Прием был назначен на вечернее время, так что девушка приводила себя в порядок, слегка подкрасив губы натуральной смесью из светло - алых красителей, но не более. Чуть румян и готово. Волосы ей распустили, только схватив их сзади "на - эльфийский" как называла его сама Меди, манер.
Платье было подобрано со вкусом, в светлом, но не броском цвете - серебристо - сером из бархата. Девушка уже была готова. Вновь критически себя осмотрев, она спустилась ожидать Судью.
А ждать Фролло ей и не пришлось, потому как он уже был готов. И одет он был совсем не так, как привыкли его видеть все. На нем был строгий, но элегантный камзол черно-фиолетового цвета, чёрные же брюки и до блеска натертые туфли. Головного убора не было, седые волосы аккуратно уложены, в нем и не узнать почти того судью, к которому все привыкли, выдавало разве что выражение лица и взгляд.
Завидев Медею, мужчина на миг почувствовал, как сердце будто бы содрогнулось. И кто сказал, что медь и серебро не сочетание? Серебристо-серое платье смотрелось на девушке потрясающе эффектно, он не ошибся, рискнув купить ей именно такой цвет.
- Вижу, ты полностью готова, - судья даже едва заметно улыбнулся, отошел куда-то и вернулся с легким женским плащом, набрасывая его на плечи девушки. Он легко развевался и струился за ее спиной, согревая при этом прохладным вечером.
- Идём, - он подставил Медее руку, после чего они направились к карете.
И вот спустя какое-то время они уже на приеме. Здесь было немало официальных лиц, с каждым Фролло обменивался приветствиями и представлял им Медею, как свою помощницу. Однако, смотрели на них с явным изумлением, чтобы Клод Фролло и в компании с женщиной, да ещё и столь яркой, как пламя. Одни про себя обсуждали, что мол Медея не больше, чем помощница, поскольку судью не интересуют иные отношения, кто-то поговаривал, что мол посмотрите как у неё глаза сияют, наверняка помощница она не только за столом, но и под столом. Другие вовсе говорили, что судья наверняка как мужчина давно уже ничего не может.
Однако, всё это обсуждали так тихо, что до самого Фролло пока пересуды не дошли, он был занят обсуждениями более важных вопросов. И в одной компании они с Медеей задержались чуть дольше, там разговор и перешел из официального в незатейливые шутки.
Медея была поражена его внешним видом так же, как он был поражен её. Щеки девушки слегка раскраснелись, когда она оглядела сильную, подтянутую фигуру мужчины. Клод был хорош собой до дрожи в коленках. Если бы сотни женщин восхищались подобной зрелой красотой, то Медея бы попросту их оттеснила прочь любыми способами. Потому как такую странную красоту в сочетании с острым знающим умом - она ценила более всего.
Плащ девушка приняла с благодарностью и робко взяла Фролло под руку.
Конечно, это был её первый выход в свет и девушка знатно волновалась.
До её ушей донеслись обрывки того как их обсуждали. И то, что Судья, возможно, импотент. И то, как она помогала ему под столом. И то, что Фролло не интересуют никакие отношения. На это все она сохраняла скромный и таинственный вид, подавая Клоду бумаги, меняя чернила. А потом они и вовсе задержались в одной из компаний, где на прочность решили попробовать уже Медею.
Кстати, взгляды мужчин на неё были полны у кого восхищения, а у кого не прикрытого желания узнать, что же там, под воротом платья, закрывающим грудь.
Один из таких, решил проверить Медею на остроту ума и задал свой вопрос в шутливой форме:
- Скажите, милое дитя, что отделяет голову от туловища?
Он откинулся на спинку кресла, довольный собой. Девушка едва удержалась, чтобы не фыркнуть на "милое дитя".
- Ну как что, мсье? Гильотина, разумеется.
Ответила Медея, отпивая немного алого вина из бокала.
- Гильотина? Разве не шея?
- Разве в слове "отделяет" что - то не ясно? Голова - отдельно, туловище - отдельно. А шея - логично их соединяет.
Задавший свой вопрос мужчина поперхнулся вином, а остальные засмеялись.
- Помощница достойна своего хозяина. Ей палец в рот не клади. Ещё и казнит за это.
- Придет время, когда инквизиторами станут такие хорошенькие и умные девушки. Тогда все ведьмы и колуны сами будут прыгать в руки к судьям.
Снова дружный хохот мужчин.
Клод внутренне напрягся, когда понял, что его окружение решило проверить девушку на прочность. Все ведь понимали, что рядом с жестким судьей не удержится и недели кроткая и забитая, а внешне Медея казалась кроткой и скромной, всё потому, что обстановка для неё была чужой и то была скорей сдержанность, уж Фролло это понимал, просто сдержанную женщину нередко принимают за скромную. Только эта девушка была самым настоящим пожаром, не только в постели, но и по жизни. Она вихрем ворвалась в жизнью судьи, многое в ней перевернув с ног на голову.
Глядя на Медею сейчас, когда она общалась с обществом, Фролло вдруг подумал, что если бы он когда-нибудь женился, то именно такой должна была бы быть его жена.
А остроумия девушке оказалось не занимать. Она сумел ввести в ступор вопрошающего, а затем заставить серьезных мужчин от души смеяться. Судья лишь чуть приподнял уголки губ.
- Казнить не казнит, но откусит наверняка, - замечает Фролло, слегка усмехаясь.
- Будьте уверены, господа, если когда-нибудь эта девушка сменит меня на посту, Париж будет по мне скучать.
Мужчины между собой переглянулись - видимо, эта девушка та ещё чертовка, раз сам Фролло о ней так говорит. Ведь ранее на любое упоминание о женщине Судья всего лишь презрительно щурился и отвечал что в инквизиции никогда не будет ни одной женщины - кроме тех, кому уготован костер.
А сейчас, что - то поменялось. Сама же Медея вела себя сдержанно не показывая своих бурных эмоций, а лишь слегка улыбнулась. Далееч беседу они поддерживали не принуждено и все же, к концу вечера Меди выглядела уставшей. У неё разболелась голова от такого количества людей и самых разных эмоций, которые она воспринимала как свои собственные.
И она даже не заметила как заснула в карете, на плече Судьи. Фролло мог заметить, что у нее покраснели веки из - за сильного головного давления. Девушка с помощью Ильки ушла к себе в покои. Сегодняшнюю ночь они спали порознь. Илька оставила зажженные свечи на тумбе, установив те в каделябр и покинула комнату, давая девушке наконец отдохнуть и принять ванну. Меди решила, что сегодняшний вечер был ей был полезен новыми навыками общения. Но и нервов это тоже стоило больших. Так что она легла спать, снова укрываясь с головой, поворачиваясь лицом к окну и постепенно засыпая.
Фролло и сам себя в тот вечер удивил, но ничуть не пожалел ни о чем. Но общество теперь смекнуло, что судья вовсе не такой уж сыч или женоненавистник, каким его считали, есть все-таки женщина, которая может ужиться с ним. Ведь Медея явно хорошо уживалась, раз не вылетела с работы в первую же неделю. Многие знали, что для того, чтобы стать помощником у судьи Фролло, нужно было пройти и огонь, и воду, и еще ряд испытаний, он очень жёстко подходил к выбору как прислуги, так и помощников.
В карете Медея задремала. Клод к концу вечера итак видел, что девушка устала, потому и уехали они раньше, чем начала расходиться основная масса гостей. Пока они ехали до поместья, мужчина уложил Медею себе на колени, укрыв её же плащом, путь был не слишком близкий ведь. А по прибытии передал Медею в руки Ильке, которая обо всем позаботилась, правда, Фролло наведался в комнату к девушке после купальни, но та уже спала и он удостоверившись, что свеча на тумбочке горит, отправился отдыхать к себе, тоже вскоре, ложась спать.
***
После этого вечера жизнь шла своим чередом, Фролло поручал Медее некоторые документы, та уже получила должны навыки и справлялась, он даже понял, что за ней можно не проверять, только если Меди сама просила мессира сверить, всё ли как надо.
На ночь к себе он звал её не так часто, но по два-три раза в неделю, однако те ночи были довольно жаркими, а иногда вместо близости у них был тихий вечер за разговорами, после чего они поочередно принимали ванну и ночевали в одной постели, но обходясь без близости. И не потому, что судья её не хотел, просто последнее время свалилось немало работы, а он уже немолодой человек, порой у него банально не хватало физических сил, чтобы подарить Медее удовольствие, а ради того, чтобы устало "поелозить" в ней, он не видел резона вовсе затевать всё. Только приобнимал девушку или позволял ей прижиматься к нему.
С того вечера прошло уже полгода. Полгода, как Медея попала в прошлое и училась в нём жить. Конечно, она скучала по технологиям, которые были в её времени, по книгам, которые остались только в её памяти, по фильмам и многому другому. Однако, в эти воспоминания она решила не углубляться в эти воспоминания, потому что они были для неё такими же болезненными и острыми как и тяга к Румынии.
Ведь и здесь время её предало, она так мечтала увидеть самого Цепеша, но сейчас на дворе стоял 1482 год, а Господарь почил в 1478 году в возрасте сорока пяти лет. Но все же ей очень хотелось попасть в страну о которой она так мечтала в своем мире. Тогда у неё не было финансовых ресурсов для этого. А сейчас, Медея с волнением подумывала о том, чтобы упросить Мессира исполнить её мечту.
Пару раз она рассказала ему о том, что знала сама о этой стране и об одном из её величайших правителей. И тогда Клод мог видеть огонь в её глазах. Девушка явно была сторонницей справедливости.
Ночи они иногда проводили в близости. Рыжеволосая чувствовала, что влюбляется в этого мужчину и одним днём осознала, что влюбилась. Но не как глупая девчонка. Она осознавала и недостатки Судьи: его холодность, резкие слова, которые могли ранить очень больно. Она называла мужчину Stăpân meu, что звучало по - румынски гораздо более с глубоким смыслом, чем просто Господин. То было "мой Хозяин", "мой Господин" но не как к вышестоящему, а с другим смыслом. И Клод, у которого не было особо времени располагать глубинами смысла, просто воспринимал это как должное, даже не задумываясь, почему девушка зовёт его именно так.
Он нанял ей румына в учителя, однако, Меди видела, что относился он к нему с презрением. Они все для него были цыгане. Пока Медея не прочла ему трехчасовую лекцию о том, что цыгане - выходцы низшей касты из Индии, и они просто зовут себя ромами. А сами румыны, как национальность произошли от даков и македонян, порабощенных римской империей. (Реальные исторические факты).
За полгода Медея научилась большему в своей работе как помощницы, так и секретаря. Она следила чтобы нигде не было расхождений или ошибок. Присутствовала на судах и казнях, после которых ей было малость не хорошо.
***
Однажды, она как всегда, купив лекарств и еды ушла в город, там она помогала одной пожилой, больной цыганке
Замбиле и ее внуку Родике. Эти люди однажды помогли ей самой. Родика спас Меди от грабителя не запросив у нее ни монетки за помощь. Потом он познакомил её со своей бабушкой.
К новым людям Медея относилась с подозрением и недоверием, но она просто ощущала добрую энергетику исзодящуюю от этих двоих. В своей прошлой жизни она тоже встречала цыган и благо, хороших.
Конечно, она не отрицала плохих людей и хороших в любой нации. Так что она хотела рано или поздно рассказать Мессиру о них и может, попросить найти им место в доме и работу. Не были эти двое похожи на попрошаек и грабителей с фальшивыми увечьями и гримом.*
Но её поразил Фролло, встретивший в тот вечер девушку буквально у порога. И его тирада была отнюдь не радостной...
