7 мая 1997
— Так вы не встречаетесь? — Сотый раз тебе повторяю. Нет! Нет и ещё раз нет! — шептал Гарри в ухо Рону. Они сидели на уроке Трансфигурации, и МакГонагалл сегодня была совершенно не в духе. Даже сняла с Гриффиндора целых два балла за то, что Лаванда Браун вздумала пудриться прямо посреди практического упражнения. И всё же это не мешало Рону доставать Гарри вопросами. — Тогда с чего она бросилась тебя целовать? — не сдавался он. — Не бросалась она меня целовать. Она хотела меня поздравить с победой, вот и всё! — Гарри повысил голос. — Мы случайно столкнулись губами и упали! МакГонагалл бросила на них строгий взгляд и погрозила им пальцем. — Да я же видел! Она нарочно! — возмутился Уизли. В этом году у него совершенно сломался голос, и теперь он всё время басил. — Тише, Рон! — зашипел Гарри. — Ты же помнишь, что они поссорились с Дином? Так вот, возможно, она захотела заставить его ревновать! — Сама бросила его, а потом сама захотела помучить? Грёбаные дракклы, как это в её стиле! — вздохнул Рон, наконец открывая учебник на нужной странице. Уже как десять минут они должны были читать главу о расщеплении предметов в пыль и обратной их сборке. Гарри тоже открыл свой учебник и уже собрался погрузиться в замудрённые объяснения различий в составе твёрдых материалов, жидкостей и газов, как Рон снова шепнул ему в ухо: — Поэтому вы типа встречаетесь? А сколько будете ещё? — Не знаю, Рон, отстань! — огрызнулся Гарри. После вчерашнего провала на Зельеварении у него было отвратнейшее настроение. Слизнорт смотрел на него так, словно Гарри был болен, и будто бы искал на его лице признаки, подтверждающие это. «Ничего страшного, мальчик мой, с кем не бывает!» — констатировал зельевар, заглянув в Гаррин котёл и увидев странную вязкую жижу вместо универсального противоядия от любовных зелий — прозрачной жидкости слегка розоватого оттенка. — И всё-таки это жестоко! — пробормотал себе под нос Рон. — Пять баллов с Гриффиндора! — прозвучал над ними голос МакГонагалл. Гарри и не заметил, как она подошла к их парте. — Поттер и Уизли, останьтесь после занятия и уберите в классе. Поскольку половину урока они старательно разделяли различные предметы мебели на части, в кабинете было много щепок и древесной трухи. Убираться, даже посредством магии, пришлось бы всю перемену.***
10 мая 1997
Со Снейпом было спокойно. Гарри понял это уже на второй отработке, когда после сухого «Приступайте, Поттер» Снейп уткнулся в какой-то толстенный фолиант и больше не издавал ни звука. Почему Гарри задумался об этом? Наверное, дело было в усталости. Ещё неделю назад Гарри мечтал вырваться отсюда, сбежать наверх — к весеннему тёплому солнцу и друзьям. Да и просто — к людям. Сегодня же Гарри был даже рад возможности на несколько часов скрыться от любопытных глаз. Ему просто не давали покоя. Новость о том, что Гарри Поттер встречается с Джинни Уизли, произвела изрядный фурор — главным образом среди девочек. Теперь они то и дело бросали на Гарри сердитые взгляды. Конечно же, он не сильно переживал насчёт слухов. Ведь, в конце концов, обнаружить, что все вокруг болтают о твоей счастливой личной жизни, было куда приятнее, чем слушать всякие бредни о твоей причастности к жутким, связанным с самой тёмной магией событиям. И всё-таки играть на публику было тяжело. Теперь он даже жалел, что согласился таким образом восстановить подорванную репутацию Джинни. Ему просто не хотелось, чтобы над ней подшучивали. Бросилась на Избранного с поцелуями, а тот отказал, да ещё так сопротивлялся, что уронил её на пол при всём факультете! Нет, такого он не мог пожелать ни одной девчонке. Приходилось притворяться, что их симпатия взаимна. Вот только Гарри тяготило то, что они не обговорили конкретных правил. Что конкретно он должен был делать? Сколько должно продолжаться это представление? Хватит ли месяца? Или до самого последнего дня этого учебного года? Следует ли им вернуться в Хогвартс в сентябре уже в свободном статусе? На второй день эта затея перестала казаться Гарри весёлой. Конечно, слухи его мало тревожили, и всё-таки каждая новая сплетня удивляла сильнее предыдущей. Какой только чепухи среди них не было! Кто-то выдумал, что Джинни беременна, поскольку главной чертой всех Уизли являлась плодовитость. Затем (определённо, это была какая-то девчонка) заговорили, что коварная Джинни подлила Избранному любовное зелье. Или же, того хуже, добавляла Амортенцию ему в еду с самых рождественских каникул, ведь сидела она частенько за гриффиндорским столом рядом с Гарри. Дин показательно перестал с ним разговаривать, а Симус не постеснялся осведомиться у Гарри, какова Джинни «в тех делах», за что чуть не получил в нос. За прошедшую неделю Гарри так устал терпеть этот балаган и всегда держать лицо, что сейчас он был даже немного рад скромной компании Снейпа. По крайней мере, сегодня он был в спокойном расположении духа. И если не надоедать ему вопросами, отработка могла пройти довольно сносно. Одно расстраивало — нельзя было отвертеться от бессмысленной работы. Гарри был уверен — Снейп нарочно придумал для него именно такое занятие, чтобы он всегда был на виду и непрестанно думал о своём поведении. Но какой же это был бред! Даже чистка котлов имела смысл и пользу, а вот переписывание пыльной документации — кому вообще нужны были эти карточки с нарушениями тридцати-двадцатилетней давности? Другое дело — принести сюда какую-нибудь книжку, да даже школьные учебники сгодились бы. «А что будет, если и правда попросить Снейпа о поблажке?». Конечно, Гарри понимал — то, что он натворил, заслуживало куда более сурового наказания. Он едва не убил человека, и всё, чем он расплачивался — часами свободного времени и бессмысленным трудом. Будет наглостью просить о чём-то ещё. И всё-таки… — Сэр… Можно спросить? — рискнул Гарри. Он знал, что это может кончиться плохо, но попытаться стоило. — Вы снова за своё, Поттер? — Снейп даже не поднял головы от книги. — Спрашивайте. Видимо, он хотел побыстрее разделаться с дурацкими вопросами и вернуться к чтению. — Сэр, отмените это наказание. Пожалуйста. Теперь Снейп поднял на него глаза. В них читалось неподдельное удивление. — Что вы сказали? — Я имел в виду… — Гарри уже жалел, что начал этот разговор. — Это же совершенно бессмысленная работа. Она никому не нужна. Я понимаю, что перечисленные здесь злодеяния моего отца должны подействовать на меня назидательно, и всё такое… Выражение лица Снейпа было просто непередаваемым. Было похоже, что от возмущения он подавился воздухом. — Я и без этого знаю, что он творил ужасные вещи. И мне правда жаль, что с Малфоем так получилось… Что я чуть его не убил. Но я правда не знал, что это за заклинание. И впредь я не буду пробовать заклинания на людях… И не на людях тоже. Гарри совершенно не собирался говорить всего этого. Особенно про Драко. Но эти слова как будто сами вылились из него. — Так… Можно мне заняться чем-то ещё? Полезным. Уроками, например. Пожалуйста? Он почувствовал, как лицо его заливается краской. Чёрт его дёрнул вообще открывать рот! Снейп не спешил отвечать. Чёрные глаза были непроницаемы, и Гарри не мог понять — растерзают ли его сейчас, обрушат ли на него поток ругани или просто проклянут. — Ваше красноречие и глубина вашего сожаления поражают, — наконец произнёс Снейп. В каждом его слове было столько сарказма, что можно было кого-нибудь отравить. — Однако вам ещё стоит поработать над вашими интонациями. Вы плохо играете роль раскаявшегося. Впрочем, как и роль героя-любовника, покорителя женских сердец. Но это совсем не моё дело. Мой ответ — нет. Наказание, оно на то и наказание, что нравиться вам не должно. Уроки вы будете делать в свободное от отработки время. Гарри тяжело вздохнул, а Снейп продолжил: — Конечно, если моё общество вам не подходит, в следующую субботу могу передать вас мистеру Филчу. И, конечно же, поведать ему, за что именно вы наказаны. Уверен, он удовлетворит вашу просьбу и найдёт для вас общественно полезную работу. — Не нужно, сэр, — ответил Гарри. — Ваше общество мне подходит. Снейп смерил его странным взглядом. — Рад это слышать. А теперь приступайте к работе. И обеспечьте мне, наконец, тишину! Гарри одновременно хотелось провалиться под землю и ударить Снейпа. А только затем провалиться под землю. Проклятый упырь! Он всегда вызывал у Гарри смешанные чувства такого рода, заставлял ощущать себя виноватым и ничтожным, и при этом незаслуженно обиженным. И зачем нужно было лезть к нему? Он снова взялся за свои карточки, но дело никак не шло. Настроения на бессмысленную перепись этой рухляди не было. Промучившись четверть часа, Гарри отложил перо и принялся разглядывать кабинет. Кабинет был таким, каким он впервые его увидел на втором курсе после их с Роном триумфального возвращения в школу. Камин, который никогда не зажигался. Тусклые газовые лампы — три в углах комнаты и одна на рабочем столе. Десятки стеллажей, на которых хранились жуткого вида склянки с различными жидкостями, субстанциями, растениями и даже законсервированными существами. Где-то здесь Гарри даже видел нечто, похожее на деформированный человеческий эмбрион. На столе Снейпа частенько царил беспорядок. С краю высилась стопка книг, сейчас на ней ещё и стояли песочные часы. Несколько потрёпанных записных книжек, какие-то пергаменты, старая лупа, небольшие баночки с подозрительным содержимым, старые наручные часы, которые Гарри никогда не видел на руке Снейпа. Ещё одни часы — настольные и повёрнутые циферблатом к самому Гарри, чтобы тот видел, когда закончится его отработка. Несколько скрученных в трубу Пророков, маленький, словно бы сувенирный, котелок, потёртая деревянная шкатулка для писем, а на нём — восковая палочка и испачканный воском нож для бумаги. Хотя бы в чём-то Снейп напоминал человека. А ведь внешне он вполне мог сойти за какого-нибудь измученного жаждой и временем вампира. Строгий профиль, хмурые брови, тени под глазами, кожа — бледная и нездорового оттенка, словно бы он нарочно избегал солнца, прячась в своих подземельях. Руки с длинными пальцами и острыми ногтями — чтобы вспарывать кожу своим жертвам и за долю секунды добираться до вен с горячей кровью… — Прекратите, Поттер. Чем пялиться на меня, лучше спросите о чём-нибудь, раз уж вы решили оставить эту работу на следующий учебный год, — сказал Снейп, видимо, почувствовав, что Гарри его рассматривает. «Сам напросился, упырь!» — злорадно подумал Гарри. В голове он тут же начал перебирать всевозможные варианты. Что можно было спросить у Снейпа? На какой вопрос он, в отличие от других людей, знал ответ? Память услужливо подкинула Гарри тот самый, последний разговор с Дамблдором и мучительный вечер, полный сомнений и сожалений, после. Каково это — лишать человека жизни? На самом ли деле это разрывает душу на части? Вот что Гарри было интересно. — Сэр, — нужно было подойти к этой теме издалека, чтобы ненароком не вызвать на себя гнев. — Вы жалеете о том, что стали… Голос Гарри предательски осип, последняя фраза прозвучала хрипло и взволнованно, а потому — жалко. — Пожирателем Смерти? — Снейп даже не повернул головы, однако всё в его фигуре мгновенно выдало напряжение. — Нет, не жалею. Гарри задохнулся от смеси удивления и злости. Снейп не жалел о том, что стал Пожирателем? Стал убийцей? Помогал Волдеморту уничтожать, пытать и лишать жизни невинных? — Но, сэр… — прошептал Гарри, чувствуя, как в нём вскипает гнев. — Почему вы не жалеете? Ведь это… — В ином случае я давно был бы мёртв, Поттер. И не заставлял бы вас тратить драгоценные свободные часы в ваш выходной. Я бы уподобился… — Снейп всё же повернул голову и осёкся, встретившись взглядом с Гарри. Будто бы что-то в лице ученика его покоробило. — … прочим. — Я понимаю… — Гарри, переняв это странное напряжение, уставился на свои руки. На правой кисти белели слова «Я не должен лгать». «Снейп тоже не лжёт. По крайней мере, если это не касается его деятельности в Ордене и шпионских штучек. По крайней мере — мне». — Нет, вы не понимаете, — прервал его мысли Снейп. Теперь профессор сидел к нему вполоборота. — Скажите мне, Поттер, как вы думаете, почему за Тёмным Лордом шли сотни… Нет, тысячи молодых волшебников и волшебниц? И не только чистокровных, но и полукровок, как мы с вами… От этого «мы» у Гарри по спине побежали мурашки. На его памяти, это был первый раз, когда Снейп каким-то образом объединил себя и Гарри в одну общность. — Он обещал им всякий бред вроде богатства и власти над магглами, сэр. Насколько я знаю, для большинства этого достаточно. — Нет, Поттер. Этого достаточно только для редких исключений. К сожалению. — Толстенная и, судя по всему, интереснейшая для Снейпа книга оказалась закрыта. — Примерно с пятидесятых число магов начало стремительно сокращаться. Я не стану вдаваться в подробный экскурс в историю, но Вторая мировая принесла огромные изменения в общество — и в наше, и в маггловское. Чистокровные семьи стали… Простыми словами — вымирать. А магглорождённые или же полукровки никогда не смогут стать заменой магам, в чьих жилах течёт чистая кровь. — Это полный бред! Я знаю столько примеров… — Это истина, Поттер. Между магглорождёнными с магическими способностями и настоящими магами слишком много разницы. Во-первых, это здоровье. Маггл живёт в среднем семьдесят-восемьдесят лет. Чистокровный же, если повезёт, дотянет до двухсот. Были случаи, когда волшебники доживали и до трёхсот лет. Посмотрите на Дамблдора — ему сто пятнадцать, но он вполне сойдет за восьмидесятилетнего. А в нём лишь три четверти чистой крови. Чистокровных не берут такие маггловские болезни, как онкология и сердечная недостаточность, Альцгеймер. Им не опасны многие вирусы и инфекции. И лекарства для них нужны особые. С полукровками всё гораздо сложнее, на кого-то действует маггловское лечение, на кого-то — нет. Кто-то невосприимчив ни к тому, ни к другому. — Но это же не повод запрещать магию для магглорождённых. Вы сами сказали — чистокровные стали вымирать. — Да, волшебники вымирали и вымирают. Но кто виноват в этом? Не подобные ли Дамблдору? — в голосе Снейпа звучал гнев. — Не те ли, кто в своё время поддержал Статут о секретности? С момента его вступления в силу весь магический мир был обречён на верную гибель. Маги были лишены возможности вступать в открытые контакты с обычными людьми — в том числе экономические контакты. Феодалы, подобные Малфоям, больше не могли открыто вести торговлю, инвестировать и покупать земли. Именно поэтому чистокровные семьи останавливались только на одном наследнике. Будь у Драко Малфоя братья, в настоящем режиме это была бы катастрофа для их семьи, вы не находите? Встал бы вопрос — кому оставить наследство? Стоит ли передать всё в руки старшего сына и оставить остальным лишь содержание или разделить всё поровну между двумя, тремя, четырьмя? Великобритания — маленькое государство, и со временем в нём стало бы тесно. Гарри слушал всё это, открыв рот. Ничего подобного он не слышал — ни на уроках Магической истории, ни от Гермионы. А ведь Гермиона должна была всё это знать — она столько всего читала! — И возвращаясь к вашему вопросу, Поттер, — заговорил Снейп спокойнее. — Нет, я вовсе не жалею, что в юном возрасте понял все эти вещи и попытался сделать хоть что-то для спасения нашего вида. Поверьте, тот Тёмный Лорд был великим волшебником со светлыми идеями. Тогда он не жаждал мирового господства, нет, он всего лишь желал спасти магов от деградации и вымирания. Он искал старые, утерянные и намеренно уничтоженные знания. — Но это ведь тёмная магия, профессор. Она не должна применяться! Вот почему эти знания хотели уничтожить, — тихо ответил Гарри. Врал ли ему Снейп? Он не знал. Но глядя в эти сверкающие чёрные глаза, Гарри не мог обвинить их обладателя во лжи. Слишком много праведного огня в них было. — Тёмная магия? — оскалился Снейп. — Вы могли бы сформулировать мне, в чём её отличие от светлой? Гарри замялся. В его представлении всё было очень просто, но вот точных слов он подобрать не мог. — Светлая магия направлена на добро. А тёмная — разрушает, — наконец сформулировал он и услышал в ответ саркастичный смешок. — Я спросил не про то, на что направлена эта магия, а про её отличие от светлой. В чём их суть? В чём заключается различие? Примени вы бытовое заклинание Конфринго, чтобы поджечь фитиль петарды и полюбоваться на салют, оно будет употреблено во благо. А направь вы палочку на своего врага — и с помощью Конфринго можно совершить убийство. С ваших слов получается, что всякая магия имеет и светлую, и тёмную сторону. И снова Гарри не знал, что ответить. Он растерянно смотрел на Снейпа и ловил себя на странном чувстве благодарности к этому человеку. Снейп, конечно же, рассказывал ему странные, определённо запретные вещи, но в его речах было столько искренности, сколько Гарри давно не слышал ни от кого другого. — Так вот, Поттер. Я бы не использовал термин «тёмная» по отношению к этой магии. Это скорее магия обмена, поскольку для получения результата необходимо отдать что-то взамен. Например, энергию, кровь, частичку плоти или иную ценность. Подобные заклинания и ритуалы берут своё начало в самой древности, когда люди только учились обращаться к Природе. Такая магия одновременно примитивнее и сложнее. И использовать ли её во зло или во благо — решает сам волшебник. Вы понимаете меня, Поттер? — Понимаю, сэр, — кивнул Гарри, чувствуя неясное волнение. — Получается, Волдеморт… — Не произносите его имя! — Простите. Получается, он обещал своим последователям спасти магический мир и открыть им древнюю, утерянную магию? Сделать их всесильными? — Что-то вроде того, — тихо ответил Снейп. Между бровей у него залегла морщинка. — Скажите мне, каков предел ваших магических возможностей? Гарри вопросительно посмотрел на профессора. — Я не знаю, сэр. — Каков вообще предел возможностей волшебника? Если отбросить все условности, если посвятить всю свою жизнь получению новых знаний и тренировкам — какого уровня можно достичь? До какого уровня возможно развить свои способности? Большинство никогда не задумывалось над этим, а вот Тёмный Лорд задумывался. Более того — он считал, что подобных ограничений просто не существует. И глядя на него мы в это верили. Он научил нас такому, что обывателям и не снилось. Поверьте, если бы вы видели, на что он был способен прежде, вы поразились бы. В комнате повисло молчание. Они со Снейпом внимательно смотрели друг на друга, и в тишине между ними не было никакой неловкости. — Идите, Поттер. Ваша отработка на сегодня закончена, — наконец произнёс профессор. Гарри бросил взгляд на часы на столе Снейпа. Те показывали всего час дня — уходить было ещё рано. Он захлопнул крышечку чернильницы, наобум сунул недописанную карточку в одну из коробок и поднялся. — До свидания, сэр. — Я хочу предупредить вас, Поттер. Этот разговор останется в этом кабинете и только между нами. Иначе… — Иначе вы сотрёте память и мне, и тому, кто об этом узнает. Я понял, профессор. На губах Снейпа появилась едва заметная усмешка. Закрывая за собой дверь кабинета, Гарри подумал, что, продлись их разговор ещё дольше, он бы не пожалел о потраченном времени. Со Снейпом было спокойно. А ещё — он был чертовски интересным собеседником.