Until Dawn Theme Song - O Death
(на репит!!1))))
Тигр, о тигр! Кровавый сполох, Быстрый блеск в полночных долах, Устрашительная стать, Кто посмел тебя создать? (…) А когда ты в ночь умчался, Неужели улыбался Твой создатель, возлюбя И ягненка, и – тебя? ... (отрывок из стихотворения “The Tyger”, William Blake пер.В.Л.Топорова)
Я всегда думал, что война – это бесконечность кровопролитий, демонстрация силы и стремление вогнать нож в глотку врага по самые гланды. Что побеждает тот, кто свирепей. Сильнее, яростнее, злее. Что достаточно быть самым лучшим во всем – и тогда победа точно у тебя в кармане. И вот я – лучший, сильнейший и бесконечно выведенный из себя. Я уже подготовил мощнейшую армию, какую только видел Шепфа и сама преисподняя, в меня верят и за мной идут, мы подмяли под себя крупнейший оплот баланса и силы – школу – и вторглись на территорию врага, прочно обосновавшись на Небесах. Но всего этого все равно оказывается недостаточно. Они медлят. Те белокрылые убожества, против которых мы готовы вести бой. Каждое перо в моих крыльях чешется, готовое расправиться и броситься в воздух, словно я уже не я, но внутри меня живет хищник, до безумия жаждущий раскрыть пасть, полную клыков, вцепиться когтями в своего личного мцыри, разорвать и уничтожить. И словно бы насмехаясь в лицо векам моего опыта, мироздание в который раз сталкивает меня в лоб с осознанием того, что на самом-то деле я нихрена и не знаю. Словно мальчику, который учится кататься на велосипеде, лепит пощечину мысль о том, что недостаточно иметь натренированные ноги и всеобъемлющее знание об устройстве колес, цепей, педалей и седла. Мальчик все время падает и падает, и с каждым падением начинает смутно понимать, что есть равновесие. Сперва меня нехило приложило с Вики. Я упал, содрав грудную клетку до ребер и сердца, поплатившись за каждую из своих ошибок в своем недоверии к ней. И теперь шатко пытаюсь удержаться на обрыве этой войны, силясь сопоставить происходящее с концепцией равновесия, что пока еще не может до конца уложиться в моей голове. – ...Мы должны уничтожить каждого из них. Каждого! Каркоза – сильнейший из демонов, что служил моему отцу. Удивительно, что не он занял престол в мое отсутствие. Этот темнокожий чертяга свиреп и непреклонен – и принадлежит сейчас к числу тех, кто склоняет меня к наиболее жестокому методу ведения наших дальнейших действий. Уничтожить всех. Сравнять Небеса с преисподней, обратив каждого ангела в прах. – Глупо, – наконец подает голос Эйшет. – Мы жаждем справедливости, а не мести. К тому же… Мы не знаем о планах изменников. Может, они провоцируют нас именно на это. Думать о том, чего на самом деле хочет Ребекка Уокер и Асмодея – самое мучительно-зудящее занятие для моего разума. Я считал, что мы застанем их врасплох… Но мысль о том, что мы сами попадаем в расставленные ловушки, в который раз, пришибает к реальности. Даже то, что я сижу и думаю об их планах, допуская неприемлемое промедление, вместо того, чтобы собрать всех своих демонов в кучу и напасть на Рай – возможно, именно это и входит в их планы. Но, вероятнее всего, они нас уже ждут. Эйшет права – если я так и сделаю, каждый ангел на Небе уверится тотчас в том, что Люцифер и есть грязный изменник и предатель мироздания, коим меня именуют теперь. И если Бекки Уокер именно этого и хочет – нужно продумать такой план действий, который сможет застать их врасплох. Равновесие, Люцифер. Долбанное равновесие. – Пошли все вон, – наконец подаю я голос, даже не удостоив взглядом никого из собравшихся. Все это время я смотрел в одну точку, буравя взглядом стол, ведя в голове свой собственный бой. Шелестят крылья, раз за разом хлопает дверь. – Вики, останься, – говорю я своей тихоне. Она вечно молчит в присутствии остальных… Но я нутром чую, что ей точно есть, что мне сказать. Почему-то именно ее мнение мне и важно. В конце концов, она чуть ли не единственная, как и я, лицом к лицу сталкивалась с теми, кому мы противостоим. Она понимает, насколько они хитры и коварны, что за их блефом стоит другой блеф, и так до бесконечности, и в этой шахматной партии ни в чем нельзя быть уверенными. – Знаешь, что сказал твой белокрылый дружок? – я наконец поднимаю взгляд и откидываюсь в кресле, глядя на своего лебедя. – Чтобы я отпустил их. Всех. Долго убеждал меня в том, что именно это и станет верным шагом. Дать армии Рая пополниться сильнейшими из их детей. В моем голосе сочится нескрываемая ирония. Словно меня смешит сама идея поддаться уговорам Дино и освободить пленных учеников-ангелов. Лишить себя одного из главных преимуществ в виде заложников тех, против кого мы собираемся идти войной. Но, кажется, мои намерения, хоть и сокрытые до этой секунды от меня самого, виднее всего в том, что я поднял на обсуждение с самой близкой для меня душой именно этот вопрос. Словно мне нужен лишь один маленький толчок, чтобы принять самое глупое решение из всех. Забавно донельзя. Вики неспеша приближается ко мне, выходя из своего темного угла, в котором находилась все это время, словно серый кардинал. – Твой дед ведь тоже был ангелом, не так ли? Этот вопрос даже застает меня врасплох. – А ты, я смотрю, была примерной католичкой и читала вашу книжонку о боге для смертных, – усмехаюсь я, но после добавляю уже серьезнее: – Да, изначально Шепфа не задумывал создавать демонов. Вики опускается на пол рядом с моими коленями, складывая на них ладони и заглядывая в мои глаза снизу вверх. – Ты должен понимать, что несправедливо наказывать детей за грехи их родителей. Если так думать, то я должна быть тоже в числе заложников, разве нет? Моя мать – один из главных источников нашей головной боли. – И она первая получит по заслугам. Вне зависимости от того, что будет с учениками. Если Вики и задевают мои слова, она не показывает этого, упрямо продолжая: – У этих ангелов нет выбора, на чью сторону вставать. Они родились такими. И там их родители. – Так ты согласна с Дино? – Нет. Отпускать их – глупо. Тогда у нас не будет ничего, кроме огромной территории, которую придётся отстаивать. Просто их пытки – это чересчур… Пусть будут всего лишь пленниками. Заложниками. Дай им возможность понять, что демоны и Ад – это не есть зло во плоти. Я только лишь стараюсь скрыть за усмешкой свои истинные эмоции и прикрываю глаза. Видимо, даже на моего лебедя я до сих пор произвожу впечатление того, кто станет пытать белокрылых почем зря. И вот вроде бы Вики не говорит мне ничего нового, и в то же время... В ее словах есть зерно рационального смысла. Да, демоны и Ад – не зло во плоти. Да, тысячи лет назад не было даже таких понятий, во времена, когда мой дед, в честь которого я получил свое имя, был низвергнут с Небес. И пора, похоже, самому Раю об этом и напомнить. И еще кое-что цепляет меня в ее словах. – Огромной территории, говоришь, – проговариваю я вслух, все еще будучи погруженным в свои мысли. Мои ладони обхватывают одну из рук девушки сами по себе. – А ведь, если подумать, она и не нужна нам... Точнее – ее отстаивать. Как считаешь? Мы ведем бой не за территорию. И даже не за то, чтобы уничтожить Рай со всеми его ангелами – как бы мне того ни хотелось. Эйшет права была в том, что мы воюем за справедливость, а не за месть. А Вики – она верно говорит, что наша первостепенная задача – дать им всем понять, что мы не зло. Зло – те, кто все это затеял. Горстка мятежников, пошатнувших равновесие. И доказать это другой стороне, то есть Раю, практически невозможная задача... Практически. Я прекрасно понимаю, что мои вырванные из контекста внутреннего монолога мысли, случайно озвученные вслух, понять практически нереально. Но Вики, прижимаясь к моим рукам еще сильнее, тихо мне отвечает, словно стараясь напомнить об обратной стороне медали того, о чем я говорю: – Нельзя оставлять тылы не прикрытыми, Люцифер. С таким же успехом мы могли остаться и в Аду. И еще... Я слегка выгибаю в удивлении бровь, позволяя ей договорить свои мысли. – Если ты хочешь просто заявиться на Небеса и предъявить им обвинения, нам нужны доказательства. Нельзя просто сказать, что кто-то мудак, особенно, если кто-то – это Серафим. Верховный… Я потому об Ариэле никому в школе и не заикалась. Мне бы никто не поверил. Я глажу девушку по волосам, понимая, что говорить ей об этом, должно быть, дьявольски тяжело. – Ты чертовски права, Вики. И поэтому – я не уверен, что хочу быть тем, кто собирается кому-либо что-то доказывать. Знаешь, я, кажется, и вовсе намерен сделать так, что ангелы собственноручно казнят предателей. По крайней мере, наиболее недальновидных из них... А когда это произойдет, мы будем ждать жалкую горстку последователей Асмодеи здесь. Пойдем, – с этими словами я поднимаюсь со своего места, подавая Вики руку. – Навестим твоего белокрылого приятеля. Если мой чернокрылый лебедь и хочет возразить, то подавляет это желание в себе, лишь тяжело отчего-то вздыхая, и поднимается на ноги вслед за мной, беря предложенную руку. – Знаешь, Вики, – когда мы выходим, направляясь по школьному коридору – боже, можно представить, что ничего не происходило за эти дни, и мы буквально возвращаемся к временам своего обучения здесь – к одной из самых высоких башен, где держат теперь в плену преподавательский состав и, собственно, Дино. – Я следил за всеми великими завоевателями, что выпадали на мой век. Александр Македонский, Чингисхан, Фридрих Великий... Много их я повидал. Был еще один коротышка, который много о себе мнил, французик, я на него никогда не ставил. Но, как ни странно, он достиг небывалых высот. Слышала о Наполеоне? Вы там, на земле, должны знать своих героев в лицо. Украдкой смотрю на то, как Вики лишь едва заметно качает головой и, кажется, не шибко рада тому, что я пускаюсь в философствования и воспоминания об истории. – Мы изучали Наполеона на истории в школе. Но он не был героем. Может, для французов в какой-то мере. Но не для других стран, на которые он посягал. Это все равно, что сказать, что Гитлер был героем для Европы. – Только не говори, Вики, что ты пацифист, – усмехаюсь я. Все-таки ангельское из нее никогда не вытравить. – Гитлер был, конечно, той еще слабовольной мразью, но отрицать идею войны как средство обеспечения блага своему народу путем отнятия этого благополучия у других – даже Шепфа, увы, не под силу. Потому как именно он и вложил эту мысль в головы смертных. Наполеон поднялся высоко для своего роста и удовлетворил множество далеко идущих амбиций сполна... Но знаешь, в какой момент он объебался? – Я даже остановился на мгновение, чтобы заглянуть Вики в глаза. – Когда решил, что ему и впрямь все может достаться слишком легко. Пора и нашему врагу вложить эту мысль в голову. Девушка, остановившись вслед за мной, молчит. Не потому что не понимает смысла, что я пытаюсь вложить в свои рассуждения… В этом скрывается что-то еще. Словно бы ей претит вообще любое обсуждение планов на эту войну. – Как скажешь, – наконец пожимает она плечами, понимая, что я, очевидно, все же жду ее ответа. Я, даже слегка голову наклоняю, чтобы заглянуть Вики в глаза. Надо же, я-то думал, что сейчас поделюсь с ней всем, и такой, довольный собой, отправлюсь дальше… А она скажет, как я здорово все придумал. Так какого дьявола? Она ведь сама просила делиться с ней своими планами. Я пошел даже дальше – рассказал о том, как все эти мысли возникают в моей голове и почему я мотивирован поступать именно так, а не иначе. Не уверен, что хоть один из смертных королей рассказывал о подобном своей королеве, даже самой любимой и преданной – а я возвышаю ее над каждым из своих демонов, рискуя собственной репутацией, положением, даже не думая об этом – только лишь исключительно о ней и о том, что хочу сделать ей приятно, доказать, как она для меня важна. Даже этого щенка выслушал и готов прислушаться к его доводам. Черт, я действительно позволяю себе вспомнить, что уважаю Дино за расчетливый и тонкий ум, только благодаря Вики, которая попросила меня об этом. Так в чем проблема? – Что не так? – я стараюсь быть спокойным, но все равно выходит резковато. Девушка под напором моего взгляда и своих внутренних демонов делает шаг назад и прижимается крыльями к стене. Словно бы хочет уйти от этого разговора, но не может, потому что я в буквальном смысле прижал ее к стенке и заставляю выложить все, как есть. – Мне не по себе от всего этого. От того, что мы вот так ворвались в школу, где большая часть просто пешки. И от того, что ты готов от них избавиться по мановению руки, а я готова это принять и согласиться с этим. Мне не по себе от того, что стало с новообращёнными Непризнанными, для которых это тоже была вынужденная мера. И мне не по себе из-за… матери. Вики старается держаться, но я неуловимо замечаю, как она то и дело борется с желанием обхватить себя руками. Как заставляет себя смотреть мне в глаза и сделать тон голоса ровнее. Я ее не перебиваю. Позволяю договорить до конца, не споря и не обрывая на полуслове. – Из-за того, что я собираюсь выступать против неё, готовая отправить её на плаху, а ей, словно бы, на меня плевать всё это время. Не считая тех попыток мною манипулировать. Она... Она ведь моя мать, но поступает так, словно я для неё пустое место. От того же Фенцио было больше беспокойства, чем от неё, а он меня закономерно ненавидел. Из-за неё же. Я ведь примерно и подозревал что-то подобное. Вместо ответа я сперва просто подхожу и притягиваю Вики к себе, обнимая одной рукой за шею, а другой – за талию, прижимаясь губами к виску. – Сделаешь со своей матерью, что захочешь. Идет? Вот так – просто и легко. Захочет – придушит собственными руками. Лишит жизни и низвергнет в Небытие. Отправит на землю, лишив крыльев. Или помилует. Я не стану мешать, и в это мгновение я даю ей свое слово, без лишних пояснений и уговоров. Просто даю ей то, чего она хочет в это мгновение больше всего. А после, вместо долгих рассказов о том, что происходило во время захвата школы, я лишь отстраняюсь и легким движением пальцев, взяв Вики за подбородок, заставляю посмотреть себе в глаза. Показываю одного из Непризнанных, что добровольно пошел на то, что с ним сделали. Ости и не выбирала других – лишь тех, кто осознавал, что им нужна сила. Нельзя против воли обратить в ангела или демона. И я показываю ей это... Их блеск в глазах, когда они понимали, кем становятся. Никто не вырывал ученикам крылья насильно. Если ей это в это мгновение тоже важно. Равно как и никого здесь еще не убили. Покалечили, заковали в кандалы, взяли в плен – да; но убийств не было. Ни одного. Вики видит отражение прошлого в моих зрачках, погрузившись в эти видения, что я посылаю, кусает губы и неизбежно принимает правду. – Ладно, – наконец тихо соглашается она, и я облегченно выдыхаю. – Идёт. И насчёт матери, и насчёт остальных. Теперь мне, по крайней мере, спокойней. И, чтобы стало окончательно спокойнее мне, я обхватываю ее лицо руками, нежно, но требовательно, и шепчу совсем рядом к ее губам: – Вики... Я спрошу еще раз, и он будет последним. Ты мне веришь? Доверяешь ли каждому моему решению? Мне важно, чтобы она, по большей части, ответила самой себе. Мне плевать на неодобрение на каждого из моих приближенных – на то у них и статус советников, чтобы высказывать разные точки зрения. Но Вики... Мой лебедь – она ведь для меня значит куда больше, чем просто приближенная. Она – моя опора. Тайная комната, куда я могу прийти и выдохнуть со слезами на глазах после всего. Слабина, которую неизбежно дает повелитель Ада. И мне важно понимать, что она синхронна со мной во всем. Теперь – так уж точно, учитывая все то, что между нами произошло. – Я тебе верю, – отвечает Вики, все еще не отводя взгляда. Проводит рукой по моей щеке, чуть задерживая пальцы на уголке губ. – Тогда идем, – я слегка размыкаю объятия и перехватываю руку девушки, целуя подушечки ее пальцев. – Когда закончится этот бардак, у нас будет целая вечность на то, чтобы наслаждаться спокойствием и только друг другом. Нам остался последний рывок. До комнаты, в которой держат Дино, мы доходим быстро. Кивком головы я отпускаю демонов, что охраняют его – бессмысленно, конечно, учитывая то, что он в кандалах, но все же. Когда мы входим внутрь, ангел смотрит на нас так, словно ожидает увидеть. – Вики, – выдыхает он. – Спасибо за все. А он в своем репертуаре. Словно бы меня здесь и нет. А цыпленочек ему еще и улыбается в качестве приветствия – нет, ну вы только гляньте-ка на этих заклятых друзей!.. – Ты благодаришь ее так, словно прощаешься, – усмехаюсь сквозь зубы я, снимая усилием воли и щелчком пальцев с него магические наручники. – Хотя, не стану отрицать того, что водоворот, который ты сегодня откроешь, чтобы уйти отсюда, может стать последним в твоей жизни. – Ты ошибаешься, Люцифер. Ангелы не так ужасны, как ты считаешь. – Вот мы и проверим. Все, кто захочет уйти с тобой – свободны. Но с одним условием... Их родители должны будут четко уяснить, кто и почему их отпустил. – Есть среди ангелов уроды похлеще всех известных мне демонов, – не удерживается Вики от того, чтобы тоже вставить колкую фразочку. Дино уже собирается открыть рот, чтобы ответить ей, но я резко прерываю его поднятой вверх ладонью: – Хорошо подумай, прежде чем сказать, что и среди демонов есть те, кто подобен ангелам. Мой ответ даже вызывает на лице моего когда-то главного из соперников улыбку. – Люци, – ухмыляется он в своей манере, после чего снова оборачивается к Вики. – До сих пор удивлен, чем тебе пришелся по вкусу этот упертый болван. – Всем по вкусу пришёлся, – а этой особе – до сих пор – палец в рот не клади, – И тем, что упёртый, и тем, что болван. – Проваливай поскорее, – комментирую происходящее я, и даже делаю шаг в сторону, приглашающим жестом указывая на дверь. Мы выходим следом за ангелом – для того, чтобы провести его в библиотеку, где сейчас держат всех белокрылых учеников, скованных и ждущих своей участи. Вот же они удивятся, когда поймут, что их участь – улететь отсюда вслед за ласковым щеночком Дино. Когда мы почти доходим до библиотеки, я склоняюсь к уху Вики и заговорщически шепчу ей: – Как насчет того, чтобы после – устроить небольшую вечеринку? Фаер-шоу с участием всего ангельского крыла и половиной школы? Асмодея, мать Вики и Кроули точно поверят в то, что говорят о демонах – что мы и впрямь настолько непроходимо тупы, чтобы жечь и грабить все на своем пути. Отпускать заложников и готовиться к нападению на территорию врага. Они клюнут, я почти в этом не сомневаюсь. А когда клюнут – мы им покажем, как жестко может объебаться коротышка с огромными амбициями на земле тех, кто способен сжигать то, что им принадлежит.