Седативный эффект

— Ты как? — Да вроде нормально. — Ясно. Раз нормально, то домой летим вместе… утром заеду. — А меня ты спросить не хочешь? — А смысл… Крис, я в курсе, что ты способна решать все свои проблемы самостоятельно, но, ещё я знаю, что завтра после финальных флешек ты не сможешь даже наступить на ногу. Так что, пожалуйста, не выделывайся. — Хорошо, предположим, что ты прав. Но, это не отменяет того факта, что… — Я не пытаюсь тебе контролировать, просто хочу урвать пару лишних минут наедине. — Ты невыносим. А ещё помешан на контроле. — Макс бросает короткий взгляд на пассажирское сиденье. Крис устало улыбается, смотрит в окно и по мнению голубоглазого чересчур внимательно слушает своего собеседника. Как назло, журналистка предусмотрительно уменьшила звук динамика, так что гонщику остаётся только строить предложения о сути чужого диалога. — Но тебе ведь это нравится. — Возможно, но это не точно. Просто… давай поговорим об этом позже. — Хорошо. Тогда до завтра. И не засиживайся за чтением. — Что ещё мне не делать? — Не влюбляйся в Ферстаппена… не хочу чтобы тебе разбили сердце. — А если я уже? — Крис отрывается от созерцания мелькающих пейзажей за окном и смотрит на своего звездного водителя. — Ну, я, конечно, не хочу хвастаться, но я очень хорош в собирание пазлов. — Ой, все, — звучит недовольно, но не убедительно. — До завтра. — Бастьен сбрасывает звонок и кидает телефон в сумку, а сама при этом улыбается… тепло так, искренне, почти мечтательно. И это не то чтобы бесит, но отчего-то ощутимо задевает. — И что мне с тобою делать? — выдыхает Макс почти шёпотом, сбрасывая скорость перед очередным светофоров, а до отеля в котором остановилась брюнетка как назло остаётся всего три поворота и каких-то пара десятков метров по прямой. — Любить, кормить и никому не отдавать… — выпаливает девушка, явно не подумав, что вообще-то ей совершенно не свойственно. Кареглазая закусывает уголок нижней губы и смотрит так, что у Ферстаппена за малым не случается сердечный приступ. Воздух в салоне искрит. Напряжение зашкаливает. Полярности тянутся друг к другу, но на светофоре загорается зеленый и как по команде раздаётся настойчивый сигнал клаксона. Наваждение спадает. Макс переключается на дорогу, Крис притворяется что рассматривает город за окном… молчит, но как-бы невзначай поглядывает на гонщика, а тот делает вид, что не замечает досадливого взгляда карих. Сжимает руль сильнее чем требуется, дышит через раз и думает, что так больше продолжаться не может. — Ещё раз спасибо за помощь, — произносит журналистка на прощание и едва ли не пулей вылетает из припаркованной у отеля машины. Дверью не хлопает, хотя отчего-то очень хочется. Делает пару уверенных шагов по направлению ко входу в здание, замирает, лодыжку ожидаемо простреливает болью, но в этот мало приятный момент кареглазая вновь оказывается в надёжных руках гонщика. — Ты невероятная упрямица. — Какая есть. Не нравится — насильно не держу, — звучит по детски обижено, более того Бастьен хмурится и принципиально отворачивается от ухмыляющегося парня. — Нравится. — Макс усмехается, стискивает упрямицу в объятиях и без задней мысли залепляет звонкий чмок в девичью щеку. — Очень нравится. — Ты что себе позволяешь? — вполголоса возмущается брюнетка, смотря на явно довольного гонщика широко раскрытыми глазами. А у самой на щеках едва заметный румянец и сбитое к черту дыхание. — Ничего. Я ничего себе не позволяю. — Ферстаппен неосознанно пожимает плечами, привычно ухмыляется, а внутри все трещит и ломается от осознания. Он так зациклился на чемпионстве, что все что не связано с гонками в одночасье оказалось под запретом. Именно поэтому на осознание чувств к Бастьен ушло так много времени. — Макс, все хорошо? — Крис смело вглядывается в бездонные голубые, волнуется, едва ощутимо касается гладко выбритой щеки кончиками пальцев не позволяя гонщику отвернуться. — Всё нормально, не бери в голову, просто… иногда мне кажется, что у твоих вопросов имеется скрытый подтекст. — А у твоих ответов частенько имеется двойное дно, но я же не жалуюсь, — кареглазая лукаво улыбается, снимает форменную бейсболку с головы парня и ерошит светлые пряди. — Можно я останусь у тебя? — Уверен, что это хорошая идея, у тебя завтра гонка. — В последнее время я плохо сплю, — честно признается голубоглазый. — На этой неделе мне удалось выспаться только когда ты осталась у меня. — Хорошо, но если в итоге проиграешь желание — это не моя вина.

***

На экране с десяток уведомлений о пропущенных от отца, но Макс и не думает перезванивать. Слишком хорошо знает чем закончится разговор. Набирает сообщение сестре, мол, планы изменились и на ужине с друзьями семьи он не появится. Затем также по смс предупреждает о своём отсутствии в отеле Джанпьеро и Брэда, переставляет будильник и отключает телефон. Бесполезный «кирпич» оказывается на прикроватной тумбе, а Ферстаппен проходится по комнате и выходит на небольшую веранду. Вид конечно не панорамный, да и сам номер и рядом не стоял с его люксом. Вот только в пятизвёздночном отеле в котором его поселили нет и намёка на уют, а здесь все буквально пропитано домашним теплом. Гонщик облокачивается на кованые перила, смотрит на вечерний город, на людей спешащих по своим делам и улыбается. Они, люди, там внизу и им определённо нет дела до того, что он здесь наверху ходит по лезвию ножа, дышит полной грудью и позволяет себе наслаждаться моментом не думая о завтрашнем дне. — Что закажем на ужин? — интересуется Бастьен, выходя из ванной. Не получив ответа оглядывается, замечает парня за окном и нехотя хромает к двери ведущей на веранду. Подпирает косяк плечом, промакивая влажные после душа локоны полотенцем. И откровенно залипает на закат, а точнее на спину Ферстаппена на фоне малиново-красных разводов на стремительно темнеющем небе. — Красиво. Макс оборачивается, ловит на себе тёплый взгляд карих и выдыхает: — Очень. Вид и правда шикарный. Бастьен в старой чёрной футболке явно с мужского плеча и коротких шортах по домашнему соблазнительна. Мысли в голове путаются. Хочется поддаться порыву и дожать… впечать в стену и вытрахать все сомнения прямо здесь и сейчас. Раствориться в моменте, не думать, не сожалеть. Забыться. Но… также хочется, как в тех сопливых книжках про любовь. До дрожи, до мурашек, до сбитого дыхания от одного только взгляда. — Не хмурься. Футболку я отжала у младшего брата, а не у Шарля. — Бастьен расплывается в язвительной улыбке, снисходительно хмыкает на секундное замешательство гонщика и решает продолжить разговор в номере. — Хотя, чисто технически, Майк является младшим братом моей подруги, я единственный ребёнок в семье, но, это так, для справки. — Крис бросает насмешливый взгляд на притихшего парня, качает головой и с довольной улыбкой плюхается на постель. — Так, что хочешь на ужин? Что-то из местной кухни или по классике пицца и картофель фри? — Я не голоден. — Ясно, — девушка смотрит скептически, но в дискуссию не вступает, заказывает доставку в номер, подкладывает одну из многочисленных подушек под травмированную ногу и выдыхает. А Макс молчит, говорить не хочется от слова совсем, к тому же воцарившаяся тишина совсем не напрягает, напротив, успокаивает. Смотрит на до боли знакомую девушку и не узнает. Оказывается под маской всегда собранной, неприступной, чётко разделяющей работу и личную жизнь журналистки, скрывается своенравная девчонка… девчонка, которая язвит, забивает на правила и без тени сомнения демонстрирует свои эмоции. Девчонка о которой Макс совершенно ничего не знает. — Если продолжишь в том же духе, то протрешь во мне дыру, — гонщик без труда ловит запущенную в него декоративную подушку. — Кстати, если решил поиграть в героя, то спешу тебя разочаровать. Здание не настолько старое, ему не требуются подпорки, так что оно определённо не рухнет если ты прекратишь подпирать косяк. — И как Шарль только тебя терпит? — Макс скалиться, смотрит с вызовом, а пульс при этом отчего-то зашкаливает. — Это кто ещё кого терпит, — недовольно фыркает кареглазая, складывая руки на груди. — Но ты всегда можешь уточнить интересующую тебя информацию непосредственно у самого Леклера. Уверена, он с радостью ответит на все твои вопросы. — Вы настолько близки, что он может отвечать за вас обоих? — А что если да? Разочаруешься и уйдёшь в закат? Заблокируешь в инсте, а может начнешь игнорить на интервью? — Я что похож на школьника? — рычит гонщик, собираясь отзеркалить позу журналистки скрестив руки на груди, но в итоге прячет ладони в карманы шорт. От дверного косяка не отлипает принципиально. Назло. — Котенок, если ты не заметила, я привык добиваться поставленных перед собой целей. Поэтому мне плевать передружба между вами или недоотношения… ты будешь моей — это факт. — Так я для тебя пунктик в списке целей на год? — угрожающе шипит брюнетка, а тёплые карие неестественно темнеют. Должно быть обычное световое искажение, но у Макса мурашки по коже и сердце бьётся в предвкушении. — Не передергивай. — Макс, я не цель в списке дел, и не вещь, которую можно купить или взять силой. Если ты этого не понимаешь, то… — стук в дверь прерывает возмущеную тираду на полуслове, девушка собирается подняться с постели, но строгий взгляд голубых и до одури властное «сиди» отбивает у неё любое желание двигаться. Пицца, фри с сырным соусом и шоколадный молочный коктейль на двоих. Ужинают несмотря на перепалку в уютной тишине. Вроде взрослые люди привыкшие разрешать конфликты словами, но смотрят друг на друга с вызовом и по-детски уперто молчат. В безмолвном противостоянии условным победителем в итоге оказывается Бастьен. Стоит девушке удобно устроиться под боком гонщика и Ферстаппен откровенно плывет. — Спокойной ночи, Котенок…

***

20:45. Ресторан в центре Монмело.

— А они хорошо смотрятся вместе. — Да, есть такое. — Шарль делает осторожный глоток настоятельно рекомендованного Шарлоттой напитка, недовольно морщится и спешно возвращает чашку на стол. Кофе с перцем и солью мягко говоря приходится ему не по вкусу. — Ревнуешь? — а вот мисс Сине терпкий напиток очень даже нравится. — Нет, но его довольная физиономия реально раздражает. — Леклер пренебрежительно фыркает. Жестом подзывает официанта и просит принести столь полюбившийся ему миндальный латте. — Знаешь, из них ведь действительно получится гармоничная пара. — Шарлотта бросает взгляд на фото на экране телефона и невольно улыбается. Парень держит девушку на руках — банальщина, у каждой уважающей себя инста парочки есть подобного рода снимки. Но Ферстаппен с Бастьен на камеру не играют, они даже не знают, что кому-то пришло в голову поделиться их личным моментом со всем миром. Именно поэтому Сине не только клацает по сердечку, но и отправляет пост в избранное. — А чего не идеальная? — гонщик надменно ухмыляется, кивком головы благодарит официанта за оперативно выполненный заказ и с явным удовольствием дегустирует напиток. — Все просто — идеалов не существует. — Согласен. — Думаешь, химия между ними продлится недолго? — Шарлотта отставляет пустую чашку на край стола и удобней устраивается в мягком кресле. Смотрит открыто, почти с детским любопытством. — Дело не в химии, а в окружении Макса. — Леклер тянется к своему мобильнику, проверяет оповещения, хмуриться. Но в небесно — голубых и намёка на эмоции… и это не столько пугает, сколько разочаровывает. — А мне почему-то кажется, что у Ферстаппена с Бастьен это если и не навсегда, то точно очень надолго. — Вот именно, что тебе кажется… На самом деле, они и полгода вместе не продержаться. — Не ты ли станешь причиной их расставания? — Макс парень самостоятельный — сам все похерит. — А Крис знает, что под маской хорошего парня, скрывается расчётливый ублюдок? — Шарлотта ухмыляется, а по спине мурашки и пульс зашкаливает. — В отличие от тебя, она видит меня насквозь. — Тогда почему ты здесь со мной… — Разве не очевидно, мне просто не выгодно сейчас расторгать наш договор.