рукой, я отпер дверь, и внутрь зашло сразу три человека: один в белоснежном халате и два в чёрных мантиях. — Вы хотели отчёт о вскрытии, кайзер, — первым заговорил Менгеле, протянув мне довольно увесистую стопку белоснежной бумаги. Я резко схватил её и сел наконец за свой стол, а затем не глядя на них сказал: — Могли бы отправить мне с совой. — Я подумал, что вам потребуются пояснения, кайзер, — почуяв моё настроение, намеренно доброжелательно пояснил Менгеле, и чем больше я пробегался глазами по практически печатному тексту, тем больше убеждался в его правоте. — Где причины смерти? Вы их выяснили? — жёстко спросил я, отлистав несколько страниц с описанием кожи и повреждений на ней, и Менгеле подошёл ко мне и выудил два листочка. — Вот, это заключение о вскрытии, — и, не дожидаясь моих вопросов, сам начал рассказывать: — Если кратко, то вашего знакомого отравили, причём это был яд, обладающий эффектом гепарина, но в тысячу раз сильнее. Я от таких новостей обескураженно уставился на Менгеле и прохрипел: — Как быстро он действует? — Две, три… максимум пять минут от приёма внутрь до смерти. Яд моментально всасывается в слизистую рта и расходится по организму… эм… не давая крови сворачиваться. Все желудочки мозга, все полости у мистера Акерли были заполнены кровью, видимо, яд ещё и разрушает стенки сосудов. Его отравили у вас на глазах? Или вы пришли, когда он уже… был без сознания? Несколько минут я пристально смотрел на него в звенящей тишине, а после тихо проговорил: — Когда я пришёл к Акерли вчера вечером, то он был вполне здоров, и разговаривали мы с ним дольше пяти минут. И при мне он ничего не пил и не брал в рот. В комнате мы были одни, вход был запечатан. Вы можете объяснить, доктор Менгеле, каким образом могло произойти отравление? Теперь была очередь Менгеле думать над моими словами, но всё же через пару минут он потянулся к своему отчёту и выудил из него ещё один листок. — Вот, кайзер, смотрите. Вы знаете, что я отличаюсь особой дотошностью… я полностью осматриваю всё, что доступно осмотру, и в полости рта обнаружил глубокие порезы и небольшие кусочки стекла. Я подумал, что это… хм… может быть связано с вашими действиями, но… если мистеру Акерли стало плохо у вас на глазах, то… возможно, он держал во рту небольшой пузырёк с ядом, совсем крохотный. И раскусил его, когда почуял опасность. Это вполне может объяснить внезапную смерть. «Может», — подумал я, тщательно анализируя полученную информацию, а после минуты раздумий пристально посмотрел на Роули. — Мы нашли у Акерли ещё кое-что, — не дожидаясь вопроса, проговорил он, положив мне на стол тонкий браслет из жёлтого золота, треснувший ровно посередине. — Это защитный амулет, очень сильный. Как я смог выяснить, он не даёт воздействовать на человека извне. То есть его владельца не отследить, и многие не очень сильные заклятия будут отражаться. Это вы раскололи его? Я медленно кивнул и перевёл взгляд на Эйвери, всё это время стоявшего в стороне. — У Краучей, Дамблдора и остальных, кто им помогает, наверняка такие же браслеты. Поэтому мы не можем их отследить. Найди крыс в министерстве и сообщи мне имена, надо установить за ними слежку, вдруг у них тоже есть этот яд… а мне нужно сначала допросить их, прежде чем убивать. — Да, милорд, — прошептал тот, и я отдал короткий приказ: — Оставьте меня. И обо всех новостях сообщайте сразу мне, я должен обо всём узнавать первым. Они кивнули мне и поспешили уйти из кабинета, а я взял в руки браслет и внимательно присмотрелся к нему. И сразу же понял по рунам, какое именно заклинание было наложено на него… именно такое же заклинание, только с обратным действием, я сотворил для Тессы, чтобы сдерживать её стихийные вспышки магии. Откуда это заклинание мог знать Дамблдор?! Ответ на этот вопрос медленно всплыл в затуманенном усталостью разуме… Гамп. Гамп мог передать это заклинание старику, но вот без Кейт здесь явно не обошлось… и всё за моей спиной. А мне до этого казалось, что я всё держал под своим контролем… Но теперь хотя бы понятно, почему их до сих пор не могут засечь и почему Кейт не реагирует на мой зов. Она теперь просто не чувствует его именно из-за такого же браслета… вот оно что. Но на один вопрос ответа всё равно не было, как бы я ни напрягал мозги. Откуда Акерли знал, что я приду к нему именно вчера? О моей затее почти никто не знал. Долохову я так и не сказал, к кому собираюсь и когда, а больше… разве что Эйвери, он ведь и вычислил Акерли. Но в Эйвери я был уверен, я знал его со второго курса… ему абсолютно незачем было предавать меня: Дамблдора он недолюбливал примерно так же, как и я, а со мной он смог добиться высокого поста в министерстве, уважения и власти… всего, о чём его мелочная душонка мечтала с самого детства. Всё, что я обещал ему и в конечном счёте дал. Но если не он… то кто? Я раз за разом прокручивал в голове всех, с кем разговаривал в последние дни, но так и не смог вычислить предателя. И пришёл к выводу, что Эйвери мог ненароком проболтаться кому-нибудь, хотя я очень просил его держать язык за зубами, и прежде он отлично справлялся с этим. Что ж, завтра надо будет заглянуть к нему и выяснить, с кем он мог разговаривать. Всё завтра… потому как сегодня я уже почти падал от усталости. Вздохнув, я перевёл взгляд на напольные часы и с ужасом осознал, что благополучно пропустил завтрак с Тессой из-за всех ночных проблем. Вскочив из-за стола, я чуть качнулся, но быстро восстановил равновесие и поспешил в столовую на первом этаже, надеясь, что Тесса меня всё-таки дождётся. И действительно, едва я перешагнул порог столовой, как увидел на своём привычном месте Тессу в скромном чёрном платье, терпеливо дожидавшуюся именно меня, потому как ни тарелки, ни чашки перед ней уже не было. — Что-то случилось? — встревоженно спросила она, только заметив меня, а я устало вздохнул и сел за стол, и передо мной мигом появилась тарелка с завтраком и чай. Щёлкнув пальцами, я тихо сказал: «кофе», и белая фарфоровая чашка тут же исчезла, а я вымученно посмотрел на Тессу. — Случилось… у меня на работе. Один неприятный случай, из-за которого я не спал всю ночь. Но не переживай, я обязательно со всем разберусь. — Хорошо, — выдохнула она, но мне всё равно почему-то казалось, что её что-то беспокоило, и мой уставший вид здесь и вовсе ни при чём. — Папа?.. А мы отправим сегодня письмо маме? Веснушка, наверное, уже отдохнула… — Отправим, — тихо ответил я, глотнув только что появившийся кофе. — Зайди ко мне перед обедом, и мы вместе сходим до совятни и отправим письмо, хорошо? Тесса кивнула, но всё равно продолжала сидеть на месте и с беспокойством смотреть на меня, и я отложил в сторону приборы и полностью повернулся к ней. — Эмилия… она чего-то боится, — наконец выдавила она. — И остальные привидения тоже. Они… они ничего не говорят, но… они почему-то нервничают… бьют стёкла, рвут картины… а Эмилия вчера написала мне на стекле аквариума «беги из дома» и исчезла… я боюсь, папа. «Только этого ещё не хватало…» — устало подумал я, закрыв на минуту лицо ладонью. А после внимательно посмотрел на Тессу и максимально спокойно проговорил: — Тесса… тебе нечего бояться, я постоянно рядом. И мадам Пруэтт с Элизой тоже. Элиза волшебница и если что сможет защитить тебя… только не убегай от неё, ладно? А я скажу ей, чтобы она внимательнее следила за тобой… — Хорошо, — вздохнула она и, встав наконец из-за стола, подошла ко мне и крепко обняла, как и всегда делала это после завтрака. — Люблю тебя, папа. Я улыбнулся в ответ, и Тесса отстранилась от меня и пошла к выходу из столовой, где её как раз и дожидалась няня. А я принялся медленно есть, пытаясь остатками разума понять, что же могло привести привидений в такой ажиотаж… до этого они отличались особо спокойным характером и неудобств не причиняли. Неужели придётся стереть их насовсем, чтобы они не портили мебель и не пугали Тессу? А с чего это вдруг они вообще начали так себя вести? После завтрака я решил вернуться в кабинет и дождаться в нём Тессу, чтобы отправить очередное письмо Кейт, а заодно ещё раз как следует подумать про обстоятельства смерти Акерли, как на лестнице заметил чёрно-синий хвост Ингрид. А учитывая то, что до этого я запретил ей ползать по дому, особенно днём, чтобы не пугать Кейт и прислугу, и моя любимица ещё ни разу не ослушалась меня, это немало удивило меня. — Ингрид, стой! — прокричал я, перешагивая разом через две ступени, и она замерла на месте и дожидалась меня на самом верху. — Что ты здесь делаешь?! — Мне с-с-с-страшно, господин, — прошипела Ингрид, чуть приподнявшись на туловище. — Я не могу больше с-с-с-сидеть в подвале, там… — Что там? — настороженно прошептал я, и она чуть слышно ответила: — Ужас-с-с-с… — Что ты там увидела, Ингрид?! — теряя терпение, воскликнул я, и похоже, страхи Тессы были вовсе не результатом бурной детской фантазии, как могло показаться вначале, а чего-то другого. Но Ингрид покачала головой в стороны и со страхом уставилась на меня. — Помогите, господин. Защ-щ-щ-щитите меня, молю! — Иди на чердак, там тебя никто не тронет, — наконец выдохнул я. — А мышей себе найдёшь в саду, только там уже холодно, будь осторожнее… — С-с-с-спасибо, господин, — прошипела Ингрид и довольно быстро заскользила в сторону лестниц, ведущих на верхние этажи, что только лишний раз подтверждало, насколько она была напугана, раз решила терпеть холодный и продуваемый чердак. Я проводил её взглядом, а потом внимательно осмотрел холл и, зацепившись за незаметную дверь в подвал, решил, что сначала стоит разобраться с домом, а уже после ломать голову над головоломками в министерстве. И, держа наготове волшебную палочку, принялся спускаться по лестнице.