Сонное зелье

      Книга выскользнула из руки. От удара об пол старинный переплёт треснул и хрупкие листы поползли в стороны.       Рано, чертовски рано. Галлюцинации не должны были прийти так скоро. Обычно всякая дичь начинала мерещиться только к концу третьих суток бодрствования, но никак не на вторые.       Снейп застыл в ожидании. Ещё немного, совсем чуть-чуть, мгновение-другое, и иллюзия развеется. Комната окажется пуста, а сам он просто рухнет на кровать без сил, утонет лицом в прохладном сатине наволочки и наконец провалится в сон.       Поттер случится только завтра. Явится на отработку, постучится к нему кабинет ровно в десять утра и засядет за свои чёртовы карточки. Будет сопеть, кусать губы и кончик пера, задавать невыносимые вопросы и смотреть этими невозможными, удивлёнными глазами. Сейчас для Поттера было рано, чертовски рано.       Прошла секунда, другая. Он моргнул, моргнул ещё. Поттер у его постели никуда не делся. Совершенно обнажённый Поттер. Безмолвный, растрёпанный и тяжело дышащий. С лихорадочным румянцем и совершенно безумными глазами. Неуверенно переминающийся с ноги на ногу.       «Не галлюцинация… Чья-то шутка? Странный жестокий розыгрыш? Оборотное?»       Перехватило дыхание. Сердце забилось быстро-быстро.       Северус смотрел совершенно бесстыдно. Не просто смотрел — разглядывал, пытаясь понять, кто именно сейчас стоит перед ним. В любом другом месте он бы отвернулся или хотя бы отвёл глаза, но в собственной спальне он имел все права на это бесстыдство. Был ли Поттер поддельным? Был ли это перешедший все границы шутник? Или же в Хогвартс каким-то образом проник суккуб — демон-соблазнитель? Или же…?       Пятна румянца на щеках. Нежная, щедро расцелованная солнцем кожа, ещё хранящая следы загара с прошлого лета. Ключицы — острые и такие хрупкие, аккуратная ямочка между. Развитые мышцы плеч и рук, соски — напряжённые и бледно-розовые. Наверное, стоит легонько ущипнуть — сразу станут ярче, запунцовеют. Чуть выступающие рёбра, очерченный пресс, тёмные волосы в паху — этакий задорный кудрявый кустик. А ниже — около пяти дюймов безупречности — розовый, с налитой кровью головкой член. Возбуждённый и то и дело подёргивающийся. Блестящий от смазки, чуть склоняющийся влево… Снейп нервно сглотнул и опустил глаза.       На ковре громоздилась куча одежды. Сверху джинсов белели смятые трусы, из-под кровати торчал нос кроссовка, второй же лежал кверху подошвой прямо посреди комнаты. Сомнений не осталось. Это был Поттер.       Нужно было сказать хоть что-то. Нужно было прогнать его, обрушить на него тысячу проклятий, напугать и пристыдить за это безобразие, но Северус словно онемел. Он, расчётливый, циничный и беспощадный, сейчас не мог проявить жестокость. Только не к нему — не к этому мальчику, решившемуся на такое безумство. Доверившемуся ему. В том, что Поттер был искренен, он был полностью уверен.       Этот перфоманс был ни чем иным как вопросом. «Да, Северус? Да или нет?». Для такого нужна была поистине гриффиндорская смелость — безмозглая и самоубийственная. И что страшнее всего — его искренность обязывала к ответной искренности. Врать ему — безоружному, обнажившему и душу, и тело, было нельзя. Северус желал его, желал сильно, желал давно.       — Поттер… — этот хриплый вздох был большим, на что он оказался способен. На предупреждение или угрозу похоже не было.       Произнесённое имя подействовало подобно призывающему заклинанию. Поттер медленно двинулся к нему — сосредоточенный, с пугающе серьёзным и решительным лицом. Переступил через глупый кроссовок и в три шага оказался рядом. Северус шатнулся назад и упёрся спиной в закрытую дверь — дальше бежать было некуда.       — М-м? — отозвался Поттер, поднимая голову, заглядывая ему в глаза.       Подрагивающие ресницы, зрачки — расширены от полутьмы и возбуждения, радужки почти не видно.       Нужно было ответить на этот вопрос словом или жестом. Сказать «нет», отпихнуть его от себя или хотя бы покачать головой. Но Северус не смог. И был за это наказан.       Поттер прижался к нему всем телом, обдал жаром, и Снейпу показалось, что обнажённая кожа обжигает его через одежду. Доверчивый и безжалостный, мальчишка обвил его талию руками, протиснувшись ладонями между поверхностью двери и его спиной. Уткнулся носом Северусу в шею, вздохнул, защекотав горячим дыханием открытый участок кожи между челюстью и воротничком рубашки, и замер, видимо, не зная, что делать дальше.       Сердце билось, как сумасшедшее, пульс ощущался в висках и горле. Собой Северус уже не владел — его лихорадило, а сознание сузилось до ощущения пламени под кожей и горячего, податливого тела рядом. С тихим утробным рыком он прижал Поттера к себе. Грудью к своей груди, бёдрами к бёдрам, зарылся носом ему в волосы и с силой зажмурился. Он пах как чистота, мускус и терпкое тепло, и этот запах дурманил.       Рука сама скользнула вниз — член Поттера, влажный и истекающий смазкой, лёг к нему в ладонь, и это ощущалось до странности правильно. Пальцы обхватили ствол, тягучей лаской прошлись по длине, и мальчишка застонал ему в шею. А затем вдруг прикусил зубами кожу, всхлипнул и сжал челюсти посильнее, наверняка оставив отметину.       «Отметил… Чёртов собственник!»       Северус не остался в должниках — мстительно ослабил хватку, вызвав умоляющее мычание, а затем большим пальцем погладил сочащуюся предэякулятом головку, подразнил уздечку. Больше Поттер не кусался — только тщетно пытался царапать ему спину через сюртук, жилет и рубашку да целовал Северуса, куда только мог. Касался влажными губами щеки и подбородка, виновато зализывал место укуса и горячо стонал на ухо.       Нет, он не пытался прикоснуться к Снейпу в ответ, просто ритмично тёрся животом о его стояк, и этого было вполне достаточно.       — Я… Я… — бормотал Поттер в беспамятстве.       Дрожал в его руках, поднимался на цыпочки, звал по имени, повторяя «Северус, Северус, Северус» словно заклинание. Бесстыдно подмахивал, уже не стонал — жалобно скулил. И не продержался долго — замер, замолк, вздрагивая всем телом, и наконец расслабился.       Северус прижимал его к себе, горячего, измученного, касался губами взмокших прядей на лбу, солёной кожи и проклятого шрама. Впервые за долгие годы он чувствовал… Этому не было подходящих слов. Проще было сказать, чего он не ощущал. Не было ни боли, ни вгрызающегося в сердце отчаяния. Не было страха перед грядущим и горечи от потерь. Не было войны и приказа убить. Не было Непреложных обетов и прочих клятв, не было долгов и неизмеримых обязательств. Не было ни прошлого, ни будущего. Были только молодой мужчина, постанывающий от наслаждения в его руках, и эта полутёмная комната. Был Поттер.       — М-м…       Поттер наконец очнулся и заторможенно поднял голову. Посмотрел ласково и благодарно — так смотрят на спасшего жизнь, не меньше. Его губы оказались в дюйме от губ Северуса, в тёплом дыхании чувствовался ментол. Глаза — с блаженной поволокой. Прекрасные зелёные глаза. Глаза Лили.       В сердце пробрался леденящий ужас. Осознание ударило — неожиданно, больно, наотмашь. Что он сделал? Что он, чёрт возьми, только что сделал?       Он оттолкнул Поттера прочь. Тот едва устоял на ногах, ухватившись за столбик кровати.       — Северус, что ты…? — забормотал мальчишка.       — Убирайся отсюда немедленно, — Снейп сказал это почти шёпотом, боясь, что в его голосе будет слышна дрожь.       Поттер непонимающе смотрел на него и совершенно не собирался никуда убираться.       — Северус… Северус, послушай, я… — забормотал он и хотел было подойти.       Это стало последней каплей. Прикосновения этих рук Северус бы не выдержал.       — Убирайся вон! Убирайся! — заорал он так страшно, как только мог, надвигаясь на Поттера. — Вон отсюда!       Мальчишка в ужасе отскочил от него прочь. Две секунды ему потребовалось, чтобы схватить свои вещи и выскочить в гостиную. Северус не оборачивался, только по шуршанию одежды он понял — Поттер судорожно одевался. Взгляд его упал на кроссовок, торчащий из-под кровати и, похоже, забытый в спешке.       Тем временем шорохи за спиной Снейпа утихли. Поттер оделся и, видимо, замер в ожидании чего-то.       — Профессор, мне…       Договорить Поттеру было не суждено. Кроссовок, секунду назад вытащенный Снейпом из-под кровати, с громким шлепком прилетел ему прямо в лоб.       Видимо, поняв, что сейчас продолжать разговор бесполезно, он схватил метательное орудие с пола и, наполовину босой, выбежал к коридор. Дверь хлопнула, закрываясь за ним.       Снейп стоял посреди спальни и просто не мог пошевелиться. У него даже не было сил, чтобы сделать пару шагов до постели. Всё то, что Поттер прогнал, вернулось, навалилось на него лавиной. Северусу казалось, что его просто парализовало от боли. От ужаса, от горечи, от страха, от отвращения к себе.       Он опустил глаза. На его сюртуке и брюках белели потёки чужого семени — зрелище одновременно страшное и завораживающее. Полупрозрачные капли, медленно впитывающиеся в чёрную ткань.       Всё в его комнатах осталось неизменным — догорали угли в камине, отдавая остатки своего тепла. Постель была заправлена и нетронута, словно бы доказывая, что здесь сегодня не происходило ничего непотребного. Эти светлые капли были единственным доказательством того, что несколько минут назад, прямо в этой комнате Северус совершил настоящее преступление. Он совратил несовершеннолетнего. Своего ученика. Сына Лили.       Ощущение собственного тела медленно возвращалось. Все мышцы в теле ныли, словно Северус целый день провёл на ногах без возможности даже присесть. А ещё…       «О нет…»       В этот момент Северус мечтал о том, чтобы его поразила тысяча проклятий.       К своему ужасу, он почувствовал — в штанах у него было тепло и влажно. Никакого напряжения — только блаженное удовлетворение и неприятно липнущее бельё.

***

      — Гарри, ты заболел? — раздался в темноте спальни шёпот Невилла.       Тот выглянул из-за неплотно задёрнутого полога. Остальные соседи спали крепче, и Гарри не разбудил их своим приходом.       — Нет, всё окей, — тихо ответил Гарри, тщетно пытаясь всунуть ногу в нужную пижамную штанину.       Руки и ноги просто не слушались его, всё тело словно было набито ватой.       — Ты плохо выглядишь. У тебя точно всё нормально? — не сдавался Невилл.       Видимо, Гарри в самом деле выглядел как-то не так. Но разбираться с этим сейчас не хотелось.       — Всё в порядке. Просто убегал от Филча и его кошки. Бежал несколько этажей, — ответил он первое, что пришло ему в голову и, решив не мучиться с футболкой, забрался в постель так. — Спокойной ночи.       Прежде, чем Невилл успел что-то ответить, Гарри лёг и задвинул полог. Сделал он это каким-то непонятным ему способом — невербальным, беспалочковым, и совершенно не вспоминая никакого заклинания. Просто пожелал, чтобы шторы задвинулись, и те послушно скрыли его от назойливой заботы.             Лежать так было душновато, но Гарри было всё равно. Он вытянулся на смятом одеяле, раскинув руки и ноги в стороны, и просто не мог пошевелиться. Мысли были в полном беспорядке, но в теле ощущалась такая блаженная, тяжёлая нега, словно Гарри принял то самое Сонное зелье.       «Он прогнал меня…» — с горькой обидой думал Гарри, и тут же успокаивал себя: «Он прогнал меня только после… После всего».       Воспоминания о том, что произошло сегодня, послали по телу тёплую судорогу. Сердце затрепетало.       «Он возненавидит меня за то, что я сделал», — зазвенела горькая мысль, но на смену ей пришла другая: «Он простит меня, обязательно простит».       Этой ночью Гарри спал крепко, и даже сны не смели его тревожить.