Никогда не нужно разбрасываться своей жизнью, даже для того, чтобы кому-то помочь.
Все выбирают свою смерть ради спасения кого-либо. Глупо.
— Умирать — больно? — Смотря как умирать, — старик с интересом поднимает голову, отрываясь от книги. — Гореть заживо — больно так, что ты и представить себе не сможешь. Сложить голову на плахе — не столько больно, сколько страшно: ждать казни. Погибнуть в битве… Если повезёт — даже не успеешь понять, что убит. — А как хочешь ты? — Боюсь, как хочу — уже поздно, — старик усмехается обвисшим краешком губ. — Моя жизнь давно не стоит ничего.***
Вот Неджи поднимает голову — а вот уже режется о воздух в косом прыжке. Что было между?.. Только девичья фигурка, раскинувшая руки в защитном жесте, страх и слабое тоскливое желание… Промахнись. Не успей. А он успеть должен. Заслонить собой Хинату и этого оболтуса, готового вытащить на солнце даже сову — и убедить её же, что она того хочет. Вот он, его долг. Ли назвал бы его зовом души… Наверное, это первый раз, когда разум и чувства заодно. И, кажется, последний.* * *
На деревянный кол — три трупа и сотня вскриков. Уйди с дороги… Но он же гений. Чур на него — три кола.* * *
Удар Неджи даже предвкушает: «Нет слаще смерти, чем гибель за близких людей», — вспоминается вдруг романтичное. Он даже успевает устыдиться. Миг, второй, третий… Ему больно. И боль — разная: дерущая, слепящая, парализующая, красная, белая… И стынущая. Не сразу: нечем дышать, голова наконец раскалывается с глухим треском, кости плавятся, плавятся — остановите это! — плавятся… Холодно. Хорошо. Плохо. И, уткнувшись носом в плечо Наруто — как?.. — Неджи готов взвыть: чужое тепло треплет по щекам, но не подходит ближе, не греет. И он зол… Поглотить, впитать; заглушить горькую — ледяную — зависть… Он устал. Пропади всё пропадом: желать поздно и глупо. Но… Он наконец-то сделал все правильно. Хината-сама будет жить, а остальное… «Нет слаще смерти…» Наивный идиотизм. Чёрт, это больно.* * *
Гнев накатывает внезапно. Плачущая Хината, Наруто, отчаянно зовущий медиков… Бесполезно: сквозные дыры не залечить. Да никто и не успеет. И так много всего нужно сказать — не заставляйте его тратить слова и на это! Тяжело даже дышать.* * *
«Воину умирать не страшно. Воин готовится к последнему дню всю жизнь. Воин встречает смерть с мечом в руке — как последнего врага…» В голове вдруг становится пусто и тихо. Нет, мысли есть, но их так много, что они паническими воплями перебивают и заглушают друг друга. И на поверхность пробиваются лишь выдержки из кодекса; пробиваются лениво, будто не давая и неконтролируемому ужасу вырваться из предсмертного оцепенения. «… при переходе в иной мир воин…» Интересно: есть ли тот свет? Ответа нет. Резко — нет, будто забыл всего минуту назад и теперь никак не вспомнит. «… тело — всего лишь механизм…» — бездушный и неаккуратно выключенный, гнилой, пустой, немыслящий: мысль вместе с жизнью канет в небытие… Громко. Страшно — до злого безумия. «С мечом в руке»? Убогая дурость, жалкое лицемерие, что толку!.. По крайней мере, он умрёт один. Страшно до умиротворения.* * *
Над полем — скорбно простёршая крылья птица. Вольная птица, свободная… Скоро и он станет таким. Но его песня ещё не допета: остаётся несколько слов… Увы, хриплый, прерывистый шёпот — это последнее что он может сделать для остающихся здесь. Обидно: он надеялся на большее. — Запомни… Твоя жизнь… уже не принадлежит тебе одному… Теперь… она… и моя жизнь тоже… Потому что… ты назвал меня гением… — Теперь всё кончено, и жизнь его вложена в руки Наруто. Простите, Хиаши-сан, что не дал выполнить обещание, но так было правильно. «Решить принять смерть… ради жизней своих товарищей…». Похоже, он наконец-то понял отца: умерев за дорогих людей, можно обрести свободу. Остаётся подождать совсем немного: пока сердце окончательно не замрёт. Похоже, «вся жизнь перед глазами» — тоже ложь. Наруто неосторожно давит на один из кольев. «С такими иглами…» — проносится в голове, и почему-то на миг хочется зайтись булькающим смехом: всё-таки дикобраз… хотя уползти у него вряд ли получится. Круг замкнулся. Он вдруг понимает, что умрёт.* * *
Он что-то упустил. Что? Думать — страшно. Но когда тогда? Нет. Решать нужно сейчас. Решать как угодно. Но что решать, чёрт возьми? В голове удивительно ясно — и пусто. Надо продлить миг, надо… Надо успеть решить. Вдруг кажется, что его окончательно лишили свободы.* * *
Кажется, печать, наконец, бледнеет: по лбу растекается жар. А предсмертный холод выжигает из крови Кеккей Генкай, запечатывает Бьякуган, и с головой снова захлёстывает боль. Глаза кто-то плавит на медленном огне: не закричать и не вдохнуть. Но теперь уши раздирает, смешиваясь с шумящей кровью, навязчивая идея: найти, осознать… Оцепенение с разума спадает, уголёк сознания мстительно шипит, стремительно, с отчаянным треском разгораясь.* * *
«Я никогда не думал, что джонин — моя конечная цель», — вот битва с собственным клоном, победа над самим собой… Но сейчас он ищет не силы.* * *
Тело бережно опускают на горячую от крови землю. «Мёртв», — потрясённо, с неверием выдыхают вокруг. И уже не нужно выискивать признаки жизни в стеклянных глазах — вернее, в том, что от них осталось: поздно и бесполезно. Огонёк тлеет из последних сил.* * *
«Ты нас спас!» — Ли, как всегда, громок и раздражающ… Неджи рад его видеть. Тен-Тен рядом немного испуганно и смущённо, но счастливо улыбается, глаза блестят почти детским воодушевлением. В тот раз он вытащил сокомандников из водяной тюрьмы, и вечером они ещё долго жались к огню. Тепло — тоже не то.* * *
Чего не смогли сделать многолетние презрение, недоверие и даже ненависть — то делает чувство вины. Обито говорит, Наруто кивает — и вздрагивает от удара. «Разве он этого хотел?» — Хината больше не плачет. И неважно, что пощёчина неловкая и слабая… Как же ты выросла, сестрёнка. Но он, конечно, ничего не скажет. Ему, как всегда, не до этого. И виной всему — как и раньше — одно упрямство. Он не знает, что ещё ему нужно от этой жизни. Но слова «что-то» сейчас вполне достаточно.* * *
И снова первый экзамен на чунина. Первое поражение. Перелом. Уже близко. Последним усилием всплывают уже неясные, расплывчатые очертания… Битва с Кидомару. Первое сражение, из которого он действительно мог не вернуться. Картинки уже нет, лишь бессвязные обрывки фраз… Нет, воля смерти не хозяйка. Вот сердце, кажется, отсчитывает свой последний удар. Или последним станет следующий?.. Впрочем, качать сердцу уже нечего: крови в теле давно не осталось. Или это тоже только кажется?.. Не отвлекайся. Есть ещё один вздох…* * *
«Мне всё равно не увернуться… Ведь так?..» — отчаянный разворот, чтобы, позволив противнику нанести завершающий удар, вложить в последнюю атаку всего себя. Руки совершают привычные движения, а в глазах темнеет от боли… … или от так запоздавшего осознания.* * *
Он всю жизнь слепо верил в Судьбу, не сомневаясь и не сопротивляясь ей. Но от него никогда не требовали полной сдачи. Признать поражение сейчас… Не настолько он виноват, чтобы и в последнем стремлении ему было отказано. Не так много и нужно: лишь одна ускользающая мысль… И он снова покорится, как всегда до этого и уже наверняка ни разу после. Пожалуйста. Одна. Мысль.* * *
«Нет, я так просто не умру… Потому что я… гений…»* * *
Нельзя.