♫ Tarja Turunen (Nightwish) – Poison (Alice Cooper cover)
"...Таро "Дьявол" говорит о том, что человек ощущает себя в западне, которую сам для себя создал. Его беспокоит чрезмерная увлеченность чем-то или даже кем-то. Ему необходимо подумать, насколько сильно он привязан к материальному миру и как ему следует выходить из ситуации. При этом нужно учесть, что страх и негативно окрашенные мысли лишь усугубляют происходящее в жизни. Пора внимательно посмотреть на реальность. Пришло время отказаться от использования собственного положения и манипуляций. С собственными страхами и навязчивыми мыслями нужно бороться, хоть это будет сложно и на пути множество преград, которые человек сам себе выставляет." (Вольный перевод интерпретации значений Арканов колоды "Таро Бафомета")
– Теперь я задам тебе три вопроса. А ты ответишь мне на них, и на один – точно правду. Идет? Ловушка расставлена. Осталось дождаться, когда птичка в нее попадется. Вики подозрительно щурится, но послушно следует за мной, расслабленно позволяя вести за собой в танце. – Надо же, ты впервые будешь у меня что-то спрашивать, – кажется, ее колкий язычок все не может сдержаться, чтобы не добавить немного сарказма в наш диалог. Словно она пытается скрыть некое подобие страха. Все правильно. Я бы и сам сейчас себя боялся. – Что поделать, раз возникла такая необходимость. Еще один шаг в сторону, поворот, снова шаг. Каждый раз, когда я замыкаю в себе сильнейшие из чувств, что-то не то чтобы умирает во мне, но пустоту неизбежно заполняет безумие власти над самим собой. Люцифер на время перестает быть Люцифером. Вместо него за меня говорит сам дьявол, тысячи демонов, которых я ношу в своей голове. – Я согласна. Ловушка схлопывается. Птичка внутри. Танцую я любой из известных человечеству парных танцев в совершенстве. Танцы как социальное явление придумали именно демоны. Вики даже не нужно стараться – я могу увлекать ее за собой, и все, что ей нужно – быть расслабленной и послушной в ответ. Нам даже ритм музыки, что играет, не нужен. Только биение сердца и внутренний такт, который бьет пульсом по вискам. На раз – еще один шаг влево, на два – выставить ногу, на три – резко развернуть ее. Все очень просто, легко, но в этом танце сейчас нет страсти. Точно не той, которая была между нами на утесе. – Первый вопрос. Что ты скажешь, если я сообщу, что знаю, кто твой убийца на земле? Если мой вопрос и вызывает в девушке смятение, она это старательно прячет. – Погоди, так нечестно, – поднимает она голову, чтобы встретиться со мной взглядом. – Я тебе все три вопроса сразу задала. Как я могу решить, на какой ответить правдой, если я не знаю, какие будут следующие два вопроса? Я даже замираю на мгновение, глядя Непризнанной прямо в глаза. Она замирает в метре от пола, и все, что ее держит сейчас – мои руки. Одна – у самого основания шеи, вторая на талии. Хрупкая, изящная, статная, невероятно красивая, сексуальная, притягательная, заставляющая сердце замирать от самого факта своей близости. Жалкая, непослушная, вечно мельтешащая где-то возле, соблазняющая, заставляющая быть меня еще слабее, чем есть. Ненавижу ее. – Отвечай на вопрос. – невозмутимо требую я. Если ты сама решила наебать себя тогда, на скале, я здесь не при чем, Непризнанная. Ты будешь играть по моим правилам, а не я по твоим. Теперь ее страх становится чуть более отчетливым, хотя бы если судить по пальцам, крепко сжавшим рубашку на моей груди. – Ничего я не буду делать с ним. Отпущу, а сама смирюсь. Я знал, что она соврет. Вопрос был слишком простым. Хотя, на ее месте, я бы ответил правдой именно на него. Потому что следующие вопросы ей ох как не понравятся. Даю ей знать своей лучшей хитровыебанной ухмылкой, что прекрасно знаю, что она врет. Тем временем мы успеваем сделать еще пару резких, как взмах рапиры, танцевальных па. Ее платье врезается ей в ноги, повинуясь движению воздуха, перья наших крыльев рассекают воздух, а я не перестаю смотреть ей прямо в глаза. На очередном повороте прижимаю ее ладонями к своим бедрам особенно крепко. Мой член не стоит, но она все же должна ощутить всю полноту моего грубого прикосновения своим как всегда полуобнаженным телом. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? – спрашиваю честно, безэмоционально, без заискивания, глядя прямо в глаза, опаляя губы горячим дыханием. И уже заранее знаю ответ. И это значит – что бы она ни ответила, я буду знать, будет ли правдой то, что она ответит на третий. Патовая ситуация. Ведь третий вопрос будет для меня самым важным. Вики на резком выдохе закусывает губу. Ее энергия раскаляется, словно стекло в печи, нагретой до температуры преисподней. – Нет, не хочу, – сдержанный полушепот. Теперь моя ухмылка выходит еще более несдержанной и торжествующей. Не переживай, цыпленочек. Видишь – я тоже в чем-то сдаю себя с потрохами. – Хорошо, – это я шепчу совсем близко к ее коже, слегка касаясь губами ее порозовевшей от нашей близости щеки. – Значит, могу искушать тебя сколько угодно. Последнее па, поворот, остановка. Напряжение между нами раскаляется до предела. – Последний вопрос я задам не здесь. Наедине. Пойдем. И, не дожидаясь ответа, отпускаю ее и направляюсь в коридор. Мы и так уже достаточно повеселили общественность. А вот коридор встречает нас тишиной и прохладой. Здесь темно, но не слишком – на Небесах почти никогда не бывает полной тьмы даже ночью. Краем глаза вижу, как Вики прижимает тыльные стороны ладоней к щекам, словно бы пытаясь справиться с крайней степенью своего смущения. Тебе это не удастся сделать, крошка. Я не медлю, снова привлекаю девчонку к себе и вжимаю ее в неприветливую каменную стену. Без грубости, но все же твердо и настойчиво. Наши крылья соприкасаются перьями. Глажу пальцем по щеке, касаюсь тыльной стороной ладони ее шеи, очерчиваю линию подбородка. Дышу практически с ней в унисон, растягивая этот момент единения. У нее есть единственная возможность понять сейчас по моему взгляду, что я испытываю к ней на самом деле. Лишь на эти пару жалких мгновений я выпускаю наружу того Люцифера, которого она видела там, на скале. Который являлся к ней во сне. Который продал душу своему личному дьяволу за то, чтобы... Чтобы что? Закусываю губу, пытаясь справиться со всеми чувствами, что рвутся из меня в эту минуту. Прикрываю на мгновение глаза, касаясь уголка ее губ своими, вкладывая в это движение всю нежность, на которую я способен. Вики забывает, как дышать, в унисон со мной. – Ты любишь меня? Любая ее реакция мне сейчас важна, как никогда. И плевать даже на то, что я в любом случае буду знать, что она ответит правду. – Да, люблю, – прикрыв глаза, наконец, спустя несколько мучительных долгих мгновений, выдыхает Уокер. Это то, что и нужно было мне знать наверняка. Поэтому я и затеял эту игру. Знать, что не я один прыгнул в эту пропасть безумия, отрываю себе крылья, разбиваюсь о скалы непроходимой тупости и бессилия. Конечно, иначе и быть не могло; Вики связана с моей душой, но все эти бредни про истинные души и связь – это все было для меня прежде теорией, к тому же, я слишком много раз об этом слышал от другой женщины, чтобы придавать этому теперь сколь хотя бы мало-мальское значение. Мне нужно слышать. Чувствовать. Видеть и ощущать наяву. Наплевав на то, кем мы на самом деле являемся друг другу. И теперь, когда я знаю наверняка, я понимаю, что сделаю все, чтобы сотворить из этого великую силу, а не слабость. Когда слышу ее признание, невольно закрываю глаза в ответ и горячо выдыхаю, перемещаю ладонь на ее горло, приникаю к шее губами, целую, сам не понимая, как и почему – жадно, влажно и горячо, именно туда, где ощущается ее пульс. Вместо ответного признания, все что я могу сделать – это обрушить на нее всю глубину собственных чувств, которые уже давным-давно хотят найти выход. Горячее, вязкое, багровое чувство, как кровь, что стучит внутри моего сердца. Пахучее, горькое, болезненное, удивительно сильное и выбивающее дух из легких. Вики наконец разжимает губы и позволяет себе стон в ответ на мои действия, низкий, тихий, но моментально отдающийся во мне физически – ответным вожделением и новым взрывом уже неконтролируемых эмоций. Что же ты со мной сделала, мой лебедь. Из сильнейшего во вселенной демона – слабовольную тряпку, готовую стирать пыль у твоих ног. – И я. И я, Непризнанная. Я знаю, что ты говоришь правду только сейчас, – почти бессвязный шепот, но мне плевать. Я знаю, что она расслышит каждое сказанное мной слово. Еще один тихий стон в ответ на мои жаркие поцелуи. Чувствую ее нетерпеливые пальцы на пряжке своих брюк. От того, что она делает, я и сам в какой-то мере оказываюсь удивлен, а меня вообще мало что может удивить, тем более – сейчас. Прямо вот так? Сразу? – Кажется, я не заслужил такого подарка за правильный ответ, – усмехаюсь ей уже в губы, и не дожидаясь ответного возмущения – а оно точно будет – подхватываю ее руками за бедра, приподнимая вверх и вжимая в стену уже куда ощутимее. Если Вики что-то и хотела ответить на мою не до конца уместную шутку, то теперь уже точно не сможет. Все, что ей позволено, это вжиматься в меня в ответ, обхватывая руками и поддаваться моему безудержному напору. Проваливаться в ловушку все глубже и глубже. Припадаю губами к ключицам, ее вздымающейся от возбуждения и учащенного дыхания груди, хочу объять ее всю, смять в своих руках, крылья мои даже дергаются в этом желании – поднимаясь и вжимаясь в стены вокруг нас по бокам, образовывая своеобразный кокон. Ты принадлежишь лишь мне, Вики Уокер. И прямо сейчас станешь моей. Чувствуешь своими обнаженными бедрами, как тебя хочет не только мое нутро, но и тело? Только, боюсь, как в том сне я сейчас не смогу. Может, раза с десятого – да. Но первый будет куда более страстным, грубым и жестким. Убеждаюсь в том, что Вики крепко держится за меня бедрами, обхватив за талию ногами, поддерживаю ее равновесие своими сильными крыльями, помогая держаться в воздухе, протискиваю ладони меж наших тел, расстегиваю брюки... ...Одно движение, резкий толчок вперед, крепкая хватка за бедра пальцами – и насаживаю девушку на себя, не давая возможности больше пошевелиться, вообще сделать что-либо. Темпом и ее телом управляю я. Все, что она может – опираться на холодный камень стеной и стараться не упасть. Оглушительность ощущений накрывает меня с головой. Мне нужно во что бы то ни стало унять огонь, горящий внутри. Утолить жажду ее любви и близости. Иначе я в прямом смысле сойду с ума и сравняю Небеса и Ад. Примерно это я сейчас и делаю, только в более локальных масштабах. Вовремя вспоминаю, что стоит зажать одной из ладоней рот Вики – нас все же не должны услышать. Она и так уже готова захлебнуться в собственных стонах, почти не сдерживаясь, закусывая губы до крови. И это последняя разумная мысль, что приходит мне в голову. Я бы точно учуял чужую энергетику, если бы не был так занят. Если бы не раздирал тело Вики Уокер на части. Не вбивался в нее с такой остервенелостью, словно занимаюсь сексом в последний раз в жизни. Сколько времени вообще проходит? Мгновение, два, целая вечность? Своими ногтями Вики раздирает мне шею, вырывает волосы, я слышу словно наяву, как камень за ее спиной выдирает перья из ее крыльев и рвется тонкий шелк платья от моего напора – но ничто из этого не способно меня остановить. От того, как все внутри у нее сжимается – от слишком быстро и ярко наступившего экстаза, даже удивительно, насколько сильно она меня, оказывается, хотела – я и сам не сдерживаю хриплого, протяжного стона, вцепившись зубами в ее шею, чувствуя приближающийся финал и со своей стороны. Остановись, Люцифер. Ты должен остановиться хотя бы перед тем, как кончить. Попробуй замедлиться хоть немного. Дай девушке отдышаться после оргазма. Уйдите из коридора – у вас вся ночь впереди. И все последующие ночи... Но голос разума не мог сейчас совладать с моим телом. Запах наших тел, эйфории, пота, раскаленной энергии, горящих в напряжении мускулов и намокших волос, одежды, что липнет к телу – лишь усугубляют общее безумие происходящего. Только громкий стук хлопнувшей двери и голос, отражающийся эхом от стен заставили меня остановиться. Чуть ли не рыча от разочарования. – Вики Уокер! Крылья скрывают нас от посторонних глаз. Пальцы не слушаются, когда я пытаюсь убрать все еще возбужденный член обратно в штаны. – Люцифер... – шипит Геральд. Они оба здесь. Двое мудаков, которых я готов уничтожить. Просто за то, что они прервали нас в такой момент. Вики не может осознать того, что случилось, так же, как и я. Смотрит на меня испуганно, ее щеки заливает багровым смущением, уверен – она впервые оказывается в ситуации, подобной этой. – Фенцио, оповести девушку о том, что ей грозит за связь с демоном, – он говорит тихо, но мы слышим каждое слово. – А ты, Люцифер, пойдешь со мной. – Я так не думаю, – рычу я, все еще не в силах оторвать взгляда от испуганного лица Вики и не опуская крыльев. Словно я мог защитить ее этим коконом из своих багровых перьев от всего мира, что стоит за этой стеной. – Ты обвиняешься в убийстве Сэмюеля О`Нила и Лоретты Купер. Вот теперь я оборачиваюсь к нему. Перья опущенных крыльев почти бесшумно шелестят по полу. – Лучше возьми свои слова обратно. Люцифер-в-режиме-”машина-для-убийств” снова в деле. – ...и в освобождении нескольких заключенных из тюрьмы Ада. Теперь я уже замираю. Что им еще известно? И почему они связали все эти преступления вместе? – Я никого не убивал, – цежу сквозь зубы, понимая, что доказывать свою невиновность мне уже в любом случае придется не сейчас и не здесь. – Даже ее? – шипит Фенцио. А вот это точно не входило в мои планы. Нет-нет-нет. Она должна была узнать об этом не сейчас и не здесь. Но когда я оборачиваюсь снова к Вики, вижу по ее взгляду, что страх в ней сменяется неверием и осознанием самого ужасного, что с ней вообще могло произойти. Я уничтожу однажды вас всех, дьявол вас дери. – Что? – только и вырывается у нее почти беззвучно из все еще раскрасневшихся после моих безжалостных поцелуев губ. – Вмешательство в судьбу смертных – такое же тяжкое преступление, как и все остальные, совершенные тобой, Люцифер, – говорит Геральд, делая шаг между нами, из-за чего я готов ощериться и зарычать на него, словно дикий лев, наброситься и разорвать ему глотку, но стою, все еще не в силах оторвать взгляда от того, как Вики, с презрением и ужасом в глазах, делает шаг назад, ему за спину Словно бы хочет защититься от меня. Нет-нет-нет, мой лебедь, это я должен защищать тебя от них от всех, я же люблю тебя, а ты меня, мы же только что выяснили, что мы на одной стороне, разве нет?.. – Ты... Это из-за тебя я умерла. Одной фразой она подписывает мне приговор. Нет, не тот, в котором меня обвиняют эти жалкие тараканы… Другой, мой личный приговор, из-за которого я испытываю просто невероятное по своей оглушительности чувство вины, провала и злобы. Закрываю глаза. Вдох. Она не станет тебя сейчас слушать, Люцифер. – Это уже неважно, – говорю я вслух. – Да, я вмешался в судьбу смертной и освободил из тюрьмы Ада демона по имени Левиафан. В остальном – я невиновен. Мне положен непреложный Суд. Вижу по лицу Фенцио, что тот крайне возмущен моим словам. Благо, все, что его заботит сейчас наиболее сильно – увести Уокер подальше. Иначе я бы точно разорвал руками его самодовольную ухмылку от уха до уха. Геральд же, напротив, судя по всему, ожидал чего-то такого. Портал в Ад, противоположность небесному водовороту, открывается по его мановению руки прямо в полу, опаляя жаром, затхлостью, запахом родного дома. – Я не сказал главного. Ты обвиняешься в заговоре с целью свержения Сатаны и захвате власти. Уже занеся ногу над разломом, я замираю. – Что?.. – Твой отец мертв, – вижу в проницательном взгляде Геральда, что он все же воспринимает мое удивление за чистую монету. – Фактически ты теперь – владыка Ада. Точнее, мог бы им стать. Владыка Ада. Полноправный в своем имени Дьявол. Кто бы это все ни затеял, он знатно проебался, оказав мне такого рода услугу и подарив собственноручно мне власть сравнять Небеса с преисподней, повинуясь зову своей ярости и злобы. Ведь теперь я зол. Очень зол.