Секрет Люцифера

      

Люмен - Гореть

В кабинете одного из преподавателей, кажется, по “Этике взаимодействия”, я нахожу трубку. Любят же они тащить сюда всякую дрянь с земли… Впрочем, почему бы и нет. Спички, к слову, будут очень даже кстати. Кресло профессора встречает меня мягкостью отсиженной вмятины от чьей-то демонической задницы и смрадом ангелов, что постоянно бывали здесь порой на замену. Этот кабинет – один из тех, в который я не приходил никогда и ни под каким предлогом. Закидываю ноги с удовольствием на стол – подошвы моих туфель и то почище будут того бардака, что здесь развели. Какое-то время мне требуется на то, чтобы забить табак в трубку, почти с наслаждением зажигая спичку и делая после первую затяжку клубов ароматного дыма. Почти как дома. Если встать над расщелиной одного из самых смрадных вулканов Ада и вдохнуть с наслаждением воздух – в легких отзовется такой же горечью и удушьем. Просто великолепно. Учебник по предмету смотрит насмешливо на меня вязью золотистых букв. – “Философия и этика взаимодействия высших существ”, – насмешливо читаю я название. – И как тебе предмет, Вики? Стоил потраченных на него часов? Мой лебедь усмехается, лукаво глядя на каждое из моих действий, садится прямо на парту напротив и отвечает: – Скучный и нудный. Но ты знаешь, что во время учёбы я не особо сильно училась. Я тем временем пролистываю страницы, задерживаюсь на развороте с иллюстрацией, демонстрирующей рукопожатие. Одна рука – с натянуто-красной демонической кожей, другая – изящно-бледная, принадлежит девушке-ангелу. Глава, посвященная дружбе, но порицающая сексуальные связи. Зажигаю еще одну спичку и бросаю ее прямо в центр этой лживо-посредственной картинки. Старая бумага заходится пламенем, прожигая учебник насквозь. Выпускаю еще один клуб дыма, обхватывая трубку рукой и поднимаясь со своего места. – Да начнется веселье. Вики продолжает наблюдать за моими действиями, едва-едва приподняв брови, усмехается: – Ты решил перенести Ад в школу, раз школа не переносится в Ад? Меня веселят ее слова. Как всегда она попадает своим колким замечанием – метко и в точку. – Я, как и все демоны, всегда считал огромным упущением то, что школа находится в Небесах, а преподавателей-демонов – раз-два и обчелся, – книга заходится пламенем все сильнее, и я какое-то мгновение просто наблюдаю за тем, как пляшет огонь на ее страницах, – Ведь демоны могли бы столько пользы принести... Парадокс, правда? Демоны – и польза. Дождавшись, когда книга загорится полностью, я скидываю ее на пол, а сверху – еще кучу исписанного пергамента из ящика стола. Кажется, какие-то школьные сочинения. Еще не проверенные. Или, вернее будет сказать – уже не проверенные. Следом на моем пути, после ящиков и всего их содержимого, мне попадается шкаф. Книги, какие-то отдельные иллюстрации, пособия, старые документы... Все туда же. Вряд ли в этом кабинете, являющим собой саму суть лицемерия ныне установленного порядка, есть что-то полезное и бесценное. Философия и этика взаимодействия... Тьфу. Даже думать об этом тошно, не то что – изучать бредни старых белокрылых уродов, дальше своей задницы не видящих мира и его устройства. – Что же ты стоишь? – я отвлекаюсь на то, чтобы снова сделать дымную затяжку своего мини-ада в трубке. Кстати, надо будет взять на заметку – мне определенно нравится это приспособление смертных. – Подключайся к веселью. Вымести на школе всю ярость, что скопилась в тебе, Вики. Она какое-то время попросту смотрит на мои действия в нерешительности, все еще будто бы не веря, что я это всерьез. Ну конечно – мой цыпленочек всегда ведь стыдился проявлений своих эмоций, истерик и слез. Это я точно знаю – после всего того, что нам пришлось пережить. А сейчас – я будто бы предлагаю ей вывернуть нутро наружу и показать себя с той стороны, с которой она никогда не решалась себя показывать. И она решается. Подхватывает один из стульев, стоящих за партами, и с размаху запускает его в окно. А после – оборачивается ко мне с ни с чем не сравнимым огнем, горящим в ее глазах. Словно пламя, которому здесь только еще суждено разгореться, отражается в ее зрачках. Воодушевление, удивление от своих собственных действий и… Что-то еще. Я понимаю это чувство Вики не до конца, но начинаю испытывать что-то похожее, когда решаю проверить вслед за ней, насколько это приятно – бить здесь стекла. Ощущаю разгорающееся во мне желание и нетерпение, когда беру вслед за Уокер в руки стул и запускаю в сторону окон. Ребяческое развлечение; но вкупе с остальным пробирает до самых потаенных фибр души. Бросаю трубку наконец в костер, что уже разгорается, лижет деревянный пол, охватывает выкинутые мною книги со всех полок, стулья, края парт. Подхожу к Вики и вручаю ей еще один стул, который она с размаху бросает в огонь, поднимая в воздух столп искр, опрокидываю пару столов, наслаждаясь грохотом и треском ломаемой древесины. В каком-то странном порыве даже срываю с себя рубашку – в конце концов, здесь скоро станет так же жарко, как в Аду, стало быть, она мне будет больше не нужна; татуировки на моем теле сами собой вспыхивают огненно-красными прожилками – Вики даже проводит по ним завороженно пальцами – почти сливаясь с окружающим нас пламенем, в который я бросаю ставшие мне ненужными куски ткани. И целую ее. Жадно, впиваясь в губы любимой, привлекая к своему телу вплотную, поддаваясь этой агонии разрушения, которой мы сейчас охвачены. Ее крылья впервые меняют цвет за долгое время, становясь вновь кипельно-белыми. Вики не позволяла никакой близости между нами с самого своего возвращения – но сейчас прижимается ко мне со всей ответной жадностью, на которую только способна, обхватывает меня за шею своими нежными ладонями, увлекает в пучину почти животной страсти, что охватывает нас обоих. Я априори не могу использовать слова – "не помню, чтобы когда-то я предавался влечению столь пламенного желания". За века моего существования было все. И мне прекрасно знакомо это ощущение раздирающего тебя изнутри огня, чистейшая похоть, потому что она – суть меня самого, как дьявола, не я предаюсь ему – оно владеет мной, а я лишь могу подчиняться, забываясь в пучине своего порока. Но вот то, другое... Что тонкой мелодией играет где-то на краешке души и разума, постепенно охватывая ее всю, побеждая всепоглощаемое порочное желание, становится и скрипкой, и дирижером, заглушает остальной оркестр, то, что тоже в разы сильнее меня и всех моих прочих чувств. Моя любовь к Вики. И этому я предаюсь так отчаянно впервые за свою жизнь. Позволяю овладеть этому собой целиком и полностью. Вокруг нас полыхает школа, а мы, кажется, и не замечаем этого. Я срываю со своего лебедя одежду так же стремительно, как и с себя. Она словно стремится разорвать меня на куски в ответ, обхватывает ногами, не терпит ни миллиметра лишнего расстояния меж наших тел – сводит с ума поцелуями, горячими, что само пекло. Я вжимаю Вики в парту, что уже опасно скрипит под нашим весом… Готовый зарычать от того, как сильно ее хочу. Становится жарко, как в преисподней. Дым забивает легкие, но мы и так уже дышим через раз. Из-за разбитых окон огонь занимается все сильнее – но он не идет ни в какое сравнение с тем, что горит в эту секунду между нами. Прежде чем продолжить расправляться со своими брюками, после того, как звякнула пряжка ремня, я замираю на мгновение, чтобы заглянуть Вики в глаза. Мне важно знать, что я не захожу слишком далеко против ее желания. Одна искорка нерешительности в ее взгляде – и я смогу остановиться. Потому что скрипка играет громче оркестра. Но Вики, стоит мне отстраниться и замереть даже на это мгновение – нетерпеливо рычит, снова прижимаясь ко мне. Я понимаю, что она тоже не помнит себя от этих ощущений. Потоки наших энергий, раскаленные добела, прожигающие ткань реальности, уже давно сплелись воедино, не оставляя их обладателям ни шанса дать заднюю. Эта чертовка даже кусает меня в шею, еще и еще, перемежая острые касания своих зубов таким же острым и дразнящим языком, от чего я окончательно теряю голову, погружаюсь в пучину разгоревшегося между нами пламени и отдаюсь во власть музыки, что играет оркестр из калейдоскопа наших чувств. Когда огонь почти касается наших тел, я создаю карман вне времени пространства – без прикрас, это, пожалуй, мой любимый способ заниматься сексом, практически в невесомости, в месте, которое полностью подчиняется тебе и твоей воле. Сама материя обволакивает нас, вместе с языками пламени, что бушуют на месте реальности, в которой мы только что были – но мы не чувствуем другого жара, кроме как того, что исходит от наших тел. Само мироздание ласкает Вики вместе со мной, когда я вхожу в нее, сжимая пальцами бедра и утыкаясь лбом в ее прекрасную грудь, сжимаю зубы на мягкой коже – не могу себе не позволить этой прихоти, а после – покрываю всю ее шею и ключицы такими же полупоцелуями-полуукусами, что и она. Легкие обжигает нехваткой воздуха– потому что я забываю как дышать, а разум сосредотачивается лишь на безумно-обжигающих прикосновениях ее тела, в которое я проникаю снова и снова, пытаюсь утолить свою жажду, но вместо этого – лишь сильнее распаляю свое желание. Еще, еще и еще... Еще немного, растянуть удовольствие, насытиться близостью и лаской своей любимой – но это попросту невозможно, потому что мне всегда будет мало, я готов провести с ней в таком жарком слиянии целый век, до скончания нашей жизни вот так целовать и слышать ее дыхание и стоны, ощущать податливую мягкость бедер в своих руках, вбиваться с жаром и небывалой скоростью, чувствуя отклик и дрожащую пульсацию в ответ. Моя жаркая, невозможная, прекрасная Вики, ласковый лебедь, сжигающая мое сердце и нутро дотла, лишающая сил и разума. Она даже почти не кричит – лишь заходится громкими вздохами, запрокидывая голову и открывая рот в немом экстазе. Ей не хватает воздуха так же, как и мне, нервных рецепторов и силы рассудка, чтобы вместить оглушительность эйфории, что настигает нас обоих, растекается, взрываясь по энергетическим потокам и лишая сил вообще что-либо чувствовать кроме этого. Кабинет успевает прогореть дотла, когда карман схлопывается обратно. Какое-то время я продолжаю обнимать Вики, легонько поддерживая ее в воздухе, словно она до сих пор была в невесомости. Воздух раскален до невозможного – но наши тела словно бы не замечают этого, равно как и запаха тлеющих перьев на крыльях. – Кажется, наша одежда тоже сгорела, – тихо усмехаюсь я, проводя легонько своим носом по кончику носа девушки. И, недолго думая и не дожидаясь ответа, перемещаю нас в одну из пустых комнат. В этом я всегда был лучше всех – в том, чтобы рвать ткань реальности так, как мне захочется. Мне даже водоворот порой призывать было не с руки, потому как я предпочитал телепортационные карманы и дыры вне существующей реальности – последнее вообще редко кому удается, в то время как я прекрасно в этом поднаторел за века своего существования. – Все прочие демоны продолжают развлекаться... Не знаю, сколько времени мы потеряли, но, сдается мне, что небо темнеет вовсе не из-за грядущей грозы, – усмехаюсь я, бросая взгляд за оконное стекло. Водовороты. Множество. Вики молчит, будучи не то не в силах оправиться от нашей совсем недавней близости, не то не желая признавать, что час битвы все же настал. Мы одеваемся во что-то, похожее на стандартную казенную одежду, какую выдает школа – все равно ей предстоит пробыть на наших телах совсем недолго. Я настроен весьма оптимистично. Битва – а потом обязательно повторим всю ту феерию, что только что творилась между нами. Прямо на перьях наших поверженных врагов. – Я все же надеялась, что получится этого избежать, – наконец тихо, но тяжело вздыхает Вики за моей спиной, когда я снова отвлекаюсь на то, чтобы взглянуть в окно и оценить обстановку. – Из меня паршивый вояка. Я разворачиваюсь к ней и какое-то время пристально и внимательно смотрю на нее. Словно бы только теперь ко мне приходит невероятно хорошая и правильная мысль... Но я не знаю, как она к ней отнесется. Поэтому я подхожу к девушке, прижимая ее снова к себе, и легонько касаюсь губами виска: – Оставайся здесь, – тихонько прошу я. – Мне будет гораздо спокойнее, если не придется во время боя думать о твоей жизни. Да, Вики была бы хорошим бойцом на моей стороне, зря она так; она сильнее многих из демонов. Но она права – быть сильным и уметь сражаться, возможно даже – убивать, это разные вещи. К тому же, она встретит там Ариэля. Кто знает, к чему это приведет. – Я не могу, – Вики поднимает на меня взгляд, вместе с тем прижимаясь ко мне в ответ с большой долей нежности и доверия, – Я с ума сойду из-за беспокойства о тебе. Вдруг что-то пойдёт не так. Вдруг некому будет прикрыть твою спину... Да и я буду чувствовать себя трусихой, недостойной тебя, если просто останусь отсиживаться в тылу. – Тогда учти, Вики Уокер, – несмотря на смысл моих слов, я отчего-то говорю это удивительно серьезно и… Голосом, почти что умудрившимся дрогнуть против моей воли. – Если ты посмеешь погибнуть – найду твою задницу на земле снова и снова убью, чтобы вернуть сюда. Ты поняла меня? Может, не самое лучшее напутствие перед боем, но я и не мог иначе. Всегда выгоднее скрыть свой страх под напускной бравадой, словно бы не замечая, как руки против воли сжимают хрупкое тело Вики, прижимая к себе, будто в последний раз, чем признаться, что тебе страшно. А мне страшно. Безумно, до дрожи в конечностях, до онемения кончиков пальцев – я уже слишком хорошо прочувствовал на своей шкуре, каково это – терять ее. Да и не во мне дело.. В кои-то веки не во мне. Какая разница, что будет со мной, случись с Вики непоправимое. Ведь оно случится с ней. И именно эта мысль осознается рассудком сложнее всего. Удивительно, но ей даже удается найти силы улыбнуться. – И я даже не буду злиться на тебя за это, как в тот раз, – это она уже говорит совсем тихо, уткнувшись мне напоследок в шею. Сторонников у Асмодеи оказывается куда больше, чем я рассчитывал. Как я и предполагал – среди них были даже демоны, что вызывает у меня небывалое недоумение – на что они рассчитывают? В войне, в которой ангелы вознамерились распространить власть Небес на все три существующих мира? На то, что им дадут выкрасить перья в белый и притвориться овечками в этом стаде, которое очевидно ведут на убой ради власти отдельно взятых людей? Отбитые наглухо идиоты. Каждый, кто доверился Кроули, Уокер и их приспешнице, возвращенной с того света. Когда мы с Вики опускаемся с грохотом прямо в центр поля, я встречаюсь взглядом лишь с первыми двумя. Асми нигде не видно. Что означает лишь – нужно ожидать подлого удара в спину, вот и все. – Вики, детка, как же вышло, что ты все еще на стороне этого безумца? – Бекки, мать ее, Уокер, решает броситься на амбразуру и выходит вперед. Я молчу, но легким, почти незаметным кивком головы указываю Эйшет, стоящей за спиной, чтобы начинали окружать прибывших. В отличие от соперников, я разглагольствовать не собираюсь. Конечно же, ангелы взмывают вверх, как только часть демонов поднимается в небо, чтобы обрушиться на них сверху. Сражение начнется в воздухе. – Не льсти себе, ты на стороне лицемеров, – Вики, мой лебедь, храбрится и почти рычит это матери в лицо, но я чувствую, как она незримо приближается ко мне. Я хотел бы взять ее за руку, но понимаю, что это будет неуместно. Не стоит давить на нее. Вики и так знает, что я рядом – а большее ее бы только отвлекло. Она и так переживает из-за матери сильнее всего – так что я не стану давить на нее в этом. Мое слово останется в силе. Она сделает со своей матерью все, что захочет. Нахожу глазами Ости, которая должна была появиться с Непризнанными как раз со стороны сада Адама и Евы. По моему кивку головы она тоже готова ринуться в бой. И вместе с тем я пытаюсь разобраться в энергетическом безумии и водовороте толпы, что нас сейчас окружает, хоть как-то сориентироваться. Где же ты, Асми? Прячешься, словно трусливая сука, спрятав голову под хвост? Или задумала что-то, заранее обреченное на провал? – Умоляю, детка. Уходи отсюда, – все еще гнет свою линию Бекки Уокер. Воздух накаляется все сильнее. Два хищника, что ходят по кругу, готовые броситься друг на друга, уже обнажили пасти и припали к земле. Еще немного – и все присутствующие вступят в бой. Очень похожий на то, что здесь обычно называли "чемпионатом" по крылоборству. Только вот это впервые будет походить хоть немного на настоящий бой. Может, это будет даже весело. – Пошла ты, – я еще успеваю услышать ответ Вики, прежде чем наконец замечаю белые крылья вдалеке – слишком размашистые и широкие, чтобы принадлежать кому-то другому, кроме как бывшему телу Ариэля. Рядом с ней Геральд. Высоко в воздухе, на самом верхнем краю трибун. Будто бы они просто зрители... Надо же, демон. Сколько веков ты хранил преданность этой предательнице, чтобы именно сейчас помочь вернуть ей тело? Что она пообещала тебе взамен? Разделить власть? Или ты был настолько же глуп, как и я, чтобы оказаться в нее влюбленным все те же три сотни лет назад? Какая... Жалость. Я взмываю вверх тут же, как вижу ее – в слепом, яростном, безумном порыве уничтожить Асми раз и навсегда. Избавить мироздание от самой сути каждой, вплоть до последней, молекулы ее энергии. Я источаю в это мгновение чистейшее зло – в первородном его проявлении. Если смотреть на мир, как на добро, а на его уничтожение – как на зло. Бытие и Небытие. Разумеется, Геральд бросается вперед. Мы чуть ли не рычим друг на друга, когда потоки воздуха, рожденные сильнейшими взмахами наших крыльев, сталкиваются, да так сильно – что кажется, вот-вот, и ткань реальности порвется от наших усилий. Мы не касаемся друг друга физически. Со стороны это похоже, должно быть, на бой разъяренных коршунов, которые постоянно налетают друг на друга, почти падают, влекомые воздушным потоком, а потом снова бросаются вперед. Чувствую, как на Вики, что взмыла в воздух вслед за мной, синхронно повторяя каждое из моих движений, налетает кто-то еще. Ну зачем она вообще полетела вверх – оставалась бы на земле, ведь в воздухе она совершенно не умеет держаться... Конечно, меня это отвлекает. Лишь на мгновение – но его оказывается достаточно, чтобы демон задел меня, из-за чего я не справляюсь с очередным резким потоком воздуха, от которого мои крылья выворачивает и чуть ли не выламывает из суставов, ослепляя внутренний взор кровавой вспышкой боли. Я справляюсь с этой заминкой – но вместо того, чтобы броситься снова, Геральд оставляет меня в покое, исчезая из виду. Тем временем воздух вокруг становится почти невидимым из-за густого тумана магии, туч над нами, дождевых капель, которыми они наливаются, и предвестием грозы. Давно Небеса не видели подобных противостояний. То тут, то там я вижу очередные сломанные крылья и вместо грома слышны раскаты чьей-то боли – демонической и ангельской, внеземные создания крушат друг друга с небывалой яростью и ненасытностью, предаваясь агонии разрушения и жажды уничтожить врага. Те, кто падает на землю и остается в сознании, продолжает уже на земле. Смешивается все – туман, кровь, перья, энергетические потоки, что становятся практически видимыми, раскаляясь и наполняя воздух вокруг. Это не война – это битва тех, кому веками говорили о союзе, дружбе, диктовали правила и насаждали лживые идеологии. Это должно было случиться рано или поздно – а я в этом противостоянии, как и прочие, просто пешка. Тот, кто лопнул пузырь всеобщего терпения, раздувшегося до предела, легчайшим прикосновением к нему. Ангелы и демоны должны были схлестнуться. Чаша их негодования и ненависти друг к другу была слишком переполнена. Когда я опускаюсь с грохотом, тяжело дыша, на поле, где-то вдалеке сверкает молния. Вместе со светом этого всполоха ко мне приходит озарение – им нужна она. Вики. Как и всегда. Никто не станет убивать меня напрямую – но слишком легко воспользоваться против меня моей главной слабостью. Сколько можно-то, блять? Хоть один день в этой жизни я смогу теперь прожить без страха, что кто-то ей навредит? Не стоило ее пускать в бой. Глупое импульсивное решение. Тем более – что ее теперь нигде не видно. Но не успеваю я что-либо предпринять или потянуться к девушке своей энергией – как вижу вдалеке еще один всполох молнии. И все, что я чувствую в следующее мгновение – острую боль в боку, поражающе-ослепительную. На мгновение я теряю возможность дышать. Вслепую хочу схватить обидчика за руку, уничтожить в ответ, обернуться, понять, что причиняет все же такую всепоглощающую боль – все сразу – но натыкаюсь пальцами лишь на что-то невероятно острое, не поддающееся тому, чтобы так просто вытащить из тела. Осколок, в котором отражается агония боя и мое собственное тело. Падаю на поле, и последнее, что я вижу – маниакальный отблеск в глазах разного цвета, в тот момент, когда его обладатель, зажав кинжал между шеей и подбородком, резким движением дергает его рукой и вспарывает себе глотку. Темнота. Оглушающе-неестественная темнота, полная боли и непонимания.