The First of His Kind

Они ловят создателя Ангелов. Или вернее, они его находят. Кастрированного и вздернутого на всеобщее обозрение. Когда Ганнибал смотрит на него, он чувствует что-то похожее на печаль. В прошлой жизни это мог быть кто-то, кого он консультировал, кого он пытался изменить и развить. Уилл выглядит странно довольным при виде этого человека, его челюсти сжаты, а руки глубоко засунуты в карманы, когда Джек качает головой и приглушенно ругается в шарф. — Разочарование, — бормочет Уилл, когда Ганнибал везет его домой. Ганнибал наклоняет голову, показывая, что слушает. — Именно это я и чувствую. Вот подходящее слово для этого. — Почему разочарование? — отвечает Ганнибал. — У этого человека была жена, были дети, и он стал жертвой собственного разума, бросившего ему вызов, разлагающегося в его руках. И поэтому он искал Бога. — Ты бы предпочел, чтобы он занялся традиционной медициной? — спрашивает Ганнибал. Уилл издает короткий, шипящий смешок. — Нет, — отвечает он и сворачивается калачиком на пассажирском сиденье. Его взгляд устремлен на дорогу перед ними. — Но я нахожу это ... ленивым. — Ленивым, — повторяет Ганнибал. — То, что мы делаем — это искусство, доктор Лектер, — бормочет Уилл. — Мы творим ради нашего наследия. Через потомство, или рисование, или письмо — творцов в этом мире всегда так рьяно преследуют. — Он вздыхает. — Я думаю о Пикассо. — Я когда-нибудь говорил тебе, что ты перепрыгиваешь с кувшинки на кувшинку и не оставляешь места для остальных? — спрашивает Ганнибал. Уилл улыбается. — Для тебя всегда найдется место, — говорит он ласково и тихо. — Помни это. Шторы раздвинуты, и открывают вид на небо, которое становится бледно-голубым, подчеркивая темноту облаков, все еще оставшихся после вчерашней бури. Уилл нежный и мягкий рядом с ним, его голова покоится на руке Ганнибала, его спина плотно прижата к груди Ганнибала. Их пальцы переплетены, и Ганнибал знает, что Уилл проснулся, когда он начинает играть с пальцами Ганнибала, проводя ногтями по ладони и запястью, прежде чем снова взять его за руку. Он вздыхает, утыкается носом в мокрые от пота волосы Уилла и целует след от укуса на его шее. Глаза у него теплые, голова горячая. Он не уверен, что красный цвет в его глазах становится постоянным, как золото Уилла. Каждый раз, когда Уилл позволяет ему приблизиться, он раздвигает ноги и впивается ногтями в спину Ганнибала или в его кровать, то чувствует давление в горле, как будто ему нужно укусить и разорвать Уилла. Позывы приходят внезапно и сильно, лед на поверхности воды, которая растаяла от жара Уилла, или соль, брошенная на нее, чтобы заставить ее уйти. Уилл хмыкает, поднося шею ко рту Ганнибала. Ганнибал видит, как его щеки расплываются в улыбке. — Джек рассказал мне, что ты сделал с Беллой, — говорит он. Ганнибал сжимает губы и переносит вес тела, приподнимая голову на подушках, чтобы видеть руки Уилла. — Я не мог позволить ей покончить с собой, — говорит он. — Это было бы... невежливо. — Значит, вместо этого ты позволишь им страдать, — отвечает Уилл. Ганнибал хмыкает и кивает. — Я ценю твои размышления, но не следовало этого делать. Ганнибал делает паузу, обдумывая сказанное. — Почему? — Это сделало бы Джека безутешным, — отвечает Уилл. — Жаждущим защитить то, что у него осталось. — Ты рискуешь переиграть, дорогой, — бормочет Ганнибал. Уилл вздыхает и поворачивается в объятиях Ганнибала. — Я хочу рассказать тебе все, — признается он, нежно поглаживая Ганнибала по груди и пряча густые волосы на его обнаженной коже. — Но если я это сделаю, ты будешь реагировать неправильно. — Одной рукой ты показываешь мне свои карты, а другой прячешь туз за спиной, — отвечает Ганнибал. Уилл встречает его взгляд, полуприкрытый золотистыми веками, и Ганнибал обхватывает его подбородок и поднимает голову, обнажая шею. — Мне интересно, содержит ли что-нибудь из того, что ты сейчас говоришь или делаешь, эту ложь. Уилл улыбается. — Некоторые вещи нельзя подделать, — отвечает он. И берет руку Ганнибала, кладет себе на шею, где пульс его ровный и медленный. — Я не могу притворяться ни в доверии, ни в любви. Настоящая любовь та, которая позволяет нам превращаться в то, чем мы всегда должны быть. Подергивание губ, прерывистое дыхание, вздрагивание — это все выдаст нас. Я не могу подделать то, что чувствую к тебе. И Ганнибал хочет ему верить. Он нежно целует его, и Уилл скользит ближе к нему со сладким стоном. — Сегодня я увижусь с Джеком, — бормочет он, — а когда закончу, заиграет музыка. У Ганнибала сдавливает грудь. — Тогда сегодня вечером, — говорит он. Уилл улыбается, покусывает нижнюю губу и кивает. Он снова целует Ганнибала, и тот рычит, когда он чувствует запах Уилла, который начинает густеть от возбуждения. Уилл прижимается к нему и раздвигает ноги, когда Ганнибал перекатывается через него. Ганнибал проводит ногтями по бокам Уилла, вызывая тихий вздох и трепет темных ресниц. — Ты должен быть сегодня очень жесток со мной, — говорит он. Ганнибал отстраняется, прижимая их лбы друг к другу. Он хмурится. — Почему? — Я должен изобразить тебя дикарем, — бормочет Уилл, грубо проводя руками по спине Ганнибала. — Мне не нравится мысль о том, чтобы обращаться с тобой плохо, Уилл, — отвечает Ганнибал. Уилл улыбается. — Я знаю, — отвечает он мягко и с обожанием. — Если ты не сделаешь этого, то я могу наложить метки сам, но твой запах сделает всё более убедительным. Когда Джек будет смотреть на то, что ты сделал со мной, то увидит твой гнев, но не твою любовь. Ганнибал отстраняется, его взгляд скользит по обнаженной груди и животу Уилла. Он вспоминает все те времена, когда его голова горела, и желание рвать и завоевывать находило на него, и в это мгновение ясности он видит, что делал Уилл. Точно так же, как Ганнибал культивировал и выращивал инстинкт убийцы в своей паре, Уилл в ответ царапал первобытный мозг Ганнибала, дразня и насмехаясь над ним. Он колол мозг Ганнибала, дергая его туда-сюда, удовлетворяя его желание насадить, но не его желание завязать узел и трахнуть Уилла должным образом. Он наклоняет голову набок. — Уилл, ты что, пытаешься запустить во мне гон? Уилл улыбается, и на его лице появляется гордое выражение, как будто Ганнибал только что в очередной раз выяснил правила игры. Он садится и яростно целует Ганнибала, и Ганнибал встречает его, не в силах сопротивляться, как и всегда не мог сопротивляться ему. — Я пытаюсь запустить твою эволюцию, — бормочет Уилл в ответ на поцелуй. Он вцепляется когтями в спину Ганнибала и ложится обратно, приподнимая бедра, чтобы потереться эрекцией о голый живот Ганнибала. — Твою непобедимость. Твою ярость. — Я создал чудовище, — выдыхает Ганнибал. Уилл улыбается, и его веки трепещут, когда Ганнибал проводит ногтями по груди Уилла, оставляя болезненные красные линии. Он впивается ногтями в бока Уилла, и они впиваются достаточно сильно, чтобы разорвать кожу. — Какой красивый зверь. Уилл рычит, оскалив зубы, и наклоняется, чтобы пососать темную отметину, едва заметную оставленную от брачного укуса на груди Ганнибала. Из груди Ганнибала вырывается рычание, он открывает рот и резко кусает Уилла за горло. Он вонзает в него зубы, пока не вкушает кровь, пока не чувствует, как плоть поддается под его языком. Уилл стонет, дрожа, его сердце бьется от боли, когда ногти Ганнибала точно так же раздирают плоть. Он приподнимает бедра Уилла, и они напрягаются, держась ровно, пока Ганнибал загоняет свой член внутрь Уилла. Уилл не течет, как обычно, боль делает его тело напряженным и сухим, но если он хочет, чтобы с ним были грубы, были "жестокими", то Ганнибал, безусловно, может сыграть свою роль. Кровь густеет у него во рту, когда Ганнибал отстраняется и заставляет Уилла поцеловать его. Уилл всхлипывает, положив руки на плечи Ганнибала, и приподнимает бедра, чтобы обхватить его за талию и заставить войти глубже. Он выделяет достаточно смазки, и Ганнибал не беспокоится о том, чтобы разорвать его, но если Уилл позволит завязать узел, это определенно будет больно. Ганнибал теперь достаточно знает о своей паре и понимает, что это сделано по замыслу. — Вот так, — уговаривает Уилл, и Ганнибал удивляется, как это он может быть таким нетерпеливым и спокойным, когда его запах пропитан болью, и он вздрагивает всякий раз, когда Ганнибал прикасается к нему. Ганнибал кладет руки Уиллу на бедра, подталкивает их вверх и держит так крепко, что появляются синяки. — Да. Именно так. Голова Ганнибала теплая, сердце колотится, когда он трахает Уилла так жестоко, как только может. В комнате стоит тяжелый запах крови и смазки Уилла, возбуждения, боли и преображения, и Ганнибал знает, что это самая подходящая метафора, которую они когда-либо придумают. Уилл превратил его в бессловесное животное, не более утонченное и культурное, чем примитивные существа, из которых они произошли, и Ганнибал чувствует себя все более и более уязвимым с каждым синяком, который он наносит на плоть Уилла, с каждым тихим всхлипом и стоном, которые он издает, и с каждым новым потоком крови Уилла и смазки в равной мере. Уилл напрягается, его задница становится тугой и сжимается вокруг Ганнибала, когда он приближается к своему оргазму. Уилл запускает руку в его волосы, крепко сжимая кулаки, целует Ганнибала и слизывает кровь с его челюсти. — Выпусти узел, — требует он, и Ганнибал чувствует резкий толчок под ребрами, когда слышит Голос Уилла. Это приказ, ясный и простой, команда, которую Ганнибал чувствует глубоко внутри и остро за зубами. Он не может ослушаться. Он глубоко входит, кряхтя, когда тело Уилла содрогается, и он выгибается, проливаясь горячим и густым между их желудками, когда узел Ганнибала раздувается, и он кончает внутри Уилла. Это удовлетворение, глубочайшее умиротворение. После долгого ожидания узла с Уиллом, облегчение грозит полностью подавить его. Уилл мурлычет, его грудь вздымается, и Ганнибал снова кусает его и заглушает свой рев на потной, окровавленной коже Уилла. Это самое грубое, что Ганнибал когда-либо делал с ним. Его руки дрожат и он прикасается к Уиллу, обнаруживая, что нет ни одной части, которая не была бы скользкой от крови или избитой. Это жестокость, греховная и художественная в том, как она окрашивает кожу Уилла. Ганнибал находит, что красный самый подходящий цвет для Уилла, когда он отстраняется от его шеи и встречается с ним взглядом. Уилл улыбается, тяжело дыша, и его рот скользкий от крови, его глаза светятся золотом. — Идеально, — бормочет он, нежно обхватив ладонью подбородок Ганнибала. Он наклоняется для еще одного поцелуя, который кажется благословением. Руки Ганнибала согрелись от крови и пота Уилла. Он сжимается вокруг узла Ганнибала, вытягивая из него еще одну порцию семени, и Ганнибал дрожит. Когда узел Ганнибала опускается, он снова целует Уилла, не в силах сопротивляться желанию выпить еще одну сладкую каплю святой воды изо рта Уилла. Уилл вздыхает, прижимаясь к нему, онемев от боли, но все еще полный обожания. Он касается шеи Ганнибала и позволяет ласкать его успокаивающими руками. — Я позвоню тебе, когда Джек будет в пути, — бормочет он и встает с кровати, чтобы принять душ и одеться. — Уилл, — говорит Ганнибал, и тот останавливается у двери. Он оглядывается через плечо и улыбается, и Ганнибал чувствует, как что-то сжимается у него в груди. Он не уверен, назвать это нерешительностью или желанием. — Будь осторожен. Улыбка Уилла становится шире, и он кладет руку на дверной косяк. Его пальцы оставляют кровавые отпечатки. — Не беспокойтесь обо мне, доктор Лектер, — мягко говорит он. — Джек никогда бы не был так жесток со мной. Ганнибал смотрит ему вслед и судорожно сглатывает. Затем, услышав шум душа, он встает, одевается, моет руки и лицо в гостевой ванной и спускается вниз, чтобы подготовиться к сегодняшнему ужину. Прошло очень много времени с тех пор, как Ганнибал чувствовал что-то похожее на нервозность. Последний раз, он признается себе, что чувствовал нечто близкое к этому, был его первый сеанс с Уиллом, задолго до того, как все это началось, и задолго до того, как Ганнибал даже подумал, что они могли бы стать друзьями или даже больше. Он чувствует, что даже тогда Уилл видел что-то темное и опасное внутри него. Он так долго блуждал в тени Уилла, и не попадая под луч фонарика Джека, что теперь не знает, что делать, если ситуация сложится так, что ему придется остаться на месте и позволить Джеку найти его. Именно это, как он понимает, и убеждает его делать Уилл. Он держит его на крючке, и заставляет подпрыгивать в воде, ожидая, что рыба клюнет и проглотит целиком, чтобы Уилл мог вытащить его из воды и он бы задохнулся. Он готовит, но его мысли заняты не едой. Интересно, сколько времени понадобилось бы Брайану, Джимми или Беверли, чтобы обратить внимание на кровоточащий укус на шее Уилла. Он задается вопросом, не скулит ли Уилл, даже сейчас, хнычущий и испуганный в чьем-то офисе, с заплаканными глазами и слабый, как все в его виде, как это принято, признающийся с прерывистым дыханием и дрожащими пальцами, что его Альфа жестокий дикарь, который заманил Уилла в ловушку и заставил стать его парой, и теперь намерен использовать и оскорблять так, как считает нужным. Это заставляет что-то неприятно ощетиниться в его голове. Каждый раз, когда он ловит свое отражение, он видит красные глаза. Он пытается думать о Флоренции, о том, как выглядел Уилл, когда уходил утром, когда поцеловал Ганнибала и в последний раз попросил его о доверии. Как он положил руку себе на живот и улыбнулся с чем-то вроде предвкушения. Уилл любит его. Уилл нуждается в нём. Ганнибал цепляется за это и пытается принять свою роль приманки, быть терпеливым и сопротивляться желанию выслеживать и преследовать, как это делает его вид. В пять часов вечера звонит телефон, и Ганнибал снимает трубку. — Да? На другом конце провода на мгновение воцаряется тишина, а затем раздается голос Уилла, дрожащий и тихий. — ...Ганнибал? — он шепчет. Ганнибал закрывает глаза, одной рукой опираясь на кухонный стол, и чувствует, как его охватывает слабость, похожая на облегчение. — Уилл, — выдыхает он, сжимая телефон побелевшими костяшками пальцев. Он хочет спросить, все ли в порядке с Уиллом, он хочет увидеть свою пару, но тут Уилл издает еще один тихий звук по телефону, и Ганнибал замолкает. Это звучит как предупреждение. — Альфа, — говорит Уилл, и Ганнибал снова открывает глаза и хмурится. Уилл знает, что Ганнибал приказал не называть его так. Ты будешь звать меня по имени или вообще никак. В мозгу Ганнибала мелькает еще один триггер. Уилл должен знать, что Ганнибалу не нравится, когда он зовет по его виду. А это значит, что он делает это не просто так. — Альфа, мне очень жаль ... Пожалуйста, не сердись на меня. Ганнибал подавляет инстинктивную реакцию. Уилл пытается заставить его сказать или сделать что-то конкретное. — Где ты сейчас? — говорит он и делает свой голос как можно более требовательным. Уилл, по какой-то причине, хотел, чтобы он играл сегодня зверя, и Ганнибал, безусловно, может это сделать. — Немедленно возвращайся домой. Уилл скулит. — Я... — Ганнибал слышит, как он переминается с ноги на ногу, и закрывает глаза, когда Уилл издает еще один тихий, успокаивающий стон. Но он слабый. Он не использует свой Голос, и Ганнибал задается вопросом, кто еще находится в комнате с ним. — Возвращайся домой, — рычит Ганнибал. Его пальцы сжимаются в кулак с побелевшими костяшками, упираясь в столешницу. — Мне придётся уйти, — шепчет Уилл. — Я должен был рассказать Джеку... всё. Ганнибал рычит. — Скажи мне, где ты, — говорит он, и часть его Голоса проскальзывает в слова. — Я в кабинете Джека, — неожиданно отвечает Уилл, как будто не может не признаться. Джек, должно быть, слушает. — Пожалуйста, Альфа, я... Я молю тебя о милосердии. — Тебе повезло, что я не заставил тебя перерезать себе горло, — рычит Ганнибал, ненавидя себя за то, что у него как нагревается его голова. Его глаза мерцают красным, он знает, что это так, и он знает, что Уилл позволил ему добраться до этой точки. Он затуманил мысли Ганнибала и наполнил его голову дымом, а теперь и Джек тоже прослушивает их и ... — Предательская маленькая шлюха. Он слышит тихое проклятие, голос Джека, затем движение, и хлопанье двери. — Джек, подожди! — кричит Уилл, голос его звучит безумно и испуганно. — Он убьет тебя! На мгновение воцаряется тишина, а потом Уилл звучит удовлетворенно. — Хорошо сыграно, любовь моя, — говорит он, и Ганнибал слышит его улыбку. — Первая струнная скрипка уже в пути. Ганнибал делает глубокий вдох и снова закрывает глаза. — Ты в безопасности? — спрашивает он. — Да, — он слышит, как Уилл встает, а потом тихо выругивается. — Он запер меня в своем кабинете. — Я приеду за тобой. — Нет, — быстро отвечает Уилл. — Я попрошу Алану привести меня. Ты должен быть готов. Затем он вешает трубку, и Ганнибал долго смотрит на телефон в своей руке. Он не может избавиться от чувства, что вошел в эту симфонию на полпути исполнения, и теперь он изо всех сил пытается не отставать. Зачем ему понадобилось брать с собой Алану? Если только Уилл знает, что Ганнибал может не выбраться отсюда живым или свободным. С ясностью приходит предвидение, вот что он сказал. Ганнибал кладет трубку и пытается собраться с мыслями, но в голове слишком жарко, и он не понимает. У него не так уж много времени. Джек уже в пути, вероятно, с группой спецназа и подкреплением. Если только он не знает, что Ганнибал один, если только он не думает, что поместил беззащитного Уилла в идеальное, безопасное место. Это идеальная шахматная установка. Ладья загнала Королеву в угол, и конь ждет за кулисами, чтобы приблизиться к Мату, пока Королева отвлекается в другом месте. Ганнибал рычит, выпрямляясь и обнажая зубы. Так или иначе, Джеку придется умереть. Тогда остальные кусочки упадут там, где они могут. Джек входит в дом, и Ганнибал готов его встретить. Он выхватывает пистолет, и Ганнибал бросает свой нож, пронзая руку Джека. Он вспоминает битву с Тобиасом — Джек силен и хорошо обучен для боя, но Ганнибал охотился на таких людей всю свою жизнь. Глаза у Джека красные, клыки оскалены, и он умудряется нанести несколько хороших ударов окровавленной рукой, пистолет валяется на полу, а потом пинается к шкафу. Ганнибал бьет его кулаком, отчего тот отшатывается назад, и пинает Джека в грудь с такой силой, что на дверце холодильника остается вмятина. Он бросается на Джека и получает удар в челюсть. Кровь заливает ему рот, он выплевывает ее на пол и вытирает губы тыльной стороной запястья. Джек снова пытается схватиться за пистолет, но Ганнибал с рычанием оттаскивает его назад за пальто, нанося еще один удар, который отправляет Джека обратно в шкаф. Стекло разбивается, еще один нож выхватывается, и Джек вонзает его Ганнибалу в плечо. Он рычит, вырывает нож и яростно рубит, целясь Джеку в горло. Джек отстраняется, рычит и скалится, они кружат по кухонному острову, как две собаки вокруг куска мяса. — Ты ведь знаешь, что он делает, не так ли? — спрашивает Джек, его голос почти неузнаваем из-за ропота Альфы, сидящего низко в горле. — Он играет с нами обоими. Ганнибал рычит. — Если это правда, то почему ты здесь? — Кто-то должен положить тебе конец, — отвечает Джек. Он хватает один из ножей Ганнибала и бросается на него. Ганнибал парирует, кряхтит, когда вес Джека прижимает его к шкафам. Он пинает Джека в колено и полосует его по груди, хватая одежду и разрезая ее, но не настолько глубоко, чтобы выпустить кровь. Джек воет, и Ганнибал слышит, как хлопает входная дверь. — Уилл, подожди! — это голос Аланы. — Ганнибал! — голос Уилла отчаянный и громкий. Ганнибал слышит, как он спешит на кухню. Джек отвлекся настолько, чтобы Ганнибал прыгнул на него и вонзил нож глубоко в живот. Он яростно режет из стороны в сторону, и Джек задыхается, широко раскрывая глаза. Его кровь горяча и остра в носу Ганнибала. Джек падает на колени, Ганнибал роняет нож, встает позади Джека и кладет руки ему на лицо. Он резко поворачивает голову Джека в сторону, парализуя его, но не убивая, и Джек падает на колени, когда Уилл и Алана появляются в дверном проеме. Он поднимает глаза и видит Уилла, тяжело дышащего, с широко раскрытыми глазами, тяжело прислонившегося к дверному косяку. Алана стоит у его плеча, бледная от шока. Взгляд Уилла падает на Джека, и на его лице мелькает улыбка, прежде чем возвратиться к испуганной маске, которую он носил раньше. — Альфа, — шепчет он, поднимает руки и входит в кухню. Его пальцы дрожат, и он издает тихий стон, который Ганнибал знает, Алана не слышит. — Пожалуйста. — Ты сделал это, Уилл, — рычит Ганнибал. Он кладет руку на голову Джека и резко дергает его тело. Глаза Джека застывают на одном месте, пальцы подергиваются в предсмертной агонии. Уилл делает еще один шаг вперед и останавливается, услышав звук взведенного курка. Он закрывает глаза, вздыхает, плечи его опускаются, он оборачивается и видит Алану с пистолетом, направленным прямо в грудь Ганнибала. Ее рука дрожит, челюсти сжаты. Уилл снова вздыхает. — Алана... — Какого черта здесь происходит? — требует она. Слезы собираются в уголках ее глаз, освещая их, сдерживаемые страхом и гневом. — Ганнибал, что ты наделал? — Алана, не надо, — говорит Уилл и поднимает руку. Она делает шаг назад, обхватывает рукоятку пистолета другой рукой и направляет его на Уилла. Ганнибал рычит, бросая ей вызов причинить вред его паре. Она смотрит на него широко раскрытыми от страха глазами. — Алана... — Что он с тобой сделал? — шепчет она дрожащим голосом. — Как ты можешь стоять здесь и ... Уилл делает еще один шаг вперед, и она подносит пистолет к его лбу, сжимая губы. — Остановись, — говорит она. — Давай поговорим об этом. Уилл улыбается. — Нам не о чем говорить, — говорит он. — Есть способ, которым это закончится хорошо для тебя. Я не хочу причинять тебе боль. — О чем ты говоришь? — Будь слепой, Алана, — тихо говорит Уилл. — Не будь храброй. Он делает еще один шаг вперед, Алана скулит и нажимает на курок. Пистолет щелкает, и Уилл снова тяжело вздыхает с грустной улыбкой на лице. — Я забрал твои пули. Она задыхается, ее руки трясутся, и Уилл быстро хватает ее запястье и выкручивает его так, что она роняет пистолет. Он засовывает его за пояс джинс, а затем его глаза перемещаются, чтобы увидеть пистолет Джека на полу. Он подходит и берет его. — Вот что случилось, — говорит он. — Ты пришла на ужин к друзьям. — Он отводит ствол пистолета Джека, выпуская пулю, и выбрасывает магазин на кухонный стол. — Когда ты прибыла, Альфа пришел в полном гоне, в бредовом убеждении, что с Омегой жестоко обращается его пара. Он поднимает глаза на Ганнибала и улыбается. Затем вытаскивает все патроны, кроме двух, кладет их в карман и снова заряжает пистолет. — Была борьба, — бормочет он и опускается на колени над телом Джека. Джек моргает, когда Уилл кладет пистолет обратно в безвольную руку и сжимает его пальцы на спусковом крючке. — Уилл... — Ганнибал ничего не успевает понять и сделать, как Уилл прижимается плечом к стволу пистолета, скрипит зубами и выстреливает. Алана вздрагивает от этого звука, слезы начинают падать. Уилл стонет, обливается потом от боли и удара пули. Ганнибал видит выходное отверстие, маленькое и окровавленное, и ему хочется зарычать. — Омега вмешался, — выдыхает Уилл, с трудом поднимаясь на ноги. — Он пытался защитить своего Альфу, даже на полпути в гоне. — Он берет пистолет в левую руку и целится Джеку в грудь. Он стреляет ему в легкое, чуть не задев сердце. Звук громкий, отдающийся эхом, и Уилл передает пистолет Ганнибалу. Ганнибал берет его, вытирает дочиста, а Уилл берет осколок стекла и снова опускается на колени. Он с улыбкой обхватывает ладонями лицо Джека, а затем с силой засовывает осколок ему в горло, чтобы скрыть факт перелома шеи. — Омегу подстрелили, — шепчет Уилл и снова встает. Он выглядит бледным и измученным, из раны на руке сильно течет кровь. Он тяжело опирается на кухонный стол, и Ганнибал позволяет Джеку упасть, считая его непоправимо раненым. Уилл смотрит на него широко раскрытыми глазами и мило улыбается, когда Ганнибал берет его за подбородок. Затем он выпрямляется и поворачивается к Алане. — Альфа, разгневанный вредом, причиненным его партнеру, убил Альфу в гоне в целях самозащиты. — Он замолкает и медленно подходит к ней. Он кивает в сторону кладовки, и она следит за его взглядом. — Повтори мне еще раз. — Я... я спряталась в кладовке, — шепчет Алана, в это же время Уилл улыбается и жестом приглашает ее пройти. — Альфа в гоне напал на моих друзей и был убит в целях самозащиты. Это все, что я знаю. Я не выходила, пока не появились полицейские. — Хорошо, — шепчет Уилл. Он улыбается ей и протягивает чистую руку, чтобы обхватить ее лицо. Он целует ее в лоб и делает шаг назад. — Опасаясь за свою жизнь, пара бежала. Ты не знаешь, куда они делись и как их найти. Она сжимает губы и кивает, на ее лице застыла маска страдания. — О, Уилл, — шепчет она и протягивает руку, чтобы коснуться его невредимого плеча. — Что с тобой случилось? Уилл улыбается. — Надеюсь, когда-нибудь ты найдешь кого-нибудь, кто сделает для тебя то же, что Ганнибал сделал для меня. — Не думаю, что найдется подходящее слово для того, что он сделал с тобой, — отвечает она с горечью, злостью и страхом. Уилл оглядывается через плечо и встречается взглядом с Ганнибалом. — Думаю, что нет, — отвечает он с нежностью и любовью. И снова смотрит на нее. — Запри дверь и жди полицию. Не приходи за нами, и мы не придём за тобой. Она заходит в кладовку, закрывает и запирает дверь. Ганнибал кладет пистолет Джека рядом с его безвольным телом, все еще истекающим кровью на полу, но уже вялым. Его глаза закрыты, и он едва дышит. Он обхватывает пистолет рукой Джека и бросается к Уиллу. Он обхватывает лицо Уилла и крепко целует его, рыча, когда тот вздрагивает и издает тихий звук боли. Он отстраняется, и Уилл фыркает от смеха, не сводя глаз с беспорядка на кухне. — Какая антисанитария, — мягко говорит он. Ганнибал не знает, смеяться ему или рычать. — У тебя определенно есть склонность к драматизму, — говорит он вместо всего, поглаживая потные волосы Уилла. Уилл хмыкает, улыбаясь. — Я учился у лучших, — отвечает он. Он снова целует Ганнибала и резко втягивает воздух, когда у него болит плечо. — Ты ранен. — Как и ты, — отвечает Уилл, кивая. — Для этого будет время позже. Мы должны уходить. Ганнибал кивает и ведет их в спальню, где уже готовы чемоданы. Он берет один, Уилл другой, и они быстро снимают окровавленную одежду, перевязывают раны так быстро, как только могут, и направляются к машине Ганнибала. Полиция скоро будет в пути. — Есть рейс в одиннадцать часов из Вашингтона в Афины, — бормочет Уилл, когда Ганнибал заводит машину и отъезжает. — Мы успеем, если поторопимся. Ганнибал улыбается и тянется, чтобы взять Уилла за руку. Рука Уилла двигается вяло, она болезненная и жесткая. Ганнибал клянется, что, когда они будут в безопасности, он будет заботиться о своей паре с величайшей осторожностью, увидит его цветущим и прекрасным под итальянским солнцем, и сотрет все это уродство раз и навсегда. — Как ты думаешь, Алана придет за нами? — спрашивает Ганнибал. Уилл хмыкает, потом качает головой. — Нет, — отвечает он. — Может, она и женщина, но ее инстинкты не менее сильны. Она сделает то, что должна, чтобы выжить. — Странное родство, которое мы все разделяем, — говорит Ганнибал. — Связанные кровью, органами и смертью. — Стоны и поэзия жизни, — отвечает Уилл, улыбаясь. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Ганнибала, милый, обожающий и прекрасный, и Ганнибал чувствует, что его голова наконец начинает остывать. Уилл нежно сжимает его пальцы. — Мне не терпится увидеть Флоренцию. Я хочу увидеть и попробовать все, что она может предложить. — Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, — бормочет Ганнибал и подносит костяшки пальцев Уилла к губам, чтобы нежно поцеловать их. Уилл хмыкает, улыбаясь, и они погружаются в уютное молчание под тихую скрипичную музыку, доносящуюся из радио по дороге из Балтимора в сторону Вашингтона.