The First of His Kind

Ганнибал просыпается от звонка телефона около четырёх утра. Он не узнает номер и садится, хмуро глядит на телефон на мгновение, прежде чем ответить. — Да? — Это Доктор Лектер? — Говорите, — говорит Ганнибал. Он бросает хмурый взгляд на дверь своей спальни. Она слегка приоткрыта, показывает темноту за ней. Он уверен, что точно закрывал дверь, когда шёл спать этой ночью. Уилл спал, усталость от успокаивающих прикосновений Ганнибала выжгла ему все предохранители и сделала его менее активным на весь остаток дня, независимо от того, как долго он отдыхал. Ганнибал сумел заставить его поесть, и принять хорошую ванну, но в основном их общение было односторонним. Всё на что Уилл был способен — редкое хмыканье. — Сэр, я нашёл вашу Омегу посередине дороги, в нескольких милях от шоссе. Он в порядке, я запер его в патрульной машине. Но он не может сказать мне, где вы. Я думаю, что возможно, он ходил во сне. Ганнибал поспешно поднимается на ноги, и идет к своему гардеробу за халатом и тапочками. — У меня есть домик в этом районе, — он объясняет мужчине, который, предположительно, является полицейским. Это удача, что Уилла перехватили до того, как он достиг более оживленных дорог, но Ганнибал ощетинивается от идеи, что какой-то непроверенный Альфа приблизился к его территории. — Я уже в пути. — Я могу привести его к вам, если хотите, — говорит мужчина. Ганнибал подавляет желание зарычать. Позволить Уиллу, находящемуся всего на одно маленькое прикосновение от падения в химически усиленную течку, остаться без присмотра в машине с Альфой? Ганнибал не может этого допустить. — В этом нет необходимости, — говорит он, спускаясь по лестнице и хватая ключи от машины с бокового столика. На кухне горит свет, дверца холодильника открыта. Он подходит и закрывает её. — Могу я поговорить с ним? — Конечно, — говорит мужчина, и Ганнибал слышит, как тот идет, шорох в трубке означает, что телефон висит у него на боку. Ганнибал забирается в свою машину и включает ее как раз в тот момент, когда слышит, что Уилл берет трубку. На мгновение воцаряется тишина, а затем, почти так же тихо, как тело, скользящее под поверхностью озера. — Ганнибал? Ганнибалу требуется мгновение, чтобы осознать чувство, которое он испытывает — облегчение, и он улыбается, подносит телефон к другому уху, поворачивает машину задним ходом и выезжает с подъездной дорожки. К хижине ведёт только одна дорога протяжённостью несколько миль, и Ганнибал уверен, что сможет найти полицейскую машину с Уиллом. — Здравствуй, Уилл, — отвечает он, и слышит как Уилл судорожно втягивает воздух. Он говорит достаточно ясно, но медленно, как будто каждая мысль занимает вдвое больше времени, чтобы сформироваться и покинуть его рот. Это симптом предстоящей течки и Ганнибал ненавидит, что Уилл остается наедине с чужим Альфой в таком уязвимом состоянии. Уилл тихонько заскулил, привлекая к себе внимание Ганнибала. — Я уже еду, — говорит он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. Он не может позволить Уиллу понять, что Ганнибал почти обезумел. Он еще не видит мигающих синих или красных огней, и не решается ехать быстрее, чтобы не врезаться в животное и не задержаться. — Ты в порядке? — Я... извини, — говорит Уилл срывающимся голосом. Ганнибал представил, как уголки его рта подергиваются, когда он борется с желанием обнажить зубы. Он знает, не глядя, что Уилл пытается показать свою шею, попросить прощения у Альфы, которого даже нет рядом с ним, чтобы сердиться на него. Он снова скулит, и это один из тех мягких звуков, которые Омеги могут делать, чтобы успокаивать свою пару. Хотя Ганнибал и знает, что это всего лишь побочный эффект его гормонов, тот факт, что Уилл вербально реагирует на Ганнибала, как будто они уже пара, выглядит невероятно многообещающе и привлекательно, и Ганнибал тихо вздыхает, когда поворачивает за угол и видит патрульную машину и Альфу, стоящего в полицейском снаряжении, сложив руки и прислонившись к крышке бензобака автомобиля. Задняя дверь со стороны водителя открыта, и Ганнибал видит Уилла, сидящего в машине и согнувшегося в коленях, с одеялом на плечах, чтобы скрыть от посторонних глаз шею, руки и голые бедра. — Я здесь, — бормочет он и вешает трубку, когда Уилл поднимает голову. Ганнибал подъезжает к патрульной машине и паркуется, оставив двигатель включенным, чтобы Уиллу было тепло. Он выходит из машины и подходит к полицейскому. — Доктор Лектер? — спрашивает мужчина. Его бейджик на форме говорит Ганнибалу, что его фамилия Честертон. Ганнибал кивает и протягивает руку для рукопожатия, Честертон берет ее и пожимает один раз. Вокруг радужки у него маленькое красное колечко, остальная часть глаза почти черная в тусклом свете. Он молод, на пальце обручальное кольцо, от него пахнет кофе и венскими сосисками. — Извините, что вызвал вас так поздно. Я бы привёз его к вам, но, как видите... Он прикусывает губу и замолкает. Ганнибал понимает почему — было бы невежливо с его стороны, и, возможно, представляло бы угрозу, прямо сказать, как мощно и прекрасно Уилл пахнет. Его запах густой и резкий, мятный и лимонный, и ничего похожего на тот ужасный запах гона, который Ганнибал чувствовал от него раньше. Вместо этого он землистый и чистый, и его запах, доносящийся до носа Ганнибала, вызывает у него такое же чувство радости и удовлетворения, как если бы он смотрел, как свет капает из чьих-то глаз в такт замедляющемуся сердцебиению. Уилл пахнет достаточно хорошо, чтобы хотеть его съесть. Уилл поднимает голову, его глаза блестят и полностью золотые. Он сжимает губы, прочищает горло, хватается за верхний край двери и поднимается на ноги. Они голые, и на нем только футболка и нижнее белье. Ганнибалу хочется упасть на колени и высосать темные синяки из бедер Уилла. Он хочет царапать ногтями оголенное горло Уилла, пока тот не превратится в лоскутное одеяло из перекрещенных полос. Он это мишень для рта Ганнибала. Уилл возвращает телефон Честертону. — Спасибо, — бормочет Уилл, и звучит он пьяно. Ганнибал делает шаг вперед, и Уилл практически падает на него. Ганнибал прижимает ладони к его боку, к руке, и Уилл заворачивает руки в одеяло и с дрожью натягивает его. Ганнибал чувствует, как потный лоб Уилла касается его подбородка, чувствует запах свежего воздуха и шампуня в его мокрых волосах, и он такой невероятно теплый и мягкий в объятиях Ганнибала, доверчивый, как новорожденный с матерью. — У вас тут все хорошо? — спрашивает Честертон, и Ганнибал видит, как он принюхивается. Это процедура — если Омега остается блуждать, технически любой Альфа может появиться и заявить права, и важно, чтобы офицер учуял пару и убедился, что Омеге удобно уйти с Альфой, который его забирает. Но все же Ганнибалу хочется зарычать в защиту и разорвать лицо Альфы на части за то, что он осмелился нюхать Уилла. Но он кивает и радушно улыбается. Он проводит рукой по волосам Уилла, обхватывает его затылок, и Уилл с жалобным хныканьем падает на него. — Да, спасибо, — говорит он. — Я немедленно верну его в гнездо. Честертон кивает и задерживается ровно настолько, чтобы Ганнибал успел усадить Уилла в машину и захлопнуть дверцу. Он выключает фары, Ганнибал разворачивается и едет обратно к хижине. Уилл дрожит, его кожа блестит от пота, а в запахе чувствуется что-то похожее на недомогание. — Я не ... извините, — шепчет он и трет шею кончиками пальцев так сильно, что появляются красные линии, а потом подбородок, как будто у него болят зубы. — Ты помнишь, как выходил из дома, Уилл? — спрашивает Ганнибал. Уилл через мгновение кивает. — Мне было жарко, — говорит он. Объяснимо. Течка получила свое название не от того, кто ценил иронию. Прямо сейчас тело Уилла пытается стать как можно более плодовитым и гостеприимным сосудом для ребенка Альфы, и поэтому его внутренняя температура тела будет повышаться, создавая лихорадочное состояние. Он также начнет жаждать пищи, такой как мясо и свежие фрукты, чтобы подсластить свою кровь и побудить Альфу захотеть укусить его и спариться с ним. Все это Ганнибал понимает рационально, анатомически. Но понимание их цели не делает их более эффективными. И поведение Уилла, конечно, не помогает. Он ерзает на своем сиденье, его дыхание прерывистое и тяжелое, и он продолжает касаться своей шеи, как будто пытается имитировать укус Альфы, стараясь самоуспокоиться. — Я думаю, что у тебя будет меньше двух дней, прежде чем течка ударит полностью, — бормочет Ганнибал, когда в поле зрения появляются огни хижины. Он останавливает машину на подъездной дорожке и глушит мотор. Сразу же начинает холодать, и Уилл вздыхает с облегчением. — Я думал что ... потому что я все еще был на таблетках, что я ... — он резко втягивает воздух, его глаза остекленели. В его радужке не осталось ни голубого, ни зеленого, и золото в них выглядит прекрасно. Ганнибалу хочется часами любоваться этим водоворотом, тем, как они пылают над розовыми щеками Уилла и его полными приоткрытыми губами. Уилл поворачивается к нему, и Ганнибал моргает, заставляя себя сосредоточиться. — Это может случиться? — спрашивает он, и голос у него такой молодой и испуганный. Он протягивает руку и легонько касается руки Ганнибала. — Мог ли я принимать так много, что даже маленькая остановка сделала это? Ганнибал склоняет голову набок и делает вид, что думает над ответом. — Возможно, — говорит он. — Это все еще наркотик, Уилл, все еще неестественный для твоего тела. Наркоманы все еще испытывают симптомы ломки, даже когда их отучают от яда по собственному выбору. Уилл издает сдавленный смешок. Его рука не двигается. — Ломка, — повторяет он, а затем отворачивается и садится в кресло, как будто намеревается провалиться сквозь него. Он запускает обе руки в волосы и крепко сжимает их, и его белые костяшки резко выделяются среди темных от пота кудрей. — Нет, я не могу. Не течка. Я не могу. — Ты боишься потерять контроль, — говорит Ганнибал. Уилл сглатывает, взгляд мечется к лицу Ганнибала, затем от него. — Да, — шепчет он. Ганнибал знает, что тот хочет сказать больше. Он боится, что Ганнибал потеряет контроль. Жертва Ганнибала только что осознала, что за ней охотятся, и начала паниковать. Но он не может сказать Ганнибалу, что боится его, потому что рискует разозлить Альфу, в чьи руки вложил свое доверие и средства к существованию. Несмотря на то, что Уилл силен, умен и не более изящен, чем Ганнибал, он все еще Омега, что значит Ганнибал всё ещё может причинить ему боль. Легко. Даже сейчас Ганнибалу достаточно протянуть руку и укусить Уилла за затылок, и Уилл не смог бы помешать Ганнибалу делать всё, что ему заблагорассудится. Без его Голоса он не сможет дать отпор, если Ганнибал решит причинить ему вред. Это деликатный пункт в плане Ганнибала, но он к нему подготовился. — У меня в медицинской сумке есть уколы Neutral, — говорит он. Уилл вытаращил на него широко раскрытые глаза, и на его лице одновременно промелькнули облегчение и подозрение. — Если ты действительно не готов и боишься, то у меня их достаточно, чтобы задержать твою течку на несколько дней. Затем твои супрессанты могут снова подействовать, и это будет небольшая вспышка на пути для твоего выздоровления. Уилл пристально смотрит на него. Ганнибал встречает его взгляд, удивляясь через мгновение, когда Уилл не моргает, не отводит взгляда. Он не бросает вызов Ганнибалу, но смотрит на него так, словно Ганнибал — это произведение искусства, которое он только что открыл, и всё, что он может сделать — это рассмотреть каждую деталь. Затем Уилл сглатывает, и еще одна легкая дрожь пробегает по его телу. — Пожалуйста, — шепчет он, отводит взгляд и показывает шею. На всякий случай — хотя вряд ли ему это нужно — Ганнибал слышит, как он издает тихий скулеж Омеги, умоляя своего Альфу сжалиться над ним. Ганнибал улыбается, выходит из машины и направляется внутрь. Уилл следует за Ганнибалом на кухню, неуверенно шаркая ногами, как зомби. — Садись, — говорит Ганнибал, кивая на барный стул, и Уилл со вздохом практически падает на него. Он прижимается лбом к столешнице и со стоном облегчения закрывает глаза. Ганнибал идет в свою комнату, хватает медицинскую сумку и открывает её. Он берёт один из шприцов Neutral, которые принес с собой, и спускается по лестнице. Уилл положил руки на стойку, обхватив голову руками. Он выглядит так, будто спит, но когда Ганнибал входит в комнату, то поднимает голову и тихо мурлычет. Ганнибал замолкает, склонив голову набок. Уилл больше не издает ни звука, но его голодный взгляд устремлен на шприц в руках Ганнибала. Ганнибал снимает колпачок и подходит к Уиллу. Он гладит Уилла по волосам, и Уилл улыбается ему, неуверенно, без слов благодарный, отчаянный. Ганнибал скользит ладонью по щеке Уилла, обхватывая его подбородок, а затем снова запускает пальцы в волосы Уилла и заставляет опустить голову. Ганнибал, может, и оказывает Уиллу милость, но не бесплатно. Уилл тихо стонет, восхищенный, слишком пьяный от гормонов течки, чтобы заботиться о самозащите, и он так облегчен и благодарен Ганнибалу за то, что тот предложил ему этот выход, и обнажить шею — это небольшая плата. Ганнибал переводит взгляд на затылок Уилла, замечает красный румянец между линией его волос и воротником футболки. Уилл снова начинает мурлыкать, и Ганнибал ничего не может с собой поделать. Он убирает руку с волос Уилла и оборачивает вокруг шеи, чтобы почувствовать вибрацию на своей руке. Уилл наваливается всем своим весом на руку Ганнибала, его глаза закрыты, рот открыт так, что его дыхание громко разносится по комнате. Ганнибал должен поставить укол. Но его пальцы слишком сильно дрожат, чтобы это сделать безопасно. Он кладет другую руку на шею Уилла, скользит ладонями назад, чтобы обхватить его в дразнящем удушающем захвате. Сердце Уилла колотится под его руками, но сам Уилл не шевелится. Несмотря на гормоны предстоящей течки, которые Ганнибал может ощущать в воздухе, несмотря на то, что ему холодно и лихорадочно одновременно, он совершенно не дрожит и не дергается. Ганнибал никогда не видел его таким спокойным. Умиротворённым. Ганнибал подходит так, что спина Уилла прижимается к его животу, и проводит большими пальцами вдоль сухожилий на задней стороне шеи Уилла, где спрятаны наиболее чувствительные точки давления. Уилл сглатывает, и Ганнибал чувствует его под своими пальцами. Он давит вниз, Уилл вздыхает, поднимает голову и позволяет Ганнибалу обхватить его горло одной рукой. Его затылок касается груди Ганнибала, он открывает глаза и смотрит вверх, приоткрыв губы, умоляя прикоснуться к нему и отметить его так, как сможет только Ганнибал. Он берет шприц в другую руку, наклоняет его так, чтобы игла коснулась обнаженной руки Уилла, и погружает иглу внутрь. Уилл тяжело дышит, его глаза закрываются, он сжимает губы и сглатывает, когда Neutral начинает действовать. В прошлый раз он быстро сработал на Уилле, и Ганнибал уверен, что с таким бешено колотящимся сердцем все произойдёт в считанные минуты. Он отпускает шею Уилла, отходит в сторону, закрывает иглу колпачком и бросает ее в мусорное ведро. Когда он снова поднимает глаза, Уилл упирается локтями в стойку. На том месте, где раньше был его лоб, виднеется капелька пота, и он смотрит на столешницу так, словно она говорит ему о смысле жизни. Его запах становится все более тусклым, и с каждой секундой Ганнибал может видеть, как тело Уилла пробуждается. Его пальцы начинают сгибаться и обвиваться друг вокруг друга, плечи перекатываются. Он кусает нижнюю губу и ставит ногу на перекладину барного стула. Ганнибал вздыхает через нос и опирается на стойку с другой стороны, на безопасном расстоянии от Уилла, чтобы не вызвать рефлекс бегства. — Уилл, — говорит он, и Уилл поднимает глаза, вздрагивает и снова смотрит вниз. — Почему ты меня не разбудил? Уилл сглатывает, обнажает края зубов, стискивает их, двигает челюстью из стороны в сторону. Его глаза остры, как лазер, на его беспокойных пальцах. — Я боялся, — отвечает он чуть громче вздоха. Ганнибал ждет, но Уилл больше ничего не говорит. Он сжимает руки вместе и наклоняет голову, чтобы снова поймать взгляд Уилла, но Уилл избегает его, как будто они магниты одного и того же поля, пытающиеся встретиться. — Чего же ты боялся? — Спрашивает Ганнибал. Уилл сглатывает и барабанит ногтями по столешнице. — Того, что я сделаю. Такого ответа Ганнибал и ожидал. Но не совсем. — Того, что ты сделаешь? — он повторяет в ответ, моргая от шока. Он ожидал, что Уилл испугается реакции Альфы на то, что он находится так близко к течке и, что тот заберется в его постель, а не себя. Уилл прикусывает нижнюю губу и кивает. — Уилл, — начинает Ганнибал, — суть этой терапии в том, что ты не отрицаешь свои инстинкты, или борешься с ними, или сопротивляешься им с помощью химических веществ, умственных упражнений или чего-то еще. Омеги — это самая чистая форма нашего вида, и инстинкты выживания в них очень важны. Отрицать их...с таким же успехом можно было бы передозировать свои супрессанты. — Вы такой ... высокомерный, — рычит Уилл, поднимая глаза и с вызовом встречая взгляд Ганнибала. Его гнев режет, поражает — он прекрасен. Это заставляет его глаза вспыхнуть, и теперь они уже не такие золотые, как раньше, а снова становятся ледяными, как порох, синими, которые Ганнибал так хорошо знает, и на оскаленные края его зубов во рту и гневный румянец на щеках приятно смотреть. — Это все хорошо и прекрасно говорить, что я отравлял своё тело, что я зависимый, что мне нужна помощь. Альфы не нуждаются в помощи, не так ли? Они просто... гребаные идеалы. - Он выплевывает это слово. — Никакой поведенческой терапии для них. Они одаренные, или блестящие, или особенные. Ганнибал улыбается. — Ты возмущен своей биологией или тем, как общество осуждает тебя за неё? — Меня не волнует, что думает общество, меня волнует, что вы думаете! Внезапно Уилл замолкает. Он проглатывает слова с таким трудом, что кажется, будто он задыхается. Ганнибал выпрямляется, когда плечи Уилла опускаются. Он проиграл один из их словесных поединков, и он это знает. Он проявил слабость, и Ганнибал мог так легко всадить нож ему между ребер и оставить истекать кровью. Он выпрямляется и обходит стойку. Уилл опустил глаза, прикусил нижнюю губу и потирает край столешницы, как будто пытается прорубить себе дыру, чтобы пролезть внутрь. Ганнибал останавливается, когда оказывается сбоку Уилла. — Уилл, — шепчет он, и Уилл замирает, напрягая плечи. — Уилл, пожалуйста, посмотри на меня. Уилл наклоняет голову, умудряется на долю секунды встретиться с ним взглядом, а затем останавливается на монограмме с инициалами на мантии Ганнибала. Это достаточно хорошо, и Ганнибал чувствует себя милосердным. Поэтому он нежно кладет руку на плечо Уилла и сжимает его. Уилл вздрагивает. — В будущем я попрошу тебя прийти и разбудить меня, если тебе снова захочется побродить. — Уилл прикусывает нижнюю губу и кивает. — И в следующий раз, когда почувствуешь, что находишься в состоянии войны с тем, что подсказывают твои инстинкты, возможно, следует проверить, если ты это тот, кто борется с ними, или это та личность, которую транслируешь во внешний мир, что мешает тебе принять свою истинную природу. Уилл моргает, хмурится, и Ганнибал отдергивает руку. Как только он это делает, он слышит, как Уилл тихонько поскуливает, и он останавливается и поворачивается, чтобы снова посмотреть на него. Уилл краснеет и судорожно сглатывает. Его губы приоткрываются, он спотыкается о начало слова "Прости", но потом проглатывает его обратно. Потому что он не сожалеет. Хныканье Омеги так же естественно, как и мурлыканье, и может произойти без сознательного выбора. — Хочешь, я попробую успокоить тебя, прежде чем ты вернешься в свое гнездо? — спрашивает Ганнибал. Уилл качает головой, его румянец темнеет. — Я не думаю, что у меня хватит сил играть в шахматы прямо сейчас, — отвечает он, и Ганнибал позволяет ему встать и не комментировать то, что Уилл не собирался маскировать это под игру в шахматы, и они оба это знают. Интересно, подумал ли Уилл о том, что исследование, которое цитировал Ганнибал, может быть выдумано. И если ему не все равно. — Увидимся утром, Уилл, — говорит Ганнибал, улыбаясь, когда Уилл неуверенно кивает ему, плотно закутываясь в одеяло. Оно достаточно длинное, чтобы коснуться его колен, и Ганнибал смотрит, как он поднимается по лестнице и убегает в свою комнату, быстро закрывая за собой дверь. Ганнибал вздыхает через нос и возвращается в свою комнату, вешая халат и ставя тапочки на место. Затем он идет к своей медицинской сумке. У него осталось пять Neutral уколов, и если Уилл останется без своих супрессантов, он, вероятно, будет нуждаться в одном уколе каждые двенадцать часов, и это при условии, что его метаболизм соответствует среднестатистической Омеге, и его отказ от супрессантов ничего не сделает, чтобы ускорить желание его тела быть оплодотворенным. Так что, по самым либеральным оценкам, у Ганнибала осталось чуть больше двух дней. А это не так уж много времени, и уж точно не так много, как он планировал. Но Уилл оказался отзывчивым на его манипуляции и заботу, и если Ганнибалу придется сократить свой график, он просто увеличит интенсивность, чтобы компенсировать это. Он улыбается и кладет сумку на дно шкафа, закрывая дверь. Он также закрывает дверь спальни и возвращается в постель. Через мгновение он встает и оставляет дверь слегка приоткрытой. Возможно, если Уилл решит прислушаться к своим инстинктам в следующий раз, это послужит для него стимулом прийти к Ганнибалу. Это также будет означать, что Ганнибал сможет видеть любой свет и слышать любое движение за дверью. Уилл не сможет сбежать от него во второй раз.