Мое Аутодафе

      Родика, созерцая то что происходит на помосте, услышав Фролло поднял табличку и крикнул: - Мой Domnule* поднимает ставку до тысячи! - До тысячи? Что - то слишком много для просто одной смазливой мордашки. Она явно не девственная. Послышался брюзжащий, недовольный голос мужчины с другого конца Двора. - Может ты вообще подобрал девку с улицы а нам выдаешь ее помощницу Фролло. - Я сам был в его доме. И видел всё воочию. Да и многие её в лицо знают. Но если Вы сомневаетесь - можно поставить знаки принадлежности. Николае пожал плечами и двое цыган внесли горящую жаровню, на неё опустили разогревать две формы для клеймения.       Медея, едва только увидев эти приспособления, подавила в себе желание выдать назад остатки ужина из таверны. Дрожь пробежала по её телу. Николае приблизился и схватил девушку так, чтобы выставить её плечи, но и так чтобы маленькие груди совсем было видно. Латинская буква "С" впечаталась в кожу чуть задевая ключицу. С шипением в перемешку с криками рыжеволосой девушки. Цыгане держали её, чтобы она на вырывалась сильно. "F" впечатали практически рядом, но чуть ниже. В результате на нежном плече девушки красовались буквы "СF" словно это сам Фролло решил вензелями отметить свою собственность.       Многим не понравилось что один мужчина дал тысячу золотых. - Это слишком мало за нее! Четыре тысячи! - Восемь! - Десять! Эсмеральда ухмылялась. Но одновременно её гордость была задета. За ту шлюху давали столько денег. А Николае подогрел всё тем, что Судья возможно и лишил Медею девственности. По сему самая высокая цена за девицу составляла пятнадцать тысяч. Родика беспокойно посмотрел на Клода. - Что будем делать? Шепотом спросил он. Медею нужно было срочно выкупать.       Девушка еле могла стоять на ногах но все ещё соображала. Как ещё она от боли зрения не лишилась - одному Богу только известно. Все тело дрожало. Слёзы просто сами катились из глаз. Она не пойдет. Сколько бы за неё не дали. Нет. Она умрет. Но не предаст своего сюзерена. И того к кому успела привязаться. Влюбиться. *Господин - (рум)       Он был готов ко многому, но не тому, что произошло. Поднимая цену, судья предполагал, что это вызовет волну воплей, недовольств и прочих эмоций собравшейся толпы, но не то, что всё придет к тому, что девушку заклеймят. Этого он предвидеть не мог. И не удивительно, он ведь не пророк, а хоть и обладает незаурядным умом, но все же не может предвидеть и предугадать всего.       Конечно, Клод все понял, как только речь зашла о "знаках отличия", но попытаться что-то сделать сейчас и выдать себя будет крайне неразумно и небезопасно, не самая выгодная позиция как у него, так и у Медеи. Шипение раскаленного железа, страшные крики девушки, обычно всё это не трогало сурового судью, но сейчас он снова стиснул зубы, хорошо, что под капюшоном не было толком видно его лица, а внутри все всколыхнулось и стало...больно.       Эсмеральда так ухмылялась, что отчего-то Фролло захочет сам стереть эту ухмылку с её лица. Подвергнуть её большее жестоким испытаниям, чем терпит сейчас Медея. Эти мысли завладевали им, заставляли утонуть в них, но он вовремя опомнился и вернулся к размышлениям о том, как быть дальше. А потом терпеливо выждал, пока желающие выкрикнут свои пожелания по цене. И коротко вздохнул, глянув на Родику. - То, что и собирались. Выкупать. Поднимай ставку до тридцати. Если кто-то даст больше, сразу - до пятидесяти. Он бы дал сразу сто, тогда вряд ли кто-то смог бы его переплюнуть, но Фролло не просто так тянул время, он пытался придумать, как дать девушке понять, чтобы она покорно пошла с новым хозяином.       - Да. Тридцать тысяч! Выкрикнул Родика, взмахивая табличкой. Весь зал недовольно забухтел как вода в закипающем котле. - Тридцать тысяч - раз! Тридцать тысяч - два! Кто даст больше? Никто? Тридцать тысяч... - Сорок пять! Едва не срывая голос выкрикнул брюзжащий голос. Вид беспомощной и одновременно готовой сражаться за свою жизнь девушки, возбуждал каждого присутствующего здесь. Эсмеральда усмехнулась, видимо предвкушая Медею под обладателем того голоса. Обрюзгшего и в летах. Старше Клода. - Пятьдесят тысяч! Крикнул цыганенок. Родика уже подозревал что что - то явно пойдет не по плану. - Сто двадцать и я забираю её себе. Произнес спокойно тот мужчина. Николае такая цена устроила. - Время торга вышла. Теперь, время выбора. Итак, ты останешься живая если сейчас пойдешь с новым хозяином. Уедешь из Парижа и никогда здесь не появишься. Ещё вариант - ты становишься одной из нас. И третий - петля.       Медея, с трудом уже дышала. Ей было плохо и теперь она точно знала - что решение она приняла. Оглядев толпу, увидев ухмыляющуюся Эсмеральду, девушка сжала зубы. Нет, она не доставит никому удовольствия. Не пойдет как покорная овечка на верёвке. Нет. Рыжие волосы упали на плечи и спину, когда девушка гордо выпрямила голову. - Я не из тех, кто при виде опасности предает. Я не предам Stăpân meu*. Я выбираю - Смерть. Однако, мне хотелось бы помолиться.       Почти севшим от криков голосом проговорила девушка. Переглянувшись цыгане кивнули - всё же многие из них покрестились в Париже и отнеслись с уважением хоть и недоверием к просьбе пленной. Девушка сложила руки в молитве, тихо начиная её произносить. - Она что, думает что с небес придет чудо? Эсмеральды хмыкнула, но больше ничего не говорила. Медея почувствовала жёсткую верёвку на своей шее. - ...пусть Господь примет мою душу и, - на этом моменте она перешла на почти на торжественный крик. - ПУСТЬ НИЗВЕРГНЕТ ВАШИ СРАНЫЕ ДУШИ В АД! ГОРИТЕ В АДУ, СУКИ! Взгляд девушки стал практически безумным, рука Николае приблизилась к рычагу... Цыганка была лишь в паре метров от Фролло - только отдай команду и её схватят.       Фролло был готов дать больше, чем последняя названная сумма, вот только снова случилось неожиданное - на сумме в сто двадцать тысяч торги просто остановили, не дав кому-либо иному сделать ставку выше. Внутри у него все ёкнуло, а сердце защемило. Нет, это не провал всего, судья просчитывал тот момент, что Медею продадут не ему, так что сейчас оставался в запасе иной вариант - решительные действия, а именно, штурм. - Продвигайся к выходу, - негромко произнес он цыганенку. - Твое появление у выхода будет сигналом для тех, кто снаружи. Стой внутри, как только Медея скажет последнее слово, выходи. Не мешкай, чтобы ни случилось.       Отпустив Родику, судья остался на прежнем месте, взор его жестко скользил то на дерзкую цыганку, то на рыжую девчонку, занявшую знатную нишу в его сердце и в его жизни. Эсмеральда была совсем близко, но Фролло ждет момента. И он настает, когда Медея после молитвы выпаливает то, что заставило всех присутствующих ахнуть от неожиданности, а некоторых задохнуться от возмущения. А вот Клод довольно улыбнулся под своим капюшоном. Но в тот же миг на шею девушки накинули петлю. Этот самый Николае, который даже под суд не пойдет, потому что прямо здесь и поляжет от руки самого судьи. Минутой позже.        А сейчас перед Клодом стоит нелегкий выбор, взять цыганку или вырвать из петли Медею. Непростое решение он принимает на удивление легко, потому что случается это в самый последний момент, когда чужая рука тянет рычаг, Фролло делает знак своим солдатам, тем, что внутри и сам он срывает с себя капюшон, более не скрывая своей личности. В толпе начинается паника, кто-то успевает куда-то ускользнуть, а тех, кто рванул к выходу, теснят обратно ворвавшиеся солдаты. Начинается потасовка и Фролло видит, как легко ускользает дерзкая цыганка, в тот же миг Николае опускает рычаг и люк открывается.       Судья, словно ловкий ягуар, вмиг оказывается на помосте, успевая перехватить Медею за талию и одним движением острого кинжала срезая веревку. И как только она оказывается разрезанной, тот же кинжал Фролло жестко всаживает в грудь предателя, когда тот попытался столкнуть в люк Фролло вместе с девушкой на руках. - Твой суд окончен, - жестко и холодно говорит он, выдергивая кинжал и убирая обратно в ножны за пазуху, крепко держа девушку одной рукой, второй стягивая с её шеи петлю, несмотря на её сопротивления. - Дерзкая девчонка, тише. Тише! - Клоду пришлось говорить громче, чтобы в потасовке она слышала его голос. Он укутывает её в свой плащ и уносит прочь, прикрываемый солдатами, и отдает приказ главнокомандующему доставить всех, кто не успел уйти, в подземелье, с ними он разберется позже. А Эсмеральда снова ускользнула, Фролло это знал итак. Только, как ни странно, не сожалел. - Идем домой, - а уже на выходе он бросает взгляд на Родику. - И ты - идем.       Родика выслушал внимательно и кивнул. Он понял достаточно ясно всю сложившуюся ситуацию. Потому, едва заслышав последние слова девушки, содрогнулся от них и поспешил на выход. Ловко лавируя в толпе и стараясь не задеть никого в общей суматохе. И не выдать своего лица, ведь это главное. Если кто прознает, что это именно он привел сюда Судью... Его бабушке и ему придется туго. Потому что стража может быть не везде, а воры и прочие жители Двора прекрасно знали самые укромные уголки города. Не зря столько лет играли в прятки с Фролло.       Медея уже приготовилась к тому, чтобы испытать мучительную смерть, и признаться, стала терять сознание, в глазах её померкло. Гудящая темнота накрывала с головой. Но вот, кто - то обхватил её за талию, а потом снимал петлю с шеи. Девушка тогда активно начала сопротивляться. Но совсем обессилела и обмякла, теряя сознание.       В суматохе в которой большинство знати удалось уйти. Все у Двора были свои потайные ходы, Эсмеральда, расхохотавшись и на последок послала Клоду воздушный поцелуй, исчезла. Главнокомандующий взял в кольцо тех, кому не удалось уйти: нескольких знатных мужчин, пару цыган и барона одного из таборов. Эсмеральда же, отлично знала, где ее не будут искать, а потому тайными улочками, ускользнула к Фебу.       Родика поспешил за Судьей, взволнованно поглядывая на Медею. Девушка была совершенно без чувств. Раны от клейма не начали гноиться только благодаря тому, что были поставлены раскаленным железом. Такие глубокие ожоги не заростут так чтобы пропасть навсегда. А будут четко видны.