***
Нурменгард отличался от Азкабана. Он был в горной местности, в отличие от нашей тюрьмы для волшебников, которая находилась прямо посреди моря. Изначально это была крепость, которую Грин-де-Вальд использовал в качестве тюрьмы для своих врагов, а потом он же стал её заключённым, когда потерпел поражение в дуэли с Дамблдором. И охраняли эту крепость волшебники, а не дементоры, так что не было там и того отчётливого ощущения безысходного ужаса, страданий и неминуемой смерти, которое непременно накроет тебя, словно мощная океанская волна, едва ты окажешься вблизи Азкабана. Огромный средневековый замок с узкими щелевидными окошками, отвесными серыми стенами и треугольной крышей, выполненный из грубых булыжников грязно-серого цвета, обвивала вокруг трёхметровая каменная стена из таких же камней, в которой располагались ворота с надписью на немецком: «Für das höhere Wohl». Ради общего блага. Девиз, под которым Грин-де-Вальд ещё пятнадцать лет назад совершал свои великие деяния. И вот ирония, торчал за решёткой он теперь тоже «ради общего блага». Попасть на территорию оказалось нетрудно: это в Азкабане нужно было договариваться с дементорами, обещать им что-то и ещё доказать, что ты можешь это дать. Крайне недоверчивые создания, надо сказать, хотя с чего бы вдруг? С людьми дело обстояло проще: взмах палочкой, «Империо!» — и перед тобой была послушная марионетка, готовая выполнять любой приказ. Причём Империус на охранников наложил вовсе не я, а доверенный шпион, так что я вошёл на территорию Нурменгарда абсолютно без каких-либо препятствий. И сразу же направился на верхние этажи, где находился нужный мне человек, а за мной неотрывно следовала ещё одна тень. Тёмная камера в четыре раза меньше моего кабинета, холодная и сырая. Сторона, видимо, была далеко не солнечной, и свет с улицы падал под углом сквозь бойницу. В коридоре, освещённом факелами, и то было намного светлее… и теплее. Но опять же по сравнению с Азкабаном условия были далеко не самыми плохими — хотя бы вокруг было тихо и не было слышно леденящего душу воя других узников. Когда дверь открылась, и лужа жёлтого света разлилась по шершавому каменному полу, я заметил резкое шевеление в самом углу… и два бледных глаза, огонь в которых вовсе не погас даже в холодной тьме. С нашей последней встречи семь лет назад человек в углу, казалось, ещё больше похудел, почти превратившись в скелет, а спутанные грязные волосы облепили высохшее лицо и шею. Но не зря говорят, что глаза — зеркало души. Глаза моего потенциального союзника горели и горели ярко, что могло означать только одно — сдаваться тот вовсе не собирался. — Опять ты… — раздался хриплый голос из того самого угла, и я усмехнулся подобному приветствию. — Давно тебя не было… — Семь лет прошло, заметно? — Да, заметно, — протянул Грин-де-Вальд, встав на ноги и внимательно осмотрев меня с головы до ног. — Мальчик стал мужчиной… и опять пришёл к немощному старику… вопрос: зачем? Он резко поднял выцветшие брови и вопросительно выпучился на меня, а у меня мурашки пошли по коже от этого взгляда… как будто я сейчас оказался не в тюрьме, а в клинике для душевнобольных. Семь лет назад этого ещё не было… надо же, что творят с людьми долгие годы в подобном месте. «Может, зря я это всё затеял?» — А я знаю, зачем! — вдруг воскликнул Грин-де-Вальд, сделав два шага вокруг меня, а я чуть повернулся вбок, чтобы не выпускать этого психа из виду. — Я знаю, зачем ты сюда пришёл… Он говорил медленно, вдумчиво и в то же время трагично, будто стоял сейчас на сцене и собирался зачитывать монолог из «Гамлета», а не ходил вокруг меня в серых бесформенных лохмотьях. И всё же, несмотря на его жалкий вид, звучный голос гипнотизировал, он убаюкивал бдительность и усыплял разум… в прошлый раз мне стоило больших трудов не поддаваться на эту уловку, и в этот раз было в точности то же самое. — И зачем же, по-вашему, я пришёл сюда? — стараясь говорить твёрдо, даже безразлично, спросил я, и скелет в лохмотьях тотчас резко повернулся и уставился на меня горящими глазами. — Не «по-моему», а пришёл, — поправил он и ещё несколько раз осторожно шагнул, а после замер на месте и расхохотался. — Ясен пень, зачем ты пришёл сюда, тебе нужна моя помощь! Ты же выведал у меня в прошлый раз всё, что хотел, даже разрешения не спросил! Так с чего ты взял, что я брошусь тебе помогать? Да, прошлая наша встреча проходила не в самой дружелюбной обстановке, но тогда у меня и мысли не было, что я могу зачем-то сюда вернуться. Тогда я был юн, глуп и самонадеян… даже очень, и теперь приходилось нести ответственность за ошибки прошлого. И всё же даже после прямых насмешек у меня оставалась надежда, что я смогу уговорить, именно уговорить Грин-де-Вальда встать на мою сторону. У Кейт был очень опасный генерал на привязи, и мне срочно был необходим примерно такой же, чтобы уравновесить наши силы. И лёгкое сумасшествие было даже в плюс: кто знает, что такой чудик вытворит на поле боя? Причём этого не знал ни я, ни наши враги. — С того, что я могу дать вам свободу, — с усмешкой проговорил я, разведя руки в сторону. — Все ваши охранники обезврежены, и сейчас всё, что отделяет вас от улицы, — это я. — Вот как?.. — пародируя мою мимику, переспросил он и вдруг опять оскалился в смехе. — А с чего ты взял, что я хочу туда? Может, мне и здесь неплохо? Кормят, поят, тишина… зачем мне идти туда, где меня все ненавидят? Чтобы жить в тени прошлого величия? — А если я дам вам возможность восстановить прошлое величие? — медленно протянул я, и Грин-де-Вальд легко дёрнулся и сразу замер в прежней наплевательской позе, но эта маленькая деталь не ускользнула от моего взгляда. — Вы слышали, что сейчас происходит в Англии? — Краем уха, — демонстративно отвернувшись, он принялся разглядывать узкое окно, будто видел его впервые в жизни, а я так и растянул губы в довольной усмешке. — Маглы ещё не поставлены на место… — Их премьер-министр под нашим контролем, так что осталось немного. Мой хороший знакомый доктор Йозеф Менгеле нашёл способ обойти вырождение при близкородственных браках, а ещё он совершенно случайно наткнулся на тайну рождения близнецов… и уверяет, что может повторить это намеренно. Мы сможем вывести волшебников из тени и увеличить нашу популяцию в разы… конечно, я могу сам купаться в лучах победы, но… разве не приятно разделить радость триумфа с единомышленником? Всё-таки идеи-то большей частью ваши, мне глупо это отрицать… — Разделить радость триумфа?! — в этот раз Грин-де-Вальд рассмеялся особо громко, будто даже задыхаясь, а я неподвижно стоял с каменным лицом и ждал, пока это всё кончится. — Разделить. Радость. Триумфа, — повторил он, с нажимом выделяя каждое слово, и вдруг резко развернулся ко мне. — У тебя проблемы, парень, причём весьма крупные. И что-то мне подсказывает, что делить их с тобой я точно не хочу. Что ты на это скажешь, а? — С чего вы взяли, что мои проблемы крупные? — в лоб спросил я, так как в газетах, особенно иностранных, ни слова не было про наши внутренние происшествия, особенно бойню под Хогвартсом, а внешняя политика творилась за закрытыми дверьми, и в прессе о назревающих конфликтах никто не упоминал. Но Грин-де-Вальд усмехнулся, а после резко сократил дистанцию между нами и принюхался. — Не считая того, что ты стоишь здесь, в сырой дыре, весь чистенький и пахнущий дорогущим одеколоном? Костюм. На моём лице застыла маска искреннего недоумения, а в голову постепенно закрались мысли: «Этот псих и между вороном и письменным столом общее найдёт…», но Грин-де-Вальд хмыкнул и добавил: — Костюм висит. Не очень заметно, но всё-таки. В прошлый раз на тебе была одежда по размеру, хотя денег точно было намного меньше, чем сейчас. Неужели ты не мог заказать новый хороший костюм, если в этом назрела необходимость? — он задал этот вопрос в потолок и сам же быстро на него ответил, уставившись на меня: — Мог. Ты так и сделал. И очевидно, это было недавно: ткань ещё не стёрлась, даже не выцвела хотя бы чуть-чуть. И когда ты его заказывал, он точно был тебе как раз. Значит, недавно произошло что-то такое, отчего ты вдруг резко похудел от сильного напряжения… Ты. Похудел. Это что-то очень нехорошее, с чем тебе одному не справиться. И поэтому ты пришёл сюда. И я тебе помогать не намерен. Ещё вопросы? Вот теперь я понял, что за показным безумством скрывался вполне себе ясный ум, и я таки попался на этот крючок, хотя пытался сохранить бдительность. Грин-де-Вальд легко смог загнать меня в тупик, но всё же было кое-что, на что он не мог повлиять: я из этого тупика выберусь, а он так и останется гнить в своём… в прямом смысле этого слова. — Что ж… тогда всего хорошего, не буду мешать. Я напоследок безразлично оглядел небольшую камеру и взмахнул палочкой, отчего тень рядом со мной дёрнулась и сделала шаг к выходу, а следом шагнул и я. Но у самого порога за спиной раздался хриплый восклик, отчего мои губы дрогнули в усмешке. — Зачем ты привёл сюда… этого? — Чтобы никто не узнал о вашем побеге, — благосклонно пояснил я, не разворачиваясь всем корпусом, а лишь слегка повернув голову. — Этот человек — почти полная ваша копия, и над воспоминаниями я потрудился, никто и не заметит подмены. Но вам нравится местный курорт: кормят, поят, тишина… не хочу вас вырывать из этого чудесного места. Так что я запру дверь вашей камеры и сниму Империус с охранников. Всего доброго. — То есть никто не узнает, что я сбежал? — недоверчиво переспросил Грин-де-Вальд, попав уже на мой крючок. — Нет, — не поворачиваясь, ответил я. — Помогать мне можно и в тени, а после взять себе любое другое имя, если захотите выйти в люди. А не захотите — спокойная тихая жизнь в гораздо лучших условиях вам гарантирована. — И насколько всё серьёзно? Я всё же обернулся и внимательно посмотрел в бледно-голубые глаза, зрачок в которых был разного размера: в правом он был словно точка, а в левом занимал почти всю радужку, оставляя лишь узкий голубой ободок, что ещё больше добавляло красок чудаковатому образу. Но человек передо мной был явно ещё в своём уме, я только что убедился в этом, а ему здесь не нравилось, как бы он ни хотел показать обратное. — Я же похудел, — я развёл руки в стороны, а Грин-де-Вальд хмыкнул. — Насколько, по-вашему, всё серьёзно? — Настолько, что я до сих пор сомневаюсь, соглашаться или нет. И что, ты мне поверишь? Дашь палочку в руки, и будь что будет? — Нет, конечно, — усмехнулся я, так как этот вопрос был главным, пожалуй, и мы оба это понимали. — Прежде чем вы перешагнёте порог своей камеры, и я дам вам палочку в руки, вы дадите мне Непреложный обет. — Может, лучше Клятву на крови? С ней проще… — осторожно протянул он, но я медленно помотал головой. — Нет. Только Непреложный обет. Его невозможно отменить, и если вы его дадите, то обязаны будете сдержать своё слово. Не забывайте, Геллерт, что я видел ваши воспоминания. И я не собираюсь повторять ваши ошибки, мне и своих достаточно. Грин-де-Вальд застыл на месте словно статуя, а после очнулся, резко дёрнулся и развернулся в сторону своего угла. — Мне и здесь хорошо, всё-таки тишина. Всего доброго. — Я забыл сказать, что на данный момент среди моих противников затесался Альбус Дамблдор… — медленно проговорил я, опять развернувшись в сторону выхода, а тень в углу так и шевельнулась. — Он возглавляет… «Орден Феникса», они называют себя так. И если вы присоединитесь ко мне, то ему тоже придётся выползти из своей норы. Такой шанс отомстить старому другу, заточившему вас в собственную тюрьму… Всё-таки в этот раз вы будете не один. Не удержавшись, я таки обернулся и не зря: бледные глаза горели в полутьме, и в них читалась нешуточная борьба. Вот теперь кое-кто всерьёз начал рассматривать моё предложение о сотрудничестве, а я обезопасил себя от возможного предательства. Минута тянулась одна за другой, и вокруг действительно не было слышно ничего, только дыхание: моё размеренное и его хриплое и частое. Наконец, из угла послышался голос: — Ты добьёшься своего, и я свободен? — Можно сказать и так, — протянул я, лениво взмахнув палочкой просто так. — Если, конечно, вы не захотите мстить мне или моей семье. — У тебя есть семья, надо же… — усмехнулся Грин-де-Вальд, но я абсолютно непроницаемо ответил: — Да, есть. — Ты сильно рискуешь, — он встал из угла, подошёл ко мне и протянул иссушенную ладонь. — Это твоё слабое место, будет очень больно испытать горечь потери… но дело твоё, мне всё равно. Так что ты там от меня хочешь? — Я хочу, чтобы вы возглавили мою армию волшебников, — шёпотом начал говорить я, а человек напротив жадно ловил каждое слово. — У вас будут полностью развязаны руки, вы можете вербовать новых людей, как делали это два десятка лет назад. Я хочу, чтобы вы помогали мне в управлении Англией и помогли расширить влияние на другие страны, а ещё убрать нынешних врагов. И вы ни за что и никогда, ни под каким предлогом не предадите меня и не причините вред ни мне, ни моей семье. — А семья-то большая? — с усмешкой поинтересовался Грин-де-Вальд, и я так же усмехнулся в ответ, потому что вопрос был крайне скользким. И я решил, что включать в договор ожившего предка точно не стоит. — Жена и двое детей. — Что ж, ладно, я согласен. И после того как я разберусь с твоими врагами, я свободен, так? — Да, — я протянул ладонь и крепко сжал сухую его, и мы начали обряд. Золотистые нити обвивали наши руки каждый раз, когда кто-то озвучивал условие договора, а я старался максимально чётко выражать свои мысли, чтобы у моего «союзника» не было лазеек для обмана. И на слове семья я ещё раз подчеркнул, что туда входят только Кейт, Тесса и нерождённый ребёнок. А когда последнее слово повисло в воздухе, и золотистые нити исчезли, я протянул заранее приготовленную палочку Грин-де-Вальду, а после взмахнул своей, и тень в сером балахоне послушно вернулась в камеру и заняла излюбленный угол бывшего заключённого. Грин-де-Вальд крайне осторожно, кончиками пальцев начал ощупывать свою палочку, а затем закрыл глаза и крепко обхватил рукоятку. И по волне тепла даже я смог ощутить, что палочка признала в нём своего хозяина. — На время подойдёт и эта, а потом я верну себе свою, — заявил он, на что я пожал плечами: пусть делает что хочет, лишь бы это не повредило мне и моим планам. Ко мне домой мы вернулись примерно к обеду. Мой союзник, только шагнув в холл, сразу же принюхался и буквально побежал в сторону кухни, а я быстрым шагом направился за ним, чтобы обезопасить… домашних, в том числе и прислугу. Грин-де-Вальд явно мог сам побеспокоиться о себе, а вот за других я был не уверен. — Я бы на вашем месте не стал так сильно налегать на еду… — протянул я, когда, зайдя на кухню, увидел, как тощий скелет в лохмотьях нагребал себе в глубокую тарелку все продукты в зоне видимости, а два домовых эльфа стояли в стороне и не решались вмешаться. Я коротко кивнул им, сообщая, что этот оборванец наш гость, а тот наконец уселся на место за кухонным столом и принялся уплетать свою добычу, причмокивая и тихо восклицая. — Я пятнадцать лет сидел на хлебе и воде, должен же и у меня быть праздник?! — с набитым ртом отмахнулся Грин-де-Вальд, продолжая впихивать в себя еду, а я стоял на пороге и следил, как бы ему не стало плохо. После весьма плотного, но быстрого обеда я отвёл своего гостя в одну из комнат неподалёку от комнаты Долохова и вызвал Вилли, чтобы тот помог ему привести себя в порядок. Серая тюремная роба тотчас была сожжена, а Грин-де-Вальд полез в ванну, и я лишний раз поразился тому, насколько же он был истощён. Хотя с такой диетой, какую он назначил себе сейчас, ему точно грозило прибавить в весе, и немало. Бывший узник Нурменгарда с невыразимым удовлетворением погрузился в горячую воду, а я наконец направился в столовую, чтобы пообедать самому в компании дочери и Долохова. И сам не заметил, как за непринуждённой беседой и неспешным приёмом пищи пролетели почти полтора часа. — Тесса… у нас с этого дня будет гостить кое-кто… не пугайся, если увидишь постороннего в коридорах, хорошо? — Да, папа, — послушно проговорила та, приобняв меня за шею. — Это твой дедушка Слизерин? — Н-нет, — с заминкой протянул я, так как Слизерин вряд ли согласится жить со мной под одной крышей, если только Кейт прямо не прикажет ему. — Это не он. Но дедушку Слизерина ты, скорее всего, ещё увидишь… в прошлые выходные он был очень любезен и обещал ещё раз прийти в гости. — Правда? — удивилась Тесса, а Долохов за её спиной хмыкнул в кулак, а затем озадаченно взглянул на меня. Мы как раз поднялись на верхние этажи, чтобы проводить Тессу в её комнаты, и в одном из коридоров я случайно зацепился взглядом за худощавый силуэт. Поэтому я не стал ничего говорить, а просто остановился, а вместе со мной замерли и Тесса с Долоховым. — А… маленькая леди? — расплылся в улыбке Грин-де-Вальд, а я отметил, что хоть он и по-прежнему выглядел бледно и истощённо, но всё же не так плачевно, как два часа назад. Белоснежные волосы были коротко подстрижены и нарочито небрежно уложены, жидкая борода была сбрита, открыв весьма моложавое лицо, белая рубашка свободно висела на сухих руках, так же как и тёмные брюки нисколько не обтягивали ног, а к тёмно-синей жилетке были прицеплены круглые часы на цепочке, и было совершенно непонятно, откуда они вообще взялись, потому как у меня сроду таких украшений не было, а часы я предпочитал наручные. — Тесса Реддл, приятно познакомиться! Тесса сделала шаг вперёд и с улыбкой присела в немного неуклюжем реверансе, а наш гость легко похлопал ей в ладоши. — Как очаровательно, юная леди! А я Геллерт… — он склонился в таком же учтивом поклоне, но в последний момент взглянул на меня, и я легко качнул головой. — Просто Геллерт, — поправился Грин-де-Вальд, поняв, что свою фамилию пока упоминать не стоило. — А почему у вас такие разные глаза, дядя Геллерт? — моя дочь отличалась просто феноменальной способностью задавать не самые удобные вопросы посторонним людям, но прежде чем я успел её одёрнуть, Грин-де-Вальд присел перед ней и указал пальцем на правый глаз. — Этот глаз видел намного больше, чем другой. — Но как такое возможно? — она с неподдельным изумлением уставилась на Грин-де-Вальда, а тот поднялся на ноги, пожал плечами и вскользь проговорил: — В этом мире возможно всё, если не говорить себе постоянно, что это не так, — а затем прошагал мимо нас и принялся разглядывать картины на стенах. — Папа, он очень странный… — прошептала Тесса так, чтобы её было слышно только мне и Долохову. Последний, кстати, был в немалом ошеломлении, ведь он узнал нашего гостя, но я взглянул в сторону Грин-де-Вальда, который вдруг скорчил средневековому рыцарю рожицу, и протянул: — Он… долгое время жил совсем один… высоко в горах… очень долгое время, — тихо добавил я, так как теперь наш гость взял в руки канделябр, стоявший на столике неподалёку, и принялся его разглядывать со всех сторон, будто и вовсе не знал, что это такое. — У него… что-то вроде кислородного голодания… но он привыкнет. Просто не трогай его лишний раз и не навязывайся, хорошо? — Да, папа, — выдохнула она и вдруг подёргала меня за полу пиджака. Я наклонился, а Тесса ещё тише добавила: — Дядя Антонин мне нравится больше. — Мне тоже, Тесса, — усмехнулся я, и в ответ последовала светлая улыбка. — Но мы же с тобой вежливые люди и с радостью примем любого гостя, так? — Тесса кивнула, а я выпрямился. — Беги к Элизе, здесь уже недалеко, а нам с Антонином нужно побеседовать с Геллертом… Она напоследок помахала нам рукой и побежала прочь по коридору, а я многозначительно взглянул на Долохова и повёл Грин-де-Вальда в сторону своего кабинета, так как мой гость выглядел достаточно бодрым, чтобы начать обсуждать текущие проблемы. Едва мы перешагнули порог, как я направился к своему столу, Долохов же занял излюбленное место на диване, а Грин-де-Вальд принялся медленно ходить по кабинету, как ровно неделю назад так же ходил Слизерин, и разглядывать окружающие вещи. — Итак, против кого мы нынче воюем? Маглы? Подпольщики? Коммунисты? — авторитетно начал разговор Грин-де-Вальд, вцепившись взглядом в очередную безделушку на одном из журнальных столиков, а Долохов еле сдержал смешок и принялся молча курить. — На данный момент наши враги… хм… занимают более низкое положение, причём в прямом смысле этого слова, — Грин-де-Вальд тут же резко повернулся и озадаченно уставился на меня, а я с усмешкой пояснил: — Низкое по отношению к земле. Это трупы. — Насколько мне известно, трупы обычно закапывают в гробах под толщей земли, — менторским тоном заявил он. — И самостоятельно они из могил не выбираются. И если не трогать их, то… они не будут трогать тебя. Меня уже второй раз за день посетило отчётливое чувство, что я сидел в театре в первом ряду, отчего мои губы ещё больше скривились в улыбке. — К сожалению, не всё так просто, Геллерт. Нам нужды трогать трупы нет, это они идут на нас… управляемые волей хозяина. — Фаусты? — тут же встрепенулся Грин-де-Вальд, смекнув, куда я клонил, но я мотнул головой. — Бёрки. Слышали про них? — Даже видел, — задумчиво протянул он, будто вспоминая что-то. — Но в тридцать первом был пожар, все Бёрки погибли?.. — Младенец выжил. Единственная наследница Бёрков и фамильного дара… и этой осенью она стала моей женой. Голубые глаза так и полезли на лоб, а зрачки ещё больше стали отличаться, что только усилило неподдельное удивление нашего союзника. А я, собравшись с силами, наконец решился открыть весь сложившийся расклад. — Моя жена, Кейт, к сожалению, сейчас на стороне Альбуса Дамблдора. Или он на её, тут ещё как посмотреть. У нас с ней спустя две недели после свадьбы… возникли некоторые разногласия. И на текущий момент она старательно оттачивает данные ей природой способности. И Кейт настолько преуспела в этом, что смогла создать высшего умертвия… труп, который полностью сохранил все свои магические и интеллектуальные способности… из моего предка. Салазара Слизерина. Вам знакомо это имя? — Он живой?! — вполголоса спросил Грин-де-Вальд, и я опять усмехнулся: — Я бы так не сказал. Но он отлично себя чувствует, вот, на прошлой неделе заходил в гости… Я взмахнул рукой над гладью столешницы, в которой до сих пор были трещины и дыра, и Грин-де-Вальд мигом подошёл к моему столу и склонился над ним. Сначала он присмотрелся к главной отметине со всех углов, а затем приложил два пальца к краям, словно измеряя размер, и поднёс их к глазам. — Удар был один? — с опаской спросил он, и я кивнул. — Что это было: меч? — Кинжал. И достал его из стола он тоже одним махом. — А трещины откуда? — Грин-де-Вальд опять присмотрелся к столешнице, а из моей груди вырвался тяжёлый вздох. — Удар кулаком. Теперь он наклонился, чтобы прикинуть толщину столешницы, после снова выпрямился и соотнёс её с размером клинка, а напоследок опять внимательно оглядел стол и ткнул пальцем в небольшую вмятину. — Я так понимаю, удар пришёлся сюда? — Именно, — кивнул я, уже смирившись со всеми обстоятельствами моего позорного разговора с предком. — Слизерин… был очень недоволен тем, что его нынешний хозяин — потомок Бёрков… у Слизеринов с Бёрками не один век была кровная вражда, но я об этом не знал и взял в жёны Кейт… этим он, кстати, тоже был крайне возмущён. — И не жалеешь? — вдруг прищурился Грин-де-Вальд, но я, подумав немного, абсолютно ровно ответил: — Нет. Даже если бы я знал о вражде, я бы всё равно женился на Кейт. Мы с ней очень близки, и упускать такого человека ради глупостей прошлого я не намерен. — Но прадед недоволен, так? — он наклонился ко мне ближе, но я абсолютно непроницаемо смотрел в разные глаза, отдававшие лёгким безумством. — А с чего тогда он будет помогать им, если так ненавидит Бёрков? — Он умертвий. Вне зависимости от его воли он обязан выполнять приказы оживившего его некроманта. Таков договор возвращения в этот мир. Очевидно, Слизерин не знал, кто именно призывал его, иначе вряд ли бы откликнулся на зов. И тем не менее, он здесь. И именно он посоветовал мне собирать армию и искать генерала для неё, потому что моя супруга настроена весьма решительно. Я надеюсь, пока всё достаточно понятно? — Об этом… нужно было говорить до того, как я дал обет! — вдруг воскликнул Грин-де-Вальд, ткнув в меня указательным пальцем, а я так и рассмеялся. — Вы боитесь, Геллерт? — Я ничего не боюсь, — самоуверенно заявил тот и сделал шаг от моего стола. — Но я не сумасшедший, чтобы ввязываться в заведомо проигрышное дело! И какие у меня перспективы сейчас, а? Или быть убитым ожившими трупами, или умереть от нарушения клятвы… а в Нурменгарде у меня хотя бы была возможность прожить ещё сколько-то лет в тишине. — В грязи, сырости, темноте и холоде? — сморщился я, на что Грин-де-Вальд с лёгким оттенком презрения взглянул на меня и бросил: — Доживёшь до моих лет — поймёшь все прелести одиночной жизни хотя бы так. Со мной могли обойтись и хуже. Хотя вряд ли ты доживёшь до моих лет, как и все рядом с тобой… — Я, в отличие от вас, настроен менее пессимистично, — заметил я, на что тот лишь хмыкнул: — Я, в отличие от тебя, более здравомысляще оцениваю ситуацию. — Как бы то ни было, но ситуация такова, а вы генерал, который пойдёт против армии трупов во главе со Слизерином. Каков ваш план? Грин-де-Вальд опять хмыкнул и развалился на диване, потеснив тем самым посмеивающегося Долохова, а после развёл руки в стороны. — План номер один: помириться с супругой. Крайне действенный план, уверяю тебя! Лучшая война та, которой не было, мотай на ус. Он оскалил желтоватые зубы в любезной улыбке, но я спародировал его мимику и таким же тоном ответил: — План номер один провален, так что я слушаю план номер два. — Как провален?! Мы же ещё ничего не предприняли?! — Кейт не собирается мириться со мной, — ультимативным тоном заявил я, так как это было для меня крайне болезненной темой. — Единственное условие нашего «примирения» сейчас — если я сдамся и самостоятельно отправлюсь в Азкабан. А я не намерен выпускать власть из своих рук, я половину жизни к этому шёл! — Чего же ты тогда хочешь? — Грин-де-Вальд уставился на меня, испытывая абсолютно искреннее недоумение, а я опять тяжело вздохнул. — Ты взял с меня клятву не причинять вред твоей жене, а она наш главный враг! Как ты будешь с ней воевать? Если не собираешься мириться — разведись хотя бы по-человечески, порадуй прадеда! — Я не собираюсь разводиться, — процедил я, а мой «генерал» впал в ещё большее недоумение. — И со своей женой я разберусь сам, вы её не трогаете, она беременна и в гущу боя не полезет. Ваше дело — те трупы, которых она поднимет, в том числе и Слизерин. — То есть ты считаешь, что если разгромишь армию своей жены, то она с визгом и поцелуями бросится тебе на шею, и всё у вас будет хорошо? — Я считаю, что если мы уничтожим армию Кейт, то ей придётся идти на уступки, а не требовать от меня безоговорочной капитуляции. Я сохраню свой авторитет и власть, но я также буду готов уступить ей во многих вопросах, чтобы сохранить наши отношения. Даже если уступки будут… болезненными. Но последнее слово всё равно будет за мной. Грин-де-Вальд, всё ещё пребывая в нешуточном недоумении, перевёл взгляд на Долохова, и тот мельком взглянул на меня и пожал плечами, так как ещё три недели назад успел понять, что в наши с Кейт отношения лучше не лезть. Затем он снова оценивающе уставился на меня, приложив два пальца к подбородку, а я непроницаемо смотрел на него, не собираясь в чём-то оправдываться или уступать. — Послушай… друг, — осторожно обратился ко мне Грин-де-Вальд, встав с дивана. — М-м-м… товарищ… — поправился он, но, быстро обернувшись на Долохова, сразу воскликнул: — Хотя нет, обойдёмся без товарищей… компаньон!.. — Мои люди обращаются ко мне «милорд», — едва сдерживая усмешку, проговорил я, и мой «генерал» так и выпучил глаза. — Надо же, какая скромность… но я, пожалуй, воздержусь, в нашем договоре этого не было, а я не умертвий, чтобы подчиняться приказам. В общем… послушай, приятель, — он подошёл ко мне совсем близко и по-отечески положил высохшую ладонь мне на плечо, отчего мне стало совсем не по себе. — В своё время я старался не раскидываться человеческими ресурсами, а всех неугодных мне лиц помещал именно туда, откуда ты меня вызволил, а не убивал… полезных лиц, разумеется. Уговоры, интриги, шантаж, угрозы… я почти без крови добился власти над Европой, и в целом, у меня была всего лишь одна крупная дуэль, исход которой тебе прекрасно известен. Наверное, ты спросишь меня: как же так вышло? — я не успел даже рта открыть, как Грин-де-Вальд взмахнул пальцем и таким же отеческим тоном продолжил говорить: — И я отвечу тебе. Я был таким же самонадеянным упрямым идиотом, как и ты сейчас. Ты уж прости, но так оно и есть. Я слишком переоценивал свои возможности… и человеческие привязанности, — он сморщился, будто эта тема была крайне неприятна, но быстро взял себя в руки. — В общем, власть ослепила меня, и только в тишине и темноте я смог прозреть… и сейчас я вижу, что ты идёшь на те же скалы, что и я. Я дал тебе обет, и я его исполню. Я обещал помогать тебе обучить людей, привлечь новых — и у тебя будут люди, много… Но вот на мёртвых мои крайне эффективные методы воздействия не сработают. Трудно пообещать что-то тому, кому ничего не надо, и крайне трудно запугать того, у кого ничего нет, даже жизни… смекаешь? Грин-де-Вальд настолько выразительно посмотрел мне в глаза, будто пытался невербально донести до меня суть своего пространного монолога, но я лишь кончиками пальцев убрал его руку со своего плеча и сам встал из кресла. — Если вы хотите попытать счастья в переговорах, то мне ничего не стоит написать Кейт. И она, конечно же, опять пришлёт сюда Слизерина… а вы сами сказали, что с трупами плохо находите взаимопонимание. И на самом деле, это наша общая проблема, потому что мне у них тоже отобрать нечего… так что, мне отправить письмо? — А она точно не придёт сюда сама? — настороженно уточнил он, мельком взглянув на треснутую столешницу, на что я лишь помотал головой. — И ты действительно всё ещё надеешься на примирение?.. Только честно! — Да… — нехотя выдохнул я, на самом деле слабо представляя исход нашего с Кейт противостояния. — Я надеюсь, что когда у неё не останется выбора, она вернётся ко мне. Поймите меня правильно, я не хочу наступать и развязывать войну первым. Я хочу сохранить и защитить то, что есть у меня сейчас. А без моей супруги сопротивление развалится… особенно если вы вдобавок разберётесь со своим старым другом. Но открытого столкновения, увы, уже не избежать. Грин-де-Вальд ещё раз вопросительно уставился на Долохова, который только-только докурил и бросил окурок в пепельницу, но тот опять пожал плечами, поскольку его методом решения конфликтов всегда являлась грубая сила, а не красноречие в переговорах, а мне просто не оставили выбора. Получив весьма полный и развёрнутый ответ, Грин-де-Вальд поджал губы и вновь принялся ходить по кабинету, сцепив руки у себя за спиной, а я следил за ним, стоя ровно по середине комнаты. — И что же это? Что ты хочешь сохранить? Как твоя жена может отобрать у тебя власть? Захватить правительство? — Именно так, — взмахнул руками я. — Но прежде она, вероятнее всего, попытает счастья в захвате Гринготтса и Хогвартса. Школа — это её первая цель, я в этом уверен. — Откуда? — в его хриплом, но в то же время певучем голосе слышалось недоверие, но я невозмутимо ответил: — Шпионы. У меня есть одна… пташка, которая иногда бывает на собраниях Ордена и внимательно слушает. Конечно, мозги у неё, соответственно, птичьи, но кое в чём и она бывает полезна. Так что первая цель Кейт — это Хогвартс. Надеюсь, у вас всё-таки созрел план? — А почему она до сих пор не наслала свою армию на твой дом? Так же проще? — На доме щит. Слизерин сам отметил, что мёртвые через него не пройдут, только такие, как он… а таких, как он, много не создать. Во-первых, на это нужно много сил и редких ингредиентов, а во-вторых, умертвии нужны для управления армией… единолично. Два амбициозных генерала будут грызться между собой, и ничего полезного из этого не выйдет. Поэтому я считаю, что умертвиев больше не будет, а если и будет, то нас всё равно больше. — Щит! — вдруг воскликнул Грин-де-Вальд, отчего Долохов так и подпрыгнул на диване. — Щит — это прекрасно! Если она не сможет провести на территорию Хогвартса мёртвых, то туда придут живые… а мы с ними ладим намного лучше! — он расплылся в довольной улыбке, и я с усмешкой кивнул. — Я помогу наложить тебе щит, но откуда ты его?.. — У меня есть книги Бёрков, — я махнул рукой на один из книжных шкафов, и Грин-де-Вальд тут же подскочил к нему и принялся рыться на полках. — Там есть полезная информация не только по созданию мертвецов, но и по способам борьбы с ними. — И как же с ними бороться? — донёсся глухой ответ со стороны книжного шкафа, и я протянул: — «Восставших мертвецов уничтожит то, что их создало». Это всё, что я смог найти. — Опять что-то невразумительное, — скривился Грин-де-Вальд, вынырнув из шкафа с охапкой книг в руках. Кинув свою добычу на диван, он вновь развалился на нём, окончательно выгнав оттуда Долохова, и приподнял одну из книг. — Но ничего, мы со всем разберёмся. Нас же трое! Наложим щит, укрепим защиту и будем ждать. И рано или поздно они сами к нам придут. Я поговорю с Альбусом, ты с женой… за что-то она же вышла за тебя замуж?.. — я на эти слова поджал губы и легко кивнул, решив не упоминать о нашей с Кейт сделке, а Грин-де-Вальд довольно потёр руки. — Значит так, план номер два: не подпустить к замку мёртвых и устроить ловушку живым. Приступим!***
В дом Динглов мы зашли самыми последними. И пусть я испытывала небольшое волнение из-за возможного осуждения своего поступка, а именно воскрешения Слизерина без совета остальных, но оправдываться не собиралась. Это вылазку в Сохо нужно было согласовывать, потому как мы вполне могли подставить кучу человек помимо себя, но пока не начались активные боевые действия, Слизерин — исключительно наша с Дереком головная боль. И ничьё одобрение в этом вопросе мне не было нужно. — Кейт, ты!.. — воскликнула Кассандра, едва я показалась в дверях, но она ошеломлённо замерла на половине расстояния между нами, увидев за нашими с Дереком спинами Слизерина, отставшего немного по дороге, — …ты жива… — Со мной всё хорошо, Кэс, — сдержанно ответила я и махнула рукой на незанятый стул почти в самом центре комнаты. Слизерин, оскалившись, молча сел на него, привлекая к себе всеобщее внимание, но не успел Дамблдор встать на ноги и открыть рот, как я завидела знакомое зелёное платье и накинулась на его обладательницу. — Кто-то предал нас в Гринготтсе! Мы еле выбрались оттуда живыми! — Как вы всё-таки выбрались? — с прищуром проскрипел Богрод, видимо, уже не ожидавший увидеть нас в своём доме. — В Гринготтсе всего один вход и выход… — Как видите, не один, — развела я руки в стороны, так и испепеляя взглядом съёжившуюся Элеонору. — Но нам крупно повезло, мы могли целую вечность плутать в темноте, пока не умерли бы с голоду! И я не собираюсь ничего рассказывать, пока она находится здесь! Я повернулась к Дамблдору и возмущённо уставилась на него, но только он начал говорить, как Элли вскочила на ноги и истерично воскликнула: — Я не предавала вас, клянусь! Это не я! Умоляю, я сделаю всё, чтобы доказать вам это, но я не предатель! — Вот как? — изогнула бровь я, а после подхватила стул неподалёку, поставила его прямо напротив Элеоноры и уселась на него. Подняв в воздух правую ладонь, я сосредоточилась, и ярко-красная пентаграмма тотчас загорелась, а собравшиеся так и выпучили глаза. Но я неотрывно смотрела прямо на Элеонору, а мир духов открывал мне многое, что было не почувствовать остальным. — Ладно, я тебя слушаю. Но учти, если ты соврёшь — я почувствую это сразу. Что произошло в Гринготтсе? В воздухе сразу разлился страх, растекаясь вокруг густой жижей. Я чувствовала его будто дурной запах, но трудно было описать его составляющие, всё-таки это было немного не то чувство. Но это был страх. От остальных тоже исходили эмоции, разные — от искреннего удивления до недоверия и страха и ужаса, но все люди вокруг были передо мной как на ладони… все, кроме одного. От Слизерина не исходило ровным счётом ничего, и он, заметив мой быстрый взгляд, усмехнулся и скрестил руки на груди, видимо, не только мы с Дереком знали, как закрыть себя от посторонних. Но сейчас не он был моим интересом, а Элли, а та так и дрожала от моего тяжёлого взгляда. — Я спустилась в подземелья, положила тиару, а после мы поехали наверх, но тележка застряла по дороге над самой пропастью, — проговорила она в полной тишине, и ничего, кроме страха, пока не чувствовалось. — Я не знаю, как они вас обнаружили, но это была не я, клянусь. А наверху один из гоблинов незаметно присоединился к нам и сказал, что вы прыгнули в водопад. Я… я очень испугалась, правда! А потом… Том вызывал меня к себе домой, ему доложили, что я была днём и устроила скандал на входе… — И что ты ему сказала? — жёстко спросила я, и страх вокруг Элли стал только плотнее. — Я… я сказала ему всё то, о чём мы договаривались. И… и мне было трудно не выдать вас, потому что он задавал прямые вопросы, но… Она вдруг замялась и сцепила пальцы в замок, а я так и вцепилась в неё взглядом. — Но?.. — Он потребовал свою долю… информацию об Ордене… он же рассказал мне про премьер-министра маглов и засаду на американцев… — И что ты ему рассказала?! Теперь страх исходил и от меня, правда, почувствовать его никто не мог, за исключением Слизерина. Элли скривилась, готовая тут же разрыдаться, и еле выдавила: — Я сказала ему, что ты собираешься нападать со своей армией на Хогвартс! И что в банк вы сунетесь только после школы… простите меня, но я должна была сказать ему хоть что-то! Мой отец всё время у него на виду и уже провинился, я не могу так рисковать им! Я облегчённо выдохнула и повернулась к Дереку, который всё время допроса стоял за моей спиной, а из накрашенных глаз роковой блондинки таки брызнули слёзы, стекая по щекам чёрными ручьями. — Это сильно нам повредит? — спросил Дерек, в отличие от остальных излучая уверенность и спокойствие, обладавшие весьма приятным «запахом», и я опять вздохнула. — Нет, не сильно. Он бы и так об этом догадался, у нас всего три цели, и в министерство сразу соваться глупо, а с банком… мы обещали помочь, но позже, — добавила я, мельком взглянув на Богрода, который так и просверливал меня задумчивым взглядом. — Так что ничего страшного не произошло. Это всё, что ты ему сказала? — Да, — вытерев слёзы пальцами, прохрипела Элли. — Из важного, да. К нему в кабинет ещё пришла ваша дочь… Тесса, — на этих словах я так и распахнула глаза, словно сова, — я подарила ей свою фотографию с фотосессии, — добавила она, заметив мой горящий взгляд, а у меня так и стучало сердце. — Ей она очень понравилась, а мне не жаль. И ещё она позвала меня на свидание с Антонином Долоховым в эту пятницу… он возится с девочкой по вечерам, когда Том занят… они стреляют из рогаток по ёлкам. И по её словам, я ему очень понравилась, мы виделись пару раз в министерстве, но до этого я отказала ему в встрече. Это всё. Даже не присутствуя во время этого разговора, мне вмиг стало стыдно за Тессу, и я, покраснев, закрыла руками лицо. И вдруг почувствовала на своих плечах тёплые ладони. — Да ладно тебе, Кейт… помнишь, Тесса и меня позвала к вам домой на свидание? Так я бы ещё месяц собирался с силами, это не так уж и легко… она просто хочет помочь. Обернувшись, я красноречиво посмотрела в оливковые глаза, так как Дерек и так «успел» в последний момент, а Элли осторожно добавила: — Кейт, у неё взгляд такой жалобный, я не могла отказаться! И Том тоже сказал, что не может ей отказать, это просто невозможно! — Так может, нам пригласить её на переговоры? — язвительно спросила я в пустоту, и со стороны послышалась пара тихих смешков. — Все мигом станут паиньками! Но я не собираюсь впутывать свою дочь во всё это… и как прошло свидание? На этих словах Элеонора вдруг покраснела, а я почуяла вместо страха совершенно другие эмоции… волнение вперемешку со смущением и даже страстью. — Нормально, — выдавила она, опустив взгляд в пол. — Я… мы поужинали в «Амортенции», а потом… гуляли по Лондону… начался небольшой снегопад, но без ветра, и Антонин зачитывал наизусть стихи… Маяковского, кажется. Я не запомнила фамилию, но мне очень понравилось. А у моего дома он… он поцеловал меня… Тут возбуждение стало слишком сильным, переходя в похоть, и я вынырнула из Сида, потому что и мне вдруг стало… жарко. Мои ладони сразу потухли, а Элли подняла на меня взгляд, и в нём было столько вины… но было и кое-что хорошее. Во-первых, она действительно нас не предавала, теперь я была в этом уверена, а во-вторых, она наконец-то переключилась с Тома на другого. И по-женски, я была за неё рада, тем более что её новый интерес так галантно за ней ухаживал, не то что предыдущий. Мы с Дереком опять переглянулись, а после я коротко кивнула, говоря, что верю Элеоноре, и подхватила стул, отсев подальше к Моргану и чете Доусонов, всё-таки среди единомышленников находиться было намного уютнее. — Нам очень опасно приглашать тебя на собрания, Элеонора… — протянула я, и та сразу поджала губы, видимо, понимая, куда я клонила. — Том легко может выпытать у тебя наши секреты, даже и без легилименции. — Я знаю. Но, Кейт! Мне нужно что-то рассказывать ему, иначе отец… мне это нужно, понимаете?.. Я могу узнать для вас ещё что-нибудь, что угодно! И я уйду сразу же, как вы скажете, но мне… — Ладно, — выдохнула я, по-человечески понимая желание Элли защитить близких. У меня оно было точно таким же, и не мне её было судить. Наконец я посмотрела на главу Ордена, с самого начала собрания не проронившего ни слова, и по крайне выразительному взгляду бледно-голубых глаз, направленных в сторону приглашённого «гостя», поняла, что настал мой черёд делиться секретами. Усмехнувшись, я сама посмотрела на Слизерина, и тот, догадавшись о значении моего взгляда, так же ответно растянул губы в хищной улыбке. — Салазар, а теперь пришла и ваша очередь рассказать нам всем, как вы побеседовали сегодня со своим любимейшим внуком. — Я бы предпочёл, чтобы ко мне обращались «господин Слизерин», — крайне вежливо процедил он, и у всех глаза так и полезли на лоб от подобной новости, а Морган и вовсе распахнул рот. Но я смотрела прямо перед собой в угольно-чёрные глаза, горевшие упрямством, и ехидно протянула: — Я над этим подумаю, Салазар. А теперь прошу! — Дословно? — ядовито уточнил он, и моя улыбка стала ещё ярче. — Нет, в общем. Пожалуй, я больше не хочу слушать матерные ругательства в свою сторону, я и с первого раза ещё не успела их забыть. Всё-таки здесь женщины… с не такими крепкими нервами, как у меня. Постыдились бы их… Слизерин обвёл взглядом гостиную, зацепившись за девушек из отдела по связям с гоблинами и Элеонору с Кассандрой, а после вновь уставился на меня, игнорируя всех прочих, даже Дамблдора, который сидел с таким лицом, будто его огрели чем-то тяжёлым по голове. — Мой правнук сдаваться не намерен и со мной общаться не очень хочет, ему больше нравится разговаривать с тобой. Это если немного сократить наш разговор. — Вы крайне талантливый человек, если верить, что краткость — сестра таланта! — воскликнула я и сразу почувствовала, как Дерек закрыл ладонью рот, чтобы скрыть смешок. Но Слизерин всё равно заметил это и с нескрываемым отвращением посмотрел в сторону моего помощника, а после перевёл взгляд на меня и процедил: — Я бы никогда не дал благословения на этот брак, помяни моё слово. Бёрковские крысы — не ровня великому роду Слизеринов! Я на это только фыркнула, уже смирившись с ненавистью в мою сторону, как вдруг Морган пришёл в себя, вскочил с дивана, встал за моей спиной и ткнул пальцем в Слизерина. — Я бы тоже никогда не дал благословения на этот брак, если бы от меня что-то зависело, ты, кусок протухшей мертвечины! Наша умница Кейт достойна лучшего, чем твой мерзкий выродок! Я мигом прониклась благодарностью к Моргану и положила ладони на его руки, а Слизерин зарычал и потянулся к своему мечу, но я покачала пальцем. — А-а-а. Он входит в семью, а вы обязаны защищать моих близких, это приказ. — Он не родственник тебе… — в бессильной злобе процедил он, но я лишь хмыкнула. — Мне всё равно, вы его не тронете, как и всех остальных в этой комнате, — я подняла большие пальцы вверх и ещё больше растянула губы в улыбке. — Обожаю нашу замечательную семью, мы все так дружно друг друга ненавидим! Просто пример для подражания! — Знаешь, Кейт, твой нынешний жених нравится мне больше предыдущего, — ворчливо заметил Морган, но только Дерек собрался сказать что-то благодарное в ответ, как тут же добавил: — Молчащим ты мне нравишься намного больше. А то я и на этот брак согласия не дам… — тут я развернулась и возмущённо уставилась на Моргана, и тот быстро добавил: — Ладно-ладно, дам, только не смотри так на меня… я же о тебе беспокоюсь, а женихи нынче так себе! Слизерин ехидно рассмеялся, что Морган так быстро сдался под моим напором, но я опять повернулась к нему и взглядом дала понять, что он сам примерно в таком же положении. А после мельком взглянула на Элеонору, под шумок приводящую себя в порядок, и протянула: — Кстати, между прочим, я предлагала вашему внуку и другую кандидатуру в жёны, помимо себя. И очень активно. Вон она, мисс Элеонора Фоули. Ну как, достойна? Слизерин с шумом и лязгом повернулся и уставился на Элли, только накрасившую губы ярко-красной помадой, и воскликнул всего одно слово: — Шлюха?! Лицо Элеоноры тут же исказила гримаса искреннего возмущения, а я не удержалась и уткнулась лицом в плечо Дерека, чтобы не рассмеяться во весь голос. — Больше, к сожалению, вокруг вашего внука девушек не было, так что выбор небольшой… а можно поинтересоваться, Салазар, вы в целом как относитесь к женщинам? — сквозь слёзы выдавила я, а остальные всё больше приходили в себя и с интересом следили за нашей «перепалкой». — Я был женат, — коротко ответил он, так и просверливая меня тяжёлым взглядом. — И моя жена не жаловалась, как и дочь. — Бедняжки, — выдохнула я, пальцами вытирая с глаз проступившие от смеха слёзы. — А в этой комнате вообще есть человек, который хоть сколько-нибудь вам симпатичен? Мне правда очень интересно… Слизерин на мои колкости опять ядовито оскалился, а затем вдруг повернулся и внимательно осмотрел всех людей, смотревших на него как на диковинку в музее. И внезапно ткнул пальцем в Аластора Грюма, отчего тот даже выронил трость из рук. — Этот. Сразу видно, храбрый воин, но осторожный и внимательный. Всегда ценил таких людей. — Аластор, я правильно помню, вы учились на Гриффиндоре? — протянула я, и Грюм медленно кивнул два раза. — А я говорил Годрику, что шляпа долго не протянет и выживет из ума! — загудел Слизерин, а я опять согнулась пополам от смеха, и не только я одна. — А он: «Нет, Салазар, моя шляпа лучше твоего плаща, она и через тысячу лет не ошибётся!» Тьфу!.. Надо было давить с плащом, Пенни была за меня, и Кандиде шляпа не нравилась! Я еле-еле заставила себя повернуться влево и сразу же встретилась взглядом с покрасневшей от смеха Кассандрой, закрывавшей рот ладонью. Она мотала головой в стороны, не веря своим глазам, а я одними губами прошептала: — И так три дня подряд… — Кейт… — Дамблдор, тоже с трудом сдерживая улыбку, красноречиво посмотрел на меня и добавил: — Ты бы не могла?.. — Ах да! Мой дорогой свёкр — умертвий, — пояснила я, с трудом уняв смех. — Мы с Дереком создали его в пятницу, решив, что нам нужен умный, хитрый, сильный и крайне вежливый генерал… но ему просто необходимо было немного привыкнуть к современности, это ещё цветочки по сравнению с тем, что было два дня назад. Поэтому мы говорим вам об этом сейчас. И несмотря на всю строптивость своего характера, у Салазара нет ни единого шанса сопротивляться моим приказам. — Если я буду их понимать, — вдруг с гадкой усмешкой протянул Слизерин, мгновенно завоевав всеобщим вниманием. — Ты думаешь, что ты здесь самая умная, но я таких, как ты, ел на завтрак в своё время. Я легко могу сотворить что-нибудь со своим слухом, а читаю я так себе… и будет трудно научить меня чему-то, если я не буду слышать речь. И приказывать тоже… а ты не сможешь настолько чётко сформулировать приказ, чтобы я что-то не сделал с собой, я же могу… по-разному понять его… что ты на это скажешь, а? Вред — это такое растяжимое понятие… я сейчас врежу себе, слушая тебя. Моментально воцарилась гробовая тишина. Все взгляды были устремлены на меня и основателя школы, в которой все учились, а я вдруг поняла, что этот хитрый змей просто дал мне на время играться с собой, выведывая как можно больше информации, и видимо, ему оказалось достаточно, чтобы начать делать по-настоящему крупные шаги. Но он бы мог и молча провернуть это, а не высказывать вслух свои планы, а это значило, что этот хитрюга до сих пор прощупывал почву… и показывать слабину сейчас было нельзя. — Я скажу, что найду способ, как донести до вас мои слова, Салазар, — с лёгкой улыбкой проговорила я, а вокруг так и нарастало напряжение. Слизерин, усмехнувшись, приложил руку к уху и громко воскликнул: — А? Что ты сказала, девочка? Я тебя плохо слышу! На одиннадцатой сотне слух стал подводить, в отличие от памяти! — спародировав говор старика. Дерек, Дамблдор и Морган мигом уставились на меня, ведь это же моё создание вышло из-под контроля, а я, решив не сотрясать даром воздух, поднялась на ноги и медленно подошла к Слизерину вплотную, чтобы говорить над самым его ухом. Но меня всё равно было отлично слышно и другим в идеальной тишине, образовавшейся вокруг. — Так лучше? — Слизерин фыркнул, а я продолжила шептать, решив, что именно сейчас пришло время действовать жёстче: — Я знаю, что вы меня отлично слышите, Салазар, и сейчас вам стоит немного послушать. Знаете, почему вы откликнулись на мой зов? Я отстранилась от него и посмотрела прямо в угольно-чёрные глаза, а он с показным безразличием изогнул бровь. — А я вам скажу, — прошептала я, вновь наклонившись и почти касаясь лицом его чёрных кудрей. — Есть Ад, а есть место под Адом… туда попадает не каждый. Далеко не каждый. Только тот, кто очень глубоко копнул в неизведанное, настолько, что замарал свою душу… Немыслимые мучения ждут каждого, оказавшегося в том месте, и даже несколько минут в мире живых подобны роскоши. А я предложила вам целую жизнь… и как глупо будет потерять её и вернуться в свой котёл невыносимых страданий из-за своего несносного характера. А я думала, что вы всё-таки умнее. Я опять отстранилась от своего создания, а тот уже совсем по-другому смотрел на меня, и в чёрных глазах буквально на мгновение промелькнул страх… потому что мы оба прекрасно знали, что находится по ту сторону завесы. И каждое моё слово было правдой. — Ты тоже там будешь, — абсолютно серьёзно проговорил Слизерин, на что я горько усмехнулась. — Или ты думаешь, что тебе простят твои эксперименты с трупами? Или Сид, или кое-что похуже Сида… ты видела, куда попадают все некроманты с печатью, да? О да, ты видела… — Я знаю, что меня ждёт, — бесстрашно проговорила я, действительно осознавая все свои перспективы на загробную жизнь. — Мы втроём встретимся там, это точно, у меня нет заблуждений на этот счёт. Но единственное моё отличие от вас в том, что я попаду туда через годы… долгие-долгие десятилетия… а вы — в любой миг, если я так решу. В кои-то веки на меня смотрели как на реального противника, а не как на грязь под ногами, а я отвернулась от Слизерина и громко воскликнула: — Дерек! Знаешь, а мне уже надоела эта капризная принцесса! Даже Тесса так не вела себя, когда была маленькой! Одежда не такая, палочка не такая, еда не такая, обустроенное жильё недостаточно хорошо, книги не те, да ещё и наше происхождение не устраивает! Его вызволили из невыносимых страданий Бёрки, ну надо же! Никто не достоин общаться с великим Салазаром Слизерином, которого не уважает ни один выпускник Хогвартса, кроме его собственного факультета! Дерек с ошеломлением следил за мной, не решаясь что-то вставить, хотя обращалась я именно к нему, а я опять повернулась и уставилась на заметно присмиревшего Слизерина, и внутри меня горело пламя. — А знаете, вы серьёзно считаете, что нам без вас совсем никак? Нет. Это не так. Печать у меня есть, как и нужные ингредиенты, и их хватит ещё минимум на два ритуала создания умертвия. И если вы сделаете что-нибудь с собой, чтобы не выполнять мои приказы, то тотчас отправитесь в Сид, а я поищу кого-нибудь посговорчивее. Первый блин комом, но что поделать? Как вам кандидатура Джодока Мердока, вашего зятя? Драконья смерть, как звучит! Да ещё и некромант, от него будет намного больше пользы, чем от жалкого змееуста, как вы думаете? Я знаю, где его могила, мой дорогой дедуля был крайне запаслив и всё записал в своём дневнике. О, или Виллем Арден, тоже некромант и союзник Бёрков? Это же развалины его замка вы узнали на берегу, не так ли? Так что, Салазар, отправитесь обратно, или мы всё-таки договоримся? Тишина вокруг так и звенела, и даже дыхание кого-нибудь поблизости слышно не было. А мы так и испепеляли друг друга взглядом, но моё терпение на самом деле подходило к концу, и человек напротив это быстро почуял. — И создал он врага себе по образу и подобию своему, и да владычествует он и над мёртвыми, и над живыми, и над скотом, и над гадами пресмыкающимися… Надо же, вот это да. Смотрю на тебя и вижу его. Будто отражение в зеркале… — Мой супруг действительно многому научил меня, — усмехнулась я своеобразной переделке цитаты из Библии. — Не знала, что вы верующий, Салазар. — Я просто люблю читать, а в моё время книг было не так много, как в ваше, — ответно усмехнулся он. Но только я отвернулась и зашагала к Дереку, чтобы немного подумать в стороне, что же делать дальше с нашим «подопечным», как мне вслед донеслось: — Королева проклятых. Я развернулась на полпути и вопросительно уставилась на Слизерина, и тот пояснил: — Он как-то назвал тебя «Королева проклятых». Но королевой ты тогда была лишь потому, что он был королём. А сейчас ты королева сама по себе. Ты возложила на голову венец из кровавых осколков костей и скрепила жилами своих жертв… и ты не остановишься, пока не добьёшься своего, чего бы тебе это не стоило. И поведёшь своих подданных из мира теней за собой, сквозь реки крови и долины боли, теперь в твоей душе нет места страху. — Всё ещё выбираете, чью сторону занять, Салазар? — с усмешкой проговорила я, хотя такое сравнение мне очень понравилось. — Вы, как и все ученики вашего факультета, перебежчики, но у вас, в отличие от живых, права на ошибку нет. — Слизерины всегда отличались осторожностью и осмотрительностью, это правда, — кивнул он, не сводя с меня горящего взгляда. — Но если мы занимали чью-то сторону, то оставались верны союзникам до конца. Я не предал ни одного человека, которого назвал братом, даже того… с кем наши пути разошлись, — на этих словах его лицо помрачнело, и без уточнений было понятно, о ком шла речь. — И тебя не предам… и я готов помочь тебе в обмен на жизнь в этом мире, ты права, возвращаться в Сид я не хочу. Но будет одно условие. — Какое, Салазар? — ехидно протянула я, так как он был не в том положении, чтобы ставить мне условия. Слизерин и сам это понимал, но всё же ответил: — В моё время было правило, которому следовал каждый, называвший себя мужчиной. И правило это: кто выносит приговор, тот и заносит меч. Он мой внук. Будь моя воля, я бы собственноручно выпорол его кнутом на городской площади и посадил в темницу на несколько лет, чтобы подумал как следует. Но после отпустил бы и взял к себе в ученики. У тебя приговор другой. Тебе и заносить меч. Это вопрос чести, а не моего характера, я не наёмник и никогда им не был. Что скажешь? Я и до этого прекрасно понимала, что наши с Томом разборки — это только наше дело, и мне… именно мне придётся поставить финальную точку. А сейчас, после слов о чести, эта мысль лишь прочнее устроилась в моей голове. — Для того чтобы занести меч, надо сначала поймать осуждённого… — Я тебе его поймаю, — усмехнулся Слизерин, разговаривая со мной на равных, без рычания и ругательств. — Он слишком заигрался, пусть и несёт ответственность за свои поступки, как и все мужчины в нашем роду. Я беременных никогда не трогал и внукам своим не позволю, тем более что у тебя в утробе ещё один. И я это ценю, несмотря на твоё фамильное древо. Но меч ты занесёшь сама… если тебе, конечно, хватит на это духа. Или изменишь приговор. Этот скользкий гад прекрасно видел все мои сомнения и страхи, как бы я ни закрывала себя. Причём он видел их в окружающих, а не во мне. Но даже если мы поймаем Тома, то война будет закончена, и ад для остальных прекратится. А я… когда придёт время, тогда и стоит над этим подумать, сейчас было слишком рано выносить вердикт. Но своего я точно добьюсь. — Ладно, договорились. Вы ловите Тома, а я решаю, что с ним делать и привожу приговор в действие. Мы вежливо кивнули друг другу, и я наконец села на своё место, а мои близкие так и уставились на меня с неподдельным изумлением. — Что? — Да чем ты её поишь, чёрт подери?! Что за чай такой волшебный?! — не выдержал Морган, обратившись к Дереку, а я так и прыснула. — Кейт, а может, и не надо всего этого, а? Просто сходи домой и опусти этого подонка, как ты сейчас провернула с его дедом… делов-то! — Морган! — рассмеялась я, всё ещё не смирившись с новой ролью «королевы проклятых». — И до него дойдём, не переживай. — Мистер Морган, я пою Кейт исключительно травяным чаем, — с усмешкой протянул Дерек, приобняв меня, а после посмотрел в сторону Слизерина. — Но перемены в ней мне тоже очень нравятся. И, господин Слизерин, как единственный здесь «настоящий» Бёрк, я хочу попросить прощения за своего прадеда. Думаю, нам всем стоит забыть о вражде и объединить усилия ради общей цели… Слизерин на подобные слова хмыкнул, а затем, изогнув бровь, уставился на меня, отчего я ехидно усмехнулась. — Не смотрите на меня так, от меня извинений не дождётесь. Во-первых, я не Бёрк, а всего лишь в теле Бёрка, так что в каком-то роде это не мой прадед воевал с вами. А во-вторых, хватит и того, что я лично спалила его Адским пламенем, когда тот захотел выйти из Сида в мир живых. Надеюсь, что эта новость будет греть вас холодными ночами… — Зачем ты его сожгла?! Ты же могла с ним договориться? — не на шутку удивился тот, на что я фыркнула. — За крайне мерзкий характер. Я уже вроде говорила, что у нас крайне дружная семья, разве нет? Оридион хотел поссорить нас с Дереком, а ещё он ругался через слово по поводу и без. Видите ли, его абсолютно ничего не устраивало… Никого не напоминает? — Слизерин, поняв, куда я клонила, тихо рассмеялся, а я добавила: — Так что, Салазар, какой у нас план? — А что желает ваше величество? — с гипертрофированной любезностью поинтересовался Слизерин, что тоже было своеобразным стёбом в мою сторону. Морган и Дерек тихо засмеялись, а я откинулась на спинку стула и мечтательно протянула: — Что желает моё величество? Я хочу Хогвартс! — выпрямившись, заявила я, а после добавила: — Для начала. — Нихрена себе, вот это аппетиты у беременных! — присвистнул Грюм, а Слизерин в ответ кивнул, впечатлившись масштабом моих запросов. — Хогвартс, значит, Хогвартс… но на него наверняка наложат щит, я уже говорил, что мёртвые сквозь него не пройдут… нам нужен мой посох. И ваше величество отправится вместе со мной на его поиски. Можете даже захватить своего пажа, — я поджала губы на такое обращение к Дереку, а Слизерин тем временем повернулся и уставился на Элеонору, что та мигом подпрыгнула на стуле. — Лишние уши. Я тоже мягко взглянула на неё, и Элли сразу встала со стула и поправила своё элегантное платье. — Я всё поняла. Кейт, что я могу сказать ему?.. — Можешь в красках описать, как мы поругались с его любимым дедом, он точно порадуется, — хмыкнула я. — И на остальное отвечай как есть, здесь нечего скрывать. — Хорошо… спасибо. Я кивнула, и Элеонора выпорхнула из гостиной, оставив после себя лёгкий цветочный аромат, а Дамблдор наконец вышел в центр комнаты и взял слово себе. — Что ж, мы много услышали очень полезного и интересного, но я хотел бы обсудить ещё кое-какие детали… и, Кейт, ты бы не могла после собрания остаться со мной на беседу с глазу на глаз? Я был бы тебе очень благодарен. — Да, конечно, — вздохнула я, понимая, почему со мной хотели поговорить. Но в голосе Дамблдора не было ни капли злости, лишь задумчивость, и мой небольшой мухлёж печатью только подтвердил эти догадки. И отстаивать моё решение явно не надо было, тем более что Слизерин при всех и так согласился помогать нам добровольно. Остаток собрания прошёл менее бурно, чем его начало. Больше никто отношения не выяснял, а Дамблдор лишь узнал, как обстоят дела в Гринготтсе на данный момент и выяснил, кто чем занимается из подпольщиков, а их было немало, и люди потихоньку присоединялись к нам, устав от тирании официальной власти. Но понятное дело, что созывать на собрания всех не было смысла, шпионаж тоже никто не отменял. Слизерин остаток вечера делал вид, что ему крайне скучно, но я прекрасно видела, что он внимательно слушал краем уха, а ещё присматривался к окружающим людям и «прощупывал» их. И это заметила не я одна. Грюм сильно ощетинился, заметив на себе пристальный тяжёлый взгляд основателя «вражеского» факультета, а Дамблдор наоборот любезно улыбнулся и как ни в чём не бывало продолжал говорить, явно пытаясь расположить к себе гостя из прошлого. А когда все всё обсудили, и гостиная начала пустеть, я медленно подошла к главе Ордена, и тот неслышно проговорил: — Марк просил передать, что Питер больше не появится на наших собраниях. — Что?! С ним что-то случилось?! — всполошилась я, никак не ожидая, что наш приватный разговор начнётся с подобной новости. — Нет, Кейт, — вздохнул Дамблдор, а взгляд его совсем чуть-чуть, но погрустнел. — С Питером, насколько мне известно, всё хорошо, просто он… больше не хочет помогать нам. Он боится, — вкрадчиво добавил он, и во рту мигом почувствовался привкус предательства. — И мы можем его понять. Сейчас в Отделе Тайн почти каждую неделю проходят проверки с сывороткой правды, а ты сама знаешь, что твой бывший сокурсник работает вместе с доктором Менгеле. Он видит многое, чего не видим мы, и… у него перед глазами наглядный пример того, что нынешняя власть делает с предателями. Я не хочу его осуждать и тебе не советую. Всё-таки мы никого не держим насильно, так? — Да, конечно, — выдохнула я, понимая, что требовать героизма от Питера в подобных условиях просто подло. — Я всё понимаю. Даже то, что он успел сообщить нам, очень полезно… надеюсь, у него не будет из-за этого проблем. — Я тоже на это надеюсь, — мягко улыбнулся Дамблдор и вдруг взглянул на человека за моей спиной, и его глаза как-то странно заблестели. — Кейт, а ты позволишь мне побеседовать с вашим… м-м-м… гостем? От неожиданности я распахнула рот, а после замотала головой, ведь мы и так с большим трудом умудрились заключить хрупкое перемирие между воинствующими кланами Бёрков и Слизеринов, и с прямыми приказами стоило обходиться аккуратнее. — Я думаю, сэр… что вам стоит самостоятельно договариваться о… беседе… с господином Слизерином, — крайне деликатно проговорила я, а тень за мной так и шевельнулась на упоминании своей фамилии. Дамблдор усмехнулся моим словам, а я мельком посмотрела на Дерека, который тоже стоял неподалёку. — Понимаете, я совсем не против, если вы как-нибудь заглянете к нам в гости, но… наш гость… может быть не настроен на беседу. Дерек, идите потихоньку на Фелисию, я догоню! — Хорошо, как скажешь, — кивнул Дерек и осторожно посмотрел на Слизерина. Я тоже повернулась к нему, и на очерченных красных губах тотчас расцвела ехидная усмешка… которая явно наследовалась вместе с даром общения со змеями. Слизерин сразу же понял, зачем я хотела остаться, но всё же крайне вежливо кивнул и тяжело зашагал к выходу, и мы остались в гостиной практически одни, не считая Доусонов и Богрода. — Он сильный легилимент, ему удалось пробить ментальную защиту Тома, — быстро зашептала я, когда до нас донёсся хлопок входной двери. — И у него есть связь с Сидом, миром мёртвых, а она даёт много преимуществ… у нас с Дереком защитные кольца, но они работают только для нас. Вас он расколет как орешек. — Я понимаю, что это будет непростая беседа, но я… Кейт, это же… невероятно! — бледно-голубые глаза уже заметно сверкали, отчего мне стало ещё больше не по себе. — Я понимаю, сэр, и не против, но… не у меня вам нужно спрашивать разрешение, — вздохнула я, чувствуя всю деликатность ситуации. — Вы не представляете, сколько всего мы выслушали за эти дни, и сейчас… наши отношения оставляют желать лучшего. Если хотите — можете попытаться, но имейте в виду, что Слизерин может отказаться, а я давить на него не буду, это… не обернётся ничем хорошим. — Конечно, Кейт, я понимаю. Тогда я загляну к вам на неделе ближе к вечеру и испытаю удачу… посмотрим, что из этого выйдет. И вы с Дереком планируете ещё вылазки в Лондон? Мне написало несколько знакомых, они готовы нам помочь, и новость о вас прогремела будто взрыв… это нам на руку. — А что стало с журналистом? — настороженно спросила я, хотя идея вылазок с обсекундатами нравилась и мне самой. — Дважды Том точно на это не попадётся, а я не хочу, чтобы из-за наших выходок страдали другие… — С ним всё в порядке, но ему пришлось скрыться, ты права. И остальные газеты не готовы публиковать подобные новости, их не пропустит Комитет цензуры, а у журналистов будут проблемы. Но Альфард собирается начать печатать и распространять свою газету… подпольную. «Правдивый пророк». И вы будете его главной новостью. Я думаю, это очень интересная идея, подумайте над этим. — Конечно, сэр, мы подумаем, — кивнула я, а после развернулась и испытывающе посмотрела на маленького, но такого неуёмного и гордого гоблина. — Мистер Богрод, вы видите, я вас не обманываю. Мы медленно идём к цели, и она всё ближе. — Вы сделали всё, что было нужно в банке? — проскрипел в ответ тот, и я опять кивнула. — Чудесно. Тогда я буду ждать освобождения Гринготтса. Я на вас надеюсь, целитель Реддл. Сказав это, Богрод маленькими шажками засеменил в сторону кухни, а я виновато посмотрела на Кассандру, и та наконец бросилась ко мне. — Кейт, ты жива, я так переживала! — она крепко обняла меня, насколько позволял мой живот, а затем оглядела меня с ног до головы и чуть тише протянула: — Ты так изменилась. Я же помню тебя совсем маленькой, ты всегда была такой кроткой и тихой… а теперь… Дерек и вправду что-то с тобой сделал, что ты теперь такая… — Какая, Кэс?.. — настороженно спросила я, так как моя подруга замялась. Но она смущённо улыбнулась и закончила свою мысль: — Такая уверенная в себе. И твёрдая, словно гранит. — Это не Дерек сделал со мной это, и ты об этом прекрасно знаешь, — горько заметила я, а Кассандра не удержалась и снова приобняла меня. — Я знаю, Кейт. Но теперь я хотя бы точно уверена, что ты… справишься со всеми трудностями. Бедный Том, что его ждёт?.. — Ничего хорошего, — хмыкнула я, и напротив послышался смешок. — Но теперь не у меня одной к нему претензии. Дед им тоже недоволен, если вы ещё не заметили… выпороть хочет… всё бы отдала, чтобы на это глянуть! — Кейт! — рассмеялась она и наконец отстранилась от меня. — Только не переусердствуйте… сама же потом жалеть будешь. — Посмотрим, Кэс, — тихо ответила я, а в мою улыбку тут же закралась горечь и грусть, что не ускользнуло ни от Доусонов, ни от Дамблдора. Распрощавшись со всеми, я не спеша шагнула в ночь, а сырой ветер с моря так и продувал насквозь. Правда, на свежем воздухе думалось на удивление лучше, чем в тёплом помещении, и я даже хотела посидеть немного у штурвала в гордом одиночестве, но в самый последний момент заметила рядом со своим излюбленным местом на корме Дерека. А он, заметив меня, подошёл рядом и приобнял. — Не замёрзла? — Нет, — помотала головой я, спрятав руки в широкие рукава тёплой мантии. — Я хочу посидеть здесь немного… где Слизерин? — Читает в гостиной, — пожал плечами Дерек и помог мне с комфортом усесться, а сам сел рядом. Какое-то время мы сидели молча, смотря перед собой на бурлящее море, но спустя минут десять Дерек вдруг повернулся ко мне и испытывающе посмотрел в глаза, отчего из моей груди вырвался тяжёлый выдох. — Что случилось, Кейт? Я же вижу, что что-то не так… — Я действительно стала слишком похожа на него, — прошептала я, почувствовав, что отпираться было бессмысленно. Да мне и не хотелось копить всё в себе. — И я боюсь, что… что в конце стану такой же. Я уже почти такая же. — Знаешь, Кейт, мне кажется, Слизерин зря таскает везде с собой меч, — тихо протянул Дерек, приобняв меня за плечи, а я прижалась к нему ещё ближе. — Потому что он и так отлично видит слабости других и словом бьёт куда надо. Я так и знал, что тебя заденут именно эти слова. — Считаешь, что это неправда? — горько усмехнулась я. Он ещё чуть сильнее нажал на мои плечи, а затем медленно ответил: — Нет, не считаю. Вы действительно сейчас похожи, и это видят все. Но ответь мне всего на один вопрос, Кейт. Зачем ты это делаешь? Зачем ты пользуешься Тёмной магией, зачем создаёшь армию? — Чтобы остановить Тома, — посмотрев прямо в оливковые глаза, прошептала я. — Чтобы весь этот кошмар закончился, и я могла вернуться к Тессе. Чтобы защитить свою семью, настоящую семью. — И ты будешь баловаться Тёмными искусствами после победы? Ты будешь стараться удержать власть в своих руках? Если Тома свергнут, кто-то другой должен будет встать на его место… — Это буду точно не я, — тут же выдохнула я. — Я никогда не стремилась к власти, и сейчас это вынужденная мера, так же как и некромантия. Я не стану ей пользоваться после победы, мне это ни к чему. И ты прекрасно об этом знаешь. Я хочу жить как прежде и работать целителем. Помогать людям знаниями, а не Тёмной магией. — А что бы на мой вопрос ответил Том? Я внезапно поняла, что ответ был бы совершенно другой, а Дерек, заметив это по моей мимике, широко улыбнулся. — Он использовал Тёмную магию, чтобы добиться власти, и ни за что не откажется от неё после победы. Даже ради семьи. Для него это… вопрос принципа. — Именно, Кейт, — он взял мои замёрзшие руки в свои ладони, а я невольно скопировала его улыбку. — В этом ваша разница, и она никуда не денется, что бы ты ни сделала. Для тебя некромантия всего лишь способ достижения цели, но ты понимаешь всё коварство и зло своего дара. Ты используешь её не ради достижения каких-то личных целей, а ради других людей. Даже так ты спасаешь жизни… Тому этого никогда не понять. Чистокровность — это всего лишь предлог для унижения и превосходства одних людей над другими… чистокровные волшебники ничем не лучше маглорожденных, а порой даже и слабее… и умные люди всегда это понимали. Том не делает ничего ради других, он всего лишь добивается единоличной власти для себя. — Спасибо, — прошептала я, упав в тёплые объятия, а с моей души свалился очень тяжёлый камень. — Господи, спасибо, что ты рядом со мной, Дерек. Одна я бы никогда не справилась… — Просто будь аккуратнее со Слизерином, договорились? Он, конечно, теперь на нашей стороне, но сама знаешь, на что он способен… не давай ему давить на твои слабости, Кейт. Ты очень сильная и смелая, и он должен видеть в тебе это, а не страхи и сомнения, — я закивала, а Дерек помолчал немного и вдруг тихо добавил: — Кейт, а что насчёт Ада? Думаешь, он правда существует? — Ты верующий? — выпрямившись, прямо спросила я, и он немного замешкался. — Был когда-то. Но религия не смогла дать ответы на мои вопросы, и я оставил её. Разве мир мёртвых — это не Сид? И ты, и Бёрк, и Слизерин называют это место так… — Сид, Ад, мир теней, загробный мир… религий много, и все называют это место по-разному. Пусть будет Сид, так удобнее. Там души… ожидают перерождения, а ещё… проходят… очищение перед тем, как снова вернуться в мир живых. Карма, если хочешь. В Сиде много уровней. Такие люди, как ты, вряд ли задержатся там на тысячу лет, а вот… наш предок… и предок Тома… и Том, и я… нас ждёт совершенно другая участь. Дерек уже открыл рот, чтобы возразить, как я приложила ледяной палец к его губам и протянула: — Ш-ш-ш… не думай об этом. Просто не думай. Я знаю, что меня ждёт, Дерек, я всё видела… и смирилась. Это просто нужно принять. Но так быстро отправляться в Сид я не собираюсь… перед этим нас ждёт долгая и счастливая жизнь, разве нет? — Конечно, Кейт, — улыбнулся он. И пусть я не верила этой улыбке, но я ответно улыбнулась и припала к горячим губам, а Дерек больше не поднимал этот крайне скользкий вопрос. Это было ни к чему, ведь ни я, ни он не могли что-либо изменить. Но мы могли использовать всё то время, которое давала нам жизнь, и глупо было тратить его на сомнения.