***
Обычно Бакуго первым поднимается с постели и выпроваживает своих любовников куда подальше. Но сегодня ему впервые довелось проснуться позже, да ещё и в гордом одиночестве. Он попытался нащупать рядом на кровати спящего Деку — там было пусто. Кацуки открыл глаза и огляделся в комнате. Никого. Только сложенная одежда Бакуго покоилась на стуле у кровати. Видимо, это Мидория сделал. Он не помнит, чтобы вчера аккуратно раздевался. В минуты страсти не думаешь о таких мелочах. Будь его воля, он бы жадно срывал эти дурацкие тряпки с желанного тела, не считаясь с владельцем, просто диким зверем рвал бы их на кусочки. Но каждый раз, когда Бакуго хочет применить эту грубость, он чувствует под собой напряжение партнёра и останавливается. Не ругаться же из-за порванной одежды. Кацуки мог бы скупить все тряпки мира и подарить Деку, чтобы тот больше не ныл из-за оторванной пуговички. Утро было раннее. Удивительно, что Деку так быстро собрался и ушёл. В университете у него до сих пор каникулы, которые продлятся вплоть до сентября. Расписание съёмок у Всемогущего Бакуго тоже известно. Как-то уж слишком подозрительно он сбежал. Но анализировать поведение глупого мальчишки не очень-то и хотелось. Вчера абсолютно не было времени разглядывать комнату, сейчас же Бакуго наконец увидел, в каком, мягко говоря, сарае им довелось ночевать. Всюду на стенах трещины, обваленная штукатурка, на потолке и в углах тёмные пятна плесени, линолеум, покрывающий пол, в дырках, на окнах старые грязные шторы — вот такой антураж окружал его. Хорошо, что на кровати чистые простыни. Видимо, мотель используют только для одной цели, поэтому всё, что находится вне постели, хозяев заведения, да и их клиентов, мало волнует. Что ж, Кацуки не из неженок, так что ему плевать, в каком месте трахать Деку. Он поднялся с кровати, взял со стула свою рубашку, лежащую поверх брюк, и накинул на себя. Принюхался к вороту и скривился. Наверное, за ночь одежда впитала в себя затхлый запах комнаты. Ну, у него не было большого выбора, и Бакуго так же надел брюки с пиджаком. Как раз на застёгивании ширинки зазвонил телефон, который тот убрал на ночь под подушку. На экране высветилось имя «жены». И чего понадобилось Момо в такую рань? — Алло, — недовольно протянул Бакуго. Звонкий голосок Яойорозу резанул по ушам, и по его интонациям Кацуки понял, что она чем-то недовольна. Редкое событие. Обычно Момо сохраняет самообладание до последнего. Что уж говорить, в её жизни присутствует столько раздражающих факторов, а она ещё ничего, держится. И самый главный «раздражающий фактор» сейчас пытается предположить, что именно вызвало такую реакцию. — Кацуки, кажется, со своими увлечениями ты совсем позабыл об ответственности, я же тебя предупреждала, — начала она пылко. — Ты читал утренние новости? Там каждая вторая статья о том, как мы с тобой уехали с премии по отдельности. Бакуго закатил глаза. «Жёлтую» прессу хлебом не корми — дай пообсуждать богатеньких и знаменитых. Но он был уверен, что скрылся от толпы журналистов, когда уходил с банкета. Возможно, он всё-таки поступил опрометчиво, но признаться в этом Момо было бы сущей глупостью. — Что ещё они пишут? С кем я уехал? — спросил он настороженно. — О, возрадуйся, — с сарказмом сказала Момо, — об этом ни слова. Тебе повезло. Но достаточно и того, что мы покинули банкет не вместе. Одна капля дёгтя здорово портит нашу бочку мёда. Кацуки, где ты? — В каком-то отеле, не знаю, если честно. — В каком-то отеле? Ох, надеюсь, в округе никто не видел, с кем ты туда заходил, а если и видел, то не узнал. Я отправлю к тебе Коду. У нас встреча с партнёрами из Сингапура сегодня, ты не забыл? Момо говорила очень быстро. Обычно так бывало, когда она злилась. Нескончаемый поток мыслей нельзя было остановить. В своём нормальном состоянии она выдавала информацию порционно, позволяя собеседнику переварить сказанное, придумать ответ и высказать своё мнение по обсуждаемым вопросам. Злоба и недовольство же полностью ломали её чувство такта. Её не волновали чужие ответы, не волновало даже, слушают ли её или попросту игнорируют. — Прекрасно помню. — Вот и славно. Отправь Коде своё месторасположение, и езжайте сразу в офис. Она отключилась, не дождавшись хоть какого-то ответа своего «мужа». Типичная Момо. Бакуго скинул водителю необходимые данные и спустился вниз. Их номер находился на втором этаже. Он подошёл к стойке и спросил на ресепшне, во сколько ушёл юноша, с которым они здесь остановились. Девушка улыбнулась всеми своими зубами и радостно сообщила, что около шести утра. Рановато — не смог сдержать своего удивления Кацуки, и сотрудница мотеля с ним согласилась. Деку не просил ничего передать и ушёл по-английски. Почему-то данный факт вызвал у Бакуго раздражение. Водитель приехал довольно-таки быстро, и уже через час Бакуго был в офисе. Момо встретила его на первом этаже. В руках она держала синюю папку, одета была в классический костюм: приталенный пиджак, белая рубашка и узкая юбка. Она резко прошагала в его сторону, и Бакуго качнулся назад, чтобы избежать прямого удара по лицу. Но бить его в планах Яойорозу не было. Момо дёрнула его за ворот пиджака и принюхалась к одежде, затем поморщилась и покачала головой. — Нельзя было выбрать отель, где пахнет чуточку лучше? — хмыкнула она. — У тебя что, не хватило денег? — Я люблю экспериментировать, — оскалился Бакуго и получил удар кулачком в грудь. — Ауч! Практикуй свой материнский инстинкт на ком-нибудь другом, я тебе не ребёнок. — Ох, а мне почему-то так не кажется, — вздохнула Момо. — Ознакомься с документами, пока партнёры не прибыли. Бакуго взял протянутую ему папку и открыл её, быстро пролистнул, заострив внимание на более важных моментах, и одобрительно закивал. С документами Момо можно доверять на сто процентов. Они прошли к лифту, где «женушка» снова завела разговор о недопустимом поведении Кацуки. Нет, её не волновало, с кем и когда спит её «муж». Просто соблюдение осторожности не повредило бы. Бакуго клонило в сон, и он половину сказанного ею пропускал мимо ушей. Только когда она заговорила о приближающемся дне рождения, Бакуго вышел из полудрёмы. — Я не хотела помпезности, — сказала Момо, — но, учитывая обстоятельства и нападки СМИ, мой день рождения* пройдёт в том же ресторане, что и первая годовщина нашей свадьбы. Откровенно говоря, Кацуки плевать, что там собирается устраивать Момо. Всего один раз за их семейную жизнь день рождения Яойорозу был действительно радостным, счастливым и, главное, искренним. Тогда они собрались дома в очень узком кругу. Самые близкие и друзья. И Момо улыбалась по-настоящему, обнимал её и целовал не нелюбимый муж, а любимый человек — Тодороки Шото. Жаль, они редко могут себе такое позволить. — Ах, и ещё, ты даришь мне жемчужное колье с бриллиантами от Микимото*, — добавила она в момент, когда лифт остановился на нужном этаже. — У меня хороший вкус? — усмехнулся Бакуго. — О, самый лучший, — игриво подмигнула ему Момо и выскочила из лифта.***
День обещал быть солнечным. И Мидория радовался этому как никогда. Ведь именно сегодня у них свидание с Ураракой. Да, именно свидание, потому что он решил называть их прогулку на фестиваль только так. Хотелось сегодня отвлечься от всяких мыслей, не думать о Каччане, об их странных отношениях. Он размышлял, если Урарака согласится быть с ним, то ему придётся оставить двойную жизнь. От подобных мыслей как-то странно кололо в груди, и Изуку думал, причина кроется в том, что он уж очень привык к красивой жизни, к поездкам и приключениям, к дорогой еде и мягкой постели. Любому стало бы сложно отказаться от такой роскоши. Мидория — обычный человек, за это его не стоит судить. Отбросив всякие сожаления, он написал Урараке, что будет ждать её вечером у фонтана на площади. Девушка явилась без опозданий, и Мидория в сотый раз убедился в том, что ему очень мила Урарака Очако, её характер, её поведение, её улыбка; это милое голубое платье с фиолетовыми цветами, этот шёлковый платочек, которым она перевязала запястье, впервые собранные волосы, пучок на макушке, босоножки на небольшом каблучке, что так приятно постукивают по брусчатке; лёгкий шлейф фруктового парфюма, смешанный с естественными запахами её феромонов. Ради такой прекрасной девушки не грех пожертвовать всеми богатствами мира. То, как она смущённо убирает прядь волос за ухо и краснеет от пристального взгляда Мидории, умиляло его. Он взял её за руку осторожно, чтобы не спугнуть, и ощутил, какая она всё-таки горячая и немного влажная от пота. А может, это Изуку вспотел от волнения. — Идём? — спросил он, на что Очако смогла лишь кивнуть. Фестивали устраивались каждый год и по нескольку раз. Но летние были самыми популярными. Во-первых, тепло и солнечно. Во-вторых, народу собиралось много. В-третьих, на летнем небе, среди тысячи звёзд фейерверки смотрелись так красиво. Мидория отвык от фестивалей, поэтому сегодня гулял здесь, как в первый раз. Урарака подтрунивала над ним, хихикала, когда он удивлялся чему-то банальному и глупому. Он наигранно обижался и надувал щёки в ответ на её насмешки. Вокруг было столько разной еды. Глаза разбегались. Хотелось всё попробовать, всё успеть. Но Мидория с Ураракой боялись, что столько угощений за раз в них не влезет. Когда они подошли к первому ларьку, Изуку вспомнил, как они с Каччаном ели какой-то необычный, но очень вкусный сэндвич на улице Сингапура. С его губ едва не сорвалось: «А вот мы с Каччаном как-то…» Но Мидория вовремя остановил себя и замотал головой, чтобы вытрясти любые даже зачатки мыслей о нём. Он же пришёл сюда отдыхать с Ураракой. К тому же уличная еда столицы Японии ничем не уступала еде футуристической столицы мира. Время текло незаметно. Разговоры их не утихали ни на минуту. Темы находились сами с собой. Урарака тоже могла болтать невпопад из-за волнения, и в этом они были похожи. Не то что с Каччаном. Диалог обычно не клеится, и всё сразу сводится к постели. Разве могут понимать друг друга те, что связаны между собой таким договором. Мидория в очередной раз хлопнул себя по щекам. Что за голова такая? Как бы он ни убегал от этих мыслей, они всё равно его догоняли и ударяли в грудь. Счастливые мгновения наедине с Ураракой разбавляли мрачные мысли о том человеке, с которым его многое связывало. Эти несколько месяцев полностью изменили жизнь Мидории. И он благодарен. Да, действительно благодарен. Наверное, если бы не эта случайная встреча в клубе, Изуку не стоял бы сейчас здесь, рядом с девушкой, которая ему небезразлична, не смеялся бы с ней над дурацкими шутками, не держал бы за руку. Благодаря Каччану он стал увереннее в себе и теперь не боится своих собственных желаний. Надо отдать должное. Это был всего лишь секс, а Мидория приобрёл за столь короткий срок больше, чем за всю свою жизнь. — Что-то развеселило тебя? — удивилась Очако. Они сидели на скамейке и поедали мороженое. Мимо них туда-сюда сновал народ. Музыка доносилась со всех сторон. На город уже опустились сумерки, и до фейерверков оставалось чуть больше получаса. Они так умотались, пока гуляли, что решили отдохнуть перед их началом. Еда, напитки, развлечения — Мидория наслаждался каждой минутой в компании Урараки. Она была очень интересной собеседницей, знала много забавных фактов, рассказывала о прочитанных книгах. У них нашлось много общего: вкусы в музыке, фильмах, литературе. Они обменялись рекомендациями касательно того, что прочесть, что посмотреть, что послушать. Урарака была хороша в стрельбе, поэтому выбила себе в тире мягкую игрушку. Мидория хотел быть тем, кто сделает это, но он не попал ни в одну мишень. Зато Очако легко сбила все цели. Сейчас она теребила пушистые уши небольшого плюшевого медведя странного зелёного цвета, совсем нетипичного для представителей данного вида. О чём они с Изуку уже успели пошутить. — Просто рад, что я здесь с тобой, — ответил Мидория. — Это взаимно, — лицо её покрылось румянцем. Люди заторопились к месту, откуда лучше всего обзор фейерверков. Мидория с Ураракой услышали разговоры проходящей рядом шумной компании о том, что скоро начнётся шоу, и надо бы идти скорее. Они переглянулись между собой и уж было собрались встать со скамейки, чтобы последовать за толпой, как вдруг внезапно яркой вспышкой с грохотом вверх взмыл первый снаряд. Через мгновение тёмное небо озарилось сотнями маленьких цветных огоньков, сложившихся в огромный огненный цветок. Зрители заохали в восхищении. Настолько это было прекрасно. Мидория восторженно смотрел на то, как огоньков становится всё больше, какие метаморфозы происходят с ними. Вот тут распустился небольшой цветочек, а здесь бабочка сорвалась с лепестка и полетела выше, всё выше, прямо в объятия палящего солнца, где они вдвоём распались на кусочки, оставляя после себя лишь дым. Он ощутил, как до его руки дотронулись тёплые пальцы. Мидория обернулся и увидел, что Урарака сильно покраснела. Она уставилась вниз, кусая губы. — Урарака-сан? — произнёс он вкрадчиво. Очако резко подняла голову и взглянула на него, и Изуку всё прочёл по её глазам. Он знал, каким бывает взгляд влюблённого человека, ведь сам когда-то смотрел на неё так же. Когда-то? Она тянулась к нему, крепче сжимая его ладонь. Прикрыла глаза в ожидании его действий. Только дурак не догадается, чего ждала её влюблённая душа. Мидория закрыл глаза и наклонился к ней. Грохот фейерверков вдруг затих, и все звуки вокруг исчезли. Только они вдвоём в этом мире. И голос… Знакомый мужской голос вновь повторяет: «Тебе надо как-нибудь позвать свою возлюбленную на фестиваль… Губы Урараки совсем близко. Она целует несмело, но уверенно. Она желает этого. А Мидория? Чего желает он? Почему слова Каччана звучат в голове столь отчётливо? Почему вообще он думает о нём в этот момент, интимный для них с Очако? Кто же именно сейчас третий лишний? …и сделать так». Звуки снова заполнили всё пространство, а Мидория со страхом таращился на удивлённую Урараку и крепко сжимал её плечи. Он её оттолкнул. Сам не сразу это осознал. Но теперь понимал, что одно прикосновение не тех губ заставило тело среагировать инстинктивно, рефлекторно. Он был напуган, и Очако не меньше. Она хлопала своими огромными глазками в недоумении. Её отвергли. Слёзы навернулись, но, будучи сильной девушкой, Урарака сдержала их. Они дрожали на ресницах и поблёскивали в свете фейерверков. Надо было что-то сказать. Слова застряли в горле. Нет, Мидория не боялся реакции Урараки, не боялся обидеть её или как-то задеть. Всё, что пугало его сейчас, это чувства, которые он больше не мог контролировать, все те эмоции, что он сдерживал на протяжении этих месяцев. Они обрушились на него так же неожиданно, как начались фейерверки. Теперь уже было невозможно их отрицать. Он любил. Любил самоотверженно, по-настоящему, как любят в книгах и кино, до безумия, вопреки всем нормам приличия и морали. Но не Урараку. А того, кого любить не должен. Того, кого любить не стоит. Он не оценит, он не примет, отвергнет. О каком начале можно говорить, когда Мидория уже видит финал данной истории во всех её красках? Но даже это осознание не отменяет того факта, что чувства реальны. Что его любовь не выдумка, не глупое заблуждение, не путаница в голове. Она засела слишком глубоко. Вырвав с корнем, можно повредить душу. — П-прости, я… — это всё, что Мидория был способен сказать. — Я… н-не могу… Вскочив с места, он побежал подальше от Урараки, подальше от места, где его чувства вырвались наружу. Правда, где бы Мидория ни прятался, куда бы ни бежал, вряд ли сможет от них скрыться. Он любит Каччана и не в силах что-либо с этим сделать.***
— О, Момо, ты так прекрасно выглядишь, — Ашидо приобняла женщину и чмокнула её в обе щёки, оставив на них следы от тёмной помады. — Ах, прости, я испортила твой макияж. Яойорозу махнула на это рукой и засмеялась. Сегодня можно позволить себе быть чуточку взбалмошной, чуточку хулиганкой. Момо не относила себя к тем женщинам, что боятся дней рождения, хотя и не любила афишировать возраст и говорить о нём во время празднества. Ей не нравится чувствовать стереотипное давление этих бессмысленных цифр. Кто сказал, что после сорока жизнь кончена? Кто сказал, что после сорока женщина не может быть немного глупой, творить что-то безумное и наслаждаться каждым днём? На возраст общество вешает много разных ярлыков. Момо отказывается от них. Глядя на неё, не подумаешь, что ей уже сорок. Стройная фигура, упругая грудь, едва заметные морщинки на лице — она эталон красоты. Момо поправила причёску и улыбнулась. Её туалету можно было только позавидовать. Синее платье с голубыми кружевными вставками, глубоким декольте и таким же глубоким разрезом подчёркивало все прелести её тела. А грудь украшало жемчужное колье, которое любезно «подарил» ей «лучший муж». Мелкие бриллианты переливались на свету, а жемчуг делал по своей сути скромный наряд более пафосным и помпезным. Каблуки цокали по кафельному полу ресторана в такт звону бокалов. Пожалуй, Момо была самой красивой женщиной в этом зале. Несмотря на желание показать СМИ, как они с мужем отмечают её день рождения, среди гостей всё равно были только самые близкие. Ашидо с Киришимой и Каминари выделялись на общем фоне. Ашидо всегда эпатировала своими нарядами. И этот случай не стал исключением. Обтягивающие брюки едва доставали до щиколотки, а короткий топ, полностью инкрустированный сотнями драгоценных камней, отливал всеми цветами радуги. Цвета, как и обычно, кислотные, режущие глаза. Киришима пытался соответствовать девушке. Правда, хватило его только на галстук в цвет её одежды. Каминари постарался лучше: жёлтый пиджак с чёрным воротом, жёлтые брюки, из-под которых выглядывали носочки с ярким принтом — Ашидо их подарила. Зато все мужчины именинницы гармонично смотрелись рядом с ней. Бакуго Кацуки в его классике и Тодороки Шото в белом костюме. Правда, второй редко появлялся рядом с Момо. Это было бы слишком подозрительно. Многие из гостей не знали о закулисной жизни этой семьи. В тайну посвящены единицы из присутствующих. Пока Момо следила за тем, чтобы все гости расселись в указанном порядке, чтобы чувствовали себя легко и свободно, Бакуго беспрестанно пялился в телефон. К нему подсел Киришима и сразу заговорил о чём-то отвлечённом. Кацуки его совсем не слушал. Яойорозу заметила, что настрой у её «мужа» последние дни крайне негативный. Он стал рассеяннее, часто отвлекается по мелочам, ему приходится повторять одно и то же несколько раз, и вообще ведёт Бакуго себя не так, как раньше. Это, конечно, её беспокоило, и, кажется, миссис Бакуго догадывалась, чем вызвана смена настроения Кацуки. Догадка ей тоже не нравилась. Сегодня он обещал быть постоянно рядом, чтобы все видели, какая они прекрасная семья, но свою часть уговора Бакуго не исполнял. На деле же он и вовсе о нём позабыл. Интересовало его только то, что уже которую неделю Деку игнорировал сообщения. Звонки, кстати, тоже. Это раздражало и выводило из себя. Не настолько, чтобы он мог сорваться и поехать к мальчишке в общежитие или университет, на студию к Всемогущему или на вторую подработку Мидории. Бакуго не замечал за собой особых изменений. Просто чаще поглядывает на телефон, словно ждёт очень важного звонка. Так частенько случается. Он же бизнесмен. Важные звонки у него чуть ли не каждый день. Вечер начался банально, с поздравлений. Гости рассыпались в благодарностях, в лживых пожеланиях, в дифирамбах. Говорили о том, какая прекрасная именинница сегодня. Делали ей комплименты. Как же она молода! Красива! Уверена в себе! Быть желанной и любимой Момо умела лучше всего. Искусством обольщения она овладела в совершенстве. Только вот «муженёк» её чарам практически не поддавался. Нет, конечно, Момо не собиралась его соблазнять, но вот заставить хоть немножко играть по её правилам хотелось бы. Очередной тост затянулся на минут пятнадцать, и Момо бросила взгляд на усталое лицо Кацуки. Он снова смотрел в экран телефона. Что же так отвлекало его от важного события в жизни обоих? Она осторожно заглянула в чужой телефон, хотя чувство приличия не позволяло ей этого сделать. На дисплее было открыто диалоговое окно сообщений, а номер контакта подписывался как «Мидория Изуку». Она не собиралась вмешиваться. Даже Шото попросил её об этом. Она посмотрела на возлюбленного, что сидел на другой стороне чуть поодаль от четы Бакуго и о чём-то говорил с сидящим рядом Сэро Ханта, будто ждала от него какой-то поддержки. Но он не обратил внимания на её сигналы и знаки. Момо не может внять его просьбе, если от этого зависит благополучие семьи и репутация компании. Журналисты уже что-то вынюхивают, подозревают. Сейчас им скандал ни к чему. Пока они прочно стоят на ногах, но что будет завтра? Тодороки Энджи только и ждёт, когда Бакуго оступится. И он в шаге от ошибки. Ошибки, у которой даже имя есть. «Кампай!» — воскликнули гости по окончанию долгого тоста. Момо подняла свой бокал с белым вином и поблагодарила за искреннее поздравление, ведь она не заслужила таких приятных слов. Конечно, все принялись переубеждать её в обратном, и хвалебные речи не прекращались ещё полчаса. В банкетном зале играла живая музыка. Девушка-певица исполняла свою песню очень нежно и проникновенно. Момо дёрнула Кацуки за руку и встала с места, потянув его за собой. Он остался сидеть на месте, сопротивляясь её напору. — Идём танцевать, дорогой, — она провела рукой по его плечу. — Уважь меня сегодня. — Ладно, — вздохнул Кацуки, согласившись. Он не любил танцевать, пусть и делал это искусно. Когда муж с женой вышли в центр зала, музыка стала громче. До этого она играла лишь фоном, разбавляя атмосферу среди гостей. Теперь музыканты оживились, крепче взялись за свои инструменты, и исполнительница взяла ноту повыше. Кацуки притянул Момо к себе за талию, нежно постучал по мягкой ткани пальцами и повёл её по залу, кружа и вертя, словно куклу. Она с лёгкостью поспевала за ним, семеня ножками. Аплодисменты гостей и их восторженные возгласы заполнили зал. — Сегодня ты сам не свой, — начала Момо, приноровившись к темпу Бакуго. — Что-то случилось? — М? — он удивлённо вскинул брови и резко перебросил её ногу через своё бедро, что вынудило женщину упасть вперёд. — С чего такие выводы, дорогая? — Ну, знаешь, дорогой, я всегда подмечаю детали. Отношения с тем мальчишкой… — Яойорозу резко замолчала, почувствовав, как Бакуго сжал ладонь на её талии. — Не вмешиваться в личную жизнь, помнишь? — процедил Кацуки сквозь зубы. — Да, ты прав, — выдохнула Момо с облегчением, когда хватка его ослабла. — И дело не в твоей личной жизни, Кацуки. Дело в нашем общем бизнесе. Я закрывала глаза на все твои похождения, какими бы рисковыми они ни были. И даже радовалась, что ты помогаешь этому мальчику, вкладываешь деньги не только в тусовки и пьянки. Но всё это зашло слишком далеко, я тебя не узнаю. Ты настолько им увлечён? Весь вечер твои глаза опущены в телефон. Ждёшь звонка? Сообщения? Тебе же не шестнадцать. Веди себя немного адекватнее. Прозвучала последняя нота, на которой закончила свою речь Момо. Кульминация наступила и в танце. Партнёрша обняла своего партнёра за шею, встав на носочки. Лицо её было максимально близко к его лицу, глаза смотрели в глаза. «Прости, Шото, я всё-таки вмешаюсь», — промелькнуло в голове. — Хочешь быть с ним? — прошептала Момо у его губ. — Бросить всё ради этого мальчишки? Если это твоё решение, то я поддержу его. А если нет, то подумай, стоит ли вообще продолжать. Бакуго не смог ничего ответить или как-то отпарировать. Момо заткнула любую его попытку оспорить её слова поцелуем. Губы у неё мягкие, у помады привкус малины, а во рту горечь выпитого вина. Это ненастоящий поцелуй. Он — фальшивка. А было ли хоть что-то в жизни Бакуго настоящего? Ведь даже его встречи с Деку — одна большая игра.