Вошедшей позже девушке предстала картина весьма впечатляющая: мужчина средних лет был подвешен на цепях за руки, его ноги едва-едва касались пола, только лишь пальцами ног, судья явно ещё не начинал даже. Только облачён Фролло был в иные одежды, не одежды судьи, но одежды палача, ведь здесь и сейчас он был именно палачом.
На звук открывающейся двери Клод обернулся, медленно кивнул Медее и жестом руки пригласил её.
- Иди ближе. Я полагаю, пришло время тебе попробовать себя в качестве помощницы не только судьи, но и палача, - жестом руки он указал Медее на множественные инструменты для пыток, что были разложены на столе, а дальше стола висел в цепях виновный в тяжких преступлениях.
Медея немного удивилась оглядев седовласого, облаченного в одежду палача, вместо своей обыкновенной бархатной сутаны. И почувствовала странный прилив жара внизу. Мужчина выглядел ещё более внушительно и сильно. Но при этом не растерял своей утонченной элегантности, что так нравилась девушке. Затем, взгляд её упал на цыгана, висевшего в оковах, стоящего на носочках. Кстати, долго так простоять не получится. Мышцы начинать буквально гореть от адской боли, а длинна цепей не позволяет жертве опустится на стопы полностью. Что являлось одним из видов пыток.
Во рту у рыжеволосой на миг пересохло и она сглотнула после слов Клода. Год назад он пытал и допрашивал саму Меди... Правда в другом углу этой комнаты. Тело отозвалось фантомными болями. Но за ними пришло ощущение спокойствия. Все остальные ситуации с порками оборачивались приятно. Хоть во время одной она страшно разозлилась на Судью. Когда тот посмел назвать девственную, тогда ещё служанку развратницей.
Подойдя по ближе, Меди скользнула взглядом по инструментам и содрогнулась: чёрные глаза увидали формы для клеймения.
- И как же я могу помочь, Ваша Милость? Что мне делать?
Собравшись с силами спросила девушка.
Подсудимый, один из всех кого Клод оставил пока в живых, позже их сожгут на площади, издал стон боли. Мышцы его тела напряжённо дрожали. От него не смердело только потому, что на него вылили ведро воды в качестве душа.
От зоркого и внимательного глаза Фролло не ускользнуло, как девушка была напряжена, как она медленно сглотнула после его слов. Кроме того, ему казалось, что он почувствовал даже запах её возбуждения в этот момент, невольно вспомнив тот самый день, когда он назвал ещё невинну Медею развратной. Он и сейчас порой мог назвать её таковой, но то случалось лишь в моменты страсти, когда они оставались наедине, когда они оба предавались этому разврату, окунаясь с головой. Однако, на момент Клоду показалось, что камзол слишком сильно сдавливает горло и грудь при взгляде на Медею в этом глухом закрытом платье. Ведь чем более закрыто тело женщины, тем более загадочна и желанна она для мужчины. И всё же судья заставлял себя помнить, где они и для чего, потому лишь слегка дернулся уголок его губ, а вот взгляд оставался спокойным и жестким, как полагается то судье и палачу.
- Ты ведь присутствовала ранее во время пыток, полагаю, успела кое-что запомнить. А сегодня я хочу, чтобы пытки были проведены твоей рукой. Ты имеешь на то полное право. Весь инструмент перед тобой, ты можешь выбрать любой.
Фролло говорил спокойно, неспешно, как всегда, но от него веяло сейчас опасностью и висящий в цепях цыган это чувствовал, потому что опасность была лишь для него. А вот прямо сейчас судья начинал готовить замену для себя, да, он пробудет на своем посту ещё долго, но ведь и научить Медею всем тонкостям займет так же не один год. А он выбрал именно её, сейчас, как свою помощницу и заместителя, а когда придет время, именно Медея должна будет сменить его на посту. Почему сейчас? А все потому, что едва не потеряв Медею и переосмыслив во время болезни свою собственную жизнь, Фролло многое осознал и принял для себя решения.
- Всё это время я буду находиться рядом и в любой момент смогу скорректировать твои действия, если что-то будет не так. Выплесни свои эмоции.
- Да, - осторожно ответила девушка. Конечно, она видела как палачи и сам Клод пытали жертву. Но смотреть, это было одно. А взять в руки один из тех предметов и делать все самой...
- Я совсем не уверена, что он долго протянет под рукой начинающего палача. Но если Вы меня будете направлять то... Почему нет?
Цыган, видимо, немного расслабился, услышав, что девушка явно ничему не обучена, и одновременно напрягся. Ведь Медея могла причинить ему много боли по неопытности, и так же и не могла. Вдруг рука дрогнет?
Она успокоила себя. Да. Это живой человек. Но он причинил ей много боли. Как и все те. Ведь перед тем как вывести на всеобщее обозрение, над девушкой, едва приходящей в себя, издевались. А этот ставил ей клеймо вместе с Николае.
Рука от чего - то сама собой потянулась к кнуту. Меди зашла жертве за спину. Увидеть его лицо она успеет. Вздох. Сжимает рукоять, будто гладит змею, уговаривая ужалить. Первая полоса вспухла на смуглой спине мужчины вслед за свистом орудия. Он закричал. Ещё раз. Потом на другую сторону спины, новый удар с оттяжкой. Меди наносила следующий удар, когда подсудимый вроде бы приходил в себя от предыдущего.
- ААААА!
Плеть не плясала в её руке так умело как у палачей, но девушка старалась. Ведь она была прилежной ученицей. Из полос на спине мужчины текла кровь. Раны были довольно глубоки. Из его криков можно было различить мольбы. О пощаде.
- Пощады не будет.
В Меди проснулось что - то темное и холодное. Как сталь. Надев перчатки, девушка под руководством Клода нагрела формы для клейма. Спустя пару минут темницу огласил громкий крик мужчины. Девушка прижала раскалённое железо к его коже. Дважды. Но мучитель, в отличии от неё, не выдержал такого. Он умер, дергаясь в цепях и задыхаясь.
- Вот и все. Как странно. Я не испытываю абсолютно ничего. Внутри будто пусто. Это нормально?
Перчатки отправились в печь, а руки девушка омывала в заранее приготовленном ведре. Тело убрали стражи. Крови не было слишком много, потому и уборка не затянулась.
Однако, взгляд то и дело натыкался на Фролло. В этой одежде он пугал её и притягивал. И его жадный взор, пока плеть взивалась в её руках, она не могла не заметить. Внизу назревал жаркий комок. Она со стыдом почувствовала влагу меж ног. И отвела взор. Благо румянец на её щеках не был слишком заметен из - за рыжих всполохов огня в грубом камине. Нет. Он прямо издевается над ней!
Медея подошла ближе, и практически впилась в тонкие губы поцелуем. Обжигая внезапностью, словно пламя. Сердце колотилось как бешенное. Конечно, Фролло учил её и инициировать в сексе, но такого она себе не могла позволить никогда. Как и крепко обнять, взьерошить серебристые волосы. Застонать прямо ему в рот и упереться всем телом, не давая улизнуть.
У каждого начинающего палача бывали первые неосторожные жертвы, лишь с годами люди учатся всё делать грамотно, так, чтобы добиваться не смерти, а совсем иного, как правило, признаний. Но в данном случае Клоду не были нужны признания, на самом деле приговор этому человеку уже итак был вынесен и подписан лично судьей Фролло. То, что он устроил сейчас, было сделано по большей части для Медеи. Фролло видел, как она замкнулась, как угас в глазах тот огонь, что был до всего случившегося, девушке нужно было выплеснуть всю свою боль и унижение.
Клод наблюдает за ней, казалось бы, холодным взором профессионала, который гордится тем, как быстро учится его ученица, только для Медеи была заметна та жадность во взоре, когда женская рука направляла кнут. От каждого удара становилось горячо в паху, хотя лицо судьи оставалось как всегда спокойным. Он стоял, скрестив на груди руки в черных перчатках, одобрительно кивая, а порой направляя, говоря, как правильно положить удар. А потом было раскаленное железо, на котором всё и закончилось. Фролло процедил только короткое:
- Ничтожество.
Ведь даже девушка выдержала эту пытку, да ещё и прилюдно. Клод был мягко говоря не доволен тем, что подсудимый всё-таки умер, причем так быстро, отчасти вина в том была в неопытности девушки, как палача. Однако, судья не был раздражен или зол, а ошибки Медеи они разберут позже.
- Это нормально, ты не должна ничего чувствовать, - ответил Фролло своим обычным негромким тоном, подходя ближе к Меди.
- Палач всегда должен оставаться бесстрастным, не чувствовать ни агрессии, ни жалости, ничего, просто делать свою работу.
Они оба ждут, пока стражи унесут тело и в это время казалось, что Клод тоже не чувствует ничего, в том числе и по отношению к самой девушке, ведь он оставался спокойным всё это время и не выдал никак своего желания, хотя чётко видел его в ней, даже успел уловить намек на румянец в отблесках огня. Но прежде, чем судья успел заговорить, когда они остались наедине, Медея успела перехватить инициативу в свои руки.
Она подошла ближе, всего миг и губы обжигает поцелуем, цепкие нежные пальчики зарываются в волосы, а сама девушка прижимается так тесно, что тут даже самый черствый бы не устоял, а Клод Фролло на самом деле таким не был, более того, эта девушка его возбуждала, заставляла гореть в пламени страсти. И сильные мужские руки ложатся на её талию, обнимая крепко, властно, прижимая ближе, скользя по спине, одна рука скользит вверх, пальцы зарываются в копну рыжих волос и Фролло целует её так же страстно, властно и глубоко. Этот поцелуй длился долго, казалось, что всё случится прямо здесь и сейчас, но в какой-то момент Клод берет Медею за плечи, чуть отстраняет от себя и вкрадчиво шепчет в самые её губы.
- Дерзкая девчонка, всё самовольничаешь, - и в глазах его вспыхнул полубезумный огонь, уголки губ чуть дернулись. А затем судья обошел девушку, подошел со спины, шепнув уже на ушко.
- А теперь, моя ученица, я преподам тебе урок. Снимай платье, - он сам дернул на ней шнуровку и сделал несколько шагов в стороны, дабы девушка могла раздеться.
Слова мужчины несколько придали ей уверенности. Хорошо, что в тот момент она ничего не чувствовала. Её эмпатия к другим людям, к самой себе притупилась после всего, что произошло с ней. Ей важен лишь был один человек за которого она переживала больше чем за себя. И он стоял прямо перед ней.
Потому, она целует его с упоением. Со страстью. Жарким дыхание опаляя кожу. Когда его руки заскользило по талии, изгибу спины, Меди задрожала, вжалась сильнее. Поддается его поцелую, впуская жаркий танец его языка себе в рот. Покоряясь ему постепенно, не сразу. Полубезумный огонь в черных омутах - глазах Фролло заставляет испытать толику страха. Всё же она держала себе в уме, что с этим мужчиной не стоит перебарщивать. Это ведь не мужчина её времени, что иногда может спустить многое и дать девушке сесть себе на шею. Или же превращается в жестокого деспота. Который показывает авторитет в семье давая тумаков жене и детям.
Разочарованный вздох срывается когда их губы размыкают контакт в пылающей полутьме темницы.
- Scuză - ti mi, Învățător meu*, я не желала своевольничать так сильно... Прошу, будьте снисходительны к нерадивой ученице.
Дрожащим голосом прошептала Медея, представляя себе, каким примерно будет урок. Голос дрожал от желания, некоего страха и трепета перед мужчиной. Только лишь перед Клодом она могла показать свои нездоровые наклонности, нездоровые ни для её времени, ни для этого в большом обществе. Тем не менее у отношений "господин/раб" был особый культ и свои законы. И не каждый подходил под них.
Тонкие пальчики расшнуровали ткань платья и оно соскользнуло с тела. Обнажая его полностью. Даже изящное нижнее белье черного цвета не скрывало то как влажно - матово блестели бедра Медеи. Трусики и подобие лифчика, если можно было так назвать мягкий нижний корсет, отправились на стул к платью.
Опустив руки вдоль туловища, рыжеволосая стояла перед Клодом, отведя взор. Всё же ещё у нее были воспоминания про обнажение. Но это был Судья. И она успокаивала себя этим. Внизу все сладко свело. С губ сорвался рваный вздох.
- Простите меня, мой учитель * (рум)
Да, с Фролло нужно было быть осторожнее, были вещи, к которым он относился серьёзно и даже жёстко, он с самого начала предупреждал Медею, учил, где она может быть смелее, а где ей стоит придержать себя и свой характер. И его слова не прошли мимо девушки, она явно усвоила их, Клод понимал это порой по одному только взгляду. Вот как сейчас, когда Меди смотрела на него с опаской.
Если быть честным с самим собой, Фролло сейчас вполне был готов позволить Медее больше воли, но он сделает это чуть позже, а сейчас девушка зажгла в нем "господина".
- Будь уверена, я буду снисходителен к дерзости моей ученицы. Но ты должна понять и усвоить свои ошибки, - его голос всё такой же негромкий, вкрадчивый, проникающий в самые дальние уголки души и сознания. Фролло терпеливо ждёт, пока девушка разденется, хотя в душе его полыхал пожар и во рту все пересыхало. И вот прекрасное обнажённое тело перед ним, в его власти, Фролло окидывает Медею взором с головы до ног, задержавшись на области бёдер, будто чувствуя исходящий запах её возбуждения. И сам Фролло был возбужден не меньше, Медея словно обладала какой-то тайной магией, способной воздействовать на одного человека.
- А теперь иди к лавке, встань на колени и ляг на нее животом.
Краем глаза девушка могла увидеть как рука в чёрной перчатке берет многохвостую плеть, перебирая пальцами её рукоять.
Не преступать грань дозволенного. Это Медея усвоила ещё с самой первой ситуации, когда она публично оскорбила Клода, натянув ему на нос шаперон. Судья не терпит публичных оскорблений. Не терпит ярого неповиновения, когда его запрет обоснован. Как в той ситуации с визитами Меди к Родике и его бабушке после заката. И того, как она назло ему ушла с Николае, и сама же оказалась виновата. Хоть ушла из - за резких слов самого Судьи, в которых тот тоже был не прав. Не терпит помыкательства и ультиматумов, хоть может и сам поставить подобное. Но он - второй человек в стране после короля. Он вправе повелеть молится на него и народ это будет делать. Судья обладал поистине безграничной властью. И где - то подчас мог злоупотребить. Народ боялся и уважал его.
И рыжеволосая помощница - тоже.
За год открылись её склонности к подчинению в постели, но не в жизни. В такие игры они играли не часто, чтобы не превратить их в обыденное. Но они даже составили договор по описаниям девушки как это было в современном мире. Меди посвятила Клода во многое, что знала сама. И некоторые практики пришлись Судье по вкусу. Как например, порка. Ладонью, расчёской, её плоской стороной, розгами за провинность. Лёгкой плетью - для секса. Порку кнутом они не применяли. Стеком, да. А ещё у Меди был фетиш на руки своего Мессира. Для нее был сущим наказанием запрет касаться их, если она провинилась в процессе игры, или же так было задумано. Они пробовали по чуть - чуть до того что произошло с Меди, начиная. И теперь нужно было начинать все сначала. Заново приручать её к тому, что они уже прошли.
Каким - то образом она чувствовала, что мужчина тоже возбуждён, наэлектризован. И она шагнула ближе, опустилась на колени, слегка закусывая губу от холодных, жёстких камней. Ей, почему - то как и раньше приносило особое удовольствие стоять так перед ним. От подобного соски затвердевали, щеки краснели. Да, это были наклонности которые не все понимали и принимали.
Потому со своим единственным парнем, Медея не открывала это. Ведь можно было банально нарваться на садиста, который легко сломает тебя эмоционально и духовно. И физически. Издав приглушённый стон, девушка склонилась ниже и её губы коснулись перчатки, затем - основания хвостов плётки. Так было положено. Ведь она сама объясняла Клоду принцип игры. Но в этом веке то была не просто игра. Далеко нет. Некоторые жены всецело были подчинены своим мужьям и ничего не было зазорного в том чтобы выпороть супругу за неповиновение или ещё что. Жена подчинялась малейшему приказу. Дочери - тоже.
А Медея была такой, что готова была отдать себя только одному и в её случае очень было важно не ошибиться. И выбрать правильно. Со стороны Фролло - не давить на девушку и не погасить её пламя.
Так же на коленях девушка двинулась к лавке, открывая при каждом движении обзор на влажный, слегка пульсирующий цветок женственности. Грудью и животом коснувшись лавки, девушка поморщилась - костями таза несколько впечаталась в твердую поверхность. Дождалась, пока мужчина закрепит её кисти в кожанных кандалах. Затем, успокоилась немного.
- Я готова, Хозяин.
Она всегда давала знать, когда готова. По бедру снова стекла струйка вязкой смазки. Меди закрыла глаза. Представляя как Фролло стоит сзади, примеряясь. Такой высокий, властный. Заботливый. И надёжный. И сегодня девушка обрадует его ещё кое - чем...
Каждый человек бывает в жизни неправ и Клод Фролло был не исключением. Да, по отношению к Медее были случаи, когда он бывал неправ, но зачастую все же не зря он пытался её оберегать, по своему, как умел и все равно не уберег, едва не случилось самое страшное. Но всё же, как ни странно этот суровый судья, второй в стране человек после короля, вовсе не был черствым и бесчувственным, а еще он научился прислушиваться к тому, что говорит или хочет Медея. Потеряв брата, он все же сделал для себя выводы, понял, что тому не хватало вот этого всего, что сейчас Клод пытается дать девушке. И что касалось секса, Фролло так же прислушивался к её желаниям и не перегибал, четко чувствовал границу, через которую нельзя переходить, чтобы удовольствие не превратилось в пытку.
Вот и сейчас важен был не только процесс, но и неспешная подготовка, своеобразная прелюдия, однако когда Меди целовала его руку, затянутую в перчатку и плеть, внизу живота всё сладко ныло, Клоду порой приходилось напоминать себе не торопиться. Он никогда не наказывал Медею настоящей поркой, хотя многие мужчины позволяли себе наказывать жен, любовниц и детей таким образом, да, он как человек своего времени считал, что женщина должна быть за и под мужчиной, только не считал, что при этом женщина рабыня без прав. Потому Медея и была довольно свободной для тех времен женщиной и на некоторые её дерзости Фролло даже закрывал глаза.
Вот руки девушки крепко стянуты кожаными кандалами и Медея сама говорит, что готова. Клод едва заметно сглатывает, когда обходит её сзади, ведь по бедрам и уже стекала тягучая смазка, девушка была возбуждена и какой мужчина не пожелает женщину в такой ситуации? Разве что конченный женоненавистник. И всё же внешне судья оставался спокойным, твердым, властным, но при этом даже стоя за спиной Медеи, он оставался для неё самой надежной опорой, той самой каменной стеной, которой должен быть мужчина для своей женщины. И доверие девушки Клод не обманет.
- Хорошо. А теперь, расслабься, - хвосты плечи пощекотали кожу на внутренней стороне бёдер, собирая немного влаги, скользнули к промежности, судья дожидается, чтобы девушка расслабила тело, лишь после этого первый хлесткий удар лег на её ягодицы, обжигая кожу, а несколько хвостиков подхлестнули и промежность, заставляя её течь сильнее.
И эту опору девушка чувствовала как никогда. Фролло был единственным, кому она доверяла всецело. Могла доверить ему собственную жизнь. И знала что он её сбережёт. Это был именно тот мужчина, которого она всегда искала. За которым сможет стоять как за стеной, но и не прятаться за ним. Показать себя в жизни, но проявлять заботу о Клоде. Дарить ему свои чувства и многое. А ещё, хотелось узнать о нем больше, о его о прошлом, юности и ненависти к цыганам. Почему все так произошло.
С губ девушки сорвался вздох, от скользнувших по коже в чувствительной области хвостиков плети, пробежалась дрожь по телу.
- Ах! Один!
Девушка облизнула губы. Удар был болезненным. Но не пыткой. Горячая боль растеклась далее будто превращаясь в ласкающую ладонь. А следом за этим ужалило в промежность. Протяжно, глухо застонав Меди тяжело задышала. Внизу всё запульсировало и лоно слегка приоткрылось. Хотелось ещё.
Пальчики сжались в кулачки.
- Хозяин... Пожалуйста... Ещё...
Медея всхлипнула, понимая что она настолько чувствительна, что просто не может не попросить об этом. Она даже чуть - чуть заерзала бёдрами, всхлипнула снова. Она знала ещё одну вещь: Клод Фролло чертовски любил когда его умоляли. Были ли это пленники, падающие в ноги и молящие о милости, просители, просящие о чем - то... И вот теперь, Меди умоляла его. О наказании. А ведь ранее, когда они только начинали пробовать, такого не было. Было во время обычного секса, когда девушка хотела его до дрожи во всем естестве.
А она хотела, желала его. Подарить ему всю себя и испытать его власть на себе. А после, заботу и нежность. Когда они пойдут в купальни вместе. Чтобы никто не видел этого.
Губы Клода чуть заметно дергаются в намеке на улыбку - он доволен, вот только Медея всё равно сейчас не может видеть его лицо, вероятно потому он и позволил себе проявить хоть чуточку эмоций. И если уж быть честным прежде всего с самим собой, с этой девушкой он уже не умел быть прежним, он открывал ей пусть не всего себя, но свои эмоции, а для такого человека, как Клод Фролло это значило крайне много.
Она просила. Нет, даже умоляла продолжать, а он намеренно выжидал эти секунды, дабы заставить её тело изнемогать от желаемого и лишь когда мольбы были не только словами, но и дрожью тела, Клод снова занес руку для хлесткого удара с оттяжкой и красивым ягодицам, оставляя розовый след на нежной коже, за вторым ударом последовал третий, четвертый, а затем снова легкий удар по промежности, заставляя цветок раскрыться сильнее и спустя несколько секунд там же прикосновение тонких пальцев в холодной коже перчаток. Фролло не толкает их внутрь, только трогает снаружи, поддразнивая, поглаживая внутренние стороны бёдер, а затем снова отстраняется и кладет еще один хлесткий удар на ягодицы и вкрадчивый голос звучит негромко, но расслышать хорошо можно каждое слово.
- Чего теперь ты попросишь у меня, наказания или милости? - легкий взмах руки и хвосты ложатся на ягодицы ударом хлестким и быстрым, без оттяжки. Фролло мог продолжать это все достаточно долго, сдерживая себя и собственные желания, но вот сколько выдержит девушка, как быстро её тело дойдет до пика от одних лишь только ударов? Фролло медленно проводит хвостами плети по мокрой промежности, раздразнивая и мучая, слегка ударяя, ведь по столь нежному месту он никогда не станет бить с силой, ведь это не приносит удовольствие и даже опасно. Он медленно отводит руку, переворачивает плеть и ведет кончиком рукояти от шеи до впадинки меж ягодиц и ниже, толкаясь в чувствительное раскрытое местечко, слегка бьет несколько раз, раздразнивая и явно упиваясь реакцией женского тела.
- Два! Три! Четыре! О, Дева Мария, пять!
Тело девушки дрожало, алело, отзывалось как чуткая струна на каждый удар. Словно музыкант, Судья играл с её телом. От того она издавала тихие стоны, царапала лавку пальчиками. Меди вскидывает голову и поддается к прохладной коже перчаток ещё ближе. Господи, как ей хочется чтобы эти пальцы толкнулись внутри!
- Шесть! Господи, Хозяиииииин!
Из глаз потекли слезы и девушка заерзала сильнее, нетерпеливее.
- Семь... Не ведаю, чего просить... Ваше внимание - главное для меня!
Меди была не столь умудрена опытом, учитывая, что играли они в подобное не часто. Ещё пробовали практику со связыванием.
- Восемь! Я больше не могу...
От дразнящих ударов девушка извивалась ещё сильнее, эмоции бурлили в ней как в омуте растревоженном бесами. Лоно увлажнялось сильнее, внутри всё сводило.
- Мне бы хотелось доставить Вам удовольствие... Позвольте... Хозяин...
Ведь получать удовольствие должны оба партнёра. Не только один. Если один получал, или давал, это уже были эгоистичные отношения, токсичные.
- Ах... Ах... Ах...
От похлопываний по чувствительному месту, от прикосновений, хотелось кончить, но она сдерживалась как могла. Хотелось кончить только когда Клод возьмёт её. Девушка тихо всхлипывала, чувствительные соски пощипывало.
Клод ожидал любой просьбы от девушки, однако она его смогла удивить тем, чего именно пожелала. Судья был весьма удовлетворен такой просьбой и слова девушки вызвали уже более открытую улыбку.
- Доставить мне удовольствие? Что ж, я полагал, ты пожелаешь дозволения кончить.
Фролло неспешно обходит Медею, скользит ладонью по её обнаженной спине, шлепает по попке и скользит обратно, вверх, зарывается пальцами в роскошные волосы, перебирают их, властно, но в меру сжимает пальцами шею. И Клод, наклонившись, шепчет у самого ушка:
- Тогда доставь мне удовольствие.
И решительно отстегивает руки Медеи, встаёт рядом с ней, позволяя ей самой сделать всё, в том числе развязать его брюки. Разумеется, на этом Фролло не собирается останавливаться, это всё лишь начало, потому что в нём разгорается не шуточные огонь страсти и желания, а в паху все сжимается в тугой узел, крепкий орган налился силой, уже заметно выступал даже через ткань брюк. Да, Клод Фролло вовсе не бесчувственный и не железный, он способен на чувства, эмоции, более того, как мужчина вопреки многим слухам он был полностью полноценный и Меди как никто знает об этом, ведь он стал её первым мужчиной. И вот сейчас это всё было лишним доказательством того, что сам он при умении держать лицо, сам разгорается словно огонь.
Эту улыбку девушка даже не услышала в его голосе, вернее, почувствовала раньше, чем услышала. И это грело ей душу. Определенно, она поступила правильно. Потому что сама на самом деле до безумия хотела подарить своему мужчине удовольствие. Меди сладко, хоть и хрипло стонет от прикосновений и шлепков. Желание в её душе и теле растекается ещё сильнее. Запрокидывает голову и смотрит мужчине в суровое лицо. Суровое, но довольное лицо. Тому явно было по вкусу поведение своей женщины.
От пальцев в своих волосах Меди выгибается как кошка. Растерев запястья после оков, рыжеволосая целует руку, затянутую в тонкуую перчатку и плётку, что так ласкала её тело. Меди покраснела и внезапно, осмотрев мужчину с ног до головы, опустилась ниже, коснулась его сапог губами. Поочередно каждого. Всхлипнула и прижалась щекой. Притерлась, словно кошка, выражая преданность. Выход своим чувствам давая таким образом. Поцелуи продолжились, поднялись выше. Выше. Обвели бугор на брюках в разрезе камзола. Тонкие пальцы медленно развязали шнуровку, выпуская плоть. Налитую силой, с выступающими венками и тугими яичками. Горячий язычек лизнул их. Меди нежно сжала орган у основания, втягивая их в ротик, нежно поглаживая язычком, перекатывая в горячем ротике. Плавно оттягивая и выпуская. Затем осыпала поцелуями весь орган, мягко посасывая с разных сторон с скользя губами и язычком. Головку вобрала в рот, щекоча уздечку кончиком языка, зная, что эта область особо чувствительная. Притом она двигала рукой на основании и медленно погружала орган глубже в ротик. Обхватывая губами, сочно причмокивая.
Если кто раньше и считал, что Клода Фролло невозможно удивить, то сейчас бы тот глубоко разочаровался, увидев, как меняется его взгляд и выражение лица. Пока Медея растирала запястья после оков, он неспешно перебирал её рыжие волосы, а затем отпустил, позволив ей действовать самой и тут его снова ждал сюрприз, когда девушка вдруг припала к его ногам, коснулась губами сапог и потерлась щекой, словно кошка. У судьи перехватило дыхание, он чувствовал, как теряет самообладание и сам не мог предположить, сколько еще он продержится, прежде чем сорваться и взять эту рыжую строптивую кошку, да так, чтобы об их соитии знали все.
- Чертовка, - чуть заметно усмехается он, когда Медея уже медленно поднимается вверх и занимается шнуровкой, извлекая из штанов крепкий, влажный орган с переплетением венок и сочной, крепкой головкой. Пальцы в чёрной перчатке снова зарываются в копну рыжих волос, поначалу лишь просто перебирая, но даже в этом чувствуется властность, Фролло даже здесь не изменяет себе, его движения неторопливы. Но вот нежные губы обхватывают его орган, нежные пальчики обхватывают основание и судья позволяет себе судорожный вздох удовольствия, лишь сейчас он позволяет себе проявить свои эмоции и более не держать лицо, только с этой женщиной он мог показать себя с иной стороны, с которой не знает его общество. Фролло не торопит Медею, лишь тяжело и часто дышит, время от времени подается вперед бёдрами, входя во влажный ротик девушки, пока отдавая инициативу ей, вот только пальцы уже чуть жестче сжимают её волосы на затылке, властная рука прижимает девушку теснее, призывая брать глубже, но не принуждая жестко.
- Ты близка к тому, чтобы получить мое прощение, - шумно выдыхает судья, слегка потрахивая девушку в ротик, однако всё ещё оставляя больше инициативы ей. Вот чуть позже она будет полностью в его власти.
А Медея не могла предположить, что покажет подобный жест преданности этому мужчине. Всё произошло будто само собой, вполне естественно. Не было то унижением или пресмыкательством. Так что девушка получает сейчас не меньшее удовольствие, и раскрывает себя не менее, чем это делает сейчас сам Клод. Чувствует его толчки навстречу в её влажный, жаркий рот. То, как пальцы властно переплетаются в волосах. Меди всхлипывает от острого удовольствия, расставляя бёдра шире, чувствуя как по ним буквально течёт. И она полностью берет его член в ротик, сжимая горлом, таким тесным и влажным. Двигает головой всё более ритмично и жадно, лаская язычком и движениями губ. До самого основания. Вскидывает на него взгляд черных глаз, просящий о большем. Ускоряя темп ласк. От чего слышались весьма развратные, пошлые звуки. Меди брала его до конца, отдавая всю себя, сходя с ума от этого ощущения. О того, что этот мужчина позволяет ей многое. Она не прерывает ласки, лишь того ненадолго остраняется, чтобы снова вылизывать каждую венку и подрагиваюшую головку. Сильнее ее посасывая.
- Stăpân meu*, умоляю дайте мне Ваш нектар... Прошу Вас взять Вашу покорную рабу...
Голос Меди дрожал от желания. Смазка сильнее пахла в воздухе и от того она стыдливо покраснела. И снова вобрала твердый орган в ротик, до конца, двигаясь сильнее. Её горло изменяло форму от движений органа в нем. Девушка с трудом сдерживается, чтобы не кончить.
Хозяин мой* (рум)
А его и не нужно было об этом просить, ведь под жаркими, глубокими ласками её рта Клод был уже на пике и в момент, когда Меди оторвалась, осталось совсем немного, орган уже сильно пульсировал и девушка не могла этого не заметить. Фролло опускает на нее взор и и не отвечает ничего, только уголки его губ снова дернулись в хищной полуулыбке, переменился взгляд. О, да, он даст ей всё, чего она так желает сейчас, она будет кричать под ним от удовольствия, сполна получая его. А уж от всего двух слов, сказанных на румынском, Клод почему-то буквально таял, эти слова возбуждали его и в то же время разливались странным ощущением в груди. Властная рука в перчатке скользит по щеке девушки, поглаживая её лицо, второй рукой судья все еще держит её волосы в области затылка.
- Расслабь ротик, вот так. Ты получишь все, что заслуживаешь, - вкрадчиво произнес, судорожно вдыхая воздух через нос и вкушая запах ее возбуждения, разве хоть один нормальный мужчина смог бы устоять, когда перед ним такая возбужденная, красивая женщина и так ласкает, отдавая всю себя.
- И не сдерживай себя, - добавляет Фролло, когда начинает двигать бедрами, вторгаясь в ротик девушки, делая несколько быстрых, неглубоких толков и со сдавленным стоном изливается в рот Меди, наполняя его теплым семенем, всего на несколько секунд прижав ладонью её голову к своему паху, затем резко отпуская, дабы девушка успела нормально сглотнуть. Фролло лишь перебирал её волосы, глядя сверху вниз на её лицо, испачканное немного в семени, но оттого не менее прекрасное.
- Хорошая моя девочка. А теперь... - он наклоняется к ней, сочно и властно целует в губы, снова сжимая пальцами её волосы, вылизывая её ротик и будто трахая языком.
После сам же отстраняется, выпрямляясь, всего несколько властных и четких движений, он привлекает Меди сначала к себе, прижимая всем телом, закидывая её ножку себе на бедро, потираясь органом о ее мокрую промежность, смачно шлепнув несколько раз ладонью по ягодицам. А затем так же легко опрокидывает ее на лавку спиной, сбрасывая с себя стесняющий движения камзол, склоняется над Меди, забрасывая стройные ножки себе на плечи, открывая её тем самым перед собой, терзает прелестный цветок губами, раздразнивает языком клитор и легко скользит вверх по телу, терзая губами уже сосок, второй покручивая пальцами всё ещё затянутыми в перчатки. В тот же момент он одним движением бёдер входит в девушкуя да так, что влажный шлепок бёдер о бёдра было слышно очень отчетливо.
Он входит в неё до упора с первого толчка, несколько раз вращает бедрами, притираясь внутри к нежным стеночкам, наслаждаясь мокрой и нежной глубиной. Всё это длится, кажется, так долго, а потом неторопливые ласки сменяются совсем иным. Фролло прикусывает твёрдый сосок, резко вскидывает голову, с силой вжимает Медею в лавку, не позволяя ей даже дернуться и начинает двигать бёдрами быстро, жестко, сжав горло девушки одной рукой. Он не просто брал её, Фролло сам не мог понять, что нашло на него, но он брал свою женщину, двигаясь быстро, оставив одну ножку так же закинутой на плечо, а вторую отведя в сторону и крепко удерживая в такой откровенной, развратной позе. Он сам задыхается от сильных и быстрых толчков, но не останавливается и даже не сбивается, влажно шлепая кожей о кожу.
Эта хищная улыбка заставила девушку сглотнуть накопившуюся слюну и смазку во рту. Почему - то Фролло действовал на неё как наркотик. Как дурманящее зелье. Это можно было бы назвать страстью и лишь вожделением с её стороны, если бы она не была рядом с ним год. Но она любила его, хоть и пока боялась сказать об этом. Её поступки говорили за себя сами. Она послушно расслабляет ротик, и прикрывает глаза чувствуя властную руку в волосах и горячую, солоноватую жидкость во рту. Остраняясь, девушка медленно сглатывает, облизывая розоватые губы. И в тот момент она сама кончает, вскрикивая. Ненадолго утыкаясь в бедро мужчины лбом. Но и того ей было мало, хоть и сладкая истома разлилась по телу... Меди целует в ответ, поддаваясь на поцелуй, обвивая руками за шею.
- Хозяин... Дразните...
Шепчет лихорадочно, притираясь лоном к твердому члену. Но вот, она оказалась спиной на лавке, а её мужчина сдёрнул с себя камзол обнажив сильный, худощавый торс.
- Ах! Ааа!
Влажное лоно раскрывается навстречу губам и жадному рту Клода. От его касаний языка, бёдра девушки напрягались сильнее. И вот, он вошёл до упора.
Меди вскрикнула и сжалась сильнее. Чувствовать Клода было прекрасно. Острое удовольствие заставило её почти заплакать. Его неторопливые толчки сменяются другими. Жёсткими, властными. Фролло вжимает её в лавку так, что лопатки впиваются в дерево. А тонкие пальцы властно сжимаются на горле. От этого перехватывает дыхание. Девушка виляет бёдрами, насаживаясь ещё сильнее. Судорожно сжимает внутри Клода. Вставляет ей так, что слезы соскальзывают с уголков глаз, теряясь в спутанных, рыжих прядях.
- Да! Боже! О, Боже! Господи! Всевышний! Ах! О, Боже!
Она вскрикивает, её груди пляшут в такт движениям. Ладони обвивают его запястье, лихорадочно поглаживая. Горячее удовольствие пронзает все её тело, всё больше и больше.
О, да, разумеется он дразнил её, распаляя ещё сильнее, хотя казалось бы, куда ещё сильнее, Медея итак полыхала ярче адского пламени. Но во Фролло словно вселился ненасытный демон, который жаждал ещё и ещё. За всю свою жизнь он себя таковым не помнил, да и впоследствии вряд ли подобное будет случаться часто, это скорей случай исключительный. Однако здесь и сейчас он не чувствовал, что делает нечто из ряда вон выходящее, он поддавался порывам, толкающим его к этой безумной страсти, окуная в эту бездну с головой.
Фролло при этом осознает, что имеет Медею жарко, и даже отчасти жестко, он чувствует разливающееся от каждого толчка удовольствие, оно прошибает до кончиков пальцев и только заставляет двигаться быстро, вставляя девушке в её полностью раскрытый цветок, что истекает влагой, а сама Медея дрожит от страсти и удовольствия под ним, принимая его глубоко. Фролло видит её взгляд, её стекающие слезинки, только она не просит остановиться, напротив, подстегивает его сильнее. Он сбавляет темп, когда слышит её слова, её обращения к Богу и это в такой момент грехопадения! Он несколько раз тяжело вздыхает и, склонившись к нежному лицу, шепчет почти в самые губы.
- Ты слишком ли ты набожна, моя дорогая, в такой греховный момент? - голос Клода звучит ещё более хрипло, слова перемещаются с тяжелыми и частыми вздохами, ведь он не останавливается, просто двигается медленно, вбиваясь в неё каждым новым толчком.
Да, она не просила остановится. Напротив. Ей казалось, будто сейчас её поймал демон похоти. Какой - нибудь инкуб. И теперь сладко и жёстко имел девушку, словно пытаясь таким образом заполучить её душу. Но это был не демон, а человек, которому свою душу Меди уже, похоже, подарила. Девушка стонет, вскрикивает. Всхлипывает и смотрит в лицо склоненное над ней. Искаженное страстью. Желанием. С демоническим блеском в черных очах. С тонкими губами, что так сладостно ласкали. С чертами, подобный римским консулам.
"Прекрасен".
- Хозяин, попрошу Вас замолкнуть и продолжить... Потому как я больше не выдержу!
Хрипло вскрикнула девушка, впиваясь пальчиками в руку, сжимающую её горло, сильнее прижимая к себе. Она слышит звуки вторжения в себя, сладко сжимает мужчину внутри. Почти видит как его член смачно трахает её и яичками ударяется о её бёдра.
Меди застонала и поддалась вперёд, одной рукой обнимая Клода, пальчики на ногах поджались от горячей острой волны. Она двигалась ему навстречу, хрипло постанывая, закусывая губы, вскидывая бёдра, принимая до упора. Сжимаясь и внезапно кончая. Судорожно дрожа под мужчиной.
- Клод... Клод... Клод... Боже, Клод... Ах... В меня, прошу...
Лихорадочно сорвалось с губ Медеи, разум унесло в сладостную истому, тело расслабилась постепенно, обмякая. По щекам катились слезы удовольствия и счастья.
И даже в такие моменты Медея оставалась собой, как прежде, девушкой, которая не боялась в лицо Фролло сказать что-то, что никто не посмел бы никогда ему сказать.
- Дерзкая девчонка! - тихо шипит Клод, сильнее стискивая пальцы на её горле, но даже в порыве страсти рассчитывая силу, чтобы не причинить девушке вреда. Но видеть надо было, как вспыхнули адским пламенем его глаза в тот момент и всего несколько секунд спустя медленные толчки снова сменились яростно-быстрыми, жесткими. Клод и сам уже балансировал на грани, почти дойдя до пика, ощущения и эмоции заполняли его душу и тело, туманя рассудок и сквозь этот дурман он четко слышал собственное имя, что кричит под ним девушка. Кровь бьет по вискам с такой силой, что темнеет в глазах, Фролло даже не успевает поразиться ещё одной дерзости Медеи, как она содрогается сладко под ним, а его ощущения выплескиваются горячим потоком семени в жаркую влажную глубину женского тела. В тот момент ни она, ни он никак не могли вспомнить о предохранении, им было хорошо друг с другом, они оба упали в этот омут страсти и желания.
Фролло приходит в себя лишь спустя более минуты после бурного оргазма. Он все еще тяжело и часто дышит, по его вискам стекают капли пота, как и по обнаженной спине, седые волосы обычно уложенные идеально, сейчас встрепаны как никогда. Он стягивает с рук перчатки, отбрасывает их в сторону и опустившись на пол, привлекает девушку к себе, облокачиваясь на лавку спиной. Медею он держит на коленях, дабы она не оказалась на голом полу. Головокружение проходит очень медленно, Клоду требуется немало времени, чтобы прийти в себя, всё же возраст дает своё. А как только проходит головокружение и он чувствует, что в силах подняться на ноги, поднимается, усаживает Медею на лавку и наскоро зашнуровывает штаны, берёт плащ, закутывает в него девушку и снова берёт на руки, унося в купальню. Лишь там, опустив её в теплую воду, он наконец раздевается полностью сам и оказывается рядом с ней в теплой воде.
- Мне показалось или ты звала меня по имени? - негромко спрашивает Клод, первым нарушая молчание, привлекая Медею к себе, поглаживая её по спине ладонью. Из жаркого любовника он сейчас превратился в заботливого мужчину.
Да, в тот момент никто из них не помнил о предохранении. И не то чтобы Медея забыла об этом специально. После произошедшего во Дворе Чудес они долго не были вместе в постели. А сама Меди просто не могла подпустить к себе. Ни физически, ни морально. Да и сейчас она до сих пор касалась того клейма по ночам, и тихо плакала. Всё же произошедшее оставило на ней глубокий отпечаток, на всю последующую жизнь.
Затем, она ухаживала за самим Судьей и так же забыла о противозачаточном, что он ей дал когда - то. Сейчас же она пребывала в сладкой истоме, чувствуя горячее семя внутри себя. Дрожала всем телом с трудом открывая глаза, оказываясь на руках у мужчины. Тонкие, но сильные руки плавно обнимают Клода за шею. Меди глубоко дышит. Её тело было выжато до предела. Но это было приятно.
Оказавшись в теплой воде, Меди ахнула и стыдливо покраснела, чувствуя как внизу её покидает семя мужчины. Она прижимается к его груди и вскидывает голову, виновато глядя на Судью.
- Да, кажется звала, простите, Ваша Милость. Я позволила себе лишнего...
Меди опустила ресницы, извиняясь. Ведь она всего лишь любовница, хоть и помощница и на такую дерзость права не имела. Но как же сладко звучало его имя из её уст.
Фролло перебирает её волосы неторопливо, время от времени просто поглаживает ладонью по волосам, в то время как вторая оглаживает спинку девушки. Сейчас в его жестах нет никакого сексуального подтекста, лишь ласка и искренность, даже властность ослабла, Фролло был сейчас не Судьёй, а просто мужчиной. За последнее время он многое успел переосмыслить и переоценить для себя, некоторые вещи до сих пор не укладывались в его сознании, но он принимал это как данность и не пытался спорить с очевидным.
Ответ девушки заставляет его чуть заметно усмехнуться. На самом деле Фролло помнит чётко этот факт, но ему было интересно осознавала ли это Медея в тот момент.
- Да, позволила, - спокойно отзывается судья и рука его замирает в районе затылка девушки, а потом он вдруг опускает взгляд и, продолжая гладить, добавляет:
- Но в этот раз я сделаю вид, что так и должно было быть, - в уголках его губ проскальзывает лёгкая улыбка. Он признает, что слышать собственное имя из уст этой девушки ему было чертовски приятно.
- Но взамен пообещай мне не делать более глупостей, которые могут привести к непоправимому. Даже если я не прав, не нужно делать что-то мне назло, ведь я запрещаю тебе что-либо не по собственной прихоти, а ради твоего же блага. Однажды я потерял близкого человека и не хочу, чтобы это повторилось.
Клод уже не улыбался, он был серьёзен и говорил негромко, продолжая ерошить медно-золотистые пряди волос. Он замолчал, но не жалел о сказанном, Медея должна тоже знать о нем что-то важное и понимать, из-за чего он бывает с ней строг и даже суров.
- Ты живёшь в этом мире уже год, но все же порой к некоторым вещам относишься легкомысленно, не задумываясь об опасности и этим ты напоминаешь мне брата, с которым я чаще был больше судьёй, чем старшим братом,потому так и не смог донести до него всего, что желал.
Когда рука снова коснулась её волос, девушка слегка затаила дыхание. Она не знала, что собирается делать Судья. Но затем почувствовала ласковые поглаживания. Как и по изгибу спины, от чего по телу пробежалась приятная дрожь. Ей нравилась эта нежность со стороны Фролло. В эти моменты он становился совершенно другим. Обычным мужчиной, способным на нежность и заботу. Его улыбка пусть и спрятавшаяся в уголках губ застаставляет и саму рыжеволосую улыбнуться в ответ.
- Я приложу все усилия чтобы быть осторожной. Обещаю.
Взгляд девушки сменился на встревоженный. Клод ясно сейчас дал понять своим ответом, что его любовница находится в категории близких ему людей. Это заставило сердце сжаться и забиться сильнее. Ведь и у самой рыжей лисы не было никого ближе Фролло. Это он научил её всему, что она должна знать здесь и до сих пор учит. Это он возвысил её и дал шанс на нормальную жизнь. И она многим ему обязана, а ещё полюбила его. Правда, сказать о том не решилась до сих пор. Но не надеялась на ответные чувства. И ничего не требовала от мужчины, кроме того, чтобы быть у него одной.
- У Вас был брат? Что с ним произошло?
Девушка осторожно коснулась бледного плеча Судьи, пытаясь передать таким образом свое участие и сочувствие. Ведь она тоже оставила свою семью там, в другом времени. И очень по ним тосковала хоть этого никто не знал и не видел.
"Что же случилось с его братом? С событиями книги это никак не может быть связано. Ведь ещё не произошли те самые события... Жеан ещё должен быть жив. Может с моим появлением здесь изменилось больше, чем было нужно?"
Эти мысли впервые так серьезно посетили голову девушки.
Она терпеливо ждала ответа, надеясь, что наконец они с Клодом смогут узнать друг друга по ближе.
Как ни странно, но её обещание успокаивают, все же при всей своей бунтарской натуре,девушка понимала, что если Фролло о чем-то просит или что-то запрещает - это не просто так. Особенно теперь, после того, что произошло, когда Медея из-за своей как раз бунтарской натуры попала в серьезные неприятности, из которых ее едва удалось вытащить. Судья не сомневался, что теперь девушка будет намного осторожнее и прислушается к его словам с большей серьезностью. Фролло не хотелось более потерять близкого человека, достаточно было брата, которого он, как ни старался, не смог уберечь и теперь будто искупал свою вину, воспитывая Квазимодо.
Судья никогда не проявлял излишних чувств и эмоций, даже по отношению к самым близким людям, но как показала история с братом, порой это оборачивается иной стороной.
- Мой брат был свободолюбив и дерзок, не мог жить в каких-то рамках и условностях, его всего тянуло куда-то, в самую гущу любых событий, - помедлив, начал Фролло, прикрывая глаза, продолжая машинально перебирать рыжие пряди, словно это было единственным, что могло сейчас его успокаивать.
- А еще он, как и ты, никогда не видел в цыганах опасности, он видел в них просто людей, водил с ними дружбу, даже девушку нашел себе среди них. Я не утверждаю, что все цыгане похожи друг на друга и в этом народе я тоже ошибался, однако мои предупреждения Жеан не воспринимвл всерьез. Он был еще и очень наивен, в каждом старался видеть только хорошее, даже когда его подставляли и мне приходилось вытаскивать его из неприятностей с законом. Уже теперь, с высоты лет, я нередко думаю о том, что посидев бы раз за решеткой, он перестал бы быть столь наивным и не попал бы в новые неприятности. Он погиб во время беспорядков в городе, оказался среди цыган, которые их и затеяли. Попытался их остановить, но разве один человек способен остановить толпу, которая не желает никого слушать?
Клод вдруг замолк. Причем, довольно надолго, прикрыв глаза. Перед его внутренним взором снова стояла та самая картина, когда среди тел погибших в беспорядке он узрел знакомую фигуру и лицо. А еще он помнил глаза его возлюбленной, которая падала в ноги старшему Фролло, молила простить её неразумный народ, винила себя, что не смогла остановить Жеана и позволила ему вмешаться в это всё. Девушку Клод не тронул, а вот много тогда цыганских голов полетело.
- После этого на казнь отправилось около сотни цыган. Разумеется, повинны они были не только в смерти брата, тогда погибли и обычные мирные горожане, но с тех пор к этому народу у меня жесткое отношение. И по этой причине я предостерегал всегда Квазимодо, и позже - тебя. Потому что люди, которые тебе улыбаются, через минуту могут тебя предать. Мой брат получил удар в спину цыганским ножом, который так и остался в нем. И как ни странно, я нашел того, кто это сделал.
Фролло глубоко вздыхает и открывает глаза, серьезно глядя в лицо девушки, хотя все это время его рука не остановилась и продолжала теребить медно-рыжие пряди.
- И Квазимодо такой же глупый наивный мальчик, готов поверить любому. А одна дерзкая девчонка готова из чувства противоречия ослушаться, когда её предостерегает человек с огромным опытом, в том числе и личным.
Приготовившись слушать, девушка всё так же аккуратно погладила сильное плечо Судьи. Даря ему больше уверенности и ласки самим своим присутствием. Ей было не безразлично то, что он говорит, и то что скажет сейчас. Просто в силу своего дерзкого характера девушка никому не позволяла уж сильно собой помыкать словно вещью. Медея слушала внимательно и с каждым словом, сказанным тихим усталым голосом, в её груди рос тревожный комок. В интонации Судьи слышалась горечь и потеря. Это было осязаемо для Медеи. Не нужно было никаких лишних слов, чтобы обозначить потерю этого властного человека.
"Я похожа на его брата в этом. Так вот почему он так злился и кричал тогда..."
В памяти всплыла та самая ночь, когда девушка в ярости ушла от Клода вместе с вероломным Николае. Тогда Фролло запретил ей ходить к Замбиле с Родикой. И только сейчас стало ясно, почему он так поступил. А собственная глупость теперь живёт напоминанием на бледной коже любовницы грозы Парижа.
Когда же мужчина замолкает, Медея глотает ком в горле. Она сочувствует Судье в его потере. Узкая ладонь осторожно касается его впалой щеки и рыжеволосая смотрит в его глаза не отрываясь, чувствуя его пальцы в своих огненных прядях.
- Эта девчонка познала суровый урок жизни, и она будет осторожнее. Чтобы тому человеку больше не пришлось терять.
Голос девушки звучал хрипло от переживаний, и Медея обняла Клода, нежно притянув его к себе. Уложив его голову к себе на плечо. Одна её ладонь нежно перебирала седые пряди, а вторая поглаживала по плечу.
- Мой Мессир...
Девушка вздохнула и тихо запела. Это была колыбельная одна из народных в её стране. Хоть она и говорила Клоду что из якобы Московии, но там где она рядом и ее родная страна. И сейчас, Медея тоже собиралась передать свою тайну Судье...
***
Ой у гаю, при Дунаю
Соловей щебече.
Він же свою всю пташину
До гніздечка кличе.
***
Ох-тьох-тьох i тьох-тьох-тьох
Соловей щебече.
Він свою всю пташину
До гніздечка кличе.
***
Ой у гаю, при Дунаю
Там музика грає.
Бас гуде, скрипка плаче,
Милий мій гуляє.
***
Ох-тьох-тьох і тьох-тьох-тьох
Там музика грає.
Бас гуде, скрипка плаче,
Милий мій гуляє...*
Мерцание свечей в купальне, тихий и нежный голос Медеи словно дарили успокоение Судье. Девушка хорошо владела своим голосом, благодаря многолетним занятиям по вокалу, вот только пела она редко, считая что пение это сродни тому, если бы вы открывали кому - то свою душу. И сейчас рыжеволосая ничуть не жалела о содеянном... Они снова заснули вместе. В покоях Судьи как всегда горели свечи. Медея прильнула к его груди, накрывшись с головой и заснула, чувствуя себя в безопасности...
То был действительно не просто вечер близости или откровений, то было время единения. Они делились друг с другом не просто жизненной тайной, а глубоким и личным, приоткрывая створки души друг перед другом. Фролло даже не представлял, что способен на такое, ведь он давно привык быть сдержанным и даже подробностей своей жизни как правило никому не рассказывал. А сейчас с ним творилось нечто невообразимое. Мало того, что о его личной жизни все же если не знали, то догадывались, что девушка Медея не просто его личная помощница и тем более не какая-нибудь родственница. Слуги, что служили в доме судьи, разумеется, обсуждали это только друг с другом, вот только даже если обсуждать их шепотом, что-то все равно проскользнет наружу. Впрочем, громких вестей о том, что судья имеет личную любовницу, не гремело, потому как в обществе и намёка не было на личные отношения, разве что порой замечали, что присматривал он за ней ни то как за младшей сестрой, ни то как за дочерью.
Песня льется легко, теплым потоком вливается в душу, окутывает сердце и в то же время дарит невероятное, странное спокойствие. Вместе с сокровенной тайной девушки.
Той ночью они спали вместе. Клоду не снилось ничего, сон был как никогда крепким и глубоким. Свечи мерцали долгое время, но ближе к утру догорели и погасли, отчего спальня погрузилась в сладостную предрассветную негу.
