Алдуин DxD

      Обострённые чувства Алдуина подсказывали ему о надвигающейся катастрофе. Льющийся без перерыва дождь, вот уже вторые сутки, предвещал беду не только смертной оболочке ставшей его тюрьмой, но и самому самому богу драконов Нирна.       Но в тоже время внутренний мир JooR(смертного) стал выглядеть цельно. Завершённо, сказал бы Алдуин, если бы не одно «но». Он находился в этом месте, как в тюрьме. Он не мог более выбраться отсюда, не мог воспарить над небосводом Нирна, не мог вкусить света Магнуса своей чешуёй. Ему повелели по праву сильного парить над блеклым подобием неба, где вместо Магнуса, что даровал магию, светит мелкая пародия на него. В этой иллюзии столько магии, что, даже взяв самого тупого в магии норда, им можно будет светить тут подобно солнцу. Говоря на людском языке — его выводило из себя в этом месте всё. Неполноценностью, силой, которой было на один клык, а ещё тем, что в воспоминаниях, Магнус, бьющий бескрайней силой и омывающей всё тело, теперь стал пустышкой на подобие фонаря.       Почему-то, именно туда, в скором времени переместилась душа JooR. Алдуин узнал об этом случайно. Проверял, насколько сильно могли урезать его мощь — как оказалось, ни на сколько. Он был при всех своих силах, и единственное, что его ограничивало — запрет BORMah (отца).       А ещё его мир превратился в некое подобие Тамриэля. Блеклое. Пустующее. Глупое, вместе с тем бессмысленное, в своём исполнении. Первенец не желал признавать это место Тамриэлем. Он дал этому место другое название. Sah — на языке Дова у него было два значения — скользкий и иллюзорный. Именно второе и стало названием этого места Sah LeiN — иллюзорный мир. Подходящее название для места столь явно копирующего родной дом Алдуина.       Он был и на MONahVEN, глотке мира. Место, где Партурнакс провёл всё время с момента заточения своего брата. Когда-то давно, сам Алдуин правил именно из этого места. Это было ещё до постройки Бромьунара.       Сейчас же он размышляет. Как размышлял и всё время до этого. Как размышлял в момент нахождения во временной петле свитка.       Его мысли были далеки от внутреннего мира мальчишки. Его мысли парили, как свободные Дова парят над небесами Тамриэля. Сегодня он размышлял о Даэдра и Аэдра. Давно пора затронуть их тему, но он… Боялся? Опасался, что найдёт там нечто разрушающее для себя? Он не знал.       Но всё же, Даэдра. Существа невиданной силы. Своими аватарами они крошат многотысячные города в крошки, а выпуская свою силу в мир — приносят туда изменения, и никто не знает, что сотворит применение их сил на этот раз. Новый раздел магии? Новое существо, что будет по могуществу равное сильнейшим из вампиров-лордов? Или, может, они принесут новые артефакты, которых никто не видел… И Алдуина всегда относили к Даэдра. Это было столь же понятно, как Кричать. Обладая силой уничтожать миры, он этим и занимался. Его задачей было замкнуть цикл мира, чтобы он переродился вновь — с новой силой, с новыми возможностями. Каждый раз после подобного мир, который он уничтожил, приходилось обживать заново, но разве не приходится платить цену за силу?       Нирн всегда был особенным. Он замкнул его цикл лишь однажды. Ещё до того, как появилась Адамантиновая башня. С тем временем, когда появился Нирн, был создан и Партурнакс. Пусть он считает, что младше Алдуина лишь ненамного, но первенец знал, что их разделяет огромный пласт времени. Алдуин был создан, как прародитель для всех Дова. Партурнаксу же повезло родиться от руки самого Акатоша, как и всех остальных Дова первого поколения. — Ха-ха-ха — усталый смех раздался с вершины этого мира. Из всех Дова первого поколения один только Партурнакс и остался. Более не сохранилось упоминаний о других Дова, которые родились немногим позже его «брата». Все они пали, кто от предательства, кто в схватке с людьми, кто в битвах с другими Дова. Несмотря на значимость того, что они были из первого поколения, не все из них превосходили по силе ту же Винтурут. Яростная Дова была из третьего поколения, но в силе крика превосходила многих из первого. Кажется, эта Дева была одной из немногих, кто боготворил его.       Но всё это — дела давно минувших дней. Теперь он более не сможет встретиться с ними.       Аэдра. Боги, которым поклоняются. Застой, консерватизм — слова, сопутствующие его отцу и всем его ближайшим «друзьям». Он плохо их понимал, возможно, по этой причине и проводил всё своё время в компании принцев Даэдра. Клавикус, Шеогорат, Молаг Бал, Сангвиний — со всеми ними он проводил больше времени, чем с собственным отцом. Возможно, прими он взгляды отца на мир, то не разрушал бы миры и не замыкал их циклы.       Внезапно пошедший дождь прервал его мысли. «Опять придётся возвращаться в столицу» — подумалось тогда ему, но так же внезапно дождь прекратился… На мгновение и вновь полил. — Шеогората тебе в постель и переиайтову болячку, что тут творится?! — а творилось странное. Дождь, начинающийся и заканчивающийся в один момент. Воды, окружающие Sah LeiN, бушевали. Творилось нечто странное, чего ранее не было. Решив заглянуть в мысли смертного, чего он не делал с момента прояснения причины дождя, он узрел странный образ смертной девушки.       А потом наступил коллапс. Воды начали выходить из своих границ, свет Магнуса стал мерцать.       Впервые со своего сотворения мысли Алдуина начинали путаться, вместе с тем, в разуме родилась единственная идея, которая, по его мнению, могла спасти этого глупца.       Его действия начались незамедлительно. Небольшой, насколько он мог судить, ручеёк или даже родник, состоящий из магии, перетекал к его душе. Алдуин действовал аккуратно — не хотелось привлекать к себе внимание Акатоша.       В момент, когда вода подобралась к Глотке Мира, она остановилась. Прекратила подниматься вверх, дабы затопить светила и душу, а с ними и гордого Дова. — LaasYahNir— крик «шёпот ауры» был произнесён скорее рефлекторно, нежели из здравого смысла. Вновь осмотрев душу, он узрел, пожалуй, нечто странное. Эта субстанция начала преображаться. Вместе с преображением произошёл очередной незаметный скачок в магическом резерве. И ещё одна вещь, которая, пожалуй, вывела его сильнее чем его заключение в этом месте: он явно увидел связь хозяин-слуга!       Какая-то тварь привязала смертного к себе, а если она привязала его, что значит привязала и самого Алдуина! Его — Дова, что пожирает миры! Привязал какой-то маг, как фамильяра! Он разрушит его жизнь, он сотрёт любые упоминания о нём из истории!

***

      Каково же было удивление Риас Гремори, когда на мальчишку среагировали сразу восемь пешек! По всем прогнозам на него хватило бы и двух, но, как оказалось, у Иссея есть свои секреты.       Едва начавшееся преобразование в демона было быстро приостановлено какой-то инородной силой… И Хёдо взял и выплюнул все её пешки! Одна из них попала ей в глаз, а вторая в её открытый от удивления рот! Это было… Это была… Просто невероятная случайность! В один момент собрав их вновь вместе, она вновь позволила им войти в её слугу. Во второй раз ситуация повторилась, за тем только исключением, что все пешки вылетели со скоростью гоночного болида! И все они угодили ей в глаз! В тот же самый, который и прилетела первая из пешек!       И начался бой двух баранов существ с королевской кровью, где ни один не желал отступать… В итоге, на сорок девятой попытке, Риас Гремори одержала победу в этой войне! Хёдо Иссей стал её полноценной пешкой — правда, по этому странному вопросу стоит обратиться за помощью господину Аджуке-сама. Фактически, Хёдо Иссей стал полноценным демоном где-то на тридцатой попытке его демонизации. К тому же, теперь её левый глаз заплыл, а парень всё так же нуждается в исцелении. А потому стоит отнести новоиспеченного слугу в дом, где она сможет его подлечить.