Завлечёт тебя к волне

— Только посмотри на этот рот, ты и правда выглядишь как шлюха, — смеётся Майкл, подсунув мобильник прямо под нос Дэвиду. — Ты что, каждую неделю купаешься в тюбике с вишнёвым блеском для губ? — Ауч! — фыркает Дэвид, — скажешь тоже! — он достаёт из кармана собственный смартфон и яростно начинает что-то гуглить, что применительно к Дэвиду означает самый медленный набор текста одним пальцем. — Так, где там одна из твоих? Та, абсолютно неприличная… погоди, дай мне секунду. Майкл делает очередной глоток скотча. Обычно он не пьёт его, но в номере Дэвида скотч — единственное, что пришлось ему по душе. Это был долгий день с переездом и длительными съёмками (ох, дерьмо, ещё и эти чёртовы фотографии). Они договорились пропустить по стаканчику на ночь, чтобы выпустить пар и немного расслабиться. Но ясное дело, один стаканчик превратился в два, а потом ещё и ещё, и вот, Майкл ловит себя на мысли, что совсем не хочет уходить. Он просто не может заставить себя встать и уйти в свой номер — абсолютно такой же, кроме того, что там нет Дэвида. Дэвида, который, как уже успел отметить Майкл, в своё время снялся в нескольких нелепых распутных фотосессиях. В итоге разговор увлёк их довольно далеко: они смеются над своими старыми рекламными роликами и в конце концов сползают с дивана на ковёр. Они так и остаются на полу, потому что скотч оказался слишком крепким, а любая попытка встать может вызвать головокружение. Это одна из тех ночей, когда Майкл чувствует, что достиг идеальной степени опьянения: мягкое обволакивающее, отгораживающее от всего внешнего мира чувство; идеальная возможность сидеть плечом к плечу, касаться бедром кого-то, с кем действительно нравится работать, кто по-настоящему нравится как человек. А ещё захлёстывающая абсолютная нежность, которую в этот момент чувствуешь к нему и даже его дурацким навыкам печатания. Майкл широко улыбается, глядя на профиль Дэвида, пока тот с довольным выражением лица пробегает пальцем по результатам поиска. — Как у тебя всё это получается? Чёртов хамелеон. О, вот эта! — он суёт телефон прямо Майклу в лицо. — Сколько цепочек ты на себя надел? Выглядишь так, будто вот-вот споёшь одну из песен «Oasis». — Так было модно! — притворно оскорбившись ахает Майкл. Он снова открывает поисковик и быстро находит нужную фотографию, на которую, кажется, смотрит дольше, чем следовало бы. Торжествующе он показывает её Дэвиду: — По крайней мере я никогда не носил такую причёску. Только посмотри: полуголый, во всей этой бижутерии, ты как мальчик по вызову. И сколько же Молодой Дэвид зарабатывал за одну ночь в тёмном переулке, м-м-м? Дэвид смеётся и отвечает почти слишком буднично: — Что же, конечно, я сосал пару членов, но кто вообще не сосал в те дни? — он обвиняюще указывает на Майкла рукой, в которой до сих пор держит стакан. Только годами выработанная профессиональная дисциплина удерживает Майкла от того, чтобы не выплюнуть весь скотч, что он только что проглотил. — О, ну конечно, — так же обыденно отвечает он. — Кто среди нас первый бросит камень? — и да, он определённо не шутит: во времена молодости он отрывался на всю катушку. Но, правда, он не может быть уверен в том, что Дэвид говорил о себе серьёзно. Они в молчании поглощают свои напитки, прежде чем Майкл наконец решается спросить: — Просто из любопытства — а сколько членов? — Ох, — Дэвид начинает стесняться, и на его шее выступает несколько розовых пятен. Он постукивает пальцами по стакану и нервно болтает одной из своих длинных ног. — Ничего себе вопрос… — Ты не должен отвечать, правда, — отступает Майкл, — я всего лишь подначиваю. Мы же просто развлекаемся, да? Дэвид опрокидывает в себя остатки скотча. Тянется поверх их голов за бутылкой, припрятанной между диванными подушками. Наполняет стакан и снова выпивает всё до дна. — Если честно, не так много, как мне бы хотелось, — говорит, наконец, он. Его взгляд на мгновение встречается со взглядом Майкла, и тот задаётся вопросом, чьи именно члены Дэвиду хотелось бы отсосать, но он так и не сделал этого. Лучше не останавливаться на этой мысли. Майкл немного отстраняется, оставляя полдюйма свободного пространства между их плечами. — О, правда? — выдавливает он, стараясь говорить ровно, что, правда, не удаётся. Дэвид откидывается назад и снова касается его своим плечом. — Ага. — Как же так? — Майкл протягивает свой почти пустой стакан, и Дэвид галантно его наполняет. — Что ж… — они продолжают пить, пока Дэвид с отсутствующим выражением лица говорит: — Я был молод, понимаешь? Думал много, хотел попробовать… с парнями, я имею в виду. Ничего серьёзного, просто лапали друг друга, и пару раз я брал в рот. После этих слов что-то внутри Майкла вздрогнуло. Не нужно обладать большим воображением, чтобы представить себе Дэвида, стоящего на коленях. Отличная картинка для дрочки по крайней мере в течение следующего месяца. — Но потом жизнь потекла в несколько сумасшедшем темпе, скажи? — продолжает Дэвид. — Я стал всё больше работать, меня начали узнавать. Пора было завязывать с этой чушью, согласен? Ты просто не можешь выйти из туалета с другим парнем и полным беспорядком на голове, если хочешь играть Гамлета. — Хм-м, — Майкл делает большой глоток. У него самого остались очень приятные воспоминания о том, как он трахался в раздевалке во время своих выступлений в Гамлете. И это не то, что Дэвиду нужно знать — не хотелось бы, чтобы тот думал, что Майкл его осуждает. Дэвид посмеивается и качает головой. — Я определённо не мог продолжать в том же духе и уж точно не мог делать то, что мне действительно хотелось. — И что же это? — Майкл большим глотком допивает односолодовый — это преступление, конечно — и отставляет стакан. В ответ он получает лишь затравленный взгляд и порозовевшие щёки. — Ох, да брось, — ухмыляется Майкл, — теперь ты просто обязан рассказать. — Не-а, это слишком, мф. Мерзко, — качает головой Дэвид. — Позволь мне кое-что рассказать, — предлагает компромисс Майкл, — в то время, когда я был несколько моложе и, кхм, более гибким, я стал участником нескольких довольно диких ночей. — И что ты там делал? — оживляется Дэвид, сдвинув брови. — Там был парень. В универе, — Майкл жалеет, что больше не держит стакан, чтобы занять им свои руки, но из чистого упрямства не отрывает их от мягкого ковра. — Всего лишь маленькая интрижка, лишь мы вдвоём. Ему нравилось, когда его шлёпали, давали пощёчины и всё в таком духе. — Значит, ты увлекаешься этим? — округляет глаза Дэвид. — Да нет… я имею в виду, что делал это, потому что ему нравилось. Я не ненавижу это. И, мне кажется, у меня даже неплохо получалось… и иногда просто хочется сделать что-то приятное партнёру, разве нет? Дэвид рассеянно кивает и снова переводит взгляд на стакан, но держит его так, словно забыл, что из него надо выпить, потому что слишком сосредоточен на словах Майкла. Он наконец выпаливает: — Очень много мужчин. — Прошу прощения? — не понимает Майкл. — Много. Мужчин. Я имею в виду, все сразу или, эм, один за другим, — пожимает плечами Дэвид и издаёт слабый смешок, снова поворачиваясь к Майклу. — Это то, что я всегда хотел попробовать. Майкл немеет. К чёрту профессионализм: у него отвисает челюсть, потому что как вообще можно такое не представлять? Это очень легко представить. Поразительно. Должно быть, Дэвид принимает молчание за осуждение, потому что начинает поспешно оправдываться: — Это лишь фантазия! Я никогда на самом деле… ты помнишь, восьмидесятые, девяностые... нельзя просто так взять и пойти на это. И у меня не было желания покончить с собой таким образом. — Нет, нет, я всё понимаю, — спешит остановить его Майкл. — Совершенно естественно желать что-то недоступное... запретное. Они обмениваются долгими взглядами. А потом одновременно отворачиваются. Дэвид наконец отпивает свой скотч. Майкл пытается придумать, как бы превратить всё это в шутку, но Дэвид вдруг заявляет: — Я никому об этом не рассказывал. Никогда. Кажется глупо просить кого-то… притворяться вместе со мной. — Совсем не глупо! — Глупо. Немного. — Мне кажется, это довольно безобидное желание. И если бы кто-нибудь захотел удовлетворить эту твою фантазию, то что бы это было? Маленький грязный разговор, может, немного грубости? Это же совсем не сложно! — Что ж, — облизнув губы, говорит Дэвид. — Есть ещё кое-что. И… это довольно сложно на самом деле, — он сглатывает и пялится на выключенный телевизор. Майкл выгибает брови. Ждёт. — Я бы сопротивлялся, говорил бы «не делай этого, перестань», но на самом деле не хотел бы прекращать. Понимаешь? Я бы хотел продолжать, даже когда говорю, что не хочу этого. — И ты бы умолял, — Майкл даже не спрашивает. — Думаю, я мог бы, — быстро косится на него Дэвид. А потом, спустя мгновение он тихо смеётся, качает головой и хочет встать с пола. — Я уже слишком стар для подобных вещей. Время неумолимо. Майкл протягивает руку и дотрагивается до руки Дэвида: даже не тянет, но Дэвид всё равно остаётся на месте. — Не думаю, что ты слишком стар. И Майкл ждёт. Потому что не он должен сказать это. Если это произойдёт, то только потому, что Дэвид попросит. И он наконец просит. — А ты? Ты мог бы сделать это? — Я бы мог, — осторожно отвечает Майкл. — Для правильного человека. То, что ты описал… чёрт возьми, это звучит отлично. — Ты бы сделал, — Дэвид опускает взгляд, — для меня? И это всё, что важно знать. Майкл уже тянется к волосам Дэвида, оттягивает его голову назад, чтобы поцеловать. Это отнюдь не красивый поцелуй, они медлят, сталкиваются зубами, они пьяны, в конце концов, но Дэвид издаёт такой восхитительный звук, словно он не может поверить, что целуется с Майклом, и от этого Майклу хочется целовать его ещё больше, ещё глубже. Длинные пальцы Дэвида расправляются с пуговицами на рубашке Майкла, и вот он уже отгибает край, чтобы дотронуться до голой кожи. Дэвид касается его груди, вздымающегося живота, сквозь брюки обхватывает член, и Майкл определённо не хочет останавливаться, не хочет разрывать поцелуй, но ему нужно убедиться, что всё в порядке, поэтому он отстраняется. — Когда ты попросишь меня остановиться, как я узнаю, что ты действительно хочешь остановиться? — Я скажу, что действительно имею это в виду, — будничным тоном говорит Дэвид. Словно он верит, что Майкл сделает всё правильно. Так что… никакого специального слова, никакого особого сигнала. — Ты скажешь «я действительно имею это в виду», правильно? — Майкл чувствует огромную ответственность, ему нужно всё уточнить. Дэвид кивает так отчаянно, что кажется, будто его голова вот-вот оторвётся. — Ты правда трахнешь меня? По-настоящему? И будешь говорить так, как будто за дверью целая очередь других мужчин?.. Майкл впивается в горячую покрасневшую шею Дэвида. — Но ведь так и есть, Дэвид. Они все стоят там, в коридоре. Я сказал им, что ты скоро будешь готов. И только посмотри, тебя даже уговаривать особенно не нужно — ты сам по себе такой. — Ох, — Дэвида трясёт, — ты… мы уже начали? — Мы начали в тот момент, дорогуша, когда ты рассказал мне, как отсасывал в общественных туалетах, — Майкл касается Дэвида, чувствует, что член у него уже крепко встал, а штаны испачканы. Сначала он снимает с Дэвида рубашку, а потом спускает джинсы по худым ногам. Дэвид помогает ему и сам стремится раздеться. — Но я же никогда… — его голос дрожит, — это максимум, до которого я доходил с мужчинами. Я не знаю, а если не… — О, ты всё сделаешь отлично. Обещаю, — Майкл проводит большим пальцем по его щеке, и всего лишь на мгновение, остановившееся мгновение, это не притворство. Они смотрят друг на друга, грудные клетки ходят ходуном, обнажённый Дэвид распластан на ковре, его покрасневший член достаёт до пупка. Эта часть, думает Майкл, совсем не похожа на спектакль. — Ты будешь великолепен, — говорит он, а затем широко раздвигает Дэвиду ноги и устраивается между ними. С ним так много хочется сделать: покусать его задницу, оставить кучу синяков на узких бёдрах. Майкл мог бы провести целую неделю, только лишь оттягивая ему волосы всеми возможными способами. В итоге он решает остановиться где-то посередине, сохранив дистанцию на удобном для Дэвида уровне. — Как давно это было? — спрашивает он, расстёгивая молнию на собственных брюках — нет времени на то, чтобы полностью раздеваться. — Ты всё ещё помнишь, как отсасывал кому-то? Дэвид не отвечает, его глаза остекленели, и это беспокоит Майкла — неужели они всё же выпили слишком много? Вот только Дэвид перекатывается со спины на четвереньки с большей грацией, чем это удалось бы большинству трезвых людей, а потом подползает к Майклу и берёт его член в рот. Ох, этот рот. Майкл откидывает голову, думая о тех фотографиях молодого Дэвида, на которые они смотрели. Что там Дэвид говорил? Что-то насчёт того, чтобы позволить парням использовать его?.. Майкл кладёт ладонь на движущуюся макушку и заставляет Дэвида остановиться. Он оставляет только кончик между его влажных губ. Алчущие карие глаза смотрят прямо на него. А вот и мольба. — Не двигайся, вот так, дорогой, — говорит Майкл и начинает трахать рот Дэвида медленными длинными толчками. Возникает проблема: ему так хорошо… слишком хорошо. Это вообще слишком: то, как Дэвид в блаженстве закрывает глаза, как он с готовностью берёт то, что ему предлагают, его мягкий узкий рот, обилие слюны, капающей с уголка его губ. Такими темпами Майкл долго не протянет. — Ты собираешься заставить меня кончить тебе в глотку, — шипит он, — но я всё ещё должен трахнуть тебя, не так ли? Дэвид скулит с членом во рту. Его плечи ходят вверх и вниз, и Майкл замечает, что он тянется вниз, чтобы подрочить себе. — Ну же, красавчик, — Майкл оттягивает Дэвида за волосы, и тонкая нить слюны всё ещё соединяет его губы с членом. Рот Дэвида влажный, красный и неслабо оттраханный. — Давай теперь на спину. На некоторое время Майклу приходится отвлечься на типичный разговор о смазке: «У тебя есть что-нибудь?..» «Да, там в…». Потом он снова входит в роль и вставляет в Дэвида палец до конца второй фаланги. Дэвид раздвигает ноги ещё шире, хватается за ковёр и издаёт волшебные звуки. — Нет нужды слишком раскрывать тебя, — говорит Майкл, хотя на самом деле это не так: Дэвид узкий, как тиски. — Это не важно. Тебя выебут так много раз, что в итоге я смогу проскользнуть без проблем. Дэвид подавляет крик, хлопнув себя ладонью по губам. Окей, думает Майкл. Он на правильном пути. Он добавляет второй палец и надавливает сильнее. — Мне, конечно, не следует торопиться с тобой, но, думаю, остальные парни скоро выбьют дверь. Они тоже хотят получить тебя и не собираются оставлять всё веселье мне одному. — Н-нет, — задыхается Дэвид, — не позволяй им… я ещё не делал такого, их слишком много. Я не могу… не с самого начала, это слишком. Всё очень похоже на съемки, на игру. Он подхватывает реплики Дэвида и заполняет его пробелы. Майкл прокручивает пальцы. — Хочешь, чтобы я был первым? — спрашивает он. — Ты уверен, что готов? Они могут быть слишком грубы с тобой, ты понимаешь? — Твою мать, да. Хочу, чтоб ты был первым, — бормочет Дэвид. — Я хочу тебя. — Думаешь, я буду нежным? — Майкл намекает, просит подсказок. «Скажи мне, как далеко мы зайдём?» — говорит он взглядом. Дэвид прекрасно, как никто другой, играет уязвимость. Тонкие ладони прижимаются к груди Майкла, глаза темнеют, пока Дэвид пристально в него вглядывается. — Нет, — выдыхает он, — совсем не нежным. Но ты ведь контролируешь себя лучше них, правда? В груди у Майкла просыпается странная гордость. — Правда, — пальцы проникают ещё глубже, вызывая у Дэвида глубокий вздох. — Я должен быть уверен, что с тобой всё в порядке. Потому что когда я закончу, тебя начнёт обрабатывать ещё куча парней. Порванный ты нам не очень-то нужен. — С-сколько? — Боже, неужели эти слёзы настоящие? — Скольких ты позвал? — Не переживай, моя прелесть, — Майкл хватает Дэвида под колено и целует его. — Не больше, чем ты сможешь в себя принять. — Но что если они… — Дэвид стонет глухо и отчаянно, — если они будут фотографировать, чёрт, или снимать на видео. Нельзя, чтобы это попало в сеть, люди увидят! Пальцы Майкла на минуту замирают. Довольно скользкая тема. И нужно осторожно подобрать ответ. Звучит как реальное опасение, в голосе Дэвида слышится страх. Но с другой стороны он сам это начал… — Надо было думать, прежде, чем становиться их шлюхой, — почти рычит Майкл. Он ещё глубже погружает свои пальцы в Дэвида, заставляя того кричать. — Ты правда думал, что сможешь сохранить всё это в секрете? Решил поработать драной подстилкой для всех и каждого, а потом просто свалить, и никто об этом не узнает? Дэвид выгибается на ковре, с его твёрдого члена на живот капает прозрачная смазка. — Блядь, — ноет он, — трахни меня, пожалуйста… Ясненько. Значит, нравится, когда его стыдят? — Конечно, они будут и фотографировать и снимать видео. А потом они будут дрочить на это всю оставшуюся жизнь. Они захотят показать эти кадры всем своим знакомым: «Вы не поверите, парни, кто позволил нам на прошлых выходных оттрахать себя по самые гланды». Чёрт, да они наверняка вытащат тебя на балкон, перегнут через перила и будут ебать до тех пор, пока ты не закричишь так громко, что каждый на чёртовой стоянке позади отеля тебя не заметит... — Если ты не вставишь мне сейчас же, я!.. Майкл готов рассмеяться, услышав в голосе Дэвида полное отчаяние — это довольно забавно. Как будто сам Майкл не хочет этого так же сильно, как будто он может продержаться ещё лишнюю секунду. Он убирает пальцы, подползает на коленях чуть ближе и прижимает толстую головку своего члена к тугой влажной дырке. — Ох, презервативы? — спрашивает Майкл, чувствуя себя немного глупо от того, что вспомнил об этом только сейчас. — А нужно? — прищурившись, отвечает Дэвид. — Ну… — Если хочешь, то, конечно… — он колеблется секунду, а потом, закусив губу, всё же добавляет: — хотя я бы предпочёл без. Но выбор за тобой. — Ты бы предпочёл?.. — Ага, всё нормально, — Дэвид дышит чуть тяжелее, его глаза блестят. — Просто пообещай мне, что успеешь вовремя вытащить. — Это… так не работает… — Майкл одёргивает себя и внимательно всматривается в лицо Дэвида: порозовевшие щёки, жаждущий рот. Майкл думает, что всё понял. — Хорошо, — говорит он и толкается внутрь. В том, чтобы трахать обнажённого Дэвида, когда ты сам полностью одет, за исключением пары расстёгнутых на рубашке пуговиц, есть какое-то изысканное удовольствие. Майкл может трогать каждый участок кожи, который только захочет, и он трогает. Прикосновение к маленьким плоским соскам Дэвида заставляют член напрячься ещё больше. Майкл перемещает руки на узкие бёдра Дэвида и насаживает его на себя, ещё глубже вталкиваясь в податливое тело. — Твою мать, да ты не шутил, — вырывается у Майкла сквозь стиснутые челюсти, — так узко. Дэвид, кажется, теряет дар речи. Его лицо искажается от восторга, он обхватывает талию Майкла ногами и притягивает на себя. — Посмотри на себя, — Майкл старается двигаться медленно, чтобы продержаться как можно дольше. Он сжимает волосы Дэвида в кулаке и резко тянет их вниз, открывая горло, ведёт по нему влажным языком. — Ты так хотел этого, так рвался, правда ведь? Так отчаянно хотел то, что не мог получить. Дэвид лишь утыкается носом в свободный кулак Майкла, словно котёнок, просящий ещё больше ласки. Майкл тянет его ещё ближе, и Дэвид сжимается сильнее, будто заключает Майкла в ловушку. — Боже, ты великолепен, — становится трудно вспомнить свою роль. Тяжело уловить нить диалога, когда Дэвид так охренительно стонет под ним. — Я так рад, что мне удалось прорваться к тебе сквозь всю эту толпу. Думаю, что когда закончу с тобой, останусь и посмотрю, как тебя трахнут остальные. Как они по очереди будут вколачивать тебя в этот ковёр, и как сильно тебе это понравится. Дэвид царапает его спину, сжимает так, как будто хочет быть ещё и ещё ближе, чем они находятся сейчас. Майкл зарывается в бледное веснушчатое плечо Дэвида, и его кожа почти сразу покрывается красными пятнами. — А когда они закончат трахать тебя, — выдыхает он Дэвиду в ухо, — пройдёт уже достаточно времени, много парней, а я снова буду готов выебать тебя. Как тебе такая идея? Начать и закончить на моём члене? — Да, — задыхается Дэвид. — Хочу так. — Конечно, хочешь. Ты даже не сможешь мне сопротивляться, — Майкла колотит уже всерьёз, он двигается размашисто и быстро. Спине точно не поздоровится: он почти уверен, что на следующей неделе сляжет. Но это такая маленькая цена… — Давай, дорогой, позволь мне… — он подхватывает Дэвида под коленом и приподнимает его, входя ещё глубже. — Давай посмотрим, как ты кончишь. Мне нужно, чтобы ты был расслабленным и податливым для других мальчиков. Давай же. Майкл просовывает руку между их телами, сжимает член Дэвида и больше массирует, чем дрочит, учитывая, что свободного пространства для действий, мягко говоря, не хватает. Они сливаются воедино, кожа прилипает к коже, и пока Майкл трахает Дэвида так размеренно, как только может, в номере слышны лишь грязные хлюпающие звуки. Он едва слышит тихий всхлип, с которым Дэвид кончает, хотя его губы прямо рядом с ухом Майкла. Его длинное тело напрягается в последний раз и захватывает Майкла в тиски. Запах спермы наполняет комнату, а животы забрызгивает тёплая жидкость. Дэвид сразу же расслабляется и откидывается на ковёр, глухо стукнувшись затылком о мягкое покрытие. Он отпускает Майкла, руки и ноги падают на пол. У Дэвида будто больше нет костей, всё тело в беспорядке — потрёпанное подобие человека. Майкл любит его — у него нет выбора. Он вдалбливается в разнеженное тело и чувствует, как собственный оргазм приближается с неотвратимостью быстро несущегося товарного поезда. — Ох, ты прекрасен, — говорит Майкл, пристально всматриваясь в Дэвида. — М-м-м, я сейчас… Дэвид открывает глаза и несколько раз моргает. — Чт… нет, подожди… — Не могу, — говорит Майкл и молится о том, что вытянул правильную соломинку. — Не могу остановиться сейчас. Ты слишком хорош. Дэвид смотрит на него, широко раскрыв глаза от ужаса. — Ты обещал. Ты не можешь… не в меня, никто ещё… пожалуйста, не надо в меня! — Дэвид хватается за бёдра Майкла, но вместо того, чтобы оттолкнуть, он лишь отчаянно цепляется за них. Майкл прижимает запястья Дэвида к ковру. Тот извивается под ним, пытается вырваться и отчаянно кричит. Паника в его глазах вызывает в Майкле странное животное удовлетворение. Это плохо, но как же хорошо. Майкл стонет, громко и протяжно. Он кончает в горячее сжимающее его тело Дэвида, выпускает запястья, так что Дэвид может ухватиться за него, раздвинуть ноги шире и подтянуться наверх, чтобы Майкл смог вставить член ещё глубже. — Нет, твою мать, остановись, — умоляет Дэвид. Его голос срывается и затихает. — Это… о, боже. — Он закрывает лицо ладонями, дрожит, всхлипывает с каждым рваным толчком Майкла. — Так хорошо, — выдыхает Майкл, — Да, для следующего клиента ты будешь определённо готов. Такой мокрый. — Майкл наклоняется, чтобы поцеловать то место, где у Дэвида пульсирует ярёмная вена. — Теперь уже всё равно, если они все кончат в тебя. Чёрт, ты будешь так затрахан, когда я вернусь в самом конце. Дэвид опускает руки так, что становятся видны его глаза: красные, ужасно красные и мокрые. Слёзы размазаны по щекам, и от этого желудок Майкла скручивается в тугой узел. — Дэвид? Ох, боже мой, Дэвид, — Майкл всё ещё внутри, он чувствует постепенно угасающую горячую пульсацию. Он не может обернуть время вспять, может только постараться сжать Дэвида в объятиях, пытаясь исправить причинённый ущерб. — Ты не сказал, что действительно имеешь это в виду, я думал, ты на самом деле хочешь… Дэвид полностью убирает руки с лица, и Майкл видит его растянувшийся в широкой улыбке рот. — Хах, прости, — бормочет Дэвид — его голос такой же разбитый, как и он сам. — Думаю, я слишком… увлёкся. Самую малость. М-м-м, — он прижимается к Майклу. — Чёрт, да ты мне до краёв залил, скажи? — Сволочь, — смеётся Майкл, утыкая смеющегося Дэвида лицом в ковёр. — Ты на Оскар что ли так выделывался? Почти довёл меня до сердечного приступа! Судя по тому, что Дэвид не вырывается, он либо ослабел как котёнок, либо просто готов лежать под Майклом, покрытый собственной спермой. — Приятно знать, что ты беспокоишься, — говорит он, всё ещё глупо улыбаясь. — Конечно, я беспокоюсь! Ты… — Майкл делает паузу. Он чувствует, как обмякший член легко выскальзывает из ануса Дэвида. Он больше не двигается, и их тела до сих пор плотно прижаты друг к другу. Майкл осторожно убирает одну из выбившихся прядей со лба Дэвида. — Что ж. Я рад, что ты собой доволен. Дэвид сталкивает Майкла с себя и укладывается щекой ему на грудь. Должно быть, волосы на груди щекочут ему лицо, но он не меняет позу. Лишь придвигается ближе. Майкл думает, что лучше бы им подняться и переместиться на более удобную кровать, но чтобы сделать это, для начала надо встать, а к таким подвигам ни один из них пока не готов. — Знаешь, — говорит Майкл спустя какое-то время, — если когда-нибудь захочешь повторить… Дэвид зевает и старается одновременно отвечать: — Ага, нам наверняка понадобится больше реквизита, — он заканчивает и зевать и говорить, и садится рядом. — Может, повязка на глаза. Так ты сможешь притвориться несколькими разными людьми. Правильно. Хотя это буквально на два больших прыжка опережает то, о чём спрашивал Майкл, но он абсолютно к этому готов. — Хочешь, чтобы я менял голос? Дэвид поднимает голову и смотрит на Майкла взглядом, который тот может определить как в большинстве своём разочарованный. — Ты же профессионал — говорит Дэвид и снова укладывается на Майкла как на подушку. — Хотя прежде чем мы используем повязку, — шепчет он, — возможно, ты позволишь увидеть себя без одежды. — Справедливо, — заключает Майкл и засыпает рядом с Дэвидом.