***
Пройдя уже добрую половину пути, Гарри вспомнил, что добираться пешком было вовсе не обязательно. Стоило только попросить, и Добби без лишних вопросов бы перенёс его к назначенному месту. «Нет, только не сегодня!» — тут же отмёл он эту мысль. Майская ясная ночь была слишком прекрасной, чтобы променять пешую прогулку на свежем воздухе на быструю аппартацию. Днём уже давно стояла жара, а вот ночью становилось прохладно — до закоченевших пальцев и мурашек, пробирающихся за воротник. Самое то, чтобы остудить любовный пыл и напомнить, что грядущая встреча не обещает быть тёплой. Потраченные полчаса помогли Гарри собраться с мыслями и морально подготовиться к разговору. Ещё в школе, бесшумно проходя мимо похрапывающих портретов и спускаясь по лестницам, Гарри вёл внутренний спор с воображаемым Снейпом. Выслушивал все его аргументы и замечания, тут же на ходу разбивая каждый из них в пух и прах. Он знал — раз уж Северус не собирался сдаваться без боя, сегодня ночью ему придётся тщательно обдумывать каждое слово и каждое действие. Уйдя от теплиц на достаточное расстояние и перейдя по мосту через ручей, Гарри наконец очутился на опушке Запретного леса. Здесь было темнее, и всё же луна освещала ему дорогу. Гарри сбросил капюшон и наконец глотнул прохладного воздуха. Лес спал, не было даже ветра, и в этой сонной тишине шорохи его шагов казались слишком громкими. Заветная поляна была совсем рядом. Гарри охватило волнение — сердце застучало быстрее, а в желудок будто бы опустился камень. «Раздеваться у него не боялся, а сейчас — одетым, на нейтральной территории — страшно», — мысленно поддразнил он себя. Стянув с себя мантию, он свернул её и засунул в карман куртки. Подкрадываться к Северусу в темноте, будучи невидимым, ему не хотелось.***
Северус стоял на коленях прямо на голой земле, сгорбившись и, видимо, полностью сосредоточившись на сборе какой-то травы. Руки его были одеты в перчатки. Плотно облегающие кисти и пальцы — они не были похожи на те, что выдавались ученикам во время работы в теплицах. В правой руке у него были ножницы, и их лезвия осторожно срезали стебельки какого-то растения с мелкими, колкими листочками. Подобных стебельков на этой поляне были десятки или сотни. — Доброй ночи… — подал голос Гарри, остановившись в паре шагов от него. Он не знал, стоит ли ему предложить Северусу помощь или же отойти подальше и не издавать ни звука. — Я похож на отходящего ко сну? — отозвался Снейп, складывая срезанные стебли в небольшую плетёную корзинку, стоявшую чуть поодаль. — Вы опоздали, мне пришлось начать без вас. Если первая фраза была хотя бы отдалённо похожа на шутку, то во второй явно звучала претензия. — Простите, я… — Возьмите, и приступайте сейчас же, — прервал его Северус, доставая из кармана мантии вторые ножницы и бросая их на траву у ног Гарри. — У нас ещё около двадцати минут. И ещё… — он стянул с правой руки перчатку и бросил следом за ножницами. — Не касайтесь стеблей. — Ядовитые? — спросил Гарри, поднимая ножницы и натягивая перчатку. Та — кожаная снаружи и шёлковая внутри, была ещё тёплой, и это ощущалось до странности интимно. — Хрупкие. Сейчас в растении происходит сложный химический процесс, их лучше не трогать тёплыми руками, — сухо пояснил Снейп, продолжая методично работать ножницами. Он придерживал растение рукой в перчатке, чуть оттягивал вверх и перерезал прямо у основания, оставляя корень в земле. Так поступали с грибами, чтобы на месте срезанного гриба вырастал новый. — Оно многолетнее, да? Если мы не рвём с корнем… Гарри тоже опустился на землю и принялся повторять все те действия. Держать ножницы в левой руке было ужасно неудобно. — Да, — ответил Снейп, не отвлекаясь от работы. — Юфрезия Офичиналис — Юфрезия Лекарственная, или же по-народному очанка. Многолетняя полупаразитическая трава, используется при лечении глазных воспалений, заболеваний печени, желудка и прочих внутренних органов. Если вдруг вы окажетесь летом в лесу с конъюнктивитом, сварите из её цветов и листьев крепкий чай и промывайте глаза каждые пару часов. Если добавить туда цикорий, можно вылечить ещё и диарею. А с мятой и ромашкой вы ещё и успокоитесь. Гарри поймал себя на том, что широко улыбается. Он уже давно привык к таким внезапным лекциям от Снейпа. И всё же сейчас, во время полуночного ползания на коленях по лесной поляне, это казалось нереалистичным. — Она цветёт сейчас, в конце мая? — спросил Гарри. Ему отчего-то не хотелось, чтобы Северус молчал. Здесь, в этой части леса было слишком тихо, а звук его голоса успокаивал, заполняя эту тишину. — Вы видите признаки начала цветения? — в тоне Снейпа звучал сарказм. — Очанка цветёт в июне… То есть через неделю-другую. — А почему тогда…? — Майское полнолуние перед цветением — время, когда в растении просыпается магия. Чему вас вообще учила Спраут все эти годы? — Я прослушал, наверное, — честно признался Гарри. Внезапно Северус поднялся на ноги, стянул перчатку и, достав волшебную палочку, наколдовал в воздухе полупрозрачный циферблат, светящийся синим. Кажется, это было заклинание Темпус, показывающее время. Гермиона пару раз применяла его, но Гарри ему так и не научился. — Достаточно, — произнёс Снейп. — Уже половина первого, действие луны не так сильно. Гарри послушно поднялся и отдал ему ножницы и перчатку. Расставаться с последней почему-то было ужасно жаль, она сидела на руке как влитая. — А для чего вообще нужна эта… особая овчанка? — спросил он скорее для того, чтобы между ними не наступило молчание. — Очанка, Поттер, — с раздражением поправил его Северус. — Мне нужно сварить лекарство на заказ. Да, не смотрите на меня так. В Хогвартсе зарплаты совершенно нищенские, и большинство учителей в свободное время подрабатывают. Берите корзинку. Гарри послушно взял корзинку и они медленно двинулись обратно — к опушке леса. — Вы можете взять часть, если вам нужно. Сварите себе какие-нибудь капли от глазной усталости… Вы ведь теперь денно и нощно корпите над Зельеварением? — Гарри не смотрел на Снейпа, но мог поклясться, что сейчас тот усмехался. — Без вашей заветной книжечки. Мгновенно в Гарри вспыхнула ярость. Он никак не ожидал такой внезапной нападки посреди довольно мирной беседы, и был уже готов ответить что-то этакое — дерзкое и ядовитое… Как вдруг заметил, каким умиротворённым и незлобным было лицо Северуса. «Он шутит. Он просто шутит», — внезапно дошло до него. — Ага… Слизнорт, наверное, уже нажаловался… — улыбнулся Гарри. — Я решил, что от неё слишком много проблем. Миссия уже выполнена, поэтому мне больше не нужно обхаживать этого моржа… «Я не должен был говорить это», — осёкся он. — «Дамблдор же просил оставить это между нами!». Видимо, увидев замешательство на лице Гарри, Снейп сказал: — Не волнуйтесь, вы не раскрыли мне никакой тайны. Во-первых, догадаться о причине появления ваших внезапных способностей к зельеварению не составило труда. А, во-вторых, директор доверяет мне, — он неприятно поджал губы. — Как бы вы ни подозревали меня, и как бы ни доносили на меня ему. Гарри почувствовал, что краснеет. Благо, темнота должна была скрыть это. — Простите, я… Я ошибался. — Вы так резко переменили своё мнение обо мне, Поттер. Интересно, что же на вас так повлияло? — тон Северуса был холоден, и всё же на этот раз Гарри быстрее отгадал, что это было чем-то вроде… шутки? — Нет, дело вовсе не в этом… Не в том, что… — он замялся. — Не в чём же? Гарри не понимал, продолжает ли Северус подшучивать или же правда не понимает. В любом случае, он пришёл сюда с целью озвучить это. — В том, что я люблю тебя, — шёпотом сказал Гарри. Стало совсем тихо. Шаги, хруст веточек под ногами, шелест травы при колыхании мантии Снейпа — всё это стихло. Северус остановился, глядя на него. Глядя странно, почти испуганно, и очень серьёзно. Гарри почувствовал себя каким-то редким ингредиентом или артефактом, который требовал пристального изучения. — Это то, что вы собирались сказать мне, Поттер? — наконец произнёс Северус. В голосе его не было ни намёка хоть на какую-то эмоцию. — В общих словах — да. — Очень глупо, — констатировал тот. Он словно поставил ему оценку «Тролль», проходя по ряду мимо парт и заглядывая в один котёл за другим. Ничуть не задумавшись. Бросив быстрый взгляд на зелье, в которое Гарри вложил столько сил! Всё шло наперекосяк. Гарри придумал столько возможных вариантов, куда может зайти их беседа. Но вот этого — такого равнодушия и холодности он никак не ожидал. Корзинка с очанками упала в траву. — О любви не говорят так! Любовь — она не глупая и не умная, она просто есть! — кажется, он сказал это слишком громко. Кажется, он почти прокричал это Северусу в лицо. Тот смерил его непроницаемым взглядом. — Вы полагаете, что знаете хоть что-то о любви, Поттер? — спросил Северус. — Знаю. Знаю основы, но мне их достаточно. Я люблю. И люблю вас. И это… Это давно. Тонкая чёрная бровь дёрнулась вверх, и это придало выражению лица Снейпа какую-то насмешливость. Гарри захотелось его ударить. — Если бы вы любили меня, вы бы никогда не сделали то… Что вы сделали, — вдруг сказал он. Гарри непонимающе посмотрел на него. — Почему же? А что я должен был сделать? Ты бы никогда не пошёл на контакт, ты бы прогнал меня, осмеял бы меня, приди я к тебе с признаниями… — Вы плохо меня знаете, Поттер. Я не тот человек, который смеётся над чувствами других. Тем более — я не стал бы смеяться над влюблённостью такого… Такого как вы. — Какого — такого? — переспросил Гарри. — Неважно! — вдруг воскликнул Снейп, делая к Гарри шаг и нависая над ним. Чёрные глаза метали молнии. — Вы плохо знаете меня, а поэтому говорить о любви я бы здесь не стал! Невозможно любить незнакомца. Это то же самое, что любить фантазию, иллюзию, продукт своего воображения! Любить самого себя! Вы, Поттер, даже не можете объяснить, почему вдруг решили, что ошибались касаемо моей верности Ордену. — Я чувствую, что это так! — выпалил Гарри, но Северус только издал язвительный смешок. — Вы не знаете обо мне совершенно ничего, и любить вы меня не можете. И я бы мог закрыть на это глаза, поверьте. Я бы принял вашу симпатию, если бы вы не оскорбили меня. Не подвергли меня опасности. Вы вообще представляете, что со мной сделают, если подробности той ночи станут кому-либо известны? Или вы уже растрепали об этом своим знаменитым друзьям, и мне со дня на день ждать наряд авроров? Вы хоть представляете, что грозит за совращение несовершеннолетнего? Гарри онемел. Он только и мог, что смотреть на Снейпа, раскрыв рот, и тяжело дышать. — Если бы вам было семнадцать, Поттер. Если бы вы заявились ко мне с членом наперевес в сентябре, большее, что мне могли бы сделать — уволить со скандалом. И поверьте, я был бы рад такому исходу. Но теперь мне грозит по крайней мере десяток лет в Азкабане, Поттер! По вашей воле. И я искренне благодарю вас за это! Вас и вашу проклятую любовь. Последнюю фразу он проговорил совсем тихо, и это было страшнее, чем самый яростный крик. — Почему тогда ты не…? Ты мог. Оттолкнуть, ударить, что угодно. Северус не ответил. Он смотрел вперёд — туда, куда вела тропинка. Стоял так близко, что в тишине Гарри мог услышать, как быстро и громко бьётся его сердце. — Ты сказал, что… Расскажи я, ты бы… Принял мою симпатию? — прошептал Гарри, делая к нему маленький шажок и оказываясь совсем вплотную. — Или приди я в сентябре…? — Я наговорил лишнего. Я не имел этого в виду. Холодный тон вернулся, но Гарри было не обмануть. Затрепетав от собственной смелости, он прижался щекой к плечу Северуса, задевая лицом его волосы. — Я дурак… — прошептал Гарри ему куда-то в угол челюсти. — Прости, прости меня. — Мне кажется, что дурак здесь я, — спустя, кажется, целую вечность отозвался Снейп. Гарри воспринял это как призыв к действию. Он чуть отстранился. Взглянул Северусу в лицо — оценивающе и настороженно. Приподнялся на цыпочках и, шатнувшись вперёд, быстро и опасливо прижался губами к губам Снейпа.