♫ Hozier – Take Me to Church
Невероятная, безумная, невозможная круговерть небесных оттенков – нежный персик, лаванда и голубизна прибрежной океанной пены. Рассвет. Мой разум редко создает подобного рода картины во сне – поэтому я сразу понимаю, что попал в подсознание к ней. Моего лебедя – она стоит ко мне спиной, и солнце, которого не видно под ворохом окрашенных в золото облаков, едва-едва просвечивает сквозь кудри ее волос, преломляется в нежно-красных перьях крыльев, ласкает бархат светлой кожи, обрамляя изгибы сексуального тела под прозрачным шелком ее легкой сорочки. Очерчиваю взглядом ее ямочки на пояснице, влекущую ложбинку меж ягодиц, мягкость бедер, переходящую в длинные голени, подколенные впадинки, так и влекущие прижаться к ним поцелуем, ножка, игриво и задумчиво заведенная одна за другую, – почти не касается каменного пола, способная в своем совершенстве пасть любого мужчину перед ней на колени и целовать кончики пальцев в порыве самой лютой страсти. Я полностью обнажен. Подхожу к ней со спины, обнимая всем телом, стремясь объять каждую частичку ее сути, вдохнуть аромат – такой естественный, едва соленый, как запах человеческой кожи, сладкий, как кислый, тропический фрукт, и отдающий мятой – свежий, хрустальный, вносящий ясность во все мысли разом. – Такая сладкая... – шепчу я ей на ухо. – Я не заслужил тебя. Не время для нашей встречи. Ты должна была прийти ко мне гораздо позже. Ладони Вики со всей бережностью и лаской накрывают мои, так, словно бы она и сама хотела прижаться ко мне настолько сильно, насколько могла. – Ты сам-то в свои слова веришь? – даже во сне ее острый язычок, способный произносить одну лишь неприкрытую правду, ласкает мой слух колкостью ее нежного, низкого тембра голоса. Еще один вдох вместо ответа. Демоницы всегда слишком сильно воняют сексом. От них несет развратом, похотью, темпераментом, опытом, почти неугомонным желанием, и я люблю это в них, но это быстро наскучивает. Ангелессы же, напротив – слишком мягкие, и хоть среди них и находятся те, кто не прочь повеселиться с демонами, спать с ангелами – все равно что трахать перьевую подушку, – бессмысленно, нудно, долго и малоприятно. А вот Непризнанные – самые сладкие из всех, потому как очень походят на людей, которыми когда-то были. Неразвращенные, почти невинные, но безумно желающие окунуться хотя бы на миг в бездну порока, к которой их всегда неумолимо влечет. И моя Вики... Мой гордый лебедь, моя статная Венера, частичка моей души, неотвратимо влекущая к себе, с потрохами сожравшая мое нутро и сердце, та, что выжгла все внутри страстью к ней, желанием сделать своей и только своей. – Ты чувствуешь? Мы – одно целое, цыпленочек. Наши души когда-то были единым атомом, миром, родились близнецами из утробы мироздания. Ты должна была стать однажды моей королевой. Но я не заслужил того, чтобы ты была рядом уже сейчас. Тонкая ткань, что разделяет нас – а ведь одежда сейчас только на девушке, – уже готова сгореть под жаром моего тела. Прикоснуться бы к ней обнаженной... Влекомый этим желанием я легонько тяну пальцем вниз одну из лямок ее шелковой сорочки. Если позволю себе быть быстрее, сильнее, не сдерживать желания – я уже не остановлюсь. Я не ласков сейчас со своей Непризнанной... Я просто пытаюсь унять дрожь во всем теле и руках, которые готовы взорваться от напряжения, боли, нетерпения. Вики, хоть и чувствует, должно быть, эту нервную дрожь, все равно совершает невозможное – сжимает мою руку в своей, и ведет ее ниже, кладя себе на низ живота, заставляя вжаться пальцами в пах. Когда я чувствую под пальцами ее выпуклую косточку промежности, ниже – горячую кожу, что мягче шелка, что нас еще разделяет, это становится последней каплей моей выдержки. Это, и ее шепот: – Раз уж я здесь, то не тебе одному это теперь решать. Когда Вики рвет уже ставшую совсем тонкой оболочку моего терпения, я издаю тихий рык и припадаю в поцелуе к ее шее, вцепляюсь зубами, но не сильно, больше отвлекаясь на то, что она прижимает мои пальцы к своей пульсирующей плоти – чувствую это даже сквозь легкую ткань сорочки, - прижимаюсь, начиная нетерпеливо ласкать... И делаю пару шагов вперед, привлекая девушку к каменному, высокому парапету, вжимая в него грудью, позволяя в полной мере ощутить близость моего тела и свое возбуждение. К черту эту бесполезную ткань. Это сон – поэтому шелк расходится от резкого рывка моей свободной руки, словно податливое масло, падает нам под ноги. Чувствуешь, что ты со мной делаешь, цыпленочек? Ощущаешь своими голыми бедрами мой напряженный, уже доведенный до предела, каменный член? Легкий полувздох, едва слышимый, стеснительный, осторожный – отвечает мне за тебя, детка. Конечно же, да. Я вот чувствую мягкость твоей кожи, ее соленый бархат, аромат – всю тебя. Особенно теперь, когда твое тело больше не защищено от моих нетерпеливых прикосновений шелком тонкого одеяния. Снова вжимаюсь подушечками пальцев в мягкие половые губы, ведущие к податливому лону, вызывая еще более громкий женский стон, уже не прикрытый тенью стыдливости, как до этого. Какая же ты чувственная, Вики Уокер, какая влажная, желанная... моя. Только моя. И все, что я сейчас ощущаю своим телом, всеми органами чувств – тоже мое. Я буду делать с тобой все, что захочу, столько, сколько захочу. Одно лишь твое слово. – Скажи, что хочешь этого... Хочешь меня, – жаркий шепот ей на самое ушко. Вики жмется ко мне всем телом, и ее словно разрывает два желания одновременно – уйти от моих слишком грубых, чувствительных прикосновений, из-за которых сложно удержаться на ногах, и при этом стать со мной одним целым, получить еще больше. Глубже, чувственнее и ближе. – Хочу, – хрипло выдыхает она, пытаясь обнять меня рукой, заводя ее за спину, поднимает на меня полный желания взгляд, – Всего тебя хочу. Она – как бутылка самого дорогого в мире вина, последняя из оставшихся. И я хочу пить ее медленно, дегустируя каждую каплю, которой касаюсь губами. Поддаться страсти и свести все к банальному жаркому сексу было бы слишком расточительно. Внутри я сжимаюсь от каждого ее дразнящего прикосновения, дыхание мое сбивается еще сильнее, сердце пропускает удары... …Нет, Вики. Я буду пробовать всю тебя, по капле, пока не выпью полностью, пока все Небеса, в каждом их уголке этой бесконечной вселенной, не услышат твои крики удовольствия. – Тогда я хочу, чтобы ты положила руки на парапет и не отпускала их, пока я не скажу, – шепчу ей, и жду, когда она выполнит мою просьбу. Костяшки ее пальцев белеют – так сильно моя Вики сжимает каменные перила балкона. Аккуратно убираю волосы девушки, обнажая шею и спину, поглаживаю легонько пальцами сложенные крылышки, – расслабь их, детка, позволь безвольно упасть на пол, – и, наклоняясь снова ниже, перехватывая бедра девушки, тяну на себя, заставляя еще сильнее прогнуться в пояснице. Коленом, все еще придерживая за бедра, раздвигаю ее ноги шире. Она ведет себя как нельзя более послушно – превращаясь в воплощение сексуальности, податливости, скульптуру, в которой воплотилась сама порочность и страсть. И вот теперь начнется феерия моего наслаждения этим прекрасным цветком, каждым лепестком бутона по имени Вики Уокер. Мой язык требовательно скользит от шеи вниз, очерчивая позвонки, между крыльев – это не мягкое, влажное движение, оно почти острое, твердое, требовательное, исследующее, я в полной мере хочу овладеть Вики в этот момент, попутно стягивая вокруг нее путы своей энергии, проникая в ее естество красными всполохами, почти опутывая ее энергетическое сердце в районе солнечного сплетения, на мгновение даже бью ей жаром, передавая собственное возбуждение, позволяя его почувствовать – теперь ты знаешь, цыпленочек, как сильно я хочу тебя на самом деле. Конечно, мне неизбежно передается в этот момент и ее желание – такое, что у нее подкашиваются ноги, она даже не сдерживает себя от того, чтобы снова завести руку за спину, прижимаясь ко мне, словно если я не стану прикасаться к ней своим телом, она неизбежно погибнет, и весь смысл ее существования сводится к тому, чтобы ощущать мою близость. Не так быстро, мой лебедь. – Я же сказал, – мягко убираю ее руку, вжимая ее в каменные перила и заставляя снова взяться за них. – Не убирать руки, пока я не позволю. Мне не хотелось быть с ней хоть на мгновение грубым, но я все же не мог отказать себе в требовательности. Ох, реальная Вики Уокер ни за что не позволила бы мне так обращаться с ней... А ведь я так много мог бы с ней провернуть. Завязать глаза, привязать руки... Может, и ноги тоже. А после – слушать, словно самую прекрасную в мире музыку, ее стоны удовольствия. Убедившись, что девушка послушно исполняет мою просьбу, не меняя больше позы, я двинулся языком еще ниже. Очерчивая всю изящную спинку, ямочки на пояснице – в этот момент я на мгновение снова легонько коснулся ее между ног сзади, даже позволив себе на мгновение проникнуть пальцем, совсем немного, только чтобы лишь удовлетворить свою потребность в ее стонах, почувствовать ее жар изнутри, я хотел, чтобы она изнемогала еще сильнее, хотела меня до предела, просила о том, чтобы я наконец сделал все, что захочу. Вики превращается в гурию, сладострастного суккуба, настоящую демоницу – иначе как объяснить то, что она выглядит так, словно является богиней порока, с ее запрокинутой головой, податливо расставленными ногами, лоном, что само из-за нетерпеливых движений ее бедер, становится еще ближе ко мне, насаживается на пальцы, даже ее голос в этот момент становится воплощением разврата и похоти: – Пожалуйста... Не останавливайся. Ее слова вызывают во мне мою фирменную ухмылку. И... что-то еще. Я будто бы не просто отвлечен от всего на свете, сосредоточившись на чем-то одном, я... счастлив. Какой-то одной, предельно простой и чистой эмоцией, очень похожей своей сутью на цвет энергии Вики. Это сон. Здесь можно не запрещать себе чувствовать подобное. Опускаюсь еще ниже, не упуская возможности сжать ладонями ее восхитительные, округлые ягодицы, покрыть их бархатную кожу поцелуями, прежде чем окончательно опуститься на колени и прильнуть языком к ее горячей, влажной промежности, все еще сжимая бедра девушки – властно, не давая дернуться и хоть как-то уйти от прикосновений. Ты просила не останавливаться, детка? Что же, я больше не буду. Мой язык все такой же требовательный, точный в движениях, твердый, проникающий достаточно глубоко, чтобы ощутить его в себе. Я и в этом могу быть сущим дьяволом – даже находясь на коленях, подчиняю тебя, Вики, полностью своей воле. Настолько, что даже конвульсии, что проходят по твоему телу от моих прикосновений, приходится сдерживать и терпеть, чтобы оставаться твердо стоящей на ногах. Хотя бы делать видимость этого. И Вики не разочаровывает ни на мгновение. Послушно продолжает сжимать парапет, громко стонет, почти захлебывается, стараясь оставаться на месте и не позволяя себе поддаться страсти и желанию, что рвут ее в этот момент на части. – Пожалуйста… Пожалуйста, Люцифер… Не смей останавливаться. Не уходи. Ну вот как можно отказать женщине, которая так жарко просит тебя о чем-то? Но сперва я полностью впускаю в себя момент. Проникаю своим ментальным телом в ее удовольствие – оно горит всполохами цвета рассвета, расстилающегося перед нами, но гораздо ярче, приобретая оттенки фиолетового и ярко-мятного, как и запах ее невозможной энергии, чувствую все так, как и она, знаю, как нужно прикоснуться, чтобы вызвать новую вспышку удовольствия, понимаю, что могу подключить и руку, и что, оказывается, нежные ласки Вики не так приходятся по душе, как если проникнуть в нее сразу двумя пальцами и вызывать новые стоны требовательными, резкими движениями. В какой-то момент она даже прекращает издавать громкие стоны, выгибается еще сильнее, вжимаясь в парапет своим лбом, между почти окаменевших в исступленной хватке пальцев, лишь едва слышно вскрикивая от очередного резкого движения моих неумолимых и неустанных в грубых ласках рук. Когда я чувствую, пробую, исследую, принимаю в себя ее приближающийся экстаз, я прекращаю, и едва слышно шепчу, зная, что она услышит: – Можешь убрать руки. Иди ко мне. И тогда она, почти обессиленная, дрожащая от желания, доведенная до безумия умелыми и безжалостными ласками, но все еще не достигшая несущей облегчение разрядки, почти не стоящая на ногах, разворачивается ко мне – я увлекаю ее за собой на пол. Каменный, жесткий, но теплый – удивительно, что в этом созданном нашим подсознанием месте даже камень способен согреться от жара нашей страсти. Убедившись в том, что крылья Вики находятся не у нее под спиной, а расслабленно разведены в стороны, я делаю то же самое с ее ногами. Дразню еще несколько мгновений, прежде чем одновременно завладеть ее телом с обеих сторон. Впиваясь в рот требовательным, горячим поцелуем, раздвигая губы и проникая языком внутрь настолько сразу и быстро, чтобы не дать сделать даже намека на вдох в тот же момент, как мой член заполняет собой все ее естество. Чуть не теряю контроль от того, как жар, сконцентрированный только внутри ее тела, обволакивающий, сжимающий меня со всех сторон, раскаленными потоками лавы охватывает всего меня. Обрушиваю на нее энергетически каждое из своих ощущений. Хочу, чтобы она взглянула на меня своими глазами. Ощутила, как я наслаждаюсь мягкостью и податливостью ее тела, как восхитительно-горячо мне от ее принимающего в себя лона. Как электрическими разрядами пронзают всего меня, до онемения в кончиках пальцев, каждый из моих медленных, пока еще размеренных толчков у нее внутри. Я знаю, как свести женщину с ума. Вики раздирает ногтями мне кожу на спине, до боли сжимает своими бедрами мои, подталкивает, заставляет быть грубее и жестче – и я не могу ей в этом отказать, ее стоны не похожи ни на одни, что я слышал под собой за все эти века – низкие, хриплые, влекущие, заставляющие дрожать от еще большего вожделения все нутро, врывающиеся в подсознание и неизгладимо оставляющие на нем свой след. Вынуждающие движения быть еще более резким в своем темпе. Грубо. Сильно. Глубоко. Нет-нет, мой лебедь, все еще не так быстро. Мне ничего не стоит отслеживать и ее ощущения тоже – замедляться в нужный момент, растягивая ее пик наслаждения, не давая кончить раньше меня, и в таком подвешенном состоянии, на грани, я держу ее еще долго – то вбиваясь остервенело, почти теряя контроль, как она того и хочет, запрокидывая голову и издавая хриплые стоны вместе с ней, то тяжело дыша, нависаю над ней и вновь переключаюсь на горячие поцелуи, дразню, уже не помня, в какой момент перехватил ее запястья и вжал в каменный пол, и когда я уже и сам довожу себя до грани, не чувствуя ног, рук, только лишь сплетение нашей энергии и жар внизу живота. Ускоряюсь совсем, чтобы довести нас до оргазма одновременно, впуская ее ощущения в себя, и обрушивая эти помноженные бесчисленное количество раз наши оргазмы в ее сознание. Это сон. Я могу себе позволить исторгнуться прямо в нее, глубоко, прижав ее бедра к полу до предела, застыв в поцелуе и не сдерживая своего голоса, хрипло растягивая стон удовольствия с ней в унисон. Я и целоваться себе не позволяю с партнершами, как правило. Вики в чем-то стала первой для меня. А я – уверен – в подобном экстазе становлюсь первым для нее. Даже после этого она продолжает цепляться за меня, словно я – смысл ее существования, ниточка, что соединяет ее с осязаемым миром и не дает провалиться в небытие. Для сна это слишком реальные ощущения. Когда я проснусь, то буду уверен, что отчасти это все происходило по-настоящему, между нашими ментальными телами. – Запомни это, – я открываю глаза и легонько беру Вики пальцами за подбородок, заставляя посмотреть на меня. – Запомни все, что я с тобой сделал. Однажды я сделаю это снова. А потом – снова. И опять, и опять, и опять... Ты принадлежишь мне, мой лебедь. Равно как и я тебе. От этого уже никуда не деться. Я и не хотел бы. Сейчас я осознаю это лучше, чем когда бы то ни было.11. Безумно. Сильно. Глубоко.
16 мая 2020 г. в 22:50
Примечания:
♡♡♡
Строго 18+, крошки.
♡♡♡