После всего

— В какой Припяти? Какая же это Припять, у вас тут… люди. Парень с диким взором рассматривал все вокруг, незаметно для себя вцепившись в рукав Костенко, как утопающий держится из последних сил за спасательный круг. С каким-то тихим всхлипом, он прикрыл глаза, не отпуская Костенко. — Простите, но я ничего не понимаю. Последнее, что я помню — это вечеринка в моей квартире, пьяный Леха на столе и все. Дальше туман. А вы говорите – Припять. Это шутка, да? Сергей в полной расстерянности смотрит на парня, прикидывая, что же с ним делать и что за околесицу он несет. Видно, что парень явно не в себе. — Так, давай-ка поднимайся, проедем кое-куда. Там и поговорим, разберемся со всем. Паша послушно поднимается со скамьи и у Сергея сердце неожиданно защемляет от того, какой этот парень потерянный, расстерянный, словно несмышленный птенец, выпавший из гнезда. Удивленный и слегка раздраженный от своих собственных мыслей, Костенко плавно ведет машину. Мысленно проклиная духоту в салоне, изредка краем глаза поглядывает на замершего на соседнем сиденье парня. Тот нервно прикусывает щеку и облизывает пересохшие губы. Паша усердно старается вспомнить — это отчетливо читается на его лице. Сергей не нарушает тишину, понимая, что парню сейчас просто необходимо побыть наедине с собой. Да уж, такой обыденный, казалось еще с утра, день развивался бешенными темпами. Сейчас надо накормить парня, он наверняка давно ничего не ел. А потом аккуратно постараться выяснить хотя бы номер телефона или адрес его родных. Аккурантно — подчеркивает себе в голове Сергей. Он не совсем понимает, зачем вообще помогает этому парню. Просто чувство ответственности за ближнего? Чувство долга — офицер как-никак? Сам себе отрицательно покачивает головой, оставляя машину у входа в отделение. — Где мы? Голос Паши слегка хриплый. — В отделении КГБ. — КГБ? — Да не бойся ты, мы просто с тобой сейчас поговорим и отпущу тебя, когда во всем разберемся. Сергей участливо и обнадеживающе улыбается парню, ведя по коридорам небольшого двухэтажного здания. Паша никак в толк взять не может, где он находится и почему этот мужчина привез его в КГБ. Ну какой, мать его, КГБ? — вертится в голове и не находит ответа. Все слишком странно, все какое-то советское. Паша видел такие интерьеры в разных фильмах либо снятых в лет 30 назад, либо по сюжету действие происходило в тот же период. Подобны интерьеры в некоторой схожести с этими сохранялись и в некоторых отделениях почты, полиции в отдаленных от центра районах, в универститетах, в которые Паша ходил на лекции в университетские субботы. Но все же, все же, где компьютеры на входе у дежурного, которому сейчас сдержанно кивает Сергей: «парень со мной»? В голове каша абсолютная, из каких-то обрывков памяти, которые Паша отчаянно пытается воспроизвести в голове не отрывая взгляда от идеально ровной спины Костенко, идущего чуть впереди и оглядывающегося периодически через плечо. Проверяет, не сбежал ли — усмехается Паша. То, что Сергей оказывается важной шишкой, парень понимает по тому, как он, Костенко, отдает приказы в строгой и холодной манере. По тому, как с ним разговаривают милиционеры. Паша сидит в кабинете, разглядывая стены и понемногу приходя в себя. Сергей сидит напротив через стол и смотрит с осторожным любопыством в зеленых глазах. В голове сотня вопросов, на которые, уверен, ответа не получит. Парень был странный. Странно одет, а еще странно себя ведет. Подумать только, теперь он уверен, что здесь снимают фильм. Даже расслабился, сидит теперь, слегка развалившись на стуле, и постукивает ногой по покрытому казенным лаком паркету. — А вы познакомите меня с режиссером? Сергей неоднозначно кашлянул. С каждой минутой он все больше сомневался в правильности своих действий — не надо было парня тащить сюда, лучше бы все-таки в больничку. Возможно, он упал и сильно приложился головой, оттого и не помнит ничего. Такое объяснение успокаивало Сергея и казалось ему единственным верным. — Паша, я не знаю, с чего ты взял, что здесь идут съемки фильма. Это КГБ, парень. Никакой фильм здесь в принципе не может сниматься. Паша хмыкнул. — Ну ладно-ладно, не хотите — не говорите. Можете мне дать телефон? Я позвоню родителям. Нет, ну вы издеваетесь? У вас есть нормальный телефон, сотовый? Сергей от удивления даже рот приоткрыл, пытаясь сообразить, наскольно парень опасен в своем состоянии. Кажется, он начинает принимать его за безнадежного психа. — Товарищ капитан, простите. — Я же сказал ясно сказал — не мешать! — Костенко свирепо глянул в сторону лейтенанта, точнее, на его голову, протиснутую в дверной проем. — Товарищ капитан, это важно. Мы нашли в его — кивок в сторону Паши — куртке какие-то странные вещи. Отпечатки уже сняли. Костенко встал, принимая из рук подчиненного небольшой прозрачный пакет для вещдоков. — Спасибо, лейтенант, можете идти. И не распространяйтесь там особо. Это приказ. Аккуратно положив разложив вещи перед Пашей, он слегка наклонился над парнем, опираясь двумя руками на деревянную поверхность стола. — Это что такое? — от тихого, вкрадчивого, не предвещающего ничего хорошего, голоса у Паши, кажется, волосы на затылке дыбом встали. С трудом сглотнув, он бросил взгляд на собственный паспорт и смартфон, возвращая взгляд на Костенко. — Паспорт и телефон, что же еще. — Ты из меня идиота делаешь, парень? – не выдерживает, бесится. Ох, Сережа, ну хотел же аккуратно. — Какой паспорт?! Паспорт, выданный гражданину Российской Федерации?! С гербом царским?! Дурака мне не валяй, быстро отвечай! — Подождите, да что не так?! Я не понимаю, правда, где я вообще? У вас тут какая-то секта что ли? Староверы, страстные любители СССР? Хлопающий длинными светлыми ресницами в недоумении парень еще больше начинает выводить Сергея из себя. — Ты что несешь, парень? Ты у меня под расстрел попадешь за такие слова! Паша чувствует на своем лице чужое горячее дыхание и легкие сжимаются, и ноги дрожат черт знает от чего. — Ты в отделении КГБ, в Припяти, в Украинской ССР. — Да что вы мне голову морочите?! — Паша резко вскакивает на ноги, с грохотом откидывая стул в сторону. Теперь уже он нависает и Сергею приходиться слегка задирать голову из-за разницы в росте. — Какая, нахрен, Припять? Вы тут что курите, может, поделитесь?! В Припяти уже лет 30 никто не живет и не будет жить еще как минимум лет 100!! Сергей слегка отстраняется, давая себе возможность глубоко вздохнуть и успокоиться. — Парень, я правда хочу тебе помочь. Давай мы позовем врача, ты состоишь на учете в неврологическом диспансере? — Вы меня теперь психом считаете? Я точно знаю, что Припяти больше нет! Сергей опасливо дергается и незаметно тянет руку к кобуре, когда Паша резко хватает телефон и бормочет что-то про сеть и зарядку. — Парень, положи это. — Да вот же, смотрите! — Паша раздраженно тычет телефон в лицо Сергею. Тот так же с опаской заглядывает в маленький черный прямоугольник, на котором неожиданно появляется картинка. Паша показывает картинок штук 20. Костенко уже сам думает, что сходит с ума. В горле внезапно стало невозможно сухо. — Что ты мне такое показываешь? Я вижу, это наш город. Но почему все такое жуткое? Что это за картинки? — Ну как же, ночью 26 апреля 1986 года был взрыв на ЧАЭС, авария. Теперь повсюду очень большая доза радиации и Припять входит в Зону отчуждения в 30 км. Там никто не живет, а сам город был оставлен еще в начале мая 1986 года. Это все знают, это в школах проходят… — Паша осекся, глядя на побледневшее лицо Костенко. Сергей упал на стул, смотря на парня во все глаза. То, что он говорил, очень было похоже на бред шизофреника, но, к сожалению, он только что сам, своими собственными глазами видел на этом странном устройстве фотографии его города. Сергей понадеялся, что он просто спит и даже ушипнул себя, чтобы убедиться, что это не так. В голове проносилась тысяча вопросов в минуту. Костенко медленно еще раз посмотрел на картинки, попутно скидывая пиджак и ослабляя галстук. В кабинете стало невыносимо душно. Эта духота преследовала его сегодня весь день. Странный парень со странными вещами и странным паспортом выбил его из привычной колеи, а сейчас не сводил с Сергея внимательного взгляда светлых глаз. Такого же не может быть, верно? Так не бывает.