Кубера: между жадностью и человечностью

      Новость о крушении железной птицы «Де Хавиленд Комет» под Калькуттой не утихала даже спустя два месяца. Завсегдатаи баров на Фолкленд Роуд обожали всячески перемывать косточки всем подряд, а говорить о богохульных английских самолётах и вспоминать, что сам Индра, царь богов, сокрушил один из них ваджрой-молнией, и вовсе стало их любимейшим делом. Кубере оставалось лишь вовремя поддакивать на самых жарких высказываниях и менять опустевшие стаканы.       Запрет на алкоголь и наркотики, который, если говорить честно, каждый первый обитатель Фолкленд Роуд исправно нарушал, не долго продержался и официально. Уже в 1950ом году он был снят. Хотя мало что изменилось в Бедном Квартале Красных Фонарей, разве что вывески баров стали чуть ярче, да товары вновь назывались своими именами. Кубера не видела особой разницы, ведь все местные заведения так или иначе хорошо крышевались, а полицейские, в принципе почти никогда не захаживающие в форме в район трущоб, явно кормились с рук теневых авторитетов Бомбея. Вот, например, чача Аджас, посещающий бар как минимум два раза в неделю, состоял ещё в Имперской Индийской службе, а сейчас работает в Индийской службе полиции, созданной пять лет назад. Кубера как-то подслушала его пьяный разговор с таким же вусмерть пьяным коллегой. Конечно, мало что в том полусвязном бреду можно было разобрать, но девочка давно научилась собирать информацию по крупицам и делать выводы. Так что она в свои восемь была уверена, что правосудия как такого не существует, а честное правительство — это что-то из разряда несбыточных сказок.       Работа в баре «Хатхи Дадхи» вообще много дала Кубере: девочка стала сходу вычислять касту и предпочтения человека, легко определяла его платежеспособность и полезность на предмет информации. Конечно, бывали промахи и ошибки, но она предпочитает не вспоминать отбитые бока и разбитые носы. Больше Кубера не получит! Она достаточно искусна, чтобы не влипать в неприятности! Помимо этого бар показал и объяснил девочке, в каком обществе она живёт. Один лишь факт, что устроиться сюда она смогла лишь притворившись мальчиком, многое ей продемонстрировал в положении женщин в Индии.       Заведение со странным и смешным названием — ну кто в самом деле называет бары «Слон Борода»? — притягивало людей из совершенно разных профессий. Утром здесь после ночных смен выпивают бабочки — популярные проститутки — и мордовороты-охранники после смен. К обеду захаживают преуспевшие шулеры и крупье из соседних игорных домов. Чуть позже «Хатхи Дадхи» наполняется крупными мужчинами с множеством шрамов — членами какой-то из группировок, вернувшимися с обхода территорий. Иногда такие группировки сталкиваются в баре и, не сойдясь во мнении, начинают потасовку. Дерутся не только голыми руками, но палками, ножами, иногда гремят ружья и пистолеты. В принципе в ход идёт любое оружие: за время работы в «Хатхи Дадхи» Кубера видела и летающие стаканы, и выколотые вилкой глаза, и фехтование ножками стула. Но, что примечательно, проигравшая сторона (если она не была истреблена полностью) всегда оплачивала убытки, так что в минус бар не уходил. За исполнением этого негласного правила следили строго и сурово, нарушившим его устраивали тёмную и через некоторое время должники сами, с прытью и энтузиазмом возвращали всё сторицей. Никому не хочется быть затоптанным безжалостными авторитетами Бомбея, а показательные истязания немногих отбитых безумцев не позволяли даже мысли об уклонении от уплаты. Бар обслуживал самых разных посетителей и к вечеру за его столами сидела крайне разношёрстная компания. Вечер плавно перетекал в ночь, а слегка подвыпившие работяги превращались в синюшных алкашей. Пара мордоворотов периодически вышвыривала из заведения очередного пропившего в хлам последние рупии забутыгу. Некоторые спустя время возвращались обратно с деньгами — то ли утащили последние из дому, то ли ограбили какого-то неудачника — всем было плевать, главное, что есть, чем платить за выпивку.       Кубера не особо беспокоилась об опасности работы, а увечья и убийства никак не отзывались в её душе. Она считала это обыденным и нормальным делом. Мать, конечно, говорила ей, что это богопротивно, что богиня Кали покарает нарушивших ход жизни. И Кубера помнит легенды о том, как страшна богиня в ярости. Но если такова и была судьба? Если им предначертано было стать молчаливыми трупами, всего лишь пустыми телами? Девочка думала, что такая смерть явно под стать подобным идиотам, затевающим бессмысленные драки в барах и мешающим ей работать. В их спорах нет никакой выгоды, сплошные убытки. Нет, Кубера решительно не понимала этих глупых мужчин. Когда она изредка встречала недобитков, отслеживающихся в подворотнях, девочка равнодушно добивала их. Сначала действовала камнем, потом начала пользоваться стащенным ножом. После чего она быстро обшаривала тело и скрывалась в темени трущоб, пряча и сбывая нажитое. А на следующий день Кубера с нейтральным выражением лица подходила к расстроенным друзьям и родственникам её жертвы и разливала им дешёвое пойло. Люди спивались, пытаясь найти утешение на дне стакана. Кубера работала, ничего не испытывая да и не зная о существовании такого явления как совесть. Ведь деньги не пахнут.