***
26 мая 1997
Так Гарри полюбил понедельники. Точнее — их первую, дообеденную половину. Послеобеденные же часы у Слизнорта были наполнены стыдом и раздражением, но это воспринималось как расплата за утро, проведённое со Снейпом. Сдвоенная Защита, с которой начиналась учебная неделя, уже как пару месяцев перестала казаться пыткой. Гарри свыкся с отсутствием теории в привычном виде, с тяжёлыми нагрузками, с бесконечными поединками, благодаря которым уроки Защиты стали походить на встречи Дуэльного Клуба, запаху дыма (они регулярно тренировали Инсендио) и пота от ребят. А ведь большинство из них не имело привычки принимать душ по утрам! Он даже свыкся с новой манерой преподавания Снейпа. Свыкся с новыми замечаниями и окриками. На смену «осторожнее, мне не жаль ваших пальцев, а вот премии жаль!», «смотрите на доску!», «фиалы на стол!» и «вы не умеете читать?» пришли «следите за мной, повторять не буду!», «спину ровно, ноги расставить», «движение не локтем, а запястьем», «отсеките же голову манекену, не нежничайте с ним!» и «вы на дуэли, а не на свидании, Поттер!». «Он это специально!», — думал Гарри, глядя в коварное лицо Северуса, краснея и нервно кусая губы. Те немного саднили с прошлой ночи. …Лес перед рассветом тих и холоден. Из чащи тянет промозглая весенняя сырость, но Гарри не чувствует её. Ему тепло, ему жарко. Мягкое и неуверенное прикосновение ладони — та ложится Гарри между лопаток, а затем спускается ниже, замирает на пояснице. Подталкивает ближе, прижимает, и это почти похоже на объятие. Первое не дружеское, не родственное объятие. Страстное и… любящее? С такой нежностью касается только любимых. Откуда Гарри знает? Знает по себе, ведь с такой же нежностью он запускает пальцы Северусу в волосы, сжимает руку, тяня за тяжёлые пряди. Заставляет того тихо зарычать и прикусить нижнюю губу Гарри. Контраст прохладного воздуха и горячего дыхания, когда Северус наконец отрывается от него. Его лицо — совсем близко. Глаза — совсем чёрные от лесной темноты. Приоткрытый рот, в который Гарри тут же впивается голодным подобием поцелуя. Он не знает, что делать, а поэтому доверяется инстинктам и тому, чему только что научился у Северуса. — Поттер, вы изволите спать? — издевательским тоном Северус выдернул его из сладкой грёзы. — Да будет вам известно, что для этого и существуют ночи! Кровь бросилась Гарри в лицо. Пришлось отвернуться, спрятать взгляд, опустить голову, чтобы никто не заметил глупую смущённую улыбку. «Он это нарочно!» Манера преподавания у Снейпа была новой, а вот методы оставались прежними. Сперва он зачаровывал студентов какой-нибудь лекцией, заставляя их затихать и ловить каждое его слово. Голос его становился чуть ниже, паузы между фразами — на долю секунды длиннее. Чистое ораторское искусство, актёрство, да просто магия! Гарри ловил себя на том, что слушает профессора с трепещущимся сердцем. А ещё — он наконец обратил внимание на очень забавное выражение на лицах слушавших его девчонок. Конечно, вряд ли кто из них «тащился» по Снейпу или хотя бы «заглядывался» на него. Но в такие моменты все они выглядели одинаково — широко распахнутые глаза, приоткрытые рты. Гарри искренне надеялся, что на его лице не отражается ничего подобного, и на всякий случай решил почаще хмуриться и поджимать губы. Затем, после красочной и впечатляющей лекции и кратких, сухих инструкций, Снейп велел приступать к практике. Он не давал им отдыха, кричал, отпускал язвительные замечания и доводил ребят до изнеможения. Защита Снейпу давалась куда лучше, нежели Зелья. И если в сентябре Гарри отзывался о его уроках с пренебрежением, то теперь ловил себя на чувстве восхищения и зависти. Зависть была профессиональной — преподавательской и светлой. Злиться на Северуса за его таланты? Нет уж, Гарри мог найти сотню других поводов для злости — от язвительных комментариев в его сторону до того, что Снейп слишком хорошо целовался. Видимо, когда-то у него было много практики и умелых учителей. Одно только странное ощущение не давало Гарри покоя — чем меньше времени оставалось до конца учебного года, тем больше уроки Защиты походили на военные учения. Полуторачасовые, без рукопашного боя и приказов, и всё же пугающе настоящие. Если в самом начале они писали какие-то эссе и получали баллы за ответы, то теперь они только сражались друг с другом. Снейп будто бы целенаправленно готовил их к чему-то. Иногда он напрочь забывал о программе курса и показывал студентам заклинания, которым, как говорили, учат на первом курсе Академии Авроров. «Ты прав, я так плохо тебя знаю. И всё же… Всё же…» Северус был напуган, и Гарри чувствовал, как этот страх отзывается в нём самом. Он чувствовал его — парализующий и холодный, отдающийся мурашками на коже и тяжестью в груди. Он видел его — в расфокусированном взгляде чёрных глаз, в морщинках между бровей Снейпа, в сжатых губах, скрещенных на груди руках и тонких нервных пальцах, обнимающих предплечья. «Наверное, так выглядит надвигающаяся война», — думал Гарри, украдкой бросая на Снейпа взгляды. — «Попытки научить детей защищаться от надвигающейся опасности, от которой не могут защититься даже взрослые. Страх человека, который долгие годы сам был грозой всех невежд и нарушителей правил, Ужасом подземелий, которого знали как преступника, убийцу и чёрного мага». Северус смотрел на него в ответ. Тоже — быстро, украдкой, и каждый раз хмурился ещё сильнее обычного. Это заставляло Гарри нервничать. «А как ещё он может смотреть? Сейчас, при всех!» — успокаивал он себя, пытаясь сосредоточиться на блокирующих и атакующих заклинаниях, правильных движениях запястья и визуализации. — «Вчера он показал тебе свою нежность, не требуй от него большего». Вчера у Гарри многое случилось впервые. Это был его первый поцелуй. Настоящий, искренний, будоражащий кровь и плавящий мозги. Он не был похож на те детские глупости с Чжоу — холодной заплаканной девочкой, любившей мертвеца. Это было его первое свидание, на котором он хотел быть и которое не хотелось заканчивать. Конечно, Северус сказал обратное, но разве на не-свиданиях может происходить… такое? Это была его первая исповедь, и за неё Гарри было немного стыдно. Они возвращались в школу, и от радостного возбуждения он просто не мог заставить себя заткнуться. Шёл рядом с Северусом, покачивал в руке корзинку с очанками, смотрел на него — изредка, говорил — сбито и быстро, словно боясь, что ему не хватит времени высказать всё, что накопилось за последнее время. Гарри рассказал всё. И про бедняжку Чжоу, которая иногда навещала его в кошмарах, и про Джастина с его назойливыми разговорами и прикосновениями. Он рассказал про те волнующие сны, пришедшие позапрошлой зимой, так напугавшие его поначалу. Про тот случай на уроке Окклюменции, когда Северус подсмотрел кусочек одного из таких снов. Про свою благодарность за Сонное зелье. Про гостиную, в которой Гарри чувствовал себя в безопасности, про кресла друг напротив друга, пламя в камине, тонкую ночную сорочку. Когда школа оказалась совсем рядом, Северус заставил его закутаться в мантию-невидимку, и остаток пути они шли молча. Расстались они в Главном холле, обменялись едва слышными пожеланиями спокойной ночи и разошлись. И только, когда Гарри забрался в постель, его накрыло мучительным чувством вины. «Я подверг его опасности, я подвёл его! Чёртов дурак!» Гарри хотелось извиниться. Нет, умолять о прощении! За свою глупость, неосторожность и неумение контролировать свои действия. «Как он вообще связался со мной, таким… Таким…» — Поттер, вы хорошо себя чувствуете? Голос Снейпа прозвучал прямо за спиной и совсем близко. Гарри вздрогнул от неожиданности и обернулся. — Да, сэр, — буркнул он, пытаясь игнорировать внимательный, словно читающий насквозь, взгляд. — В таком случае десять баллов с Гриффиндора за невнимание и лень. Раздался всеобщий разочарованный гриффиндорский вздох. Кто-то даже раздражённо шикнул «Гарри!». Сам же Гарри промолчал. — Вы должны были уже с десяток раз обезвредить противника, — профессор кивнул в сторону его тренировочного манекена, — а вместо этого мечтаете! О чём же? Не поделитесь со всеми нами? Он говорил совершенно как прежний Снейп. Те же язвительные интонации, тот же надменный прищур и презрительно опущенные уголки рта. Но за всем этим представлением Гарри слышал иное. «Соберись, Гарри! Время идёт. Пока ты спишь на ходу, умирают невинные люди! Ты должен готовиться, ты должен учиться защищать свою жизнь и жизнь других. Соберись же, глупый мальчишка!» — вот что хотел сказать ему Северус. — Нет, сэр, мои грёзы вас не касаются! — ответил Гарри, придав лицу дерзкое выражение. Ученики, давно прекратившие тренироваться, стали перешёптываться. Уголок рта Снейпа дёрнулся — усмешка появилась всего на секунду и пропала. Лёгкое покачивание головой — предупреждение. «Осторожно! Ты привлекаешь слишком много внимания!». — Отработка! — ледяным тоном произнёс Снейп. — Сегодня, сразу после ужина. Сердце у Гарри забилось сильнее. Неужели? Он хочет видеть Гарри сегодня? Тем временем Северус прошёл мимо него, направляясь к учительскому столу. — С вами? — он молился, чтобы в этом вопросе прозвучало достаточно злобы. — С мистером Филчем. Внутри всё оборвалось. Он только и мог, что сверлить спину Северуса яростным взглядом. «Ублюдок! Сам же начал задирать! Сволочь!». Серьёзных усилий ему стоило промолчать. Стиснув зубы и палочку в руке, Гарри постарался сосредоточиться на заклинаниях. Вдох, выпад, правильное движение запястьем, невербальное «Петрификус Тоталус». Тренировочный манекен качнулся и замер — колесо, на котором он стоял, больше не двигалось.***
Это была та же кроватка, в которой шестнадцать лет назад Северус впервые увидел крохотного Драко Малфоя. Тёмное лакированное дерево и небольшой полог делали из неё некое подобие корабля, окружённого тёмно-синей завесой с вышитой на ней звёздами. Кроватка была зачарована покачиваться и защищать сон ребёнка от посторонних звуков. Северус осторожно отодвинул полупрозрачный полог и заглянул внутрь. Младенец спал на спине, повернув покрытую тёмным пушком головку набок и высунув розовые кулачки из-под одеяльца. На первый взгляд ребёнок был совершенно здоров, обыкновенен и даже красив, насколько может быть красив одномесячный человек. Округлые щёки, аккуратные ушные раковины, красное пятнышко на лбу (какие часто бывают у младенцев), едва наметившиеся брови, капризные губы — всё было обыкновенным. Даже нос был на месте. Ничто не выдавало того, чьим порождением было это дитя. Первым, что Северус почувствовал, было прикосновение чего-то тонкого и твёрдого к своей спине. — Отойди от моей дочери, ты…! — прошипела ему на ухо Беллатриса. — Добрый вечер, Белла. На твоём месте я бы тщательно продумывал свои дальнейшие действия, — ничуть не дрогнувшим голосом ответил Снейп. — Я здесь по приказу Тёмного Лорда. Волшебная палочка, упиравшаяся Снейпу между лопаток, исчезла. Беллатриса обошла кроватку и встала с другой её стороны. Тёмные глаза метали молнии, и в них читалась ненависть вперемешку с диким, животным страхом. Как ни странно, всё это делало леди Лестрейндж чуть более человечной. Мать, опасающаяся за жизнь своего ребёнка — что может быть естественнее? Что может быть опаснее? — Поклянись! — всё тем же угрожающим шипением потребовала Беллатриса. — Сейчас же! Поклянись, что не собираешься причинить ей вреда. — Клянусь, — быстро ответил Северус. Малейшее промедление сейчас могло закончиться дуэлью. — А теперь позволь мне наконец проверить, здорова ли твоя дочь. — Она здорова! Я владею диагностическими чарами, и тебе это известно! — всё ещё сопротивлялась Беллатриса, но теперь голос её звучал спокойнее. — Тёмного Лорда больше волнует её магическое здоровье, — жёстко оборвал её Снейп. — Ты сама понимаешь, что после перевоплощения его магия нестабильна. Он должен знать, правильно ли формируется ядро. Жестом приказав Беллатрисе отойти в сторону, Северус наложил нужное заклинание. Над кроваткой засветилась небольшая сфера, она плавно пульсировала в такт сердцебиению ребёнка. Затем Снейп всё же наложил обыкновенные диагностические чары. Как и говорила Лестрейндж, те не показали никаких патологий. Девочка была совершенно здорова. — Всё в норме, — констатировал он. — Конечно всё в норме, она сильная чистокровная ведьма! — зло рассмеялась Беллатриса. — В роду Блэков ещё никогда не рождалось сквиба! Уже в дверях Северус обернулся и бросил взгляд на этих двоих. Белла стояла, склонившись над кроваткой и что-то шептала. Черные спутанные волосы скрывали её лицо, но можно было предположить, что она улыбается. Судя по тихим агуканьям, девочка всё-таки проснулась, разбуженная магическими манипуляциями. Идеалистическая картина, если забыть, что эта заботливая мать — жестокая садистка и убийца, а девочка была рождена от змееподобного чудовища. — Ты ведь понимаешь, что она появилась на свет не просто так? — произнёс Северус. Белла подняла голову и посмотрела на него через плечо. — Да, ей уготовано великое будущее… — ответила Беллатриса, всё ещё погружённая в свои мысли. — Ты даже не представляешь какое, — мрачно бросил Северус прежде, чем покинуть комнаты леди Лестрейндж.