Мое Аутодафе

      А потом... Через пару дней они оказались в купальне, где Судья довел девушку до невменяемого состояния во время купания лишь только пальцами. Из - за чего, кстати потом и прорезался шепот у Медеи. Она постепенно выздоравливала, но по прежнему не оставалась со служанками, либо со слугами. При ней всегда был Родика. А иногда и Замбила. Кстати, последняя принимала активное участие в выздоровлении рыжеволосой бестии. И пока Фролло был занят своей девочкой, некоторые слуги решили проявить свою скрытую сущность. Так что прыткая бабуля уличила одного слугу в супружеской измене, а другую - поймала на воровстве. О чём не примянула сказать Судье, когда он явился выяснять, что случилось.       То, что случилось в купальне, стало неожиданным и для самого судьи. Он осторожно омывал девушку, наложив предварительно более плотную повязку, чтобы не тревожить место ожога. Его ладони оглаживали её тело, сначала намыливая, затем смывая, он даже пару раз настороженно вглядывался в её лицо, когда руки проходились по её груди. Как все зашло дальше, он сам толком не понял, опомнился лишь когда Медея сладостно содрогнулась, а на его пальцах осталась влага её удовольствия. После купальни Фролло вынес девушку на руках и уложил в постель, побыв немного рядом с ней. А когда Меди уснула, судью сменил Родика, ему самому все же нужно было иногда работать, некоторые дела не ждали отлагательств. И вот пока хозяин метался между работой и Медеей, слуги улучили момент, когда хозяин ослабил контроль за ними.       Он как раз спускался сверху, от Медеи, чтобы отдать приказ готовить ужин им и его гостям, а именно Замбиле и Родике, когда наткнулся на некрасивую сцену, где служанка пыталась скандалить, а цыганка стояла на своем довольно твердо. - Молчать! Нечего здесь вопить на весь дом, - жестко скомандовал Фролло, разумеется заткнуться было велено служанке. - Что здесь происходит, кто-то может мне толком объяснить? - судья поморщился и потел ломящий висок. Уж второй день его беспокоили мигрени и если ранее боль была не такой заметной, то становилась острее, а сейчас в голове будто перекатывался жидкий металл, каждый раз стуча по вискам.       Тот поцелуй сказал многое. Медея по нему уже понимала, что Судья относится к ней глубже, чем просто к помощнице или любовнице. И то что произолшо в купальнях только лишний раз уверило её в этом. Так что она, заждавшись в тот вечер мужчину, спустилась следом. Меди теперь носила более закрытые платья, чем ранее. Если раньше она могла позволить себе квадратный или круглый, даже треугольный вырез платья, обнажающий ключицы. То теперь - вырезов не было а сам воротник был прямым едва обнажая ложбинку между ключицами. На плечи Медеи была наброшена та самая шаль. - Что случилось? Шепотом произнесла она, остановившись рядом с Фролло. - Да я поймала её на том, что она серебро пыталась пронести. Столовое. Ответила цыганка, но от её взгляда не укрылось то как седовласый поморщился. Ей это не очень понравилось. Не к добру то было. - Я всегда верно служила Его Милости! - И также решила его обокрасть? Пока он был занят делами? - Я все отдала и готова уйти, если на то будет воля Его Милости. - А почему тогда руки скрестила, раз говоришь, что всё вернула? Поинтересовалась Медея, но служанка, видимо, нашла в ней мишень. - Я не обязана с Вами говорить. Замбила тихо вздохнула и покачала головой. Медея нахмурились, спустилась со ступенек окончательно, подошла к служанке... И с правой руки влепила ей пощечину. Да такую что та просто упала. Естественно, из её рукавов вывалились ложки и вилки. - Всё отдала? И да, ты, обязана, сучка. Оскорбляя меня, ты окорбляешь Его Милость. Бледное лицо Меди было спокойно, лишь в глазах горел огонь.       Да и не только цыганке не понравилось состояние Фролло, такое его и самого не могло радовать, а ведь он еще не знал, что именно причина этой мигрени и что перейдет она в более худшее состояние, когда он даже с постели встать не сможет. Уже сейчас судья хоть и держал лицо, но чего это ему стоило вряд ли кто-то представлял себе, даже каждое услышанное слово отзывалось болью, словно это не люди разговаривали, а у самой головы били колокола Нотр-Дама. Однако, он слушал и слышал все, мгновенно уловив суть происходящего, перевел взор с цыганки на служанку, смеривая вторую внимательным цепким, профессиональным взором. - Уйти? - негромко и жёстко просил он. - Попытаться обокрасть меня и просто уйти? Ни служанка не успела ответить, ни Фролло продолжить, как Медея, воспользовавшись секундным молчанием, пока судья собирался с силами, чтобы сказать что-то еще, легко вклинилась в разговор. И вроде как дерзость неслыханная, только вот Фролло был ей за то благодарен, поскольку его мигрень дошла до той степени, что у него шумело в ушах и едва не мерк мир перед глазами. А то, что произошло дальше подтвердило подозрения Клода. Как только Меди ударила служанку и та упала, рассыпав припрятанное серебро, картина стала яснее некуда. Судья сделал пару шагов вперед, оказываясь ближе всех к служанке, жестко глядя сверху вниз. - Такова благодарность за кров, работу и хорошее отношение? Не думала ли ты, что вину свою переложишь на плечи цыган и я так просто поверю, что виновны они? Если ты так думала, ты ошибалась. И да, Медея была и остается моей правой рукой и многие ее полномочия приравнены к моим. Фролло кликнул стражей и сделал шаг назад, дабы ближе к служанке оказалась Меди. - И сейчас ты попросишь у неё прощения за дерзость. Наказание же за преступление будет вынесено по закону, - и судья дал знак стражам взять преступницу после того, как та извинится перед Медеей. Сам же Клод едва стоял на ногах, перед глазами от боли всё расплывалось и иногда меркло до темноты, однако он держал лицо, не позволяя себе при посторонних показать слабость. Вот только лицо его стало бледным, что не заметить это было просто невозможно.       Да, Медея, по меркам тогдашних женщин поступала дерзко. Даже нагло. Вот почему Фролло и привлекла она, а перед этим - цыганка Эсмеральда. В отличии от большинства женщин как высшего так и низшего сословия, воспитанных в покорности мужчине, они смели её не проявлять. Более того, в некоторых ситуациях вести себя так, где другая бы смолкла под взором мужчины.       Девушка сьежилась на полу при виде надвигающегося на неё Судьи. Фролло и уважали, и боялись. И служанка в данном случае боялась его больше, чем Медею. Которая была в этом доме лишь полгода, а уже заняла такое положение, которого и мужчине трудно достичь! Стать помощницей второго в стране человека после Его Величества! Не иначе как хорошо раздвигала ноги перед Мессиром. А слуги видели между ними искры, да вот всем была дорога их голова на плечах. А кто - то был даже рад тому что у Его Милости появилась женщина.       Медея холодно выслушала лепет служанки, после чего стража увела её во двор - всыпать плетей за воровство. Слуги быстро разошлись по своим делам, оставив Медею, что заметила бледность Клода и Замбилу вместе с ним. - Domnule menu*, пойдёмте, - девушка встревоженно поглядела на седовласого, говоря всё тем же шепотом. Она видела его бледное лицо. И знала, что такое состояние бывает при мигрени.       По пути им к счастью никто не встретился, так что добрались до покоев Клода без свидетелей. Замбила было хотело отправить Меди отдыхать - та ведь ещё тоже не совсем поправилась, но рыжая упрямо промолчала. Она помогла Судье с сутаной, шоссами и после купален уложила в постель, садясь рядом в кресле, подогнув под себя колени, словно кошка. Замбила сделала отвар из трав и теплый компресс. Так что она дала Клоду это выпить, объяснила через какое время что давать и вышла. Больному требовался отдых. Мой господин* (рум)       Да, Медея была в этом доме не так долго, но уже смогла добиться положения личной помощницы Судьи, вот только вовсе не потому, что хорошо раздвигала ноги, как полагали многие, хоть и молчали, а потому что девушка была достаточно умна и училась всему быстро. Такой человек как Клод Фролло не из тех, кто выберет личного помощника руководствуясь эмоциями, если бы Медея хороша была только в постели, она попросту стала бы его любовницей. И были те, кто понимал, что даже если между ним и девушкой что-то есть, свое место она получила не за то, что хорошо даёт судье. Но разве глупым девицам вроде этой служанки можно объяснить, что женщины бывают еще и умные и сильные характером?       Фролло едва дождался, пока все разойдутся, но все же не удержался, ухватился рукой за стену, когда в очередной раз приступ боли погасил мир перед глазами. Сквозь эту боль услышал взволнованный голос Медеи и снова то, как она обращалась к нему, отчего сердце сурового судьи подпрыгнуло в груди. Клод толком не помнил, как они дошли до его спальни, но четко помнил, как Медея помогала ему раздеться, умыться, а потом он снова провалился в боль, осознал реальность когда его поила отваром цыганка. Её голос, затем удаляющиеся шаги и Фролло медленно открывает глаза, находит мутным взглядом Медею, протягивает к ней руку. - Иди сюда. Тебе тоже надо отдыхать. Ложись рядом. Говорил Клод вроде без особого труда, но старался не шевелить головой, так боль не напоминала о себе слишком резкими приступами.       Меди никогда не видела Клода таким. Обычно, этот мужчина не показывал то, насколько ему плохо. Никогда не говорил о том, что у него в душе. И какую боль он испытывает. Ведь по сути, Меди не знала, почему он не любит цыган. Не только из - за Двора Чудес. Да, теперь его недоверие к большинству из них будет сильнее, ведь они причинили вред Медее. Но они с Клодом ничего не знали о детстве друг друга. Как они оба стали теми, кем они есть. Может со временем они поговори об этом и все станет более ясно.       Девушка оказывается рядом, стоит Клоду протянуть руку. Сердце у Медеи болит и кровью обливается. Ведь она любит Фролло. И ей очень больно видеть как он страдает. - Тише, тише, Вам нужно поспать. Боль скоро уйдет. Domnule menu, - мягкие губы девушки коснулись виска мужчины. Будто передавая ему частичку себя и таким образом пытаясь помочь. Она была рядом, не отходила от Судьи. Вставала сменить компресс пока он спал и напоить отваром, как только он просыпался. И снова отправляла его в забытие сна, нашептывая сказки, как ребенку. Которые знала, а иные и могла придумать.       Так длилось несколько дней. Ухаживая за любимым мужчиной, рыжеволосая и сама стала по - тихоньку идти на поправку. Вот только улицы и людей все ещё боялась. Если она ехала в город заказать провизию или ещё что нужное для дома, то долго она не задерживалась. С наступлением заката Меди и вовсе зашторивала окна. В один из дней когда Клод полностью оправился, служанка передала, что Судья ожидает её в пыточной. Девушка освежилась, привела себя в порядок, надев строгое платье черного цвета, спустилась в темницы. Войдя, она поклонилась.       Те несколько дней Клод провел словно в забытье. Таким его точно никто не видел, да и сам он не помнил, чтоб когда-нибудь так сильно болел. Он то метался в жару, жадно хватая ртом воздух, его состояние было похожим на лихорадку, а иногда напротив, после того, как Меди напоит его отваром и сделает компресс, проваливался в глубокий сон. То, что Судья Фролло тяжело болен, ни от кого не скрывалось, напротив, чтобы не было лишних слухов, сей факт подтверждался.       Все эти дни Клоду снились странные сны, в которых он видел цыган, которые разделились на два противоположных лагеря, одни стояли по одну сторону с ним, другие, на иной стороне. И он почти физически чувствовал поддержку тех, кто стоял рядом с ним и за ним. Через несколько дней ему стало лучше и он уже смог обдумать и свои сны, и все, что произошло с ним. Не без помощи Медеи, которая большую часть времени проводила рядом с ним. А еще через пару дней Фролло уже встал на ноги, несмотря на остаточную слабость, он все же приступил к работе, к одному непростому делу и именно сейчас он принял решение, что пора Медее помогать ему не только в документах, но и, что называется, на практике. Потому Фролло переоделся и отдав распоряжение слугам передать его приказ Медее и спустился вниз, в пыточную.