***
В пять лет маленькая Кубера впервые выходит из здания родного борделя. Дети на улице тычут в нее пальцем и обзывают белой обезьяной. Ребята смеются и дёргают её за волосы. Кто-то сильно тянет её руку так, что останется синяк — у неё очень чувствительная кожа. Мальчишки постарше недобро ухмыляются. У Куберы от этого идут мурашки. Она уже видела детей, что живут в соседних проститутских каморках. Они не казались ей такими страшными и даже пытались подружиться, хотя мать запретила ей с ними общаться. Кажется, выходить на улицу было плохой идеей. Как и говорила мать. Но чёртово любопытство съедало девочку изнутри и вот, приплыли. Здание борделя совсем рядом, она не успела отойти далеко. Но ребятня плотно обступила её, у нее нет возможности сбежать. Все эти взгляды колют её, режут затылок, выворачивают наизнанку. Кубера судорожно оглядывается. Глаза панически рыщут в поисках спасения. Но никто не спешит на помощь. Взрослые, также как и дети, осматривают её словно странную зверюшку. Кто-то при её виде кривит губы или недовольно прищуривается. Вместе с нарастающей паникой накатывают слёзы, в голове набатом звучит: «помогите! не смотрите! я хочу сбежать! хочу домой! хочу спрятаться! не надо меня так разглядывать! не надо!..» И внезапно все заканчивается. Дети забывают о её существовании и расходятся. Взрослые отворачиваются и возвращаются к своим делам. Будто ничего только что не произошло. Совершенно ничего интересного. Кубера со всех ног бежит домой и, как только забегает в их с матерью каморку, захлопывает дверь и пытается отдышаться. Она не понимает, ничего не понимает. Что только что произошло? Усталость накатывает на неё неожиданно и резко, ноги подкашиваются, руки трясутся, а голова кажется слишком тяжёлой для её хрупкой шеи. Кубера еле заползает на железную кровать, единственную мебель в комнатушке, и её сознание отключается.***
Через несколько месяцев Кубера решается на ещё один выход. Она обмазывается сажей и грязью так, что, кажется, она только что вылезла из сточной канавы. Впрочем, такой вид привычен в трущобах. Брезгливые тут не выживают. Кубера двигается осторожно, но вскоре она застывает и впервые в своей короткой жизни осматривает улицу. Фолкленд Роуд никогда не спит. Здешние обитатели работают и днём, и ночью. Бары, игорные дома и бордели всегда стараются выделиться: яркие вывески, громкая музыка, привлекательные зазывалы. Если бы не разбросанный рядом мусор и стайки полуголых неухоженных детишек, то этот квартал можно было бы смело называть привлекательным. Насколько можно назвать привлекательными дешёвое пойло, засаленные карты и женщин с кучей венерических болезней. Тусклые высокие — до пяти этажей — дома увешаны хлипкими балкончиками, на которых сушится бельё. Солнце печёт, а вода из колонки отдаёт тухлятиной. То тут, то там в тени домов и в подворотнях снуют дети и блаженно дымят мало что осознающие люди с болезненными иссушенными лицами. Кубера не понимает, почему вся эта обстановка вызывает в ней презрение и отвращение. Разумом девочка даже восхищается пёстрыми девушками и весело подмигивающими мужчинами с поблёскивающими монетами в руках. Но что-то внутри неё противится всему этому да так, что весь привычный мир кажется убогим и мерзким. Девочка упорно гуляет вокруг борделя ещё несколько недель, боясь отходить слишком далеко от здания. Первый выход на улицу принёс ей новое правило: не отсвечивай, если не хочешь неприятностей. Кубера выполняет его тщательно и со всей осторожностью старается не выделяться в толпе. Она учится доводить кожу до более-менее живого, нормального оттенка, учится прятать неестественные и слишком необычные для Индии сиреневые глаза, учится быть незаметной и прислушиваться к любым разговорам: даже мелочь может оказаться в дальнейшем полезной.***
Однажды она подслушивает разговор одной путаны из соседнего борделя с клиентом, высоким мужчиной с длинным рубцом на левой щеке и явно сломанным носом. — О, Джаеш, — простонала проститутка, потираясь грудью о мускулистого мужчину. Кубера, собиравшаяся выйти из закутка, где она нашла неплохой лоскут ткани, дернулась назад. Не хватало ей ещё нарваться. Если она помешает мужчине, он пришьет ее и не заметит. «И приспичило же этому придурку именно в этой подворотне!», — бурчала себе под нос восьмилетняя девочка. А процесс тем временем не ускорялся. Странно, но мужчина не торопился выскакивать из штанов. Наоборот он чуть отстранил девушку, одобрительно хмыкнул и сказал хриплым басом: — Погодь, погодь, Приша! Ишь ты какая резвая! Путана, названная Пришей, с обидой спросила: — Что же тогда ты хочешь? Мне казалось, раньше тебя всё устраивало. Джаеш сверкнул глазами и весело ухмыльнулся: — У одного моего хорошего приятеля есть приятель. А у того приятеля есть брат, совсем ещё неопытный мальчишка. Крайне неопытный, — выделил он голосом и заговорчески подмигнул, — Думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что первая женщина всегда запоминается больше других. Я хочу устроить ему поистине незабываемое событие. А я прекрасно знаю, что ты в этом деле та ещё искусница, — в этой фразе явно был какой-то подтекст, но Кубера не могла ничего сказать, не зная всей истории. Приша вместо того, чтобы обрадоваться хорошей работе, нахмурилась: — А я, Джаеш, прекрасно знаю, что твои предложения никогда ничем хорошим не заканчиваются. Кто этот мальчишка? — Да ладно тебе! Работёнка по твоему профилю, дело не пыльное, заплачу как за троих таких мальчишек. Предлагаю по старой дружбе, это тебе крайне выгодно, ты сама должна это понимать! — Кто он? — Приша, к чему тебе лишние подробности? Паренёк не из бедных, ну так и мы не с хлопковых плантаций… Девушка похоже выходила из себя. Она сжала губы, поза её неуловимо переменилась, и сейчас она выглядела не заезженной потаскухой, а тигрицей перед прыжком. Кубера осознавала эти изменения шестым чувством, по коже пробежали мурашки, в какой-то момент девчонка даже забыла как дышать. Путана же жестко произнесла лишь одно слово: — Кто? Джаеш несколько минут пристально вглядывался в лицо путаны, пытаясь найти подтверждение каким-то своим догадкам. Затем он глубоко вздохнул и нехотя ответил: — Ранбир Тагор. Брат Нишитха Тагор. Путана открыла рот в изумлении. Она зло посмотрела прямо в глаза мужчины и воскликнула: — Ты смеёшься над бедной женщиной Пришей? О Будда, Джаеш, ты в своём уме? Ты предлагаешь мне убить младшего брата члена группы Лала? Джаеш опасливо заозирался вокруг и шикнул на девушку: — Прошу тебя, тише! Если кто-то услышит!.. Приша с ядом процедила: — Мне все равно! Хоть как за сто мальчиков заплати, я в этом не участвую! Я не самоубийца, Джаеш! — Да послушай, Приша! — Джаеш потянул её за руку, но проститутка — или же не совсем проститутка? — вывернулась, быстро вдарила ему в пах, выбежала из подворотни и исчезла в толпе Фолкленд Роуд. Мужчина сквозь зубы злобно простонал ей вслед: «Сука!», — и, отдышавшись, заковылял прочь. Ошарашенная Кубера ещё минут десять стояла в своём закутке, боясь пошевелиться. В её маленький мир внезапно ворвались новые неизвестные переменные. И ей до одури хотелось их изучить.