***
И они начали лечение. Ведь сдаваться, конечно же, никто не собирался. Прогнозов дать никто не мог, потому Тина и Дан ступали в эту темную бездну с закрытыми глазами, но с открытой душой друг другу. Крепко держа друг друга за руку.Месяц первый.
Через некоторое время состоялась первая операция. Она была жизненно необходима, потому ее провели практически сразу. Тем временем Кароль нужно было возвращаться к работе, ведь ей необходимо оплачивать лечение. Вечером, когда у Дана была эта операция, Тина находилась в Киеве на съемках, но при этом она не могла перестать думать и переживать: Ти не раз перематывала время на час назад, чтобы понять, во сколько по Киеву закончится процедура. Ближе к полуночи ей пришло сообщение на телефон. Так страшно открывать чат ей еще не было. Руки Кароль дрожали, как осиновые листья, и многие на площадке заметили это. Зная про ее ситуацию, так как все-таки Дан — медийная личность, ее никто ни про что не допрашивал, стараясь не задевать лишний раз эту тему. Глубокий вдох. Чувство исцеляющего облегчения распространилось по всему ее телу. Благодаря всего нескольким пикселям, девушка из задерганного и нервного котенка превратилась в светящуюся, смешливую даму. «Операция прошла успешно. Дан — боец) Доброй ночи!» На следующий день Тина была в Берлине уже к обеду. — Привет, Даник, — девушка в охровом платочке аккуратно, стараясь не нарушить эту хрупкую тишину, закрыла дверь в палату. Дан ответил ей безмерно теплой улыбкой. — Ну как ты? — ее голос звучал очень тихо и успокаивающе. Тина присела на краешек койки, медленно проведя ладонью по его груди. Она сегодня была одета настолько по-домашнему, что защемило в сердце. Серые брюки и рубашка, у которой расстегнута верхняя пуговица, кардиган под цвет платка. — Хорошо… Но только потому, что ты пришла, — Балан медленно притянул ручку своей королевы и поцеловал ее, а в его глазах мелькнули яркие искорки. Кароль же расплылась в доброй улыбке. — Я тебе вот яблочки привезла, любимые твои, — девушка одно за другим выкладывала из пакетика на стол. — Спасибо, милая…Месяц второй.
Начало химиотерапии. Дан отнесся к первым процедурам химиотерапии с большим энтузиазмом. Даже у врачей Балан стал их любимым пациентом, благодаря его нескончаемому оптимизму и теплым шуткам. У него будто открылось второе дыхание, будто он забыл, что медленно умирает. С чем это было связано — понять сложно, однако такое расположение духа приносило только положительные результаты: Тина заражалась этой энергией и переживания теперь уходили на второй план, да и он сам уже стойко верил в долгожданную победу над коварной болезнью. С появлением первых побочных эффектов его энергия ускользала с огромной скоростью, это было заметно невооруженным взглядом. Тина, безусловно, тоже стала это замечать, а потому с каждым посещением старалась радовать его чем-то приятным и интересным, и у нее это получалось. — А на прошлой неделе, — смех девушки долго не давал возможность ей продолжить, — на прошлой неделе он купил аж два таких! Я полчаса не могла прекратить смеяться! На площадке все смотрят, не понимают в чем прикол, а я задыхаюсь, ответить не могу никак! — Я б на его месте тоже на самом деле также сделал бы, — смеется. — Я знаю! Тоже тогда об этом подумала! Успокоившись, Тина ласково взглянула на мужа. Она по-детски взяла его за мизинец и, немного потянув за него, сказала: — Не хватает тебя там… Очень. — Я тоже очень скучаю за всем этим… — Дан подарил ей теплый, но при этом очень грустный взгляд. Ночь того дня девушка провела в больнице. Она сидела у койки Дана и наблюдала за невероятно красивым танцем снежинок, которые кружились, переплетались, улетали то вниз, то вверх… Пока не заметила, что Балан уже заснул… «Спи, пока снег идет…» — с этими словами она подоткнула его покрывало, после чего и сама улеглась в кресле.Месяц четвертый.
Слабость безжалостно гасила в Дане его горячее пламя обаяния, веселья и игривости. Он стал намного меньше есть из-за постоянного чувства тошноты, оттого худел еще быстрее. Выглядеть он стал тоже очень болезненно. Да и говорить стал в основном по делу, хоть с Тиной и любил поболтать подольше. Даже если было трудно это делать. Из-за химиотерапии начали понемногу выпадать волосы, хоть на тот момент это не было слишком заметно, все же густота его прекрасных черных, как каменный уголь, волос исчезла. В этот период смогла приехать его мама. Трубки, капельницы — конечно, ни одна мать не сможет смотреть на это без горячих слез. Тяжелая была встреча. Для всех тяжелая. Вечером того дня, когда Людмила поехала в гостиницу отдыхать, у Тины с Даном состоялся очень душевный диалог. — Знаешь, Ти, я не знаю, как сложится наша дальнейшая судьба и жизнь… Но я хочу, чтоб ты знала: что бы не произошло, я прожил невероятно счастливую жизнь. У меня были деньги, слава, — все, о чем мечтает каждый второй. У меня было любимое дело… Но самое главное — на тропе жизненного пути у меня появился человек, которого я люблю безмерно. Тина, ты жрица моей души. Пусть я сейчас лежу в койке, лишенный возможности жить полноценной жизнью, в этих дурацких трубках и с гематомами на теле, пусть физически я действительно ужасно болен и слаб, — после этой фразы у Кароль невольно побежали слезы по ее нежным щечкам, — но, Ти, как же я благодарен Господу, за то что ты есть у меня! Ты исцеляла и продолжаешь исцелять мою душу от всего самого неприятного и нехорошего. Как бы сейчас банально это не звучало, но, если я вылечусь (а я, ты знаешь, буду биться до последнего), то одним из самых главных лекарств будет не герцептин или химиотерапия, а твоя любовь… Наша любовь! Не прилетай ты ко мне в каждый свой свободный день, не приноси ты мне эти апельсины, которые я уже и есть не могу, не разговаривай ты со мной до полуночи, пока сама не засыпаешь возле меня — я бы погиб, правда. Ведь мне не было бы ради чего бороться. Все остальное у меня уже было. Я прожил чудесную жизнь, как я бы думал. Однако это не было б так, и я даже и не знал бы о том, что это, черт возьми, не так! Я бы никогда не знал, как это: любить и получать столько же любви в ответ! Я бесконечно счастлив, что у меня есть ты! И есть Веня, в котором я также души не чаю, потому что он искренний, слегка застенчивый, но очень добрый парень! Его ждет великое будущее, и я мечтаю увидеть это будущее! Благодаря вам я счастлив, — Дан бережно обхватил ладошку Тины своею, — Счастлив даже в этой палате, которая угнетает своим медикаментозным запахом. Счастлив, даже когда в меня тыкают иголками и заставляют пить противное лекарство. Счастлив, даже когда ты в течение всей недели не можешь никак приехать… Но я счастлив всегда как минимум по одной причине. Я скучаю по тебе. И я знаю, что ты, находясь в Киеве на сцене или дома грея ужин, точно также скучаешь по мне. Ты мой экзорцист. Мой целитель. Моя жрица. Моя королева. А я твой вечный воин Света, чтобы не случилось дальше. Я тебе буду благодарен всегда вне времени и пространства. И я уже тебе благодарен. Тина потеряла дар речи. Чувства и слова настолько переполняли ее, что она не могла выбрать, с чего начать. — Дан… — она смахнула своими тонкими пальчиками соленые капельки с лица, при этом смущенно смеясь, — Ты знаешь… Если моя душа — сад, то ты самый искусный садовник, потому что каждое деревце, каждое растение, каждая жизнь, даже самая крохотная, растущая в этом саду — все они посажены аккуратно, мягко, с большой любовью к этому саду. И ты все это время ухаживал за ним: ты поливал только самой чистой водой, удобрял только лучшими веществами, заменял солнце, когда оно из-за житейских ситуаций куда-то пропадало. И я в свою очередь счастлива в ответ на всю твою доброту поделиться своими лучшими плодами, самыми сладкими фруктами и ягодами, самыми сочными овощами. Ты вдохнул в мой увядающий сад жизнь. Ты не прорастал на этой выжженной земле, ты стал трепетно ухаживать за ней, и со временем она сменилась цветочными аллеями. Я ожила. И я уверена, что мы сможем с тобой одолеть эту болезнь. Я буду с тобой до последнего вздоха. Твоего или своего — это уже решать не нам. Но я знаю, что до этого вздоха еще очень и очень долго. — Я люблю тебя. — И я тебя, — Кароль нагнулась к Дану и нежно впилась в его пунцовые губы.Месяц шестой.
Да, к этому моменту все волосы уже выпали окончательно. Состояние Дана все также продолжало только ухудшаться в связи с побочными эффектами от химиотерапии. К счастью, этот месяц был заключительным для химиотерапии. В последнее время он больше стал спать, и именно это теперь занимает основную часть его суток. Учеба Вени закончилась, уже наступили летние каникулы, и уезжать Тине в Берлин становилось труднее. Приходилось подключать родителей, чтобы Веня пожил у них то время, пока Тина находится в Германии. Ночью, пока Дан спал, Кароль тихонько в полуголос напевала ему какие-то песни: это бывало и колыбельные, и украинские народные… И однажды спела ему «Намалюю тобi зорi», но на русском, ведь Балан все также не знал украинского. «Нарисую тебе звезды, что падают с небес в ночи… И рисунок тот сложу, и в уголочке подпишу, что те звезды — это ты…» С тех пор она пела ему это каждую ночь, когда оставалась в Германии.Месяц седьмой.
С химиотерапией наконец покончено. Начинается восстановление, и семья может спокойно выдохнуть. Но пока ненадолго. В конце месяца запланирована вторая операция. Эта операция планируется стать последней в процессе лечения. Но дело в том, что из-за противопоказаний Дана никто не может дать точного ответа, как она пройдет. Безусловно, медики сделают все возможное, чтобы сохранить его жизнь. Но эта операция должна стать уже решающей. И Тина знала об этом. Так сильно, как сейчас, она давно не переживала. И Кароль стала еще чаще навещать его. Тина отменяла какие-либо мероприятия в этом месяце, потому что, как бы она не гнала от себя эту мысль, Ти понимала, что этот месяц может стать для невероятно дорогого ей человека последним. Однажды, покидая вечером палату Дана, она присела на диванчик в коридоре. Тина закрыла лицо руками и, не сдержавшись, расплакалась навзрыд. Очень сложно покидать его палату с мыслью, что скоро Тина, возможно, потеряет его. Сердце разрывалось от нестерпимой боли и тревоги, переполняющей ее дрожащее от комочка эмоций тельце. Проходящая мимо медсестра, заметив состояние девушки, спросила о ее самочувствии и предложила выпить успокоительного, на что Кароль согласилась (хотя и считала, что успокоительное — это лишь эффект плацебо, но сейчас ей было все равно). Дану тоже тяжело давался этот период. Он знал, что при нем Тина держит улыбку и вообще держит себя, и он также прекрасно понимал, что, находясь в одиночестве, Ти дает слабину и много плачет. И это убивало. Дан не хотел, чтобы Кароль из-за него так мучалась, и самое страшное, что он даже и не знал, насколько сильно она мучается — он может только предполагать. За операцию он также переживал. Страшно — разорвать сердце горячо любимому человеку на мелкие кусочки, и при этом не иметь возможности повлиять как-то на это событие. Страшно — довериться фортуне.День операции.
Днем у Тины был запланирован полет в Германию, чтобы узнать все и сразу, как только окончится операция. В аэропорту девушка переписывалась с Пашей, потому что ей нужно было отвлечься от всех этих дурных мыслей в голове. И вскоре произошло кое-что, что помогло Тине отвлечься. Хоть и на мгновение. Сообщение о задержании рейса. «Что? Какого черта?» — Тина судорожно открыла сайт со своим рейсом, и начала просчитывать время, чтобы понять, во сколько теперь она прибудет. «Я не успею!» — Быстро пронеслось в ее мыслях, и Кароль стало тревожнее еще раза в четыре. Дрожь снова распространилась по всему ее телу. За время ожидания самолета девушка успела и позвонить родителям, и поплакать в туалете, и обменяться сообщениями с Пашей. Она испытывала огромную панику, именно животный страх, Тина не знала куда себя деть, потому отвлекала себя всеми возможными способами. «Главное, чтоб рейс не задержали снова» И в этот раз удача оказалась на ее стороне. Приземлилась Кароль уже в ночном Берлине. Огоньки города, видневшиеся из иллюминаторов самолета, захватывали дыхание. Погода стояла сегодня очень приятная, и на удивление не было дождя. Буквально выбежав из аэропорта, Тина села в такси и направилась в больницу. Операция началась час назад, потому у нее есть не так много времени, чтобы приехать вовремя. Из-за сильного стресса девушка срывалась на водителя, чтоб он ехал быстрее, хоть она и понимала, что едет в больницу в то время, когда все едут с работы домой, ну, а следовательно все дороги переполнены транспортом, и уж таксист никак не может на это повлиять. Через сорок минут в двери клиники влетает Кароль с огромной надеждой в душе, что она успела. Подбегая к операционной, девушка увидела, как оттуда выносят человека, полностью накрытого белой тканью. Она все поняла. И умерла душою в ту же секунду. Тине становилось все тяжелее стоять, и она попыталась на негнущихся ногах дойти (или хотя бы доползти) до дивана… Единственное, что крутилось в ее голове — это бесконечно повторяющееся «Нет, нет, нет!», и кроме собственных мыслей она уже ничего не слышала. Девушка даже не заметила, как из ее глаз полились слезы… — Тина-а! Здравствуйте! — к ней подошел дяденька-врач, который и был главным в лечении Дана все это время. Тина же не сразу отреагировала на это приветствие, потому как находилась в шоковом состоянии. — Здравствуйте… — Тина, что-то случилось? Вы очень бледная, — доктор подсел к ней на диван, — с Вами все в порядке? — …Мой муж… Конечно случилось… — девушку накрыла беспощадная волна истерики. Врач опешил от такой реакции и с долей некоторого недоумения ответил: — Дан Балан? О, так Вы от счастья плачете? Он молодец, стойко выдержал и эту операцию! Я правда, думал, Вы приедете к ее началу, но Вы… — Стоп, стоп, стоп, — Кароль перебила мужчину и окинула его стеклянным взглядом, — в смысле стойко выдержал? Дан… Он… Выжил? — последний вопрос Тина произнесла с огромной надеждой в голосе. — Ну, да! А Вы, что, еще не в курсе? Он прекрасно перенес операцию и все прошло практически как по маслу! — Вы серьезно? — девушка вскочила со своего места с восторженным криком, после чего и врач приподнялся. — Да, абсолютно! Сейчас Дан себя отлично чувствует и спит у себя в палате. — Милый врач, благодарю Вас, Боже! — Тина, быстро пожав руку доктору, не теряя не минуты, побежала к Дану. Чувство разливающейся радости заполнило всю ее душу, все ее женское трепетное сердце! Это чувство радости, и чувство… Полета! Полета свободной птицы! Хотелось кричать от счастья на всю больницу! Долгожданная по-бе-да! Тина не могла и одновременно могла поверить в это! Дернув за ручку двери, Тина с огромным чувством эйфории зашла в палату. Но спустя пару секунд эти эмоции исчезли…