***
Сентябрь 1978
Несколько долгих дней Северус гостил в Малфой-мэноре. Конечно, он мог бы вернуться в Коукворт, в пустой родительский дом, но Люциус, понимая, как тяжело придётся его юному другу, милостиво предложил ему остаться здесь. Тем более, что самому Люциусу было бы здесь неуютно. Лорд и леди Малфой, по словам их сына, «отмечали тридцатилетнюю годовщину свадьбы где-то на континенте». Предположительно — порознь. Поэтому присутствие Северуса оказалось как никогда кстати. Тем более, что «познание нового», которому было посвящено это время, включало не только умственный труд, но и «физический», в список необходимого не входивший, но безмерно увлекательный. Люциусу было скучно, а Северус вполне годился для большинства привычных ему развлечений. Тёмный Лорд дал понять — пока Северус не прочтёт все те книги, которые должен, он не сможет приступить к практике. Большинство нужных экземпляров нашлись в библиотеке Малфоев, некоторым из них было более пяти веков. Другие книги Северусу приносил Люциус. Он с нескрываемой жадностью смотрел на растрескавшиеся от старости деревянные и кожаные оклады книг, на рассохшиеся корешки. Ему явно хотелось заглянуть внутрь и узнать тайны, которые скрывались за древними переплётами фолиантов. Однако книги были зачарованы так, чтобы открыться только тому, кому они были присланы. — Дай руку, — раздражённо фыркнул Люциус, отстегивая от лацкана сюртука булавку со змеиной головой. Остриём он ткнул Северуса в палец, на нём тут же выступила капля крови. — Теперь приложи сюда. Малфой указал на фальшивый замочек, испачканный чем-то бурым. Видимо, не один волшебник получал доступ к древней магии, описанной на страницах этой книги, подобным образом — за кровавую плату. — Это снова… Целительство? Уже седьмая, — спросил Северус, зачарованно глядя на то, как книга в руках Малфоя сама открывается на нужной странице. — Хочешь, почитаем вместе? Люциус лишь покачал головой. — Я ничего там не пойму. Там, где ты увидишь слова, для меня будут лишь смазанные закорючки. Чары, защищающие написанное от чужих глаз… — назидательным, неспешным тоном говорил он, поглядывая на своего друга. Тот уселся за рабочий стол Люциуса, теперь весь заваленный книгами и листами пергамента, исписанными мелким, убористым почерком. Склонился над новым фолиантом, подпёр рукой щёку и, видимо, собрался прямо сейчас погрузиться в ценнейшие секреты целителей прошлого. Треск камина и шелест переворачиваемых страниц почему-то вселяли в Малфоя неясное чувство тревоги. Ему было неуютно в этом молчании, когда всё внимание его гостя было сосредоточено на древнем руническом письме. Ему хотелось, чтобы внимание Северуса снова принадлежало ему, а не этой чудом не рассыпавшейся в прах бумаге. — Кстати, изобрёл их твой предок, Дван Принц, сын Сервиуса Принца в начале этого тысячелетия. Этих слов было достаточно, чтобы оторвать Северуса от чтения. Его глаза заблестели интересом, и Люциус не смог скрыть самодовольной усмешки. Он пересёк комнату, вальяжно развалился в кресле у окна и, продемонстрировав свой идеальный профиль, очерченный мягким светом, продолжил свой излишне театрализированный монолог. — Его старик был вынужден несколько лет присутствовать при дворе короля, оставив ему заботу о поместье, землях и делах. Беспокоясь за своего отца, ведущего опасную политическую игру против воли Этельреда Неразумного, он придумал способ зачаровать любое послание или книгу, неважно, как давно чернила были нанесены на пергамент. Здесь дело не сколько в самом запирающем заклинании, сколько в плате, которую требует магия. Однако как магия понимает, кто именно должен заплатить? Чья кровь сгодится? Теперь камин трещал совсем иначе, тепло и уютно, и даже завывание ветра снаружи больше не дарило чувства тоски. Северус, всё это время жадно ловивший каждое слово Малфоя, задумался и скосил глаза на трактат по Целительству, словно тот смыслил хотя бы что-то в вопросе жадной до крови магии. — Я слышал о чём-то вроде проклятия, которое накладывают на подарки должникам… Если ты должен кому-то денег или какую-то услугу и при этом пытаешься избежать расплаты, то тебе не следует принимать никакие подарки и ты должен быть осторожнее с почтовыми совами… Так говорила мне мать. Впрочем, она советовала мне никогда не оказываться в должниках. — Она была права, — Люциус внимательно посмотрел на помрачневшее лицо Северуса и продолжил. — Так вот… Видимо, старина Дван тоже хорошо помнил наказы своей матери. Поэтому кроме заклятия нечитаемости, он стал заколдовывать запечатанные свитки и письма так, чтобы они брали небольшую плату с должника. — Но в чём в таком случае заключался долг? Ведь с того, кто ничего не должен, нельзя взять плату, — книга о Целительстве оказалась совсем забыта. Северус с блеском в глазах смотрел на Люциуса, и тому это нравилось. — Правила хорошего тона обязывают волшебника читать письма, кто бы их ни присылал. Как только послание попадает в твои руки, ты оказываешься должен, — Малфой широко улыбнулся. — Твой предок был ещё тем хитрецом, не так ли? Северус тоже не смог сдержать улыбки и отчего-то покраснел, словно Люциус говорил не о каком-то его родственнике, жившем тысячу лет назад, а о нём самом. Люциус вздрогнул, когда нечто тёмное и большое заслонило вид на сад. Это почтовая сова вцепилась когтями в наружный подоконник, пытаясь удержаться на сильном ветру. Окно пришлось распахнуть, и вместе с птицей в комнату впорхнул холод. Бумаги на столе разметались от этого порыва, пламя в камине затрепетало. Северус, сидевший в одних рубашке и брюках, зябко поёжился и бросил на Малфоя сердитый взгляд. — От кого она? — спросил он. — Нарцисса… — мрачно ответил Люциус, даже не взглянув на отобранное у совы письмо. Он пытался вытолкнуть птицу обратно за оконную раму. — Лети в совятню, идиотка. Там тебя покормят! У меня ничего нет! Сова выглядела рассерженной. Ей совершенно не хотелось снова оказаться на холодном ветру. Птица попыталась цапнуть Малфоя за палец, но тот оказался ловчее и, как только она сделала очередную попытку шагнуть на подоконник, захлопнул створку окна. Повернувшись, он натолкнулся на странный, тяжёлый взгляд чёрных, как будто остекленевших, глаз. Под этим взглядом Люциусу стало неуютно и он поспешно раскрыл письмо, постаравшись сосредоточиться на чтении. — Навестит меня в пятницу… Беллатриса настояла, чтобы она вернулась в Англию раньше октября… — бормотал себе под нос Малфой, зная, что его внимательно слушают. — Значит, в пятницу, — эхом повторил Северус. — Как раз, когда… — Когда Тёмный Лорд окажет тебе высокую честь. Скорее всего, вы с Нарциссой не пересечётесь, она прибудет поздно. Поэтому не бери в голову… Когда Люциус, оторвавшись от чтения, снова поднял глаза от письма, Северус уже не смотрел на него, а старательно выписывал что-то в тетрадь.***
Северус — в новой, только что сшитой, подходящей по росту, тёплой мантии. На ногах новые ботинки — каблук немного выше привычного, поэтому приходится идти чуть степеннее, держаться иначе и слегка отводить плечи назад. Северус сыт, согрет, вымотан неделей постоянной учёбы и парой неспешных послеобеденных часов в постели. За эти несколько дней они с Люциусом испробовали столько всего, что эксперименты уже приелись, и они просто медленно ласкали друг друга, растягивая удовольствие. Всё это время Северус старался забыть, что на этом его пребывание в Малфой-мэноре подойдёт к концу. У него ничего не болит за исключением уставших сегодня мышц, ему уютно и совершенно не тоскливо. Видимо, так чувствуют себя люди, подобные Малфоям — которые не просто могут позволить себе богатство и комфорт, а умеют им наслаждаться, знают, что у них есть все права чувствовать себя подобным образом. Северус может покинуть поместье и раньше, но он специально подгадывает время, чтобы появиться в зале на первом этаже в тот момент, когда мисс Блэк выходит из зелёного пламени камина. Нарцисса — одного роста с Северусом, тоненькая, грациозная и вся выпачканная в саже. Она не спешит доставать палочку, чтобы произнести очищающее. Это сделает сам Люциус, так ей хочется и так будет. Северус мгновение смотрит на неё — белокурую, с гордой осанкой, красивую настолько, что невольно сомневаешься, не мерещится ли тебе сейчас прелестный образ. — Добрый вечер, Северус, — улыбается она своей нечитаемой, благосклонной улыбкой, и Северусу сразу же становится необъяснимо холодно. Нарцисса вернулась домой, в уют и тепло. И пускай полноправной хозяйкой Малфой-мэнора она станет только в начале весны, пускай официально она здесь на правах гостьи, пускай ночевать она будет одна, вдали от Люциуса… — Добрый вечер, мисс Блэк. Вежливый кивок головы — большего Нарцисса от него не дождётся. За эти несколько дней Северус столько наслушался о своих чистокровных предках: великих магах, талантливых политических деятелях, феодалах, аристократах, что он просто не может позволить себе что-то большее. Пускай в нём только половина, жалкая половина крови Принцев, пускай он всего лишь бастард, но гордость не позволяет ему склонить голову ни на дюйм ниже. — Через камин? — Нарцисса делает шаг в сторону, уступая Северусу путь. Только теперь, когда она делает этот крохотный шажок, он замечает, как она измотана. Где она вообще была до этого, что едва держится на ногах? — Нет, я аппартирую. Там, куда я направляюсь, нет каминов. Бросая на Нарциссу прощальный взгляд, Северус представляет, как она поднимается на второй этаж, заглядывает к Люциусу в кабинет, как тот сначала целует ей руки, а только потом одним взмахом палочки сгоняет с неё всю пыль и сажу, как заботливо спрашивает о событиях прошедшего дня… В тот момент он понимает кое-что, от чего пустота и чувство потери прокрадываются в его сердце. Нет, он ревнует не Малфоя. Он ревнует этот уют, это блаженное спокойствие, эти красиво обставленные комнаты, к которым он запрещал себе привыкать… Но привык. Он всего лишь не хочет уходить из этого дома в сырую ночь, зная, что утром он вернётся в холодный дом в Паучьем тупике. И хотя в груди у Северуса появляется ноющая, тупая боль, хотя ему совершенно не хочется спускаться по полутёмным ступеням в пустой вестибюль, не хочется выходить в вечернюю прохладу, зябко запахиваться в мантию и идти по гравию дорожек к границе антиаппартационного барьера, в его голове всё же рождается дерзкая, глупая и очень смешная мысль. Эта мысль греет, заставляет довольно усмехаться и гордо держать осанку. Мисс Блэк, при всех её достоинствах и прелестях, никогда не сможет трахнуть своего будущего супруга. Она никогда не увидит Люциуса таким, каким его видят любовники — беспомощным перед охватившим его желанием, прекрасным в этом падении, живым воплощением плотского греха. Каким его видел Северус всего несколько часов назад. А его, Северуса, бастарда и отребье, этим вечером хочет видеть Тёмный Лорд. Главное — не промахнуться и аппартировать в нужный район Лондона.***
Местом назначения была маггловская больница. Детская маггловская больница. Детский хоспис. Нехорошее предчувствие заставило Северуса остановиться на пороге этого шестиэтажного кирпичного здания. Несмотря на красно-терракотовые стены, широкие окна и яркий стенд с цветастыми плакатами у главного входа, это место источало боль и пахло смертью. Северус не смог бы с уверенностью сказать, каким именно был этот запах, но не ощутить его — душащий, леденящий, предупреждающий об опасности — было невозможно. Было глупо с его стороны полагать, что Тёмный Лорд будет ждать его. Северус аппартировал первым и несколько невыносимо долгих минут стоял в пустом мрачном холле на первом этаже. На дежурном посту никого не оказалось, всё здание было безмолвно — ни далёкого скрипа двери, ни шума лифта. Только длинные люминесцентные лампы мерно гудели с потолка. — Влияние Люциуса пошло тебе на пользу. Северус выхватил палочку прежде, чем узнал голос Волдеморта. Тёмная, высокая фигура оказалась неожиданно близко, и он мог поклясться, что не слышал шагов. Значит, Тёмный Лорд абсолютно бесшумно аппартировал прямо Северусу за спину. — У нас мало времени. Всего час-другой, пока усыпляющие чары действуют. Каждая живая душа в этом здании спит. Поэтому мы никому не помешаем, как не помешают и нам. Но прежде, — Тёмный Лорд повёл головой и капюшон мантии соскользнул ему на плечи, — посмотри мне в глаза. Не прячь взгляда, если тебе нечего от меня скрывать. И он посмотрел. Глаза напротив — два красных огонька — вспыхнули ярче. В одно мгновение Северуса затянуло в эту тягучую темноту, тусклый белый свет ламп померк и всё вокруг погрузилось во мрак. — Легилименс… — по-змеиному тихий шёпот забрался под ворот мантии и мурашками спустился от шеи до поясницы. Волдеморт вторгся в его сознание одним жестоким рывком, без спроса, с жадным, торопливым напором и едва ли — с осторожностью. Боль Северус чувствовал физически, его голову словно охватило тугим железным кольцом, как будто тиски с силой давили ему на лоб и затылок. Перед его глазами яркими вспышками появлялись картины недавнего прошлого. Тёмный Лорд продвигался всё дальше и дальше, перебирая воспоминание за воспоминанием, отбрасывая то, что его не интересовало, и наконец… Северус задохнулся, на мгновение снова увидев прекрасную наготу Люциуса, почувствовав тяжесть, тепло и тесноту его тела, вновь услышав сдавленные стоны, в которые вплетались слова заклинания, рваными вздохами срывавшиеся с его губ. В следующую секунду эта картина сменилась на другую. Вот они — в блаженной неге, едва укрытые тонким одеялом, прижались друг к другу, сплелись в объятиях на огромной неуютной постели, в большой неуютной спальне. Кожа блестит от пота, волосы всклокочены, а на щеках у обоих цветёт румянец. Свечи ещё не потушены, их подрагивающий свет скользит по серебряному ободу каменной, полной почти до краёв чаши. Внезапно видение прекратилось. Тьма отступила, зажглись длинные, потрескивающие лампы, стены и двери вернулись на место. Северус снова видел бледное лицо с искажёнными, но всё ещё красивыми чертами. Тёмный Лорд довольно усмехался. — Ты молодец, Северус. Иди за мной. Этих слов было достаточно, чтобы сердце Северуса забилось с бешеной силой. И покраснел он вовсе не оттого, что самые сокровенные из его воспоминаний больше не принадлежали только ему. Он залился краской от одной только похвалы. Дрожь, недавно покинувшая его, вернулась только спустя несколько минут, когда Северус сделал шаг к постели первого ребёнка, которому сегодня было суждено или излечиться от болезни, или стать жертвой его ошибки. Пальцы предательски тряслись, и Северус с силой сжал кулаки, силясь побороть эту слабость. — Если ты внимательно читал трактат Арфанга Омнисента, то с диагностирующими чарами ты справишься, — Тёмный Лорд стоял чуть в стороне. На его лице застыло выражение отвращения, словно он находился в грязном хлеву, а не в стерильной палате. — Остенде Контра*, мой лорд? — голос Северуса дрогнул. Он не мог оторвать взгляд от ребёнка, лежавшего перед ним. Малышу было не больше пяти или шести лет. Северус не мог понять, мальчик перед ним или девочка, так как голова ребёнка была вовсе лишена волос, кислородная маска скрывала черты лица, а из одежды на нём была пижама жуткого зелёного цвета. В его тельце едва теплилась жизнь, но всевозможные датчики мерным пиканьем сообщали, что состояние больного было стабильным. — Верно, Северус. Начинай, у тебя сегодня много работы. Твоей помощи ожидает не один маленький маггл. Так исцели их так, как учили тебя древние. И Северус исцелил.***
— Но почему мы, маги, не помогаем магглам излечивать подобные болезни?! Неужели и на это действует Статут о Секретности? Внутри у Северуса всё клокотало от ярости. Он был измотан, голова его почти не соображала от усталости, но злость рвалась наружу. Тёмный Лорд с интересом наблюдал за тем, как мальчишка, сегодня проявивший себя как способный ученик, мерил шагами расстояние от одной стены коридора до другой. — В том числе и он, Северус. Но ты забываешь, что заклинания, которые ты использовал, были утеряны, забыты не просто так. Они запрещены к применению и к магглам, и к магам. Глупцы зовут эту магию тёмной, поскольку не понимают ни принципа её действия, ни ценности этих знаний, а кроме того — не способны осознать все возможности, которые были открыты для нас мудрецами прошлого, — жестом Волдеморт приказал Северусу остановиться. — Я доволен тобой. А теперь я хочу узнать, понимаешь ли ты саму суть целительства. Что писал по этому поводу Ериас из Лутраки? — Целительство есть рука милосердия, — произнёс Северус, почти не задумываясь. Переводы с древнегреческого ему запомнились лучше всего. — Раз так, то прояви милосердие к тому, кому помочь уже нельзя, — Тёмный Лорд кивнул в сторону палаты, на двери которой была табличка с именем очередного маленького пациента: «М. Г. Хопкинс»…***
Страх не давал Северусу пошевелиться. Он ясно понял приказ Тёмного Лорда — тот хотел, чтобы Северус прервал жизнь этого измученного продолжительной болезнью мальчика, который бы не выдержал всего того, на что у других пациентов хватало сил. Он был совсем на грани, на первый взгляд, ему оставалось каких-то пару часов, от силы — время до утра. Северус видел, как сильно этот ребёнок страдает даже сейчас, погружённый в глубокий сон. Видел и не мог поднять на него волшебную палочку. Вместо того, чтобы собраться с силами и заставить себя произнести убивающее заклинание, Северус отчего-то стал отчаянно рыться в памяти, ища хотя бы что-то, что могло бы помочь. Сердце стучало где-то в ушах, липкий ужас крутил его внутренности. И вдруг — озарение. Дерзкая, безумная мысль… — Санитатем Тактус? — Тёмный Лорд смеялся, позабыв о том, что в первое мгновение, увидев, что Северус не выполнил его приказа, пришёл в ярость. — Ты решил поделиться своими силами с маленьким магглом? — Да, мой лорд, — Северус сжался под насмешливым взглядом сверкающих красным глаз, ожидая наказания, но не выпуская маленькую ручку из своей ладони. — Это бесполезная трата сил. Больше смысла было бы в излечении больной уличной кошки, — строго, но с нескрываемым лукавством отчитывал его Волдеморт. Выходка этого мальчишки рассмешила его. — Какое же ты дитя, Северус. Какое же ты ещё дитя… На следующее утро весь персонал больницы был невероятно удивлён результатами анализов самых сложных, безнадёжных пациентов. Ещё через несколько дней в газете «Таймс» появилась ужасно лживая статья под кричащим заголовком: «Новое немецкое лекарство спасло десятки детей».***
— От кого оно? Незнакомая сова (на вид почтовая) доставила письмо ещё до завтрака, но эльф как будто нарочно принёс его именно сейчас, чтобы испортить Нарциссе аппетит. — От Северуса… — неохотно ответил Малфой, быстро просматривая косые, неровные строчки. Снейп определённо очень спешил или же очень устал, когда писал это. — Как я и думал — просит книги. Что ему ещё может быть нужно? Люциус не соврал. Короткое письмо заканчивалось словами: «Пришли мне всё, что сможешь найти об Окклюменции».