Секрет Люцифера

      

Evanescence - Lacrymosa

– Почему именно ты? Почему сын Сатаны решил выбрать именно тебя? Чем чаще Вики видится с Серафимом, тем более сильное отторжение она чувствует. Ариэль вызывает в ней мурашки одним своим внешним видом. И дело даже не в его страшном шраме и остром взгляде единственного глаза… Что-то с ним не так. Она будто испытывает дуновение чего-то инородного, неправильного, но все никак не может сопоставить, чем именно этот ангел ее пугает. “Ангел ли?” – О чём это вы? – только и может вымолвить девушка, поднимаясь с кровати и невольно прикрывая плечи и декольте руками. В ее разуме успевает промелькнуть мысль, что она сейчас совершенно, абсолютно перед ним беззащитна. – Все мы знаем, что ты стала пешкой в его играх, Уокер, – в голосе Ариэля звучат незнакомые для его обычного тона интонации – лукаво-презрительные, а взгляд его разноцветных глаз становится прищуренно-отстраненным. Пара шагов по направлению к девушке – и вот уже серафим преодолевает то крохотное расстояние, что было между ними. – Но почему именно ты? Чем ты могла быть ему полезна? Взгляд Ариэля становится еще более рассматривающим, скользким, ощупывающим девушку со всех сторон. Вики ощущает смутное чувство тревоги и оцепенения – и сама не понимает, почему вдруг на самом краешке подсознания размышляет о том, что не может от него сбежать. Зачем ей сбегать? Верховный Серафим не причинит ей вреда. Он на ее стороне. Он же ангел. “Он сильнее тебя и физически, и ментально. Ты вообще ничего не сможешь сделать.” Истинный голос собственного разума пробивается, его пробуждает страх и ужас, что девушка испытывает от одного лишь взгляда на хищные черты лица и мимику Ариэля, но этого недостаточно, чтобы победить морок. – Вы же сами говорили, что он просто мной манипулировал, – говорит она то, что и сама привыкла слышать. Ее затуманенный подавлением воли разум даже не способен понять смысл вопросов, что ей задают. “Даже кричать бесполезно. Никто его не остановит.” – проносится у Вики в голове и она невольно делает шаг назад, все еще не понимая причин своих глубинных и, как ей кажется, иррациональных страхов. – Да, разумеется, иначе и быть не могло, – Ариэль делает еще один шаг, поднимает руку и проводит своими длинными, изящными пальцами по обнаженному плечу девушки, изучая и явно наслаждаясь страхом, что и сама Вики еще не до конца понимает и принимает. Ангелы так не прикасаются к ангелам. И вообще – существа, которые обязаны между собой соблюдать дистанцию, так друг к другу не прикасаются. – Но почему именно тобой? Что в тебе такого особенного? Он ведь наверняка говорил тебе. Постарайся вспомнить. – тон Серафима становится куда жестче и настойчивее. Внутри Вики вспыхивает что-то еще. Не только страх… Она понимает, что не хочет ничего отвечать. “Я ненавижу Люцифера. Он манипулировал мной.” – думает Вики, но в ту же секунду понимает, как испытывает к нему не только это чувство. То, которое она так и не смогла вычеркнуть, несмотря ни на какое внушение. То, с которым она не может ничего поделать даже сейчас. Еще один шаг назад, попытка уйти от неприятного, липко-мерзкого прикосновения – и девушка натыкается на кровать. – Ничего он мне не рассказывал. Он вообще не любил меня в свои замыслы посвящать. Ариэль перехватывает Вики за плечо, уже чуть грубее, чем вообще может себе позволить. Второй рукой проводит пальцем по подбородку девушки, вынуждая заглянуть себе в глаза. Точнее – в один глаз. – Ты лжешь верховному Серафиму, Вики Уокер? – в голосе на мгновение звучит едва слышимая усмешка, но лицо ангела все еще остается недвижимо-бесстрастным. – Кажется, твой разум совсем спекся от этого влияния... Что же, попробуем иначе. Один легкий поворот головы и небольшое усилие воли – и Ариэль снимает действие своей магии, что все это время неуловимо испытывала на себе Вики. – Спрошу еще раз. Какого дьявола именно ты была нужна Люциферу? Вики не понимает, что она здесь делает. Моргает пару раз, едва-едва сжимается от неприятных прикосновений чужого мужчины, старается собрать мысли и эмоции в кучу. Почему она вообще его слушает? Какого черта она позволила снова запихнуть себя в эту школу? Она должна быть не здесь… От одной мысли о Люцифере ее прошибает изнутри холодный пот. Вики даже боится представить, в какой он ярости. Она смутно вспоминает, как исчезла, совершенно ничего не объяснив… Сколько времени уже прошло? Сколько гребанных дней она торчит здесь, непонятно зачем и по какой причине? – Отвечай, – тонкие губы Ариэля изгибаются в презрительном нетерпении. – Я не знаю, – рычит девушка в привычной для себя манере, злится, слышит шорох крыльев за спиной – неудивительно, ведь они впервые за долгое время снова меняют свой цвет, снова на темный. Правда, попытка вырваться из хватки ангела не заканчивается успехом. – Он ничего мне не рассказывал. Просто развлекался с Непризнанной. Но стоит Ариэлю увидеть метаморфозу, которая происходит с Вики, как глаза его расширяются от удивления, и он даже на мгновение упускает ситуацию из-под своего контроля: – А вот и ответ, – совсем тихо говорит он. Но лишь на мгновение. Потому как в следующее он резким движением перехватывает девушку за шею, даже едва-едва приподнимая над полом, и рука его сжимает горло Вики совершенно нечеловеческой силой. – Развлекался, значит? – шипит серафим ей в лицо. – Может, хотя бы подробностями этого поделишься?.. Вики моментально начинает задыхаться. Корит себя за то, что совершенно ничего не успела сделать. И теперь, кажется, и не успеет. Вики не понимает, почему у этого Серафима такой пунктик именно на Люфицере. Почему он задает такие странные вопросы… Как ей высвободить свой гнев, как это бывало раньше. Как помочь ему возобладать над собственным страхом… “Нужно перестать бояться его.” – Рассказать, в каких позах мы сексом занимались? – пытается прохрипеть девушка, глядя Ариэлю прямо в глаза. – О, мышонок, – голос ангела становится совсем тихим, угрожающе-томным, когда он выдыхает ответные слова Вики в лицо. – Об этом ТЫ расскажешь ему. Резкий толчок – и хрупкое тело девушки уже летит в кровать, когда Серафим отбрасывает ее от себя, после чего склоняется и одним резким движением срывает с беззащитного женского тела тонкий шелк ночной сорочки. Ему это словно бы вообще не стоит никаких усилий – настолько нечеловечески сильные у него руки. – Во всех подробностях. Уверен, ему понравится. Вики чувствует, как гнев исчезает и уступает место почти первородному ужасу. Тому, что парализует в самый неподходящий момент. Она не может заставить себя даже закричать, даже если от крика был бы толк. Она пытается сделать хоть что-то, ударить ангела ногой, целясь в пах, но лишь попадает в живот, едва скользнув по нему. – Он тебя убьёт за это, медленно и мучительно, – девушка все еще пытается не выдать своего страха, но сдает себя с потрохами. Потому что думает, что сперва Люцифер убьёт ее. Просто за то, что позволила с собой так поступить, будучи абсолютно бессильной. Физического удара Серафим будто бы и вовсе не чувствует. Слова девчонки его лишь сильнее раззадоривают, подталкивают к действию, учитывая то, как он перехватывает ее ногу и резко дергает на себя, склоняется, выкручивая ее в колене и раздвигая бедра. – О, может, это я сперва убью тебя? Медленно... – касание горячего языка совсем возле уха Вики – Ариэль уже прижал ее к этому моменту всем своим телом к кровати. – ... И мучительно. В нем не осталось ничего человеческого. Сплошная сила и жажда обладать. Уничтожить, сокрушить, насладиться болью своей жертвы. Словно в это мгновение из него рвалась вся его демоническая натура, уступив место ангельскому. Вики вкладывает всю свою физическую силу в то, чтобы противостоять его хватке – но Ариэль слишком, нечеловечески силен. Пытаться противостоять ему – все равно что блохе стараться выползти из под каменной плиты. Все это становится для нее слишком мерзко, страшно и отвратительно. Вики и подумать не могла после прикосновений Люцифера, которых она жаждала и вожделела всей собой, что касания кого-то другого будут вызывать в ней такое отторжение и почти осязаемую моральную боль. Нет-нет-нет. Она еще сможет это предотвратить. Потому что если нет… Она на самом деле будет уничтожена навсегда. Переломана, вспорота до глубины души, она никогда себе этого не простит. Вики вкладывает весь свой страх и ужас в ментальную энергию, концентрируется изо всех сил и наносит удар. Ей кажется, что она выложилась на все, на что была сейчас способна. И она справилась… Должна была справиться. Ариэль получает что-то, похожее на ментальную пощечину. Болезненно-дразнящую, он злобно рычит от этой зудящей энергетической боли, на мгновение отстраняясь, но – лишь набрасывается с новой силой. Бьет физически, кулаком, прямо по голове. Так сильно, что у Уокер, на пару мгновений темнеет в глазах, и теряется абсолютная ориентация в пространстве – она почти теряет сознание. А после – Ариэль наносит еще один сильный удар, уже по лицу, разбивает губы в кровь, задевает нос, с наслаждением отмечая запах немедленно хлынувшей крови. Разворачивает и вжимает израненым лицом в кровать, практически не позволяя девушке дышать. Он даже не тратит, как обычные мужчины, время на то, чтобы хоть немного насладиться телом жертвы. Его словно не интересует ее обнаженная грудь, красивое лицо, шея, бедра, запах, волосы... Только желание унизить и втоптать в грязь. Наиболее мерзким и болезненным способом. Именно это он и делает, когда, воспользовавшись временным помутнением Вики, разбирается одним махом с нижней частью своих одежд, после чего снова вжимает девушку своим телом в кровать. Он, кажется, даже не получает удовольствия от того, как резко входит в ее узкое, хрупкое тельце. Как сминает с хрустом крылья, давит всем своим весом, нечеловеческой силой сжимает запястье левой руки, а второй – шею, не давая повернуть голову. Вики больно. Сперва она даже успевает обрадоваться тому, как почти теряет сознание от его удара, но после – все силы тратит на то, чтобы не закричать от новых. Нет, она не доставит ему такого удовольствия. Ей бы только найти чем дышать… Она скребет пальцами покрывало, пытаясь хоть на мгновение набрать воздуха в легкие, воспользоваться его заминкой, отползти, вывернуть руку – хоть что-то… Сколько бы девушка ни заверяла себя, что не подарит насильнику удовольствия своими криками, она все же не может сдержать себя, когда чувствует разрывающе-жгущую боль от его проникновения. А потом – еще и еще, пока крики боли не переходят в рыдания, один продолжительный стон. Вики все еще не может толком дышать, от своих криков задыхаясь все больше, чувствует, как горит грудная клетка изнутри из-за недостатка кислорода в легких и возможности вдохнуть лишь через раз. Все ее тело превращается в один огромный очаг невыносимой боли, от которой невозможно уйти. Руки и ноги вывернуты в неестественном положении, крылья готовы выйти из суставов, бедра раздавлены весом мужчины, терзаемые его бесконечной пыткой – Вики молится про себя, чтобы он кончил как можно быстрее, но этого отчего-то все не происходит, она теряет счет его безжалостным, разрывающим ее изнутри, новым и новым толчкам. Да, то, что Ариэль делает это явно не из удовольствия, то и дело будто бы намеренно продолжая провоцировать Вики на новые вскрики, желая сделать ей как можно больнее, терзая ее руки и бедра, сминая крылья, выворачивая руки все сильнее, было понятно с самого начала. В какой-то момент он и вовсе решает, что одной физической боли недостаточно, потому что на мгновение останавливается, чтобы наклониться к уху девушки и с нескрываемым извращенным удовольствием прошептать: – Как думаешь, ему понравится, мышонок? Толчок. Кровать безбожно скрипит под их напором. – Знать, что с его игрушкой поиграл кто-то еще? Еще один грубый толчок. Запястье Вики выворачивается еще сильнее под злобно-жесткими пальцами серафима. Девушка дергается из последних сил, рычит, собирая всю свою волю в кулак, пытается нанести еще один энергетический удар – но сил у нее совсем не осталось. – Уверен, он будет просто безмерно счастлив. Вместе с еще одним жестким вбиванием в кровать – касание влажного и горячего языка совсем возле уха. – А он обязательно узнает, это я тебе обещаю... Безумно мечтаю увидеть его лицо в этот момент. Вики почти что готова отключиться от всей этой боли и нехватки воздуха, и не понимает, почему ее разум до сих пор упорно цепляется за реальность. “Ну же, кончай уже, ублюдок. Сколько можно.” Совершенно очевидно, что Ариэля заводит, ускоряет его темп – исключительно разговоры о Люцифере. То, как учащается его дыхание, рваным становится шепот, сдает его с потрохами. – И ничего он мне не сделает... Не сможет. Потому что это я – его истинная душа. Он принадлежит мне, мразь. А ты – лишь пешка на его пути. Ничего... Не значащий... Жалкий... Ммм… Кажется, как раз своей собственной фантазии и подкрепления словами Ариэлю хватает для того, чтобы закончить свою пытку, наконец прижимая своим телом Вики к постели окончательно, издав негромкий, хриплый победный стон. Проходит всего пара секунд – как он тут же вновь перехватывает девушку за шею, чтобы прошипеть ей в лицо напоследок: – Бесполезное насекомое. Еще пара мгновений на то, чтобы подняться с кровати и поправить белоснежные одежды Серафима. – В твоих интересах молчать о произошедшем. Мало того, что тебе никто не поверит, так еще и из школы исключат. Сошлют на землю, и тогда вовек матери не увидишь. Сиди и помалкивай. Все, о чем может сейчас думать Вики – о Люцифере. Она не сможет вернуться к нему. Не после такого. Она вообще больше ничего не хочет, даже вставать с этой гребанной кровати. Ночь выходит ужасной. Вода в душе – как бы это банально ни звучало, не в силах смыть воспоминания, прикосновения Ариэля, раны и синяки, боль, что отзывается во всем теле сразу. Моральные раны кровоточат еще сильнее, чем физические. Вики понимает, что никогда и никому об этом не расскажет, и даже не из-за угроз Серафима. Да и кто поверит ее словам? Он – ангел, он выше любого из преподавателей школы на десяток рангов, никто не станет возиться с преступницей, чье положение держится на шатком доверии. Она даже не Непризнанная больше. Кто она теперь? Крылья по-прежнему остаются черными. Вики понимает, что вся ненависть к ее любимому была ей внушена Серафимом, но каждое воспоминание, мысль о Люцифере вызывают в ней дикую внутреннюю дрожь. Она понимает, что тоскует по нему, но абсолютно неправильно – она не хочет его видеть. Не может позволить к себе прикоснуться даже ему. Вики безумно сложно засыпать в этот вечер. Вся комната напоминает ей о произошедшем, особенно кровать, и хуже всего то, что она проживает все это в одиночестве, наедине со своими мыслями и воспоминаниями. О том, что с ней сделали, как вскрыли изнутри и переломали каждый существовавший внутри нее механизм. И она абсолютно точно, бесповоротно, окончательно лишена любых мыслей, что ей делать дальше.