♫ Diary Of Dreams – She
No, this is really not my kind of stimulation No, this is not a proper treatment Life? You can have it if you want It doesn't mean anything to me, anyway, you freak
Из-за специфики своего нахождения в прямом смысле между Адом и Раем я даже не в силах почувствовать ее приближение. Словно смертный, который вынужден отсчитывать мгновения до появления кого-то очень важного, с нарастающим чувством тревоги, сладкого предвкушения, гнева – из-за того, что я в принципе способен на такие эмоции, учащенного пульса, нехватки дыхания, давящего со всех сторон одиночества, каменных стен и ощущения общего шиздеца. И как назло большую часть времени я думаю о том, что теперь будет с ней, а не со мной. Разум не может до конца принять того, что происходит. Я всегда думал, что когда я приду к власти, моя жизнь будет совсем другой. Вокруг меня будут сторонники. Что я буду готов к перевороту в преисподней. А на деле… Пока я занимался черти чем в этой гребанной школе – переворот случился у меня под носом. А меня убрали, словно пешку, сыграв на том, что я упорно упускал из виду, отвлекшись на драму с внезапно образовавшейся Непризнанной. Непризнанная… Насколько все было бы проще, не будь ее. Не соверши я эту ошибку. Она спокойно продолжала бы жить своей жизнью на земле, а мне не вменяли бы столько преступлений, только из-за того, что я позволил себе совершить столько ошибок. Распахнутая дверь комнаты неизбежно заставляет меня вздрогнуть, как бы я ни старался подготовить себя к появлению Вики. – Потрясающие условия, любой «житель» Алькатраса позавидовал бы, – бросает она сходу, а я понимаю, какая будет ее следующая реакция, поэтому сразу бросаюсь ей навстречу, в пару больших шагов преодолевая расстояние между нами. – Свою часть договора я выполнила, а потому могу идти, – ожидаемо разворачивается Вики, и уже в следующее же мгновение натыкается на меня. Это было слишком предсказуемо даже для тебя, цыпленочек. Прийти сюда, выполнить мое условие и сразу же уйти. Ведь разговор, что мне был так нужен, не является частью нашего контракта. Не так быстро, моя сладкая. Впрочем, нужно засунуть все свои чувства по поводу ее близости куда подальше. Не замечать ее осунувшегося вида, кругов под глазами и потускневшей энергии. Пусть даже во всей этой боли виноват только я. Не время и не место себя уничижать по этому поводу. – Посмотри на меня, – прошу ее, оказываясь совсем рядом. Ты все равно не можешь уйти, Вики, пока я тебе не позволю. – Это была ошибка. Прости мне эту ошибку. Ты не должна была умирать. Услышь меня кто-либо еще – он бы не поверил моим словам. Я бы и сам не поверил в то, что смогу однажды вот так перед кем-то стелиться и извиняться, переступать через всю свою гордость и самость, говорить то, что никак не вязалось с моими принципами, но этот поступок, боль, что я причинил Вики – все это причиняет мне такую боль в ответ, уничтожающую, разрывающую, что я не могу иначе. Я не смогу ничего более, если со мной рядом не будет ее. Пусть забирают Ад и мою жизнь. Я не смогу пережить подобное во второй раз. Учитывая, что в этот раз я по-настоящему лишаюсь своей частички души. Это серьезнее, чем можно объяснить словами. Этого вообще нельзя объяснить. Я просто не смогу без нее. Вот и все. – Всего лишь твоя ошибка? – ожидаемо рычит Вики мне прямо в лицо, а потом и вовсе делает невероятное, заставляя чему-то внутри меня совсем немного, на капельку, возликовать. Я словно впервые вижу проявление ее истинной сущности, которую жду все это время. Девушка хватает меня прямо за лицо, обхватывая пальцами за подбородок, и грубо отталкивает от себя. Ты что же, цыпленочек, почувствовала наконец, как окрепли твои перышки? И пока я сдерживаю некое подобие победной улыбки, Вики уже успевает схватить графин с водой со столика возле входа и резко разбить его об стену. – Ты говоришь об ошибке? Ты меня убил! Осколки стекла под моими ногами переливаются в свете магической люстры над нашей головой так же, как и энергия моей Непризнанной. Прозрачно-радужное сосредоточение силы, готовое сейчас взорваться так же вдребезги, сметая все на своем пути. И пока я завороженно, совершенно сбитый с толку, наблюдаю за этим, как раскаляется и находит выход ее сила, получаю еще один толчок худеньких ладошек в свою грудь. – Ты убил меня! Ты лишил меня семьи, работы, будущего, – после каждого слова – новый удар, не способный меня заставить даже пошатнуться. Но это лишь физическое… Не успеваю я подумать эту мысль до конца, как меня тут же отбрасывает в стену, теперь уже ментальной силой Уокер, не давая пошевелиться, вбивая в меня невидимые гвозди своих энергетических потоков. Я так долго ждал этого. Какова же ирония, что именно в этот момент ее сила решила проявить себя. Будучи направленной против меня самого. И теперь пальцы Вики беззастенчиво вцепляются мне в горло, ногтями раздирают кожу в кровь, а ее глаза – так близко-близко к моим, практически безумные в своей ярости. – Ты. Меня. Убил, – она произносит это почти по слогам, выдыхая прямо мне в губы каждое слово и держа пальцами прямо за нижнюю челюсть. Разумеется, я не сопротивляюсь, ни на миг – более того, даже в каком-то извращенном порыве подчиняюсь ей, позволяя прочувствовать силу, что рвется из нее в это мгновение. Если бы мог – вобрал ее пальцы в себя, облизал, опалил горячим дыханием, но стараюсь сдерживаться, хоть в моих глазах и играют задорные бесенята. Давай, мой лебедь. Разорви мою грудную клетку, выплесни злобу, что копилась в тебе, освободи ту часть души, что принадлежит мне. Пойми, что мы похожи больше, чем ты можешь себе представить. – Да, убил, – хоть я и стараюсь сдерживаться, мой ответ все равно звучит низким полурыком прямо ей в лицо. Мой взгляд, ответно направленный прямо ей в глаза, горит багровым, ярким огнем – я вижу его отражение в ее глазах. – Потому что ты принадлежишь мне. Наши души связаны. Я говорил тебе об этом. В том сне. Помнишь, цыпленочек? В ответ на это она рычит что-то совсем нечленораздельно, яростно и громко, срываясь на крик, отпускает меня, но только лишь для того, чтобы схватить вазу и бросить ее в меня. Словно пользуясь тем, что мне нужно какое-то время, чтобы прийти в себя от того, как меня приложило ее аурой. Вслед за вазой – картина, сорванная ею со стены. Я впервые жалею, что меня не поселили в обычную серую келью безо всяких элементов роскоши. Когда предметы заканчиваются, слава дьяволу, быстрее, чем можно было ожидать, Вики снова набрасывается на меня с кулаками и новой порцией энергетических ударов. – За что ты так со мной? Ей нужно выпустить пар, думается мне. Сам знаю, каково это – испытывать подобного рода эмоции. Но в то же время внутри начинает подниматься раздражение. На что ты тратишь наше драгоценное время, Вики Уокер? Я ради этого разговора потратил контракт, что нас связывал? Выслушивать бесконечное "ты меня убил" я не собираюсь. Хотя, буду честен, прикладывает меня и во второй раз нехило. Девчонка сжимает мои ментальные ребра и бьет в самый центр моего энергетического сплетения пороков. Я выдержу и не такое; но сам факт. – Успокойся, – рычу я ей в лицо, перехватывая за запястья. Больнее и грубее, чем в любой момент до этого. – Я убивал не тебя. И я просил держаться от меня подальше! Когда понял, что совершил ошибку! Это ты виновата в том, что я полю... На этих словах я словно бы теряю возможность говорить, запнувшись на полуслове, словно мне одномоментно выбили весь воздух из груди. – Ах, ну простите, что я оказалась не той, – рычит Вики в ответ, пытаясь вырвать руки и, кажется, совершенно отказывается воспринимать смысл моих слов. – Ты уже принадлежишь мне, – говорю я уже спокойнее, но руки ее сжимаю все так же отрезвляюще-больно. – Смирись с этим. Освободишься, когда меня развоплотят и станцуешь на моей могиле. А до тех пор – все равно моя. Ты меня услышала? Когда Непризнанная слышит последние мои слова, наконец перестает вырываться. – Развоплотят? – как-то странно тихо переспрашивает она. Я сперва неуловимо хмурюсь, не понимая, что именно ее смутило в моих словах. Ты же ненавидишь меня, Вики Уокер. Ты ведь должна жаждать меня уничтожить сильнее всех остальных, разве нет? Почему ты резко схлопываешься и не хочешь больше меня придушить собственными руками? – Не строй из себя пришибленную, – цежу я сквозь зубы, отпуская ее запястья – в этой мертвой хватке больше нет необходимости, раз она успокоилась. – Ты прекрасно знаешь, в чем меня обвиняют. Хотя, если знать, что это обвинение – лишь политический заговор, то не имеет значения, оправдает ли меня суд. Так что, если я собственноручно не разберусь с ублюдками, что все это затеяли, они неизбежно разберутся со мной. Но выбирать, на чью сторону встать, я тебе не позволю. Можешь злиться, сколько угодно, но свободна ты будешь лишь тогда, когда я кану в Небытие. Я стараюсь говорить спокойно, пусть мое лицо и отображает в это мгновение всю гамму моих эмоций. Плохо скрываемый гнев, презрение, ненависть. Не к ней, как бы я того ни хотел. А ко всем, кто приложил руку к тому, что я оказался внутри этого момента. Я был бы рад думать, что любовь любовью, а здравый смысл никто не отменял. Но раз уж ты добилась того, что я сделал даже из этой слабости силу, Вики Уокер, тебе придется быть на моей стороне. По своей воле или против нее. Я не позволю тебе подкосить мое равновесие. Вижу, как во время моей неутешительной тирады девчонка снова злится. Сжимает кулаки, скрещивает руки на груди, смотрит исподлобья так, словно хочет поджечь меня взглядом. – Я не твоя собственность, – огрызается она. – Что бы ты там не затирал, в чём бы себя не убеждал, я отдельная личность. И то, что мы с тобой трахнулись на банкете, ещё не означает, что теперь ты за меня всё решаешь. Ох, как бы не так, цыпленочек. Вздыхаю, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, прикрываю на мгновение глаза. Слишком долго тебя не было рядом, моя родная. Слишком долго Люцифер сходил с ума в одиночестве, и вместо защитной скорлупы остались лишь обнаженные, окровавленные кости его скелета, дрожащего и неприятно-мрачного нутра. Кладу пальцы обеих рук на волосы Вики, слегка проникая внутрь русых прядок, спутанных, привлекаю ее голову к себе, чтобы прижаться губами к виску. Может, я даже пытаюсь вложить в это движение нежность, но оно выходит совершенно другим. Слишком собственническим, властным, безумным. Как и шепот, который касается горячим дыханием ее кожи и доходит до ушей, призванный пробрать до самой души: – Ты так и не поняла, цыпленочек, – дыхание у меня отчего-то сбивается, из-за чего некоторые паузы между словами выходят рваными, неровными. – Мы уже не отдельные личности и не принадлежим себе. Мы – одно целое, и этого не изменить. Так задумало мироздание, Шепфа, и не нам спорить с его волей. Ты же чувствуешь это, верно? Силу, которая рвется из тебя? Ничего не напоминает, моя сладкая?.. О, она должна помнить тот момент в заброшенном поезде, когда мы заключили контракт. Она тогда ощущала всем своим телом, как физическим, так и ментальным, то, насколько я могу быть силен и неудержим в своем стремлении что-то уничтожить или что-то создать. И только что, мой лебедь, ты выпустила наружу что-то похожее. То, что когда-то было единым целым с тем, что питает силу внутри меня. То, что однажды станет единым целым снова. Потому что нам суждено сокрушить этот мир и построить новый. Отчего-то в это мгновение я вижу это четче, чем когда-либо. Вики замирает, словно бы и впрямь пытается вслушаться и вникнуть в смысл моих слов, но то, что она говорит в ответ, все же перехватив мою руку и пытаясь отстраниться, лишает меня всякой надежды на это: – И потому ты решил, что можешь за меня выбирать, жить мне или умирать? Не считаешь, что это нечестно, что я обязана была лишиться всего только потому, что тебе захотелось родственную душу поблизости заиметь и поиметь? Дьявол и все его архидемоны. Почему я должен все объяснять снова и снова. – Не знаю, будет ли тебе от этого проще, но я поступал так не с тобой, – от того, что она все-таки выводит меня к необходимости оправдываться, мои губы кривятся в презрительной ухмылке. Презрении к самому себе. – У меня есть... Был враг. И я хотел его вернуть и уничтожить. У убийцы, что был послан к тебе, был лишь слепок энергии. Энергии той, что связана с моей душой. Можешь поверить, я и сам не был рад, что так знатно проебался. Впрочем, потом... От мысли, к чему привела эта ошибка, что-то словно разливается внутри, смягчая острые шипы моей злобы, успокаивая и баюкая. Неожиданно для меня самого. – Вышло то, что вышло, – говорю я уже спокойнее, оттого, что каждая мышца на моем лице расслабляется, как и мои руки, которые я теперь безвольно опускаю вниз. – И из-за того, что между нами произошло, я не могу тебя отпустить. Без тебя я стану еще слабее, чем есть, а послаблений я сейчас позволить себе не могу. Странный способ сказать – "без тебя я сдохну, Вики Уокер", буду уничтожен, размазан и бессилен перед лицом козней, что строятся вокруг меня. Всю мою злобу и ярость я должен сейчас направлять на тех, кто нам угрожает, и существующему миру, а не посвящать их бессилию от того, что я потерял нечто настолько ценное, что только оно и способно быть основой моей жизни теперь. – Ты идиот, – даже несмотря на еще плохо скрываемую злость, Вики смотрит мне прямо в глаза, и мир вокруг нас снова перестает существовать. – Беспросветный тупица, который плюёт на чувства всех, кроме своих. Ты думаешь, что ты такой сильный и самодостаточный? Все, что я могу – лишь нахмурить неуловимо брови, не понимая, к чему она клонит. – Я, в отличие от тебя, хотя бы не стыжусь своих чувств, не пытаюсь прятать их за злостью, вечными огрызаниями. Даже после того, что ты со мной сделал, я люблю тебя, и ненавижу себя за это, – каждое ее слово – новый раскаленный шип в мою грудь, из-за которого становится трудно дышать, – Но по крайней мере не пытаюсь это спрятать и заглушить в себе, потому что от этого никому легче не будет. И злюсь на тебя, безумно злюсь. Настолько, что видеть не хочу. Но вот только в одиночестве мне не легче. И ты в этом виноват. Ты и твоё желание кому-то там отомстить. Я не могу перестать на нее смотреть, хотя и очень этого хочу. В моем взгляде, должно быть, читается вся боль и тяжесть перенесенного мной за все эти дни, потому что больше я не в силах это держать в себе. За все то, что я сделал с ней – тоже. Но я ничего не могу поделать с этим. Повернуть время вспять не под силу даже Шепфа. Да и даже если бы я мог что-то изменить... Стал бы? Зная, что могу не допустить ее смерти – смог бы отказаться и спокойно продолжать смотреть на ее жизнь на земле? – И я их не стыжусь, Непризнанная. Больше нет, – только тихо говорю я в ответ. Я не могу сказать, что не лгал ей. Я врал Вики очень много. Начиная с подробностей ее смерти, заканчивая всеми моими словами про ее слабость и мою ненависть к ней. Неудивительно, что она мне не доверяет. – Только вот с фактом твоей преждевременной смерти я ничего поделать не могу. Только лишь понести ответственность по решению непреложного Суда. Прощения я у нее уже попросил. Большего я предложить ей не могу. Просто потому что ничего у меня больше и нет. – Я знаю, – Вики наконец отводит взгляд, обхватывая себя руками, и этот жест – напоминает мне каждый из тех моментов, когда я уничтожал ее видимостью своей ненависти к ней. Когда она закрывалась и подчинялась, на деле лишь оставляя меня тем самым в дураках. Мне хочется рычать от бессилия. Потому что в чем-то она права. В чем-то я стыжусь своих чувств даже сейчас, точнее, некоторых из их проявлений. Того, что несмотря на всю свою выдержку, мне приходится поддаться порыву, чтобы привлечь Вики к себе, сгребая в объятия, вдохнуть аромат ее волос, поцеловать в шею под самым ушком, жарко шепча: – Мы обязательно с этим справимся. Только дай мне повод бороться. Что-то, чтобы я знал, что это будет не зря. Я готов упасть ей в ноги и целовать щиколотки, колени, пальцы рук, только если б знал, что это принесет мне ее прощение. Я не знаю, откуда это во мне. Ни одна из существующих женщин в мире никогда не вызывала во мне такого. Если бы такое не сработало – я мог бы крушить стены и мебель, ломать ее и рвать на себе волосы, лишь бы добиться беспрекословного подчинения. Но не этой холодности. Она нужна мне. Вся, без остатка. Иначе я буду готов заведомо проиграть. Позволить казнить себя, потому что цели для существования у меня больше не будет. Ну ради чего мне продолжать бороться? Отца больше нет. Никого, кто напомнил бы, кто я есть. Глобальных целей, ради которых стоит дальше существовать. Подчинение Ада? Война? А что дальше? Я и так уже владыка преисподней. Править демонами – это не то, чего я всегда хотел. Достичь безграничной силы, такой, чтобы добраться и до Шепфа? Я понимаю, что такое невозможно. Точно не без нее. Да и будучи отброшенным на несколько веков в своем развитии назад, с огромной дырой в душе, буквально без ее части – я не смогу уже ничего. Каким бы сильным я ни был по своей сути. – Я не могу просто сделать вид, что ничего не было, Люцифер, – тяжело вздыхает Вики, наконец оттаивая хоть немного и кладя ладони мне на грудь. Словно хотела и прижаться ко мне, и оттолкнуть одновременно. – Мне тоже нужно что-то, чтобы я знала, что моя работа над тем, что сейчас у меня в душе, будет не зря. Я бы мог предложить ей в эту секунду всего себя. Подобно тому нашему договору – выбирай, моя сладкая, хоть жизнь, хоть достоинство, хоть крылья... Все, что угодно. И именно эта мысль наталкивает меня к следующим действиям. Я слегка отстраняюсь и поднимаю руку, раскрывая ее ладонью к Вики. Выпускаю всю свою силу, вкладывая в нее небывалое в своей мощности намерение. – Забирай. Используешь, когда захочешь, попросив меня обо всем, чего захочешь. Я даже жизни себя смогу лишить, стоит тебе сказать слово. Полная власть надо мной. Такое, пожалуй, происходит впервые в истории этого мира. Дьявол, не человек, предлагает свою душу, не продавая ее, а отдавая безвозмездно. Если у меня и была возможность сейчас увидеть удивленное лицо Уокер – я этого добился. Какое-то время она даже тратит на размышление, словно бы сомневается, что я это всерьез. А после – уверенным движением поднимает руку, переплетая наши пальцы. – Хорошо. Припасу на особый случай, – демоны, она даже находит в себе силы в эту секунду лукаво усмехнуться. Впервые я чувствую то, что договор заключается без боли. Без наглого вторжения демонической силы в ментальное тело жертвы, которая отдает часть себя за услугу. Мы... Сделали это оба, по собственному желанию, и даже я – искренне, кажется, хотел этого. Не только ради того, чтобы Вики простила меня... Что-то извращенное внутри меня и вправду желало этого. Гребанный ты демон, Люцифер. Непредсказуемый, необъяснимый, неуправляемый выродок преисподней. Желать отдаться женщине – низшее и мерзейшее из твоих стремлений. Но при этом мне сейчас плевать, как никогда. Вики слишком долго находится рядом. Думать становится мучительно сложно, потому что мысли неизбежно возвращаются к одному. – Помнится, нас прервали, – шепчу я ей снова на ухо, склоняясь и недвусмысленно проникая ладонями под край мешковатого свитера, что Уокер решила на себя напялить вместо своих обычных соблазняющих нарядов. И меня это отчего-то возбуждает еще сильнее.