Loving you is a hopeless game.

— Ты, кстати, не знаешь, куда Юнги собрался…и с кем? — Юнги-хён? А, ну…у него была запланирована сделка, так что он поехал на встречу, — наконец переставая вертеться, Хосок сел на кровать рядом с Чимином, — Я думаю, ты знаком уже с братьями Ким. Самый младший Тэхён, он тут киллером заделался. И к чему ему такое занятие? Он довольно неплохой парень, мозговитый, правда странный до жути, но забавный. Средний — Намджун, кажется он самый адекватный из Кимов, но и не многословный.       Прежде, чем упомянуть про Джина, Хосок в неком роде смутился. Сложно было подбирать нужные слова, чтоб произвести нужное впечатление. — Сокджин самый старший, даже старше Юнги, правда на первый взгляд так и не скажешь… — Чон запнулся, запутавшись в своих мыслях, но тут же помотал головой, уверенно глядя прямо на собеседника, — Юнги взял всех троих с собой, так что вот. Думаю, они вернутся через часа полтора, если всё пройдёт хорошо. — Сделка? — сразу вырываясь из своих мыслей тихо пробормотал Чимин, стягивая со стоящего неподалеку стола очередной чистый блокнот и первую подвернувшуюся под руку ручку. Даже сейчас он беспрекословно продолжал следовать привычке, пусть и такой бредовой и забавной, неровно выводя всю последующую информацию в виде безумно коротких, кратких заметок. На секунду он остановился, расширившимися глазами уставившись на сидящего рядом Хосока, и недоверчиво приподнял бровь, — Братья Ким? То есть они все братья?       На всякий случай переспросил журналист, как-то неуверенно фиксируя этот факт на листе бумаги и неприятно морщась, стоило ему вспомнить время, проведенное с Тэхёном. Пак и поверить не мог, что такой спокойный и располагающий водитель может быть братом такого дикого садиста-киллера с единственным тормозом в виде Мин Юнги.       Единственное, что не изменилось в Хосоке за последнее время — это его болтовня. Он мог говорить без умолку часами, поэтому Юнги его называл шумным, однако сейчас такое случалось редко, правда если всё же случалось, то его хрен остановишь. Сейчас именно такой редкий случай. Хоби не забывал расспрашивать Чимина о том, не бьют ли его тут, о его отношениях с Юнги и о том, что он видел всего некоторое время назад у входа в штаб. Ему показалось, что между ними нечто иное, чем отношения между главой мафии и простым заложником, поэтому ещё тогда подумал, что Пак новый сотрудник, но оказалось совсем не так.       Наконец, Чон перестал задавать вопросы, но вовсе не потому, что их не было, а потому, что хотел дать и Чимину возможность что-то у него спросить. Пак заметил на себе взгляд наконец замолчавшего парня, и поспешно, рвано обернулся уставившись в чужие глаза. В голове, казалось, ещё минуту назад крутилось столько важных вопросов, которые он хотел задать, но теперь практически все предательски вылетели из головы. — Слушай, тебя же добровольно отпустили, — начал Чимин спустя небольшую выдержанную паузу, теперь больше похожий на более привычного для себя интервьюера, чем на заложника мафии, — Почему ты вернулся обратно? Особенно после того, что произошло с Джином. И даже сюда зачем-то пришел.       Неуверенно нахмурился Пак, переводя заинтересовано блеснувший взгляд на Хосока. Тот молчал ещё на пару мгновений, обдумывая ответ, по привычке задумчиво переведя взгляд в потолок и чуть прикусывая нижнюю губу. Он знал причину, но как сказать об этом совсем не приходило в голову. Наконец, Чон решил всё-таки начать хоть что-нибудь говорить, потому что молчание уже длилось довольно продолжительно. — Ну… — прервав воцарившуюся тишину, неуверенно выдал Хосок, — Знаешь…пусть мне и дали свободу, я понял, что не могу больше жить, как прежде. Всё произошедшее настолько засело в моей голове, что я и забыл, что такое спокойная жизнь. Короткие картинки произошедшего мелькали у него в голове, сменяясь друг на друга, от чего на лице Чона время от времени появлялась едва заметная улыбка. — Я был бы полным идиотом, если б видел только плохое в том, что сделал Джин. Хотя боль от его поступков до сих пор меня беспокоит, но если посмотреть с другой стороны, то всё не так уж плохо. В любом случае, я так привык находиться в такой обстановке, рядом с Джином, что, вернувшись к предыдущему образу жизни, я понял, что мне некомфортно, что нет смысла продолжать так жить, потому что я полностью поменял взгляды на мир. Юнги-хён отругал меня за такое решение уже дважды за сегодня. Он считает, что я не должен больше ввязываться в это, поэтому я обратился напрямую к Джину.       Чон оправдал своё поведение в баре тем, что был слишком удивлён появлением Кима после долгого отсутствия и не смог сдержать злость на то, что тот так нагло уехал, ничего не сказав, а теперь внезапно появился и просит прощения. За весь разговор он ни разу не сказал прямо, что Сокджин нравится ему, но всё и так было слишком очевидно, уж чересчур трепетно он о нём отзывался, рассказывая о том, как Ким заботился о нём, когда Чон напрочь отказывался есть, устроив забастовку, когда влип в неприятности из-за попытки побега и даже когда слёг с температурой из-за того, что слишком долго простоял у открытого окна. Но всё же не стал рассказывать во всех красках о неприятных моментах этой истории, потому что ему и самому было неприятно вспоминать другую её сторону.       Хосок даже и не заметил, как затянулся его рассказ, а посмотрев на часы, и вовсе скорчил удивлённое лицо. — Уже много времени прошло. Что-то они не торопятся возвращаться. Неужели случилось что? Да не может быть такого, Юнги слишком усердно подходит к подготовке каждой сделки. — Что? Думаешь, что-то могло пойти не так? — вновь уточнил парень, зачем-то мимолетно выглядывая в закрытое окно и хмурясь от явного конфуза, — Да ладно, что могло пойти не так? С ним же Джин… — Чимин на момент замялся, посчитав, что это и правда не лучший аргумент, усаживаясь рядом с таким новым знакомым, с которым, в отличие от других, было почему-то намного спокойнее, — И Намджун… Хотя этот мудила (Юнги) кого угодно довести может. Не удивлюсь, если он и здесь накосячил.       Хосок слегка удивился, потому что в его присутствии Юнги мудаком ещё никто не называл, да и не осмелился бы. Хотя и сам Чон считал Мина таким, но только в самом начале их знакомства, потом его мнение полностью поменялось. Он увидел в сидящем напротив парне самого себя пару лет назад, ненавидящего это место и всех, кто работал здесь, от этого выражение лица, отражающее явное удивление, сменилось на какое-то смиренное с лёгкой улыбкой. — Ты ведь ничего не знаешь о Юнги, так? — Хосок на секунду задержался на глазах Чимина, но затем перевёл взгляд на собственные руки, скреплённые по привычке в замок, — Я имею ввиду, не холодного и безразличного главу мафии, а заботливого хёна. В это трудно поверить, потому что, когда он погружён в работу, это будто его портит, он становится грубым и нервным. Но настоящий Юнги не такой…       Хосок не успел договорить, потому что в комнату резко ворвался Джин. Видок у него был конечно такой себе: потрёпанные волосы, небрежно висящий на шее галстук, порванный рукав, сбитое дыхание и очень злой и одновременно тревожный взгляд. Чон как увидел его, тут же вскочил с кровати, но, осмотрев его с ног до головы, застыл на месте. — Что? Что произошло? — еле мог выдавить из себя Хосок, пялясь на Джина. — У него спроси, — Ким указал пальцем на Чимина, прожигая того взглядом, — Эти его грёбаные информаторы оказались агентами под прикрытием. Я не знаю, как, но эти придурки узнали про всё и устроили засаду. Сделка была уловкой для Юнги, чтоб выманить его в нужное место и прикончить.       Джин хотел было подойти к Чимину и хорошенько врезать, но Хоби преградил ему путь собой. — Спросить у меня? — только и смог возмущенно прошипеть парень, чуть не поднимаясь с места, когда старший Ким, явно разъяренный, начал подходить ближе к нему. — Стой, подожди. Как уловкой? Где сейчас Юнги? Кто-нибудь пострадал? — Хосок расставил руки в стороны, чтоб Джин не смог прорваться к Паку, это его и остановило. Ким перевёл взгляд прямо на Чона, будто бы искал там спасения. — Тэхён попал под пулю, защищая его, а Юнги…он поддался эмоциям и полез в драку голыми руками. Его пырнули ножом… Больше никто так серьёзно не пострадал. Намджун сейчас в частной больнице с ними. Остальные сейчас вернулись, чтоб срочно собрать вещи и уехать в другое место на время, — Джин вновь переметнулся взглядом на журналиста, — Всё из-за этого идиота.       Дальнейшие действия прервал довольно звонкий шлепок от пощёчины. Хосок не церемонился с теми, кто теряет контроль над собой хоть на секунду, и это помогло, Джин отступил назад, держась за тут же покрасневшее место на щеке. — Ты хоть не теряй рассудок. Едем в больницу, сейчас же, — Хоби развернулся к Чимину, — Боюсь, тебе придётся ехать с нами. Выбора у тебя особо нет. Основные вещи можешь собрать сейчас. Я соберу вещи Юнги, а Джин — Тэхёна и Джуна. Встречаемся внизу через полчаса.       Сердце, казалось, пропустило пару таких важных сейчас ударов, стоило только Чимину услышать об информаторах, и он, спустя какое-то время абсолютной тишины со своей стороны, когда Хосок наконец отдал ему какое-то указание об отъезде, виновато взглянул на Джина. — Я не знал, — зачем-то произнёс Пак, потому что слушать его сейчас совсем никто не собирался.       Он поспешно поднялся с места с тихим «понял», больше не смотря ни на кого и пытаясь найти среди вещей свой старый потрепанный рюкзак. Теперь желание увидеть этого «мудака», с которым он каких-то там жалких пару часов назад почти мирно завтракал, и которого самолично успокаивал, превратилось в потребность, вынуждая Чимина бездумно рыться в вещах, уже собираясь, только бы быстрее прошли эти чертовы полчаса, к истечению которых брюнет уже стоял в назначенном месте, всё ещё сопровождаемый теми же не особо приятными охранниками от самой двери в его комнату. Он бесконечно прожигал взглядом пол под своими ногами, когда в голове крутились одни проклятия и бесконечные попытки понять, где именно он проебался настолько сильно.

***

      Юнги ощущал, что возвращается в реальность, но глаза всё ещё было трудно открыть — действие наркоза проходило уж слишком медленно. В попытках хоть чуть-чуть пошевелиться, он почувствовал резкую боль в правом боку и еле заметно сморщил лицо и что-то тихо и не внятно промычал. С трудом разлепив глаза, Мин долго пытался сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь и понять, где он сейчас находится, так как последнее, что он помнил, это то, как Джун с Джином тащили его в машину, но это получалось очень плохо. Когда же он наконец смог нормально видеть, его брови изогнулись то ли от раздражения, то ли от удивления. Осознав, что он сейчас на больничной койке, Юнги невнятно прошипел что-то вроде «чёрт…этого ещё не хватало». Когда же его взгляд остановился на Чимине, глава долго моргал, пытаясь понять, реальность это или его больное воображение. — Что? Ты то что тут забыл? — его голос звучал очень тихо и хрипло от чего захотелось покашлять, а от этого боль в боку снова вернулась, заставляя Мина снова и снова морщиться от боли и понятно почему…синяки и ссадины по всему телу, губа разбита в кровь, на носу пластырь и перебинтованная область живота, за которой скрывается довольно-таки немаленький порез. — Прости, — так же хрипло от долгого молчания, но от этого не менее жалобно выдал Пак то, что так давно крутилось в мозгу, стоило только наконец пришедшему в сознание подать голос.       Брюнет поспешно протянул руку, едва ощутимо дотрагиваясь до чужой груди, чтобы успокоить не то зашедшегося кашлем Мина, не то самого себя, когда сердце призывно кольнуло, и он в очередной раз пискнул очередное «прости» и «я не знал». Наконец убедившись, что глава всё-таки точно жив, и всё это не сон, журналист, аккуратно проведя пальцами по встретившемуся у самого плеча яркому синяку, отнял руку, буду боясь вновь покалечить и без того натерпевшегося Мина. — Мне стоит уйти? Или позвать врача? Я могу как-то помочь? — выкинул первые же мысли парень, всё так же неуверенно пялясь в чужие глаза. Все эти явные переживания жутко настораживали, однако глава определённо будет полным дураком, если не признает, что ему это нравится. — Признаёшь свою вину значит, — Юнги хитро улыбнулся на секунду, а потом сделал вид, что ему всё ещё жутко больно, — Знаешь, как болит? Невыносимо просто, ощущение, будто вырезали весь бок и пришили вместо него раскалённую часть железа, жжёт ужасно. Как ты собираешься это компенсировать, а? Я даже двинуться не могу, потому что из-за боли чувствую все внутренности, каждая клеточка безумно болит. Боюсь представить, что там с Тэхёном. Кстати, где он сейчас?       Глава демонстративно пытался жестикулировать руками, усиливая этим своё возмущение, хотя каждое резкое движение отзывалось болью, так как пострадал не только от ножевого ранения, но, видимо, надавить на и так подавленного журналиста было важнее.       Чимин следил жалостливо прищуренным взглядом сначала за искаженным лицом напротив, затем неровно переводя его на страшные синяки, кровоподтеки и чужой перебинтованный бок, и журналист честно и знать не хотел, что там сейчас под наложенной повязкой. — Да, позови врача. Ничем другим ты пока помочь не можешь, только проблемы создаёшь, — Мин демонстративно отвёл взгляд в сторону, будто обиженный такой несправедливостью: заложник Чимин, а страдает он сам.       Мин ничуть не жалел о том, что выразился так грубо, потому что мысль о восстановлении на больничной койке не очень-то его радовала, и, кажется, он нашёл себе развлечение на это время.       Губа, кажется, разодралась окончательно, так часто Пак спихивал на манипуляции с ней все переполнявшее его напряжение. Он еще никогда никого так не калечил, да и не калечил людей вовсе, да и вообще не являлся ни разу причиной такой масштабно большой проблемы. И не набрасывайся на паникующего парня с такими нескромными обвинениями Юнги и Сокджин, он бы сейчас так сильно не переживал, дергаясь от каждого нового слова главы и его очевидного болезненного вида. — Я сделаю, что угодно, — хрипло и тяжело выдавил из себя Чимин, не в силах долго смотреть на полученные Мином ранения и вновь едва задевая пальцами чужое горячее плечо и мерно поглаживая, скорее чтобы успокоить самого себя, чем больного, — Что угодно, хён, я… прости, Юнги. Я не знал, я с ними не связывался с того самого вечера, ты мне и телефон запрещаешь в руках держать.       Снова завёлся журналист, уже успев наизусть заучить одно и то же извинение, которое готов был твердить постоянно, только бы оба главы перестали напоминать ему о том, в чём он, если честно, вовсе и не виноват.       Чимин молча вышел в коридор, оставляя Мина одного и давая ему возможность обмозговать такой информативный ответ брюнета. Юнги проводил его взглядом до двери, еле касаясь того места на плече, где пару мгновений назад была чужая рука. Теперь он задумался, не переборщил ли с выражениями, потому что вместе с осознанием этого возвращался и здравый смысл. Как только дверь за Паком закрылась, он снова погрузился в то, что произошло, но только с рабочей стороны. — Телефон, точно, — глава повертел головой в поисках своих вещей, но так их и не нашёл поблизости.       Сейчас перед ним стояла нерешённая и довольно опасная проблема — те, кто устроил засаду. Нужно было в кратчайшие сроки определить, кто за этим стоит, и решить, что с ними делать, потому что если закрыть глаза на эту проблему, на больничной койке могут оказаться не только он с Тэхёном.       Кстати о Тэхёне…       Намджун не смел отходить от больничной кровати, на которой лежал всё ещё без сознания его младший брат. Он уже очень долго корил себя за невнимательность, за то, что не смог вовремя среагировать и защитить Юнги вместо Тэ, но не успел. Пусть врач и сказал, что операция прошла успешно и все мысли о смерти можно было отметнуть в сторону, но Джуну от этого легче не стало. Он крепко сжимал бледноватую руку брата, положив сверху свою, прижавшись к ней макушкой и мысленно прося, чтоб младший побыстрее очнулся и сказал, что с ним всё в порядке.       Он даже не заметил, как чужая сильная рука опустилась ему на плечо, успокаивающе поглаживая. — С ним теперь всё будет хорошо, не переживай. Тэхён-и сильный, справится, — раздался родной голос над ухом, на что Джун только помотал головой, всё так же не поднимая головы, — Принести воды? Что-то ты неважно выглядишь. — Я принесу, хён, — выдал внезапно стоявший всё это время у самой двери в палату Хосок и тут же метнулся на выход. — А этот что тут забыл? — Ким наконец оторвал голову от собственной руки, выглядывая на только что закрывшуюся за Чоном дверь через плечо. — Хосок, его зовут Чон Хосок. И он здесь по той же причине, что и мы с тобой. Он тоже переживает за Тэхёна, как и мы, — Джин говорил серьёзно, сжимая чужое плечо, а Джун лишь усмехнулся, снова возвращая взгляд в пол. — Как скажешь, братец, — нотки сарказма и раздражённости не ушли от внимательного старшего. — Ким Намджун, в чём дело? Так и будешь строить из себя невесть что, грубо обходясь с Хоби? — Вот как ты теперь его называешь… Так теперь послушай меня, Ким Сокджин. Я не позволю этому мелкому ублюдку снова ворваться в нашу только наладившуюся жизнь и вести себя, как будто ничего не было, — Джун даже встал лицом к брату, испепеляя того яростным взглядом, тот хотел что-то сказать, возможно даже возмутиться, но Джин смог только открыть рот, — Потому что, блять, я всё видел, Джин. Видел, как ты мучаешься и мне совсем не хочется, чтоб это повторилось снова. Даже не смей его больше защищать. Теперь он сам лезет в неприятности, а потом вновь будет строить из себя жертву. Тебе это надо? — Во-первых, он не мелкий ублюдок. Вы одного возраста, если ты забыл. Во-вторых, да, у нас не наладилось всё с самого начала, но кто сказал, что на этот раз всё будет так же? — пытался оправдаться старший Ким, чем ещё больше разозлил брата. — Ты больной или как? Какой к чёрту возр… — он не успел договорить, потому что услышал посторонние звуки позади себя, на что тут же обернулся, заставив удивлённого собеседника сделать так же. — Какие же вы шумные…пиздец… — жмурясь от яркого света, лениво произнёс Тэхён, скалясь от боли, мешающей пошевелиться. — Ах ты мелкий засранец, — Джин сдержался, чтоб не влепить с дуру подзатыльник за мат, — Лежи спокойно, страдалец, и не смей двигаться. Сейчас врача позову.