The First of His Kind

Когда обед заканчивается, они не бросаются друг на друга, как бойцовские собаки, отчаянно пытающиеся добраться до горла друг друга. Они не кружат друг вокруг друга, шипя и надуваясь, как кошки в переулке, дерущиеся за кусок тунца. Уилл очищает свою тарелку, а Ганнибал собирает посуду и ставит её в раковину. Он накрывает оставшуюся часть запеканки пленкой и ставит ее в холодильник. Уилл — это спокойный, безмолвный, трепещущий силуэт течки и предвкушения. Его запах заглушает запах говяжьего фарша и картофеля, очищающего средства и свежего воздуха, льнущего к их одежде. От него пахнет теплом, сладостью, и он кажется таким же нетерпеливым, как щенок, который готов прыгнуть в объятия ребенка. Ганнибал оставляет посуду отмокать и вытирает руки, ставит морковь обратно в холодильник, выбрасывает пустой пакет из-под винограда и ставит миску с тарелками в раковину. Он еще раз моет руки, а когда поворачивается к Уиллу, то видит, что тот смотрит на свои собственные руки, закусив нижнюю губу. Его пальцы скручиваются, мелко дрожат. Ганнибал обходит кухонный остров и берет Уилла за обе руки. Уилл делает глубокий вдох и поворачивается на барном стуле, поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с Ганнибалом. Его радужки глубокого, расплавленного золота дополняют красивый румянец на его щеках. Ганнибал отпускает руки и вместо этого сжимает челюсть, заставляя Уилла выпрямиться. Веки его трепещут, он тихо вздыхает, Ганнибал улыбается, наклоняется и целомудренно целует. Уилл стонет, и губы приоткрываются, Ганнибал наклоняет голову и ловит нижнюю губу Уилла зубами, нежно прикусывая ее. Уилл тянется к нему, отчаянно вцепившись руками в одежду Ганнибала, туго стянутую на спине. Он скользит вперед на барном стуле и, не удовлетворенный тем, как сильно их тела соприкасаются, встает на ноги и притягивает Ганнибала ближе, все его тело выгибается так, что он может чувствовать силу Ганнибала и наслаждаться ощущением Альфы, большого и сильного напротив него. Ганнибал награждает Уилла тихим рычанием и отстраняется, чтобы посмотреть, как его зубы оставляют красную отметину на губе Уилла. Уилл высовывает язык, чтобы попробовать Ганнибала на вкус, и его челюсти раздвигаются, так, что он может понюхать Ганнибала как можно лучше. Ганнибал улыбается, и Уилл делает также в ответ, дрожа всем телом. Он больше не боится. Он слишком нетерпеливый и жаждущий, его мозг переполнен чувствами безопасности и защищенности, которые он ассоциирует с запахом Ганнибала, чувствами, которые Ганнибал так старательно развивал и выращивал. Слюна Альфы содержит гормон, который вызывает реакцию у Омеги и возбуждение у женщины. Омеги могут начать течь и без поцелуев, но влажный и жаждущий поцелуй, значительно ускоряет процесс. И если тренировки Ганнибала пройдут как надо, в конце концов ему даже не придется прикасаться к Уиллу, чтобы заставить его реагировать. Простой взгляд, рычание, правильный улов его запаха — однажды этого будет достаточно, чтобы Уилл стал скользким для него, выжег синий и зеленый из его глаз, чтобы освободить место для золота, подсластил его кровь и заставил его обнажить шею. Уилл дрожит, прижимаясь к нему, и Ганнибал издает еще один тихий рокот, просовывая большие пальцы за края челюсти Уилла, заставляя его голову откинуться назад и надавливая на мягкую нижнюю сторону. Веки Уилла тяжелеют, и когда Ганнибал проводит ногтями по горлу, Уилл напрягается и издает тихий жалобный стон. — Ш-ш-ш, — шепчет Ганнибал, подходя ближе. Он чувствует, как руки Уилла цепляются за его спину, видит, как изгибается шея Уилла, когда он сглатывает. — Доверься мне. Уилл поджимает губы и кивает, а Ганнибал улыбается и, в качестве еще одной награды, наклоняет голову Уилла набок одной рукой и нежно целует его в шею. Уилл издает тихий стон, и Ганнибал ловит его, когда колени Уилла подгибаются. Он крепко прижимает к себе Омегу и поворачивает его так, чтобы Уилл мог опереться о кухонную стойку. Кровь Уилла здесь самая сладкая, его пульс бьется ниже губ Ганнибала, стремясь выскочить и пролиться в рот. Он раздвигает челюсти и облизывает чувствительное место между ключицей Уилла и сухожилиями у него на шее, и тот всхлипывает. Каждый звук, который он издает, восхитителен в своей сладости, вызывает привыкание к тому, как сильно дрожит Уилл. Ганнибал — первый Альфа, с которым он разделит свою течку, первый Альфа, которому позволено приблизиться к его горлу за Бог знает сколько времени, и его капитуляция дается так же тяжело, как и завоевывается. Рука Ганнибала мягко лежит на шее Уилла, другая обхватывает его бедро, чтобы удерживать в вертикальном положении. Он отстраняется, когда чувствует, что его глаза начинают щипать, делаются красными, и Уилл кусает его нижнюю губу и наклоняется для еще одного поцелуя, который Ганнибал охотно дарит ему. — Я думаю... — Уилл прочищает горло и облизывает губы. Его глаза остекленели, рот отвис.— Я думаю, что мы оба выиграем от того, что не будем стоять на ногах, доктор Лектер. Ганнибал улыбается. — Согласен, — говорит он и делает шаг назад. Уилл дрожит, его рука отлетает назад, чтобы схватиться за стойку, когда прикосновение Ганнибала оставляет его, как будто сила Ганнибала была единственной вещью, державшей его вертикально. Уилл поднимает голову, его дыхание прерывается. В его глазах появляется дикость, что-то отчаянное и одичавшее, то же самое Ганнибал видел в гостиничном спортзале, когда все это началось. Он наклоняет голову набок, глаза обшаривают Уилла с головы до ног. Преследование — устаревшая, но почитаемая часть брачного процесса. Раньше было так, что Альфы выслеживали и охотились на своих Омег на протяжении многих миль, через дикие леса и заросли, через истощение и напряжение, за право спариваться с ними. Пока их выбранная Омега не будет слишком истощена, чтобы продолжать бежать, и слишком измученна, чтобы отбиваться от них. С такими вещами, как общество и речь, серьёзность этой практики резко сократилась. Если у связанной пары имеется территория, они могут время от времени потакать своим желаниям, а в конкурентных, слаборазвитых странах это все еще обычная практика, но Ганнибал всегда понимал, что если он когда-нибудь будет преследовать Омегу, то сама погоня будет короткой. Охота была более чем способна компенсировать это. Но, глядя на лицо Уилла, приходит ему в голову, что если обычно гонятся за Омегами, то это еще не значит, что они должны так делать. Уилл выглядит голодным, его верхняя губа изгибается, как будто он борется с желанием зарычать. Ганнибал делает шаг назад, и глаза Уилла вспыхивают. Мысль о том, чтобы довести своего Омегу до такой степени безумия, что он физически будет преследовать Ганнибала, звучит... аппетитно. Ганнибал выпрямляется, и Уилл тоже. Он делает еще один шаг назад, и Уилл издает тихое рычание, костяшки пальцев побелели на столе. Он течёт, а в глазах уже не осталось прежнего цвета. Сейчас он полностью подчиняется своим инстинктам, как того и хочет Ганнибал. Ганнибал улыбается снисходительно и мягко, а затем поворачивается и выходит из кухни. Он не бежит, так как знает, что Уилл не в том состоянии, чтобы действительно гнаться за ним, но он слышит, как барные стулья скребут по кухонному полу, когда Уилл преследует его. Он выходит на середину квадрата диванов и поворачивается к Уиллу. Тот тяжело опирается на дверь кухни, его ногти впиваются в дерево, челюсти раскрыты. Он встречается взглядом с Ганнибалом и трется подбородком о то место, где раньше были дверные петли. Его руки скользят вниз по стене, а затем он делает шаг вперед, в гостиную. Ганнибал делает шаг назад, пока его лодыжки не ударяются о кофейный столик, и Уилл рычит, бросаясь вперед, ловя себя на спинке дивана. Он вытягивает руки по обе стороны от себя, сгорбившись и глядит так, как будто прикосновение Ганнибала содержит противоядие от яда, бушующего в его теле. Ганнибал улыбается и поднимает руки, чтобы расстегнуть пуговицы на рукавах. Взгляд Уилла падает на это движение, и он снова облизывает губы, впиваясь ногтями в мягкую кожу дивана. Его руки снова выскользнули наружу, и Ганнибал понял, что он обнюхивает мебель, удовлетворяя потребность Омеги представить Ганнибала и все в этом месте как его. Это примитивный инстинкт, но Уилл сейчас не в том состоянии, чтобы обращать внимание на высшие функции мозга. Пройдет совсем немного времени, и он уже не будет думать ни о чем другом, кроме как о размножении, и Ганнибал смотрит на этот момент так, словно, говоря словами Уилла, ребенок ждет рождественское утро. Ганнибал заканчивает с рукавами и закатывает их до локтей. Уилл издает тихий, умоляющий стон. Его плечи перекатываются и напрягаются. Он даже не пытался обогнуть диван. Может быть, он не может понять, как это сделать. Ганнибал наклоняет голову набок и протягивает руку, изогнутую так, чтобы идеально держать лицо Уилла. Уилл хнычет, прижимаясь к спинке дивана, как будто может дотянуться оттуда. — Иди ко мне, Уилл, — говорит Ганнибал, и Уилл тяжело вздыхает. Колени у него подгибаются, он цепляется когтями за диван, нащупывает край и медленно обхватывает его. Он протискивается сквозь щель между двумя диванами и прижимается щекой к ладони Ганнибала с чем-то похожим на рыдание. Ганнибал улыбается, проводит рукой по потным волосам Уилла и прижимается лбом к его груди. Пальцы Уилла прижимаются к груди Ганнибала, он забирается под руку, как испуганный ребенок, и утыкается носом в его шею, когда Ганнибал наклоняется, чтобы поцеловать его волосы. Уилл наклоняет голову и находит губы Ганнибала своими губами, и на этот раз, когда он целует, его рука в ответ касается волос Ганнибала, ногти приятно царапают кожу головы Ганнибала, отчаянно пытаясь удержать того рядом с собой. Ганнибал рычит и поворачивает их, уговаривает Уилла лечь на спину на длинной стороне дивана и накрывает его. Уилл слабо вздыхает, прижимая руки к груди Ганнибала, чтобы распространить его запах, его бедра раздвигаются, позволяя Ганнибалу встать между ними. — Теперь я жалею, что так долго дразнил тебя, — бормочет Уилл, когда Ганнибал устраивается у него между ног. — Очевидно, у тебя кончилось милосердие. Ганнибал издает негромкий смешок, отстраняясь настолько, чтобы видеть ошеломленную, раздраженную улыбку на лице Уилла. — Моя попытка двигаться медленно оказалась мучительной, Уилл? — спрашивает он. — Не понимаю, почему ты так медленно двигаешься, — отвечает Уилл, кусая нижнюю губу. Его руки не могут перестать лениво обводить грудь Ганнибала, спускаясь к животу. Ганнибал подозревает, что Уилл пытается расстегнуть рубашку, не делая этого в открытую. — Я здесь, и я согласен. Ганнибал хмыкает, улыбаясь. — Возможно, я просто хочу насладиться своим произведением искусства, — говорит он и наклоняется, чтобы поцеловать и проглотить мягкий смех Уилла, которым тот отвечает. Уилл, похоже, проигрывает битву с собственным нетерпением, когда его пальцы хватают рубашку Ганнибала и вытаскивают её из брюк. Ганнибал рычит и раздвигает губы так, что Уилл чувствует, как зубы впиваются в челюсть. — Осторожнее, дорогой, — говорит он. И скользит ладонями вниз по рукам Уилла, находит чувствительную кожу и обхватывает запястья Уилла, прижимая их над головой. — Я буду потакать тебе лишь до определенной степени. Уилл резко сглатывает и, поскольку он не в состоянии пользоваться руками, наклоняется, чтобы коснуться щекой щеки Ганнибала, и поворачивает голову, чтобы потереться носом о его челюсть. Это прекрасное, инстинктивное движение, чтобы отметить своего Альфу как свою пару, дразнить место, где Уилл собирается укусить, как только Ганнибал свяжет его узлом и укусит первым. Ганнибал вздрагивает, рычит и отпускает руки. Уилл держит их там, где они есть, прижав к голове, и позволяет Ганнибалу привстать и посмотреть на него. Он склоняет голову набок. Он так много хочет исследовать в Уилле, но Уилл прав — такой безумный от течки, ему станет намного хуже, прежде чем Ганнибал напьется досыта. На Уилле джинсы, ноги босы с тех пор, как он вошел внутрь, и сине-зеленая рубашка с длинными рукавами, которая идеально подходит к его глазам, когда они не переполнены золотом. Все это легко снять и выбросить, и Ганнибал задается вопросом, не думал ли он об этом специально. Он скользит руками по вздымающейся груди Уилла, улыбается, когда тот выгибается дугой, бедра широко раздвигаются вокруг бедер Ганнибала, и Ганнибал опускает пальцы под подол рубашки Уилла и касается его теплой, мягкой кожи. Веки Уилла трепещут, он прикусывает нижнюю губу и поворачивает голову набок, обнажая шею, пока Ганнибал натягивает рубашку до ключиц. Он продолжает тянуть, и Уилл садится ровно настолько, чтобы Ганнибал успел снять её через голову и отодвинуть в сторону. Уилл такой... красивый. Конечно, так оно и есть — большинство Омег наделены определенным эстетическим очарованием — но все же Ганнибал не может не онеметь при виде раскрасневшейся груди Уилла. Он хорошо сложен и силен, его плечи и грудь достаточно широки, чтобы намекнуть на физический труд, живот мягкий, как раз достаточно места, чтобы вместить ребенка. Он гладкий, как и большинство представителей его породы, с тонкой полоской волос между пупком и краем джинсов. У Ганнибала слюни текут. Его зубы зудят от желания поглотить, глаза горят. Он прижимает руки к груди Уилла и ловит его прерывистое дыхание, стук сердца. Ганнибал поднимает глаза, и Уилл встречает его с открытым, нуждающимся ртом. Ганнибал не может сопротивляться — он наклоняется и ловит губы Уилла, кладет одну руку обратно в его волосы и поднимает с дивана, заставляя двигать руками, переносить вес на локти и выгибаться под прикосновением Ганнибала. Он стонет, когда пальцы Ганнибала касаются одного из сосков, и тот немедленно твердеет от его прикосновения. Возможно, он и здесь будет сладким на вкус, когда станет матерью. Ганнибал рычит и сжимает свою руку в волосах Уилла, получая еще один мягкий, нуждающийся звук от Омеги, прижатой под ним. Теперь, когда он так близко, теперь, когда он сбрасывает одежду Уилла и его барьеры, и обнажает сырое, нуждающееся животное, которое скрывается под кожей, он чувствует запах смазки Уилла в воздухе. Уилл задыхается, отчаянно хватая ртом воздух, Ганнибал рычит и принуждает его к новому поцелую, его рука скользит вниз по груди Уилла и тянется к пуговице и молнии его джинсов. Уилл дрожит, и сам продвигается, чтобы выгнуть бедра в ответ на прикосновение Ганнибала. — Пожалуйста, — шепчет он, и его голос срывается на этом слове в таком восхитительном стиле. Ганнибал вознаграждает отчаяние Уилла своим собственным мурлыканьем, раздвигая половинки джинсов и просовывая руку под нижнее белье Уилла, следуя за влажными, мягкими волосами, пока не достигает члена Уилла. Он обхватывает его пальцами и заставляет свободно упереться в живот. Уилл дрожит, не в силах удержаться на ногах, и со вздохом падает на диван. Ганнибал следует за ним — теперь у него есть Уилл, его прекрасная добыча, Омега под ним и между его зубами, и он не позволит Уиллу отступить. Он нежно гладит член Уилла, достаточно сильно, чтобы заслужить шипение, Уилл обнажает зубы и откидывает голову назад, подставляя свое горло рту Ганнибала. Ганнибал целует его пульс, посасывает сладкую от пота кожу, как ребенок у материнской груди, и рука Уилла обвивает его затылок, баюкает и ободряет, а Уилл дрожит и стонет под ним. Обоняние Ганнибала полностью подавлено Уиллом. Он думает, что мог бы принять душ двадцать раз, отскрести это место от потолка до пола, и все еще чувствовать Уилла на языке, глубоко в легких и в носу. Уилл всхлипывает и выгибается от его прикосновения, его другая рука отчаянно цепляется за рукав Ганнибала. Все его тело выгибается дугой, от основания шеи до копчика, и Ганнибал сглатывает, когда еще сильнее чувствует запах Уилла. Он возбужден, на живот течёт из головки члена, его смазка достаточно теплая, чтобы Ганнибал мог чувствовать её на своем животе. Уилл — призовая собака для размножения, с чемпионским происхождением, и он должен быть у Ганнибала. Он пятится назад и рычит, когда Уилл пытается последовать за ним. Он кладет руку Уиллу на шею, перенося туда свой вес, и Уилл сглатывает, становясь гибким и расслабленным, когда Ганнибал показывает зубы. — Я собираюсь тебя поднять, — говорит Ганнибал, и глаза Уилла вспыхивают, и он кивает. — Когда я это сделаю, ты снимешь с себя всю остальную одежду и приготовишься. Золотые радужки Уилла тонкие вокруг его зрачка. Он скулит — мягкие, сладкие вещи, которые развились, чтобы вытащить основные инстинкты Ганнибала, свести его с ума от необходимости заботиться и обеспечивать свою пару. И несмотря на намерения Ганнибала, несмотря на его развитый мозг, говорящий ему, что он должен оставаться под контролем, он знает, что это работает. Ганнибал, может быть, и главный Альфа, но Уилл — это совершенно новый вид его собственного вида, и Ганнибал знал это, иначе он не стал бы преследовать Уилла, но теперь он начинает действительно понимать, что именно это значит. Он сжимает пальцами горло Уилла, вонзает ногти для большей убедительности, и Уилл трясется под ним и склоняет голову набок в мольбе. Ганнибал рычит и отпускает его. Он встает, и Уилл стягивает джинсы и нижнее белье с бедер, а затем сбрасывает их. Его бледные бедра блестят от смазки, румянец на шее начал распространятся к середине груди. Он ловит взгляд Ганнибала, тяжело и неровно дышит, а затем перекатывается на четвереньки. Он красив, от него захватывает дух, мускулы на его плечах и бедрах совершенного изгиба соответствуют острым плоскостям ребер, разрезу челюсти, которую Ганнибал хочет отметить своими зубами. Затем Уилл втягивает воздух и опускается на локти, его спина изгибается вниз, а бедра раздвигаются настолько, насколько это возможно на диване, и Ганнибалу кажется, что он никогда не видел более уникального и более захватывающего произведения искусства. — О, мой прекрасный мальчик, — шепчет он слишком тихо, уверенный, что Уилл не мог его услышать. Он сглатывает слюну и подходит к Уиллу. Проводит большим пальцем вниз по влажной от пота спине Уилла, отмечает впадину ямочек над изгибом его задницы и скользит рукой вверх, чтобы идеально прикрыть затылок Уилла. Он сжимает руку, и Уилл делает глубокий вдох, вешает голову и опускается вниз, пока его грудь не касается дивана. Он вытягивает руки перед собой, не просто готовый быть помеченным, но и крича о своей решительности. Его тело идеально изогнуто для Альфы, чтобы погрузиться в него и посадить свое семя глубоко, в месте, где Уилл наиболее плодороден, где его тело милостиво примет дар Ганнибала, его наследие, и вырастет круглым и тяжелым с урожаем. Держа пальцы в самой чувствительной, успокаивающей точке Уилла, он берет другую руку и гладит копчик Уилла, а затем поворачивает руку и позволяет подушечке среднего пальца опуститься вниз по гладкой, сладкой дырочке Уилла. Уилл всхлипывает, вцепившись пальцами в диванные подушки. Ганнибал чувствует дрожь в его бедрах, чувствует, как ему хочется напрячься и отпрянуть, но Ганнибал держит его в клетке, как пойманное, прекрасное животное на поводке, и Ганнибал подавляет улыбку, когда он сжимает руку на затылке Уилла и погружает палец в скользкую дырочку Уилла. Уилл легко расслабляется, его тело гладкое и приветливое, и Ганнибал видит, как дрожь пробегает по его спине, увлажняет кожу и затемняет волосы. Он наклоняется и прижимается носом к локонам Уилла, делая глубокий вдох с открытым ртом, когда он сжимает палец внутри Уилла, вытягивая его и заставляя принять прикосновение Ганнибала внутри себя. Его Омега — это статическая мешанина энергии. Он хочет пошевелиться, дотронуться до Ганнибала, поскулить и поумолять его, но также он как будто в наморднике, замирает от руки Ганнибала на его шее. Ганнибал думает об ошейнике, чтобы тот постоянно давил ему на затылок, и Уилл не мог бы шевелиться, пока Ганнибал не использовал бы свой Альфа Голос и не приказал ему двигаться. Его желудок сжимается от возбуждения, и он издает мурлыканье, которое, как он знает, Уилл слышит. Уилл издает сдавленный, отчаянный звук, кожа дивана скрипит, когда его руки сжимаются в кулаки. — Пожалуйста, — стонет он, выгибаясь так высоко, как только может, страстно желая, чтобы Ганнибал проник в него. — Альфа. Ганнибал рычит и впивается ногтями в шею Уилла. — Нет, — говорит он, и сердце Уилла и его дыхание прерываются. — Ты будешь звать меня по имени или вообще никак. — Ганнибал, — немедленно говорит Уилл, поворачивает голову и утыкается носом в бедро Ганнибала, отчаянно пытаясь успокоить своего Альфу, нуждаясь в его прощении. Ганнибал издает успокаивающее урчание — в конце концов, у Уилла начинается течка, и он обучается. Но он научится. Он вытаскивает палец из Уилла и любуется блеском его выделений на свету. Он подносит палец ко рту, чтобы попробовать, закрывая глаза от вкуса. Сладкий, мятный, насыщенный, как шоколад. Ганнибалу придется поэкспериментировать, чтобы создать десерт наполовину такой же удовлетворительный, как Уилл на вкус. Он хмыкает и вытирает палец о спину Уилла, затем наклоняется. — Не двигайся для меня, дорогой, — бормочет он, и Уилл резко сглатывает, кивая. Ганнибал отпускает его шею, довольный, что Уилл повинуется и лежит спокойно. Ганнибал расстегивает свою свободную рубашку и обращает внимание на пояс. Он выдергивает его и после минутного раздумья откладывает в сторону. Он подождёт, пока Уилл не станет по-настоящему его, чтобы нацепить ремень ему на горло. Шея Уилла должна оставаться открытой, чтобы оставалось место для зубов. Он снимает брюки от костюма и забирается на диван позади Уилла, позволяя материалу растекаться вокруг его бедер. Затем он стягивает с себя нижнее белье. Его член красный и теплый на ощупь, твердый в руке. Ганнибал стискивает зубы, делает глубокий вдох через нос и просовывает свой член между бедер Уилла. Уилл судорожно втягивает воздух, пронзительный стон застревает у него в горле. — Пожалуйста, — шепчет Уилл, и это похоже на то, как будто он пытается согнуться еще больше, наклонить свое тело более резко, чтобы принять Ганнибала в себя. Как будто он мог опустить своё лоно еще ниже, предложить себя еще более сладко. Это прекрасно — смотреть, как он старается. Ганнибал прижимает руки к Уиллу, раскрывает его и обнажает розовую скользкую дырочку. Он не спрашивает, уверен ли Уилл, готов ли Уилл — в этот момент Ганнибал не уверен, что кто-то из них способен остановиться. Он отпускает ее одной рукой, обхватывает пальцами головку члена, прижимает его к дырочке Уилла и медленно тянет назад другой рукой. Тело Уилла напрягается, вздрагивает, отдается в едином порыве, и Ганнибал рычит, глядя, как он погружается внутрь. Чувство, которое он испытал после убийства Тобиаса, поднимается в нем с триумфальным рыком. Единственное, что могло бы сделать этот момент еще слаще — это кровь Альфы соперника в его зубах. Он подавляет желание зарычать, кладет руки на бедра Уилла и тянет его назад, пока тыльная сторона его бедер не касается бедер Ганнибала. — Боже, — рычит Уилл, склонив голову набок и прошипев это слово. Ганнибал не может остановить урчание в груди, когда чувствует, как тело Уилла сжимается и стискивается вокруг него, он уверен, что прошло много времени с тех пор, как в Уилле было что-то большее, чем игрушки или его пальцы. Тело Уилла сжимается вокруг него, как будто в шоке, он дрожит и потеет, и Ганнибал скользит руками по обе стороны спины Уилла и обхватывает его плечи, поднимая его на руки. Уилл стонет, запрокинув голову, когда Ганнибал хватает его за горло. — Пожалуйста, — шепчет он, откидываясь назад и кладя руку на голое бедро Ганнибала. — Ганнибал, пожалуйста. — Двигайся для меня, Уилл, — хрипит Ганнибал. — Покажи своему Альфе, как сильно ты в нем нуждаешься. Веки Уилла трепещут, желудок напрягается при каждом движении. Он протягивает руки и упирается ладонями в подлокотник, склонив голову, хотя это означает, что рука Ганнибала давит на его шею сильнее. Он перекатывается вперед и выгибается назад, вытягивая член Ганнибала из своего тела только для того, чтобы приветствовать его возвращение, грациозно, жадно. Ганнибал рычит, его другая рука крепко сжимает бедро Уилла, достаточно крепко, чтобы оставить синяк. Он хочет впиться ногтями в грудь Уилла, хочет вонзиться в него и забрать его сердце, хочет содрать кожу с его бедер, пока он не сможет убежать, хочет укусить его за горло, пока он не сможет закричать. Он рычит, перемещая свой вес, и за шею заставляет Уилла отпустить. Он двигает рукой и нажимает на затылок Уилла, заставляя его голову опуститься назад в классическое положение, которое позволит Ганнибалу трахать и покрывать его так, как этого требуют их инстинкты. Уилл корчится под ним, почти как животное, и Ганнибал крепче сжимает его и позволяет себе накрыть Уилла. Спина Уилла выгибается, прижимаясь к груди, там, где расстегнута рубашка, его пот пятнает одежду и кожу Ганнибала, отмечая запахом Альфы, как раз когда Ганнибал взамен утверждает свои права. — Ганнибал, — шепчет Уилл, и он задыхается, когда Ганнибал начинает вонзаться глубоко, жестоко, комнату наполняет хор ударов кожи о кожу, пробитых стонов Уилла и низкого рычания Ганнибала, создавая базовую ноту для барабана. Уилл протягивает руку назад, вцепляется ей в волосы Ганнибала, притягивает его рот к затылку и наклоняет голову, чтобы обнажить шею. — Пожалуйста, пожалуйста. Ганнибал обнажает зубы и облизывает потную кожу Уилла. Желание горит у него в животе, он знает, что ведет себя грубее, чем хотелось бы Уиллу, но тот, похоже, нисколько не возражает. Его кровь и кожа покрыты пятнами возбуждения, он пахнет так, словно находится в восторге. Чистое наслаждение. Он больше не может этого выносить. Уилл предлагает ему все, и Ганнибал хочет взять это. Он заслуживает это. У него есть своя жертва, кричащая и пойманная в ловушку, и теперь Ганнибал, как победитель, имеет право забрать то, что принадлежит ему по праву. Он раздвигает челюсти, широко расставляет зубы на затылок Уилла и кусает так сильно, что его клыки рассекают кожу Уилла, и кровь заливает ему рот. Уилл вздрагивает, сворачивается калачиком под ним, и Ганнибал издает грубый победный рык, когда чувствует, как Уилл начинает давить на него. Ганнибал отпускает бедра, вместо этого обхватывает руками грудь Уилла, зная, что между его зубами в шее и его весом на спине, Уилл полностью поглощен и покрыт, и будет успокоен этим фактом. Ганнибал слизывает кровь с шеи Уилла, в то время как Уилл дрожит от оргазма, скользит руками вниз по напряженным рукам и обхватывает его запястья. Он снова трахает, рыча от ощущения спазмов, истощенного тела Уилла, пытающегося так жадно выдоить его узел, готовый заставить его расти и соединить их вместе, чтобы Ганнибал мог наполнить Уилла своим семенем. Он замедляется, толкается во все стороны, и Уилл начинает мурлыкать. Вибрация его груди проходит вниз по позвоночнику, в тело Ганнибала, и он рычит, сжимает руки и кусает Уилла за плечо, когда трется об его задницу, поощряя его узел набухать. Так и происходит, разделяя Уилла на части и связывая их вместе, а затем глаза Ганнибала закрываются, когда он чувствует, как освобождается и начинает ритмично выплескиваться, идеально соответствующе толчкам, от которых Уилл все еще дрожит. Уилл задыхается, поворачивает голову набок, а Ганнибал мурлычет и наклоняется, чтобы поймать Уилла ртом. Он нежно баюкает челюсть Уилла, помня о его больной шее, и крадет дыхание из его легких, пока Уилл дышит и скулит в их поцелуе. Он чувствует, как тело Уилла уже начинает остывать, а его начинающаяся течка на данный момент утолена. Золото в его глазах, хотя все еще трепещущее, отступило достаточно, чтобы показать нормальный сине-зеленый цвет радужки. Уилл отстраняется, пригибает голову и выгибается под Ганнибалом, чтобы побудить Альфу прикрыть его, из-за инстинкта защиты себя от хищников, но также и чтобы поймать их тепло и укрепить парную связь, которая начинается с укуса и узла. Уилл, кажется, не может перестать мурлыкать, и это становится только громче и интенсивнее, когда Ганнибал заключает его в клетку и расправляет их на диване, опираясь своим весом на спину Уилла и утыкаясь носом в его волосы и следы укусов, которые он оставил на затылке. Он сделает ошейник из синяков для Уилла, чтобы тот носил его. После того, как он побреется, конечно. Уилл вздыхает, продолжая мурлыкать, и Ганнибал сплетает их пальцы вместе, крепко прижимая руки к бокам Уилла, чтобы и там прикрыть его. — Спасибо, — шепчет Уилл после очередного молчания. Он звучит измученным. Ганнибал хмыкает и целует его обнаженное плечо. — Полагаю, это всё меняет, — добавляет Уилл через мгновение. Ганнибал фыркает. — Только то, что мы признаем, то, на что уже намекали, — отвечает он. Он чувствует согласное мурлыканье Уилла. — Эти разговоры мы можем продолжить позже, когда у тебя прояснится голова. — Я отчетливо себя чувствую, — отвечает Уилл. — Отчетливее, чем в... последние месяцы. Ганнибал знает, что Уилл чувствует мурлыканье, которое он издает при этом. Уилл сжимает пальцы и расслабляется под ним. — Как долго...? — Обычно десять минут, — отвечает Ганнибал. Уилл хмыкает. — Как только мы разделимся, поедим еще немного. После, я полагаю, нам следует перебраться в кровать. На щеках Уилла появляется улыбка. — Да, — говорит он. — Я думаю, так будет лучше.