***
Группировка Гаддаар занималась прибыльным, пусть и чёрным бизнесом, а именно торговлей людьми. В основном, это были дети и подростки из трущоб. На их пропажу никто не обращает внимания. Одним ребёнком больше, одним меньше. В многочисленных бедных индийских семьях к исчезновениям относятся ровно, а если и найдётся кто-то, крайне беспокоящийся о потерянном чаде, то их люди помогут этому человеку успокоиться навсегда. Бизнес процветал, проданные дети использовались в самых разных целях: обслуга, дешёвая рабочая сила на фабриках и полях, проституция, мясо на вооруженных конфликтах. Иногда их покупали для своих ритуалов и подношений фанатики. В Индии есть множество богов и способов им поклоняться. Рааму Дарпок за пятый десяток, и он уже давно занимается личинками человека. Оценивать их, приводить в приличный вид и продавать подороже — вот дело всей его жизни. Мужчине безразличны дальнейшие судьбы товаров, ему не интересны их эмоциональные переживания. «Это бизнес, ничего личного» — именно этой фразой руководствуется каждый, кто имеет отношение к работорговле. Успешным людям не знакомо сострадание, сочувствие и совесть. Раам считает себя успешным человеком. Он привычно отпирает дверь на склад. Два плечистых помощника остаются у дверей, а он осматривает детишек как англичанин племенную кобылу: проверяет зубы, шею, руки, ноги и мнёт ягодицы. Когда дело доходит до последнего мальчишки — его, кажется, притащили вчера вечером — Раам смотрит в его сиреневые глаза и довольно оскаливается: «Дорогой экземпляр!» Жаль, что не девчонка, но всё равно хорош, пойдёт на утехи любителям извращений. Когда мужчина в излюбленном жесте наклоняется, чтобы общупать ребенка, в его горло врезается нож. Раам в немом удивлении смотрит на окровавленное лезвие и заваливается на пол. Его помощники, два молодых лба, замерли в исступлении. Они ещё не до конца осознали, что только что произошло. Дети и раньше оказывали сопротивление, но никому не удавалось прорваться через жестокого сахиба Дарпок! Мальчишка, не теряя времени, рванулся к выходу. С мужчин спала оторопь, но тех нескольких секунд промедления хватило ребенку, чтобы выскользнуть из комнаты. Охранники побежали за ним следом, однако уделив ещё десяток секунд на то, чтобы запереть двери. Ребенок нёсся по коридорам базы почти бесшумно, но у бандитов было явное преимущество, они знали местность как свои пять пальцев. Один из них продолжил преследование, загоняя жертву. Другой пошёл в обход, чтобы выловить шустрого мальца на спуске со второй лестницы. Ребёнок неожиданно выпрыгивает из окна второго этажа вместо того, чтобы идти навстречу западне. Ну ничего, мальчишка всё равно получит серьёзное наказание за смерть их товарища, сбежать у него не выйдет — тут весь район под босса ходит. «Так даже интереснее выходит», — говорят себе мужчины. В их глазах не было злости за умершего старшего, только азарт охоты.***
Кубера бежала, почти не разбирая дороги. Ноги ужасно болели после импровизированного прыжка со второго этажа. Лёгкие горели, дыхалка сбилась к чёрту. В руке до сих пор был зажат окровавленный нож. Она всегда таскала его с собой, ведь мало ли когда ему найдётся применение. Сегодня Кубера поняла, что совершенно не горит желанием его применять. Лучше уж заниматься слухами и протирать стаканы в баре, чем идти на прямое столкновение с мордоворотами. Она найдёт способы больше не влезать в такие неприятности. И отплатит всем по заслугам. Она припомнит им и письмо, и похищение, и болящие ноги, и мерзкого таракана. И месть её, то есть штраф на моральный ущерб (это ещё что такое?) будет огромен. Главное, дожить до того прекрасного момента. Преследователи подбирались всё ближе, но Кубера уже видела спасительный просвет. Через несколько десятков метров улица втыкалась в шумный и загруженный перекрёсток, где постоянно проходили торговые телеги. Девочка нырнула под колёса, ловко вылезла с другой стороны и запетляла в толпе. Недовольные окрики слышались чуть поодаль, на сердце Куберы отлегло: кажется, оторвалась. Но внезапно ногу прострелило болью. Мелкая шавка умудрилась её догнать и прокусила голень. Девочка наблюдала за этим словно сторонний наблюдатель. Вот она, глядя псу в глаза, хватает его за шкирку и отцепляет от штанины. Животное вырывается, рычит и норовит цапнуть ещё раз. По-мальчишески одетая девчонка с холодом говорит: «Шкуру на пальто сдеру». И в её глазах пылает синий огонь. В Индии этот цвет символизирует силу, мужественность и борьбу со злом. Но в голове Куберы почему-то звучит другая ассоциация: Потустороннее, адское пламя. Резкое движение, но нож вместо шеи попал куда-то в мохнатое плечо. Мелкая шавка затряслась от испуга и заскулила. Кубера замерла в наваждении, выбитая из реальности. Лай неожиданно прогремел совсем рядом. Девочка дёрнулась, пытаясь увидеть преследователей, и тут же припустила куда подальше. Если раньше боль в ушибленных ногах не особо мешала, то теперь из-за укуса приходилось двигаться медленнее. «Далеко не уйду», — пронеслась паническая мысль. Кубера завернула в переулки, стараясь оторваться на поворотах. Кое-где она срезала через дома и небольшие дыры, но где пройдёт ребёнок, там пробежит и пёс. Девочка влетела в очередной дом, доски трещали под ногами. Со штанины на пол упало несколько кровавых капель. Второе дыхание, пришедшее после укуса, явно заканчивалось. Дышать становилось тяжелее, бок ныл. Некстати вспомнилось, что она сегодня ничего не ела. Вбежав в какую-то комнату, она попыталась восстановить дыхание. Собаки не умеют открывать двери, а до того, как придут их хозяева, у неё есть минут пять. Кубера подняла голову, чтобы осмотреть окно, но внезапно поняла, что в комнате она не одна. На полу сидел парнишка лет семнадцати с грязными смоляными кудрями. Он настороженно глядел на девочку и явно был готов к нападению. Кубера понимала, что её вид оставляет желать лучшего: худощавый мальчишка в оборванной одежде с окровавленным ножом в руках не мог вызвать у окружающих доверие. Но выйти из комнаты она уже не может, собаки выли под дверью. Ситуация патовая, но придётся выкручиваться.