23 мая 1997
Гарри ненавидел ложь. Большую половину жизни он жил во лжи — вдалеке от волшебного мира и не зная, кем на самом деле были его родители. Гарри казалось, что он до конца жизни не простит Дурслей за то, что из соображений «правильного» и «нормального» столько лет держали его в неведении. Гарри ненавидел ложь, ненавидел слышать её и произносить. Но больше всего он ненавидел лгать самому себе, считая это худшим, что может сделать с собой человек. Подсознательно знать правду и убеждать себя, что происходящее не происходит, а реальность нереальна? Что за глупость! И что за низость! Сегодня Гарри чаще обычного рассматривал шрам на правой руке. «Я не должен лгать» — сообщали побелевшие от времени буквы. И Гарри соглашался и даже благодарил судьбу за это странное напоминание. Обычно он забывал о шраме на недели и даже месяцы, стараясь не возвращаться в мыслях к событиям прошлого года. Тревожить едва зажившие раны было тяжело. Нет, он не забыл ни тяжёлую борьбу с режимом Амбридж, ни схватку с Пожирателями, ни смерть Сириуса. И всё же… С началом этой весны он только стал чувствовать себя капельку живее и счастливее, и сейчас ему не хотелось нарушать эту хрупкую гармонию самокопанием. Отмучился, откопался. Сириус бы точно не хотел, чтобы его Гарри мучил себя так долго. Он словно был прежним собой — окружающий мир воспринимался ярче и чётче, кошмары давно не возвращались, а одиночество и тишина не приносили чувство тоски и безысходности. Рон и Гермиона с этими их перешёптываниями, секретами и таинственными «прогулками» по школе больше не раздражали. И даже учёба — и та казалась интересной. Особенно всё это ощущалось в последние пару недель. И как бы ни было страшно признаваться себе — причина этих перемен заключалась вовсе не в тёплой, почти летней погоде и ярко-голубом шотландском небе. Причина была противоположностью всему этому жизнерадостному безобразию. Она была мрачна, язвительна и даже в конце мая закутывалась в плотные чёрные одежды. — Забини, что в слове «невербально» вам непонятно? — сегодня Снейп был не в духе и не жалел даже своих змеек. — Вы что, второкурсник, чтобы бормотать заклинания себе под нос? Если бы темнокожий Забини мог краснеть, то, наверное, сейчас напоминал бы помидор. Но всё, что сейчас выдавало его напряжение — плотно сжатые губы и капли пота на лбу и над верхней губой. — Нет, сэр, — тихо ответил он, ослабляя галстук. Это был почти конец сдвоенной Защиты, и все уже давно избавились от мантий, постепенно избавлялись от галстуков и расстёгивали верхние пуговицы рубашек. День был невыносимо жаркий, в распахнутые настежь окна палило солнце. В начале занятия Снейп, конечно же, наложил на класс охлаждающие чары и обновил их во время перерыва, но сильно это не помогло. — Или это особая тактика — рассмеши противника и воспользуйся моментом? На мистера Уизли она, конечно, подействовала. Но я сомневаюсь, что достойный соперник купится на такое. Пять баллов с Гриффиндора за веселье во время урока. Гриффиндорцы издали коллективный вопль возмущения, но затихли под строгим взглядом профессора. Сегодняшнее занятие отличалось от прошлых. Обыкновенно ученики сами выбирали себе партнёра для упражнений, в этот же раз Снейп сам разбил их на пары. Причём таким образом, что никто не сражался с противником со своего факультета. Использовать можно было шесть базовых защитных заклинаний: обычное Протего, Остолбеней, связывающее Инкарцеро, парализующее Петрификус Тоталус, Импедимента и Экспеллиармус. Причём пользоваться ими можно было только невербально, что удавалось не всем. В остальном в упражнении не было ничего сложного. Рону достался Забини, и оба они были не в восторге от этого. У Забини никак не выходило нормальное невербальное заклинание, а Рон всё это время пользовался Экспеллиармусом и Протего. Оба они получили нагоняй, но вот баллов лишился только Гриффиндор. Невилл вот уже второй час не мог одержать победу над Паркинсон, и судя по всему, был в ужасе от своей участи. Гарри предполагал, что дело было вовсе не в недостатке знаний, а в том, что Невилл одновременно опасался Панси и боялся причинить ей вред. Драться с девчонками у него никогда не выходило. У Дина дела тоже шли не очень. Хаффлпаффка Меган Джонс, а в частности её длинные распущенные волосы, синие глаза и расстёгнутые пуговицы рубашки, не давала ему сосредоточиться. Нужно ли говорить, что в каждом поединке она одерживала победу? Гермиона была в паре с Дафной Гринграсс, и они, растрёпанные и уставшие, смотрели друг на друга с настоящей неприязнью. Самому Гарри Снейп отдал в напарники Терри Бута — добродушного рейвенкловца, с которым они прекрасно сработались в Отряде Дамблдора. — Перерыв две минуты, затем приступаете снова. И ещё одно вербальное заклинание — наложу на вас всех Силенцио до выходных! Студенты загалдели, а Снейп уселся за преподавательский стол и, скрестив руки на груди, прикрыл глаза. Гарри предположил, что эти две минуты отдыха были скорее нужны самому Снейпу — выглядел тот совершенно неважно. Как человек, который не спал всю ночь и был вынужден с самого утра терпеть гомон и возню пустоголовых студентов. «Чем он занимался сегодня? Был ли он в школе или же…?» — думал Гарри, усевшись у стены класса прямо на пол и утирая пот со лба. Воображение его уже рисовало различные картины того, как Снейп мог провести эту ночь. Вот тот стоит над котлом, в котором кипит алое, словно кровь, зелье, испуская ядовитые пары. На лице Снейпа замерло сосредоточенное выражение. Он добавляет в котёл последние ингредиенты, и на его лице появляется ликующая усмешка… Вот Снейп идёт к краю антиаппартационного барьера школы, и стоит ему переступить границу, перемещается в Малфой-мэнор. Гарри никогда не видел это жуткое поместье, но в его представлении оно определённо подходило под описание «мрачное», «старинное» и «громадное». Вот Снейп склоняется перед Волдемортом и произносит почтительное «мой лорд»… — Я задолбался уже! — раздражённо пропыхтел ему на ухо Рон, плюхаясь рядом. — Я не знаю, какая тварь его укусила за жопу, но мы-то в чём виноваты? — Тс-с! — зашипел в ответ Гарри и шёпотом ответил: — Я думаю, что он сегодня был у… Ну, у него. Ты заметил, что Пожиратели затихли вот уже как пару недель? — Наверное… Думаешь, что-то будет? — встревоженно спросил Рон. Гарри неуверенно пожал плечами. — Предполагаю, что так. У него вечно какая-то безумная активность в конце учебного года. Всегда что-то происходит в мае или июне… Он больно закусил себе щёку изнутри. Нужно было срочно прогнать мысль о прошлом мае, битве в Отделе Тайн. О Сириусе. — Весеннее обострение, не иначе, — фыркнул Рон, и Гарри тут же отпустило. Всё-таки, что его друг умел — так это шутить в нужные моменты. Снейп очнулся с опозданием — и тут же обрушил на учеников громогласное: — Две минуты давно прошли. Я непонятно выразился? Приступаем! Уже надеявшиеся отсидеться, шестикурсники встали в боевые позиции и молчаливые поединки возобновились.***
— Ужасно. Будь моя воля, я не допустил бы ни одного из вас к экзамену, — отчитывал их Снейп. До звонка оставалась пара минут, и Гарри, вымотанный до предела, предвкушал, как вместо обеда он сразу отправится в душевую и будет долго стоять под прохладной водой. — Случись настоящая дуэль — и вы рискуете отправиться на тот свет. Будете бубнить и забывать заклинания в призрачной форме. Последнее замечание было обращено к Невиллу. В перерыве он пожаловался кому-то, что стоит ему встать в боевую позицию, как все слова просто вылетают у него из головы. Остаётся только раз за разом применять щитовое Протего. — Если вы забыли латинскую формулу, не тратьте время, а просто придумывайте свою. Уж английским вы точно владеете, по крайней мере, большинство из вас, — съязвил Снейп, доставая палочку и возвращая классу первоначальный вид. Отодвинутые в конец парты и стулья стали со скрипом возвращаться на свои места, заставляя учеников посторониться и прижаться к стенам. — Профессор, а разве мы можем… изобретать на ходу? — недоверчиво спросила Гермиона. — А кто вам запретит? — резковато ответил Снейп, даже не посмотрев на неё. Он стоял у окна спиной ко всем — тёмная фигура на фоне яркого солнца. — Главное, представить, чего вы хотите добиться. Традиционные латинские формы не обязательны. Конечно, латынь — особый язык, и он упрощает применение заклинаний, но самой магии всё равно на слова и буквы. Хотите связать противника, но забыли Инкарцеро? Произнесите «свяжись верёвками» и представьте, как они его оплетают. В большинстве случаев должно сработать. Словно подытоживая эту небольшую лекцию, прозвенел звонок, и шестикурсники стали шумным потоком вытекать в коридор. Гарри шёл последним, и то и дело бросал взгляды на Снейпа. Тот всё так же стоял у распахнутого окна, только теперь руки его упирались в подоконник, а спина была сгорблена. Гарри замедлил шаг и замер, стараясь не издавать ни звука. Убедился, что однокурсники вышли и смешались с остальными студентами, идущими в сторону Большого Зала. И наконец нарушил молчание. — Сэр? — позвал он Снейпа, осторожно подходя ближе. Тот вздрогнул и мгновенно выпрямился. Видимо, он думал, что остался в классе один. — Звонок прозвенел, идите, — произнёс он глухо. С расстояния вытянутой руки Гарри видел, каким бледным и уставшим был Снейп сегодня. Заострившиеся скулы, покрасневшие от отсутствия сна глаза — а под ними тени усталости. И всё же даже в таком состоянии Снейп выглядел как-то… Как же? Благородно? Что за глупое слово! Интересно? Это уже получше. Красиво? Нет, Гарри не мог назвать его красивым. Он видел много мужчин и парней куда красивее, и всё же более подходящего слова Гарри подобрать не мог. На Снейпа хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь. Особенно теперь, когда усталая заторможенность сделала его каким-то беззащитным. — Прозвенел. Я слышал, — отозвался Гарри. И сделал ещё один шаг вперёд. — Так что не идёте? — интонации у Снейпа были странными. Словно бы в словах не хватало привычного яда. — Я хотел спросить вас… — Гарри замялся, решая, стоит ли задавать тревожащий его вопрос. — Всё ли в порядке? Вы… Вы какой-то сегодня… — И какой же я? — усмехнулся профессор. — Задолбанный, — вдруг ляпнул Гарри, сам того не желая. Выражение лица Снейпа было просто непередаваемым. — Вымыть бы вам, Поттер, рот с мылом, да не поможет! Никогда ещё Гарри не краснел так густо. Ушам, щекам и даже шее стало горячо. В уголках глаз защипало. — Простите, сэр. Я… — забормотал он. — Я просто хотел спросить, всё ли в порядке. И… Не случилось ли чего? Там, я имею в виду… У… — Я не могу предоставить вам данную информацию. Обратитесь к Дамблдору, когда он вернётся, — сухо ответил профессор. Он перестал сверлить Гарри взглядом и снова отвернулся к окну. Снейпу шло солнце. Оно делало его кожу словно бы позолоченной, а глаза… Всё это время Гарри думал, что глаза у профессора были чернее ночи. Жуткие, бездонные провалы, не выражающие ничего человеческого. Но сейчас, подсвеченные солнцем, они оказались янтарными — словно бы дно радужки было золотым — и немного напоминали медово-карие глаза Гермионы. Но цвет был ярче и… теплее, что ли? — А я хотел спросить у вас, — с неожиданной твёрдостью сказал он. — А я вам не отвечу, — упрямо парировал Снейп, не поворачиваясь и продолжая смотреть куда-то на улицу. — Так всё же что-то происходит? — не сдавался Гарри. — Возможно, и происходит, — всё с тем же странным, лишённым сарказма тоном ответил профессор. — А возможно, и нет. Несколько секунд они молчали. — Вы… Берегите себя… Там. — тихо шепнул Гарри. — И вообще. Не дожидаясь ответа, он стянул с соседнего подоконника свою сумку с учебниками и направился к выходу. Сердце у него билось со страшной силой, а в голове было пугающе пусто. Гарри не понимал, зачем завязал этот странный разговор, ведь знал заранее — Снейп никогда бы не стал делиться с ним информацией. Но что-то ему подсказывало, что сейчас он сделал нечто важное. Словно бы он только что переступил некую черту, и с удивлением понял — не произошло ничего страшного. Снейп не обрушил на него гнев, не проклял, не снял с него тысячу баллов и даже не нагрубил. Даже не наградил уничижающим взглядом. Это поражение слишком напоминало победу. После обеда у Гарри были Чары, но он просто не мог себя заставить идти туда, слушать высокий голосок Флитвика и практиковаться в использовании Редукто. Необъяснимое волнение гнало его прочь от шумных коридоров и классов. Всё-таки душ и правда был хорошей идеей сейчас.***
Горячим лбом Гарри прислонился к плитке. Сверху на него уже несколько минут падал поток прохладной воды, но он никак не мог остыть. Он только что довёл себя до оргазма, но это не помогло снять сковавшее его напряжение. Дело было не в теле — всё это смятение зарождалось в душе у Гарри. «Нужно сделать что-то… Что-то…» — думал Гарри, и не мог придумать, что именно поможет ему. Всё дело было в Снейпе. В его усталости и беззащитности. В глазах — кажущихся чёрными и янтарных на солнце. В руках — безжалостно нежных. В сорочке — белой и слишком тонкой, такой, что пальцами босой ноги можно почувствовать тепло кожи… А ещё — в тех снах, которые мучили Гарри в прошлом году. В снах, где Снейп был для него просто Северусом. Гарри тихо застонал. Это было просто невыносимо — чувствовать всё это и осознавать реальность происходящего. А кроме того — не встречать сопротивления там, где оно должно было быть. Что Снейпу стоило отчитать его? Отчитать, как раньше — отравить ядом, раздраконить, вызвать нужную реакцию, а затем унизить наказанием. Нет — Снейп был мягок, упрям, а ещё… Закрытая поза и взгляд в сторону… будто бы смущён. Переходить грань было страшно. Неизвестность пугала, но Гарри чувствовал — если он не сделает этого сегодня же, то просто умрёт от невыносимого волнения и мандража. Терпеть он больше не мог.***
Вечер прошёл как в тумане. Пару часов Гарри провалялся в постели в обнимку с одолженным учебником Зелий, но так и не открыл его. Затем был ужин, и выйдя из Большого зала, Гарри не мог вспомнить, что же он только что ел. Потом он долго умывался ледяной водой, чистил зубы и пытался пригладить торчащие волосы. Зачарованное зеркало в ванной, словно бы чувствуя его напряжение, вежливо молчало. Оставалось полчаса до отбоя, и спальня была пуста. Рон пропадал с Гермионой, Невилл торчал в библиотеке, а Дин с Симусом играли внизу во взрывающиеся карты. Время было самым подходящим. — Добби… — позвал Гарри. — Добби! С тихим хлопком эльф появился перед ним. Сейчас на нём была длинная большая футболка с гербом Гриффиндора. Видимо, кто-то из студентов отдал её Добби по ненадобности. — Добби прибыл к мистеру Гарри Поттеру. Добби рад служить Гарри Поттеру! — восторженно заявил он. — Помоги мне, пожалуйста, — ответил Гарри, и его голос от волнения прозвучал хрипло. — Ты ведь можешь перемещаться во все помещения замка? — Добби может перемещаться везде, Гарри Поттер, сэр! — закивал эльф. — И в личные комнаты преподавателей? — В личные комнаты преподавателей тоже! Все эльфы могут, эльфы убираются там каждую неделю, следят за чистотой… — Это хорошо, Добби, — нетерпеливо перебил его Гарри. — Мне нужно, чтобы ты сейчас перенёс меня в комнаты профессора Снейпа. Только скажи мне, где он сейчас. — Добби знает, где профессор Снейп. Профессор Снейп в его гостиной, профессор Снейп читает умные книги. — Тогда перемести меня… — Гарри задумался. — Лучше всего к нему в спальню. Но только тихо, беззвучно. Ты сможешь? — Добби сможет, Добби всё сможет! — счастливо ответил эльф и взял его за руку. В следующую секунду Гарри почувствовал уже знакомый рывок где-то между сердцем и желудком, перед глазами поплыли цветные пятна. И вот они с Добби уже стояли в знакомой комнате. Ломящиеся от книг полки, в углу — платяной шкаф, кровать с балдахином и резными столбиками — с прошлого раза здесь ничего не изменилось. На прикроватной тумбочке тускло горела лампа, пламя в ней покачивалось, заставляя тени шевелиться. — А теперь оставь меня, пожалуйста. И не возвращайся, пока я не позову тебя. Добби поклонился и тут же исчез, оставив Гарри одного. Сердце стучало так быстро и громко, что он не мог расслышать, что происходило за дверью. Только спустя минуту Гарри смог справиться с волнением и наконец услышал хоть что-то. Добби не обманул — Снейп на самом деле был в гостиной. Судя по звукам, доносящимся оттуда, он прошёлся по комнате, открыл и закрыл дверцу одного из стеллажей. Наверное, он поставил книгу на место или взял новую. Шаги стали громче, и Гарри уже успел испугаться, но Снейп прошёл мимо — видимо, перед тем, как отправиться спать, он собирался погасить огонь в камине. Всё это время Гарри колебался. То, что он задумал, было сродни самоубийству, но сейчас разум его словно отключился. Осталось только быстрое сердцебиение и дикий азарт. Раз уж он решился, нужно было идти напролом. Он быстро стянул с себя футболку, бросив её на пол. Подрагивающие пальцы не сразу справились с пуговицей джинсов, а вот молния поддалась быстро. Движение бёдрами — и вот уже джинсы лежали на полу. Гарри пнул их следом за футболкой. Затем были кроссовки и носки. На мгновение он задумался, оставить ли трусы, но снял и их, отправив в кучу одежды у кровати. Теперь он остался совершенно обнажённым, но нагота эта ощущалась подобно броне. «Мерлин, помоги! Что же я творю!» — ужаснулся Гарри. За дверью снова послышались шаги, и он затрепетал. Передумывать и звать Добби было уже поздно. Дверь распахнулась, и Снейп вошёл в спальню. На нём не было мантии, только сюртук, а в руке он держал книгу — видимо, собирался почитать перед сном. Закрыв за собой дверь, он сделал шаг к кровати, и только тогда поднял глаза. И увидел Гарри.