— Что ты только что сказал? — Голос мужчины звучал как никогда грозно, будоража тело молодого парня, заставляя мурашкам разбежаться по всей коже, отдаваясь лёгкой дрожью. Только эта дрожь вызвана не лёгким трепетом сердца, или предвкушения чего-либо приятного. Это страх. Страх гнева отца. Страх стать нелюбимым сыном, изгоем семьи. Страх осознания того, кем он является на самом деле. Страх его дальнейшей участи… — Мой сын кто? Гей? — Эти слова прозвучали с долей неприязни, отвращения к собственному чаду, на которого возлагались огромные надежды. Но кто он сейчас? Лишь грязный отпрыск, отброс общества, безумец, но никак не здоровый человек.
— Отец, я… — Юноша пытался найти себе оправдание, старался хоть как-то объяснить смысл собственных слов, но не мог. Он сам до конца не мог осознать того, что является гомосексуалом. Как так вышло? Что могло такого произойти, что сын одного из самых влиятельных людей Кореи стал любить парней? Как он вообще дошёл до такого? — Я не могу тебе этого объяснить, но кажется да… — Взгляд поник вниз, потому что если взглянуть в глаза разъярённого отца, может случиться всё, что угодно, и он не посмотрит на то, что это его собственный ребёнок.
— Как ты смеешь, гадёныш?! — За оскорблением пошли и удары, от которых было невозможно отбиться. Даже если бы парень и смог бы дать отпор, смог бы заявить свои права, это было бы бесполезно. Потому что он уважает своего отца, чтит его правила и законы, и, если тот его сейчас жестоко избивает, значит так нужно. Значит, так правильно. — Как ты смеешь носить мою фамилию, являясь таким позорным существом?! — Снова удар, заставляющий юнца свалиться на пол, заставляя его задыхаться собственным позором, собственной кровью, от которой уже никогда нельзя будет отмыться. Он выбрал свой путь, собственноручно поставил клеймо, которое нельзя уже закрасить никакими красками, как бы не пытаться.
— Про-сти… отец… — Шептал юноша, стараясь взять себя в руки, не показывать собственной слабости, боли, отчаяния. Он молча поднялся с холодного пола, на котором в некоторых местах остались пятна от алой крови, склонил голову и ждал, какое решение примет глава семьи. Выбросит на улицу — он примет, лишит денег, наследства — тоже, откажется от своего отпрыска.? Наверное, нет ничего хуже этого, но ужасные мысли не хотят покидать голову юнца, от чего становится страшнее с каждой секундой.
— Чонгук. — Грозно позвал мужчина, присаживаясь за свой рабочий стол, тут же облокотившись о спинку стула, этим жестом показывая, что его решение будет неутешительным. Но младший надеется на лучшее, ведь верить и надеется никем не запрещено, верно? — Просто скажи мне, почему? — Низкий голос легонько дрогнул, но Чон старший в миг скрыл это кашлем, якобы горло першит. Но сын всё чувствует, знает, как его папе неприятно, как страшно, как позорно…
Гук лишь пожал плечами, всё также потупив взгляд в пол. Он сам не знал ответа на этот вопрос, сам не знал, почему стал таким, не знал, что теперь делать…
— Скажи, ты стал таким по своему решению, или кто-то повлиял на это.?
— Сам. — Единственное, что Чонгук знал, что стал «таким» по своей воле, и ненавидит себя за это ещё больше.
— Сын… — Чон старший надеялся на другой ответ, верил в то, что сын над ним просто шутил, чтобы слегка поиздеваться, но, когда слова сказаны, когда решение принято — сердце просто разрывается на куски, разлетаясь в бездне почерневшей, умершей души, где его уже нельзя будет отыскать, собрать, дать новую жизнь. Мужчина понимал, что жизнь могла сыграть с ним злую шутку, давая испытания, но, когда младший снова, с уверенностью в голосе говорит «я сам стал таким», все последние надежды рушатся к чертям.
Что ж, на то она и жизнь, чтобы подбрасывать такие вот «сюрпризы».
— Мне не хочется этого говорить, но наследник моей компании не может быть геем.
— Я понимаю. — Еле слышно произнёс Чон, подавляя в себе какие-либо эмоции, боясь этим разгневать сурового отца.
— И мой сын не может быть геем.
— Что ты-
— Убирайся отсюда, Чонгук.
В себя парня приводит звонок в дверь, который он никак не ожидал, но был благодарен этому человеку, который спас его от этих нагнетающих мыслей, которым совершенно не место в голове, но которые так глубоко поселились в сердце. Прошлое не всегда легко вспоминать, особенно то, которое с ног до головы перевернуло жизнь, изменило её кардинально, но Гук давно смирился с этим. Он сам выбрал этот путь, эту жизнь и даже не жалеет.
Да, возможно в этой новой, своеобразной жизни и есть минусы, не маленькие такие, но вряд ли это уже можно изменить. А стоит ли вообще пытаться? Вот и Чон не знает.
Звон всё никак не прекращается, что начало немного раздражать хозяина квартиры, но, когда звуки надоедливой мелодии прекратились, и начались громкие, требовательные удары в дверь, Чон хотел разорвать того, кто пришёл к нему без приглашения. Мало того, что настроение ни к чёрту, так ещё и имущество намереваются испортить, что за люди?! Стоило распахнуть металлическое сооружение, и впустить это нечто внутрь, как весь негатив тут же улетучился, тучки над головой рассеялись, позволяя солнышку ярко светить, даря парню своё тепло. Стоило получить заряд в виде нежных объятий, как жизнь становится совершенно иной, такой яркой, такой светлой, без единого намёка на боль и страдания. Мир словно становится идеальным, таким, каким хотел бы видеть его каждый человек. Кажется, Гук становится слишком сентиментальным…
— Я так скучал, Гук-и! — Тэхён никак не хотел отлипать от своего возлюбленного, словно если отпустит, то мир рухнет, вселенная перестанет существовать и всему придёт конец, как и их любви, их чувствам. Самое страшное для младшего — потерять свою любовь, остаться одному, но сейчас он рядом, с ним всё хорошо, а остальные мелочи не так важны. Ким знает, что его чувства к Чону сильны как никогда, что они смогут спасти пусть и не мир, но его комочек счастья точно, который ходит угрюмый в последнее время, вовсе забывая уделять своему парню внимание.
— Почему ты пришёл? — Не скрывая своего удивления, но с тоской в голосе, спросил старший, закрывая за гостем дверь. Не хотелось бы, чтобы какая-нибудь соседка старой закалки заметила их в таком виде, иначе всей репутации Чона конец. Ему и так было сложно наладить контакт с соседями, поэтому так просто терять своё доверие он не хочет. Постарается изо всех сил, лишь бы ничего не заподозрили. — Мы вроде договаривались на вечер?
— Мне стало скучно, вот и пришёл к тебе. — Тэ бросил на своего парня заинтересованный взгляд, провёл некий анализ в своей голове, сканируя Гука с ног до макушки, и недовольно сложив руки на груди, продолжил. — Опять думал о чём-то плохом? Ты же говорил, что всё хорошо, что опять случилось?
— С чего такие выводы? — Чон пытался всячески скрыть свои душевные терзания, но его глаза говорили сами за себя. Тем более, от этого засранца возможно хоть что-то утаить? Нет, и Чонгук это прекрасно знает, но попытка — не пытка.
— Да у тебя на роже всё написано, умник. — Кажется, младшенький начинает закипать, о чём говорит его недовольный прищур, всё ещё сложенные руки на груди, и лёгкие переминания с ноги на ногу. Кажется, кому-то конец.
— Не думал я. — Когда Чон врёт, всегда дует свои пухлые губы, вот и сейчас он неосознанно повторил этот жест, после жалея, что не умеет контролировать собственных действий.
— Чонгук, я умею читать людей, так что не пудри мне мозги.
— Ты прав, прости.
— Снова воспоминания об отце? — Кивок. На этот раз Тэ решил не давить, зная, что эта тема слишком тяжела для его возлюбленного. Он лишь тяжело вздохнул, неосознанно взъерошив свои волосы. — Снова винишь себя за то, что стал геем? — Снова кивок, но в этот раз не такой уверенный, как предыдущий. Чон не пожалел, что стал не таким, как все, но винит себя за то, что огорчил отца. Жалеет, что не смог стать сыном, которым могли бы гордиться. — Гук-и, мы об этом уже говорили, помнишь?
— Да, конечно. — Лёгкая улыбка появилась на хмуром лице парня, стоило ему вспомнить слова возлюбленного. Чонгук неимоверно благодарен судьбе, что она послала ему Ким Тэхёна, который всегда и везде сможет его поддержать, придать сил, доказать свою любовь, отдать всего себя, без остатка. Тэхён — нечто, его личный наркотик, которым старший никак не может насладиться. — Спасибо, что всегда рядом в тяжёлые моменты.
— Нашёл за что благодарить, мудила.
Тэхён не из тех, кто будет злиться или обижаться по пустяку, но это ситуация его очень сильно беспокоит, как беспокоит и сам Гук, который снова заперся в своём маленьком мирке, не впуская туда даже своего любимого, самого родного человека. От этого иногда бывает обидно, но младший не решается вмешиваться в это насильно, потому что страх потерять любимого превыше всего. Если Чон позволит, то Тэ обязательно ему поможет, вытащит из этого гнилого болота вины, и позволит жить ему нормальной, счастливой жизнью. Остается лишь ждать, когда Гук сделает первый шаг.
— Если тебе было скучно, почему не пошёл к своему другу? — Лучшим решением было сменить тему, потому что если погружаться в это слишком глубоко, то выбраться оттуда уже будет невозможно, как бы не старайся. Тэ и противиться не станет, как никак сам всё понимает. — Как его там…
— Чимину? — Кивок. Почему-то, когда старший слышит это имя, когда вспоминает этого юнца, то внутри всё как-то странно сжимается, скручивается, переворачивая всё вверх-дном. Отчего-то это имя кажется ему таким знакомым, когда-то значимым, только вот почему? — А я не знаю где он живёт. Знал бы, пошёл бы к нему.
— Знаешь, твой друг напоминает мне одного человека… — Снова всплывают картинки из прошлого, которое так хочется забыть. Но в этот раз Чонгук не хочет отпускать его, не хочет забывать, не хочет не погружаться в это.
— О чём ты?
Ким тут же напрягся, стоило заметить тоску в любимых глазах. Ещё никогда он не был в таком замешательстве, как сейчас. Что делать? Стоит ли давать ему говорить об этом, или же нужно отрезать всё сейчас же, выдернуть эту гадость с корнем и уничтожить, чтобы оно больше никогда не причиняло боли Чонгуку? Как же быть…
— Помнишь, я рассказывал тебе, что натворил в старшей школе? — Кивок. Кажется, уже поздно… — Я до сих пор вспоминаю этот день, вспоминаю, как делал ему больно. Я до сих пор помню эти болезненные стоны-
— Гук-и, хватит. — Тэхён не желал старшему зла, но и слушать это, говорить об
этом он не хочет. Не может… Потому что очень больно видеть то, как важный для тебя человек страдает, переживает ужасные моменты своей жизни снова и снова. Это нужно остановить, не дать этому сорняку разрастись, пока не поздно.
— Нет, Тэхён, ты не понимаешь…
— Я сказал, хватит. — Сдерживая дрожь в голосе, произнёс младший, обнимая Чона со спины. — Перестань говорить об этом, ты же мне обещал… — Слезы непроизвольно потекли по щекам, мгновенно впитываясь в белоснежную ткань футболки парня, оставляя за собой тёмные пятна, которые практически сразу начали исчезать. — Мне очень тяжело смотреть на то, как ты мучаешься…
— Если бы я не сделал этого…
— Если ты снова начнёшь этот разговор, я… — Ким еле сдерживает нарастающую истерику, еле проглатывает болезненный ком, и глубоко вздохнув, дабы придать себе сил и уверенности, продолжил. — Я уйду. — Это сложно, это больно, это невыносимо неприятно, но другого выхода нет. Если всё пойдёт таким чередом, Тэ просто не сможет этого выдержать, как бы не пытался…
— Может, сходим прогуляться?
Чон просто проигнорировал условия своего парня, не желая причинять ему боль, и просто решил сменить обстановку, надеясь, что это сможет помочь. Тэхён, к счастью, не был против, даже наоборот, потому что понимал, что им обоим сейчас непросто, обоим нужно отвлечься, забыться, и прогулка была единственной возможностью сделать это.
Главное, что они вместе, а остальное может и подождать, не так ли?
***
Что мешает Чимину прижать свою тощую задницу дома, и никуда не высовываться? Вот и сам парень не знает, почему всё время ищет приключения на свою пятую точку, и он их обязательно находит. Какой же он всё-таки проблемный…
Отчего-то на душе стало так тяжело, что было невозможно оставаться со своими мыслями наедине, потому что Пак знает, что может произойти в эти моменты. От мизерной царапины, до вскрытия вен, сильного кровотечения и осознания того, что ты никому вовсе не нужен. В такие моменты не жалко умереть, но очень страшно. Поэтому, именно сейчас юноша хочет отвлечься от всего этого банальной прогулкой по парку, среди людей, животных и прекрасной атмосферы, которая поможет забыться.
Чимин уже и не помнит, когда в последний раз гулял так просто, без задней мысли о суициде, без нагнетающих мыслей, без ненависти к самому себе… Сегодня один из тех дней, когда хочется насладиться жизнью, счастливыми моментами и не думать ни о чём. Пак попытается, обязательно, главное искренне хотеть этого.
По пути зайдя в кафе и взяв себе холодный латте, Чимину захотелось пройтись по набережной, насладиться прекрасным видом, ощущениями, эмоциями, но он никак не ожидал увидеть среди всей этой красоты
его.
Парень забыл как дышать, сердце бьётся как ненормальное, дрожь пробежала по всему телу, словно сквозь него прошёл мощный разряд тока, отдаваясь лёгкими покалываниями в конечностях. Ему страшно, очень страшно. Но ещё ужасней то, что
он заметил его,
он смотрит на него,
он приближается к нему. Как же хочется сейчас провалиться сквозь землю, но не видеть этот ехидный, властный взгляд…
Стоило Чону подойти ближе, Пак подумал, что тот пройдёт мимо, не заметит его, или вовсе проигнорирует. Но когда парень встал напротив и смотрит так пронзительно, стало втрое раз страшнее.
— Что ты здесь делаешь? — Спросил он, окидывая младшего оценивающим взглядом с ног до головы, непроизвольно ухмыляясь самому себе. Тот лишь промолчал, стиснув зубы от напряжения. — Что молчишь, язык проглотил что ли? — Гук приподнял руку, чтобы дотронуться до этого подозрительно молчаливого паренька, но тот отступил на полметра назад, что-то невнятное бурча себе под нос. — С тобой всё в порядке?
— Не подходи. — Еле слышно произнёс Пак, скрывая дрожь в голосе. — Не подходи…
— Ты что, кукушкой тронулся? — Чон сделал ещё шаг вперед, но младший продолжил отступать, активно размахивая руками. — Да что с тобой? — Чонгук смог выждать момент, когда окажется максимально близко к Чимину, и без колебаний схватил его за тоненькие запястья, прижимая брыкающегося парня к себе.
— Нет… пожалуйста… — Юноша начал пищать от страха, стараться вырваться из крепкой хватки, но тот был непреклонен, сжимая чужие ручки в своих сильнее. — Прошу… — Несколько капель слёз скатились по впалым щекам, заставляя старшего прийти в ужас.
— Чимин.? — Тэхён появился как никогда вовремя, сразу же налетая на Пака с объятиями, вовсе наплевав на купленные только что рисовые пирожки. — Чимин, что такое? Почему ты плачешь?
— Отпусти, пожалуйста, отпусти. — Юноша не понимал, что сейчас его крепко сжимает в объятьях Ким, что сейчас ему ничего не угрожает, что теперь он в безопасности. Но проносящиеся картинки из прошлого заставляли его впасть в новую истерику, которую, кажется, уже нельзя остановить…
— Чонгук, что ты сказал ему?!
— Да ничего такого я не говорил! — Сразу всё воспринял в штыки Чон, недовольно скрещивая руки на груди. — Просто подошёл к нему, а он шарахается от меня как от огня.
— Дома поговорим. — Бросив на старшего недовольный взгляд, отвёл Пака в сторону, нежно так, вкладывая всю свою любовь и заботу смахивая слёзы с его опухших, заплаканных глаз. — Чимин, ты как?
— Тэхён… — Тихо произнёс он, опуская взгляд в пол, лишь бы не видеть обеспокоенного выражения лица Кима. — Я больше так не могу…
— О чём ты? — Но Пак замолчал, не решаясь рассказывать свою страшную, позорную правду. — Расскажи мне. — Ким легонько коснулся волос Чимина, аккуратно гладя шелковистую шевелюру. Этот жест всегда помогает кого-либо успокоить, но видимо не в этом случае…
— Тэхён… — Повторил Пак, обнимая себя руками. — Я так устал от этого…
— От чего? Что происходит? — Вопросы появляются снова и снова, но ответов на них нет совершенно, и кажется, их вовсе не будет, потому что Чим вновь отвёл взгляд, вовсе отворачиваясь в противоположную от Кима сторону.
— Я не могу сказать тебе…
— Но почему? Неужели ты не доверяешь мне?
— Просто, это слишком… унизительно.
— Чимин?
— Когда-нибудь я всё тебе расскажу, но только не сейчас…
***
Да простят Ким Тэхёна все боги мира, но увы, друг в сложной жизненной ситуации намного важнее, чем какое-то там свидание. Извини Чонгук, но пора бы уже смириться…
Тэ даже и объяснять ничего не было нужно, Чон сразу всё понял, и отвёз обоих хубэ в дом Кима, потому что оставлять Чимина одного в таком состоянии было опасно, а им никак не надо, чтобы тот наложил на себя руки. Тем более, Тэхён слишком сильно привязался к своему другу, и оставить его на произвол судьбы считал бы подлостью.
В машине Пак вёл себя более спокойно, но стоило ему встретиться со старшим взглядом, как его вдруг начинало трясти, настолько сильно начало лихорадить, что ребята подумывали отвезти его в больницу, мало ли что с ним могло случиться. Вдруг какая-нибудь врождённая болезнь разыгралась, о которой ребята не знают, и что делать тогда? Но Чим вскоре смог совладать со своими эмоциями, предпочитая считать, что никакого Чон Чонгука в этом мире не существует, и что не
он сейчас везёт младшего неизвестно куда.
Тэ своего возлюбленного домой приглашать не стал, лишь легонько коснулся его губ, и скрылся вместе с Чимином за дверью, совершенно не замечая недовольство, смешанное с обидой во взгляде любимого. Возможно, юноша чувствовал бы себя виноватым в том, что не уделил Чону внимания, но и бросить Пака ему было бы крайне тяжело. Уж извините, что важнее: здоровье друга или обидка любимого человека? Как бы, выбор очевиден.
— Тебе принести воды? — Первое, что спросил Тэхён, стоило парням переступить порог квартиры, в считанные секунды сбрасывая с себя потёртые кроссовки и лёгкую ветровку. — Или чего-нибудь ещё? Соджу? — Чимин, сняв с себя всю верхнюю одежду, жестом руки показал второй вариант, вызывая удивление в глазах Кима.
— Алкоголь — лучшее успокоительное. — Улыбнувшись уголками губ, ответил Пак, проходя дальше в гостиную. — А у тебя здесь уютно.
— А? Что? — Доставая бутылку соджу из верхнего шкафчика, Ким не особо уловил мысль старшего, отчего тому пришлось повториться, помогая хубэ спуститься с не очень качественного стула, слушая негромкие кряхтения над собственным ухом. — Спасибо. Родители помогали обустраивать квартиру, может, из-за этого здесь такая лёгкая атмосфера.
Стоило Тэхёну начать тему семьи, как он тут же расплылся в тёплой улыбке, взгляд стал таким добрым, таким нежным, что это нельзя было сравнить ни с чем. Но всё-таки в глубине его карих глаз, на дне шоколадного омута виднеется еле различимая печать, грусть, тоска по дому, по родным людям, родным местам… Отчасти его можно понять, только вот, Чимина ничего в его родном городе не держит, ничего не тянет, кроме родственников, соответственно. У него мало приятных воспоминаний связанных с Пусаном, потому что там всё время был Чонгук…
Конечно, до средней школы жизнь парня не была сущим адом, но и хорошего было крайне мало… Отец часто уходил в запои, под действием чего жестоко избивал свою жену, старшего сына, но к Чимину он не прикасался никогда. Пак до сих пор помнит слова мужчины: «Смотри, как из-за тебя страдает вся семья!» Тогда маленькому мальчику не было понятно ничего, но он осознавал, насколько ему было страшно. Но не за себя, а за своих родных…
— Чимин? — Ким пощёлкал пальцами перед лицом старшего, этим самым приводя его в чувства. — С тобой всё нормально?
— Да, прости. — Юноша и не помнил, как они оказались в гостиной, прихватывая с собой несколько бутылочек алкогольного напитка. Кажется, нет, Чим уверен, что погружаться в воспоминания — вредно. А то такие провалы в памяти могут стать частым явлением, а ему этого явно не надо.
— Так чем же была вызвана такая сильная истерика? — Делая небольшой глоток соджу, спросил Ким, с интересом наблюдая за меняющимися эмоциями сонбэ.
— Год назад со мной кое-что произошло… — Еле слышно произнёс Чим, вжимая шею в плечи, стоило ему вспомнить тот роковой день, который не сотрётся из его воспоминаний никогда. Тэ лишь молчал, внимательно впитывая информацию. — И это мучает меня до сих пор…
— По шкале от одного до десяти, как бы ты оценил ту ситуацию?
— Сто. — Ким в мгновенье замер, стараясь предположить, что такого ужасного могло случиться с парнем, раз уж это так болезненно и тяжело ему даётся. — Тысяча, миллион…
— Чимин?
— Год назад меня изнасиловал парень из старшей школы. — На одном дыхании ответил Пак, опуская взгляд на собственные руки, которые то и дело перебирают края любимой толстовки. Тэхён же чуть ли воздухом не подавился от услышанного.
— Я даже… не знаю, что сказать…
— И не нужно, всё нормально. — Чимин старался выдавить улыбку, но получился кривой оскал, пугая Тэ своим видом. Ему больно, это факт, но зачем он вечно врёт окружающим, словно всё в порядке? Пак неисправим…
— Почему ты так говоришь? — В воздухе мгновенно повисло напряжение, которое, кажется, можно было попробовать наощупь, но никто бы не решился этого сделать, потому что атмосфера накалялась с каждой секундой, давя собой на парней. — Я же вижу, что далеко всё не «нормально». Я же переживаю за тебя, пойми.
— Спасибо, не стоит. — Тэ сделал ещё пару крупных глотков, вовсе опустошая бутылку из-под алкоголя, после потянувшись за новой. — Не пей много, иначе лично проверишь силу своего желудка на прочность.
— Как часто у тебя случаются такие приступы? — Действительно искренне интересуясь, спросил Тэхён, откладывая алкоголь в сторону, потому что информации предстоит узнать много, а на пьяную голову ничего понять не сможет, как было не десятки раз.
— Они начались совсем недавно…
— А поконкретнее?
— Пока ты не познакомил меня с Чонгуком… — Одно это имя заставляет тело парня впадать в дрожь, что увы не поддаётся контролю, как бы юноша не пытался. — Просто он…
— Он что?
— Очень похож на того парня, который сотворил со мной
это…
— Всё никак не можешь это забыть?
— Такое забудешь… — Пробубнил себе под нос старший, обхватывая края бутылки обеими ручками, в надежде, что его комментарии останутся неуслышанными. Но разве Ким Тэхёна можно так просто провести?
— Мне очень сложно понять, каково тебе сейчас. — Начал свою нотационную речь Ким, присаживаясь к другу ближе, стараясь действовать так, чтобы Чимин смог ему довериться, смог его понять и услышать. — Но я прошу тебя, не живи прошлым, тебе это не нужно. Всё это давно прошло, всё это нужно отпустить и никогда больше не вспоминать. Да, у тебя был ужасный жизненный опыт, но ты не должен ненавидеть себя за это, не должен думать о чём-либо плохом. Не должен страдать. — На глазах Тэ непроизвольно накатились слёзы, спешно стекая по его щекам, что не могло оставить Чимина равнодушным.
— Я постараюсь… — Пак смахнул влагу с чужого лица, и даже не задумываясь обнял парня, крепко сжимая его своими тощими ручками.
— Пообещай, что будешь самым счастливым на свете. — Обнимая в ответ, прошептал Тэ, надеясь, что совсем скоро жизнь обоих сложится совершенно по-другому.
— Обещаю.
