ФэнЦины это нежность

      Тот момент, когда это всё начинается, и Фэн Син, и Му Цин благополучно пропускают. Вроде как какой-то из нижних служащих увидел их двоих, стоящих рядом, и из-за сильной спешки смешал их имена в одно. Он, наверное, очень сильно испугался тогда — обратить на себя гнев сразу двух, причем, вроде как, враждующих, богов войны, это ведь не каждый может. Однако буря миновала, даже не начавшись: оговорку те, к кому служащий обращался, не заметили вовсе, слишком увлечённые разговором. Зато заметили остальные, заставшие сию интереснейшую сцену. С тех пор жизнь генералов капитально меняется, и даже не понятно, в лучшую, или в худшую сторону. Это пресловутое «ФэнЦины!» слышится со всех сторон, причем если божества средних и низших небес не позволяют себе панибратства со своим начальством, да и просто с вышестоящими, то обитатели верхних небес не стеснялись иногда выкинуть забавное сочетание будто бы невзначай. А бывало и не невзначай. Особенно развлекался Пэй Мин, при любой удобной возможности пытавшийся достать своих собратьев по оружию. Когда-то давно, ещё при человеческой жизни, он выбрал себе в качестве девиза фразу «хлеба и зрелищ» и за столько лет ещё ни разу не предал её.  — Эй, Фэнцины! Как настроеньице? У меня вот замечательно!  — Фэнцины! Слышали последние новости? А я сейчас расскажу!!!  — Фэнцины- О, силы небесные, Фэн Син пытался терпеть и не лезть в драку. Быть благоразумным и, как советовал Му Цин, просто игнорировать, но когда он вообще мог держать свой дикий нрав в узде? Собственно, он не особо и пытался. Об очередной перепалке богов войны, повлекшей за собой некоторые разрушения, все узнали довольно быстро и практически не удивились. Практически — потому что причиной разрушения раньше были Фэн Син и Му Цин, а не Фэн Син и Пэй Мин. Но это уже мелочи, на которые не стоит обращать внимание, кто бы что ни учудил, чинить придется в любом случае. Но если остальные происшествие решили проигнорировать, то Му Цин практически плевался огнём, пытаясь сдерживать свою ярость.  — Зачем ты вообще полез в драку? Тебе что, пятнадцать? Генерал Наньян хочет сказать, что они, вообще-то, постоянно раньше влезали в драки, и им было далеко не пятнадцать лет. Но разумно молчит, потому что времена изменились, и если Му Цин начнет его бить, отбиваться Фэн Син не сможет — слишком сильно любит.  — Ему давно уже следовало надавать по самое не хочу… — бурчит мужчина и сразу же хмурится, походя на обиженного сверстниками ребёнка.  — Он откровенно дразнится, а ты позволяешь себя выводить, сам идёшь на поводу, чего ж тебе неймётся? Постоянно теперь биться будешь, если тебе что-то не понравится?  — За тебя — буду! — вскидывается Фэн Син, и Му Цин даже застывает.  — Что?  — Он же и тебя хотел вывести… Я не позволю ему тебя трогать. Только я могу так делать!  — О, высшие, за что мне это! Я перестал обращать на это внимание после второго или третьего раза, почему ты принимаешь всё так близко к сердцу? Я думал, только я могу тебя так вывести.  — Только ты и можешь. Я же говорил, что он дразнит и тебя тоже. И я выхожу из себя, по сути, из-за тебя. Логическая цепочка, думает Му Цин, довольно осмысленная. С ней даже можно было бы согласиться, если бы не откровенная её бесполезность — самому Сюанчжэню откровенно все равно на чужие поддёвки, он сам не прочь вкинуть острое словцо. Но такая по-детски наивная забота Фэн Сина… подкупает? Му Цин почти чувствует, как урчит его внутренний зверь от ощущения защищённости за этим сильным, хоть и вспыльчивым мужчиной. Настолько приятно, что яшмовый генерал даже решает прекратить головомойку раньше времени — Фэн Син все равно не услышит его слова, даже если послушает. Му Цин вздыхает немного обречённо, смотрит в обсидиан чужих глаз и, пусть совсем немного, но искренне, улыбается.  — Защитник недоделанный. Фэн Син расцветает в ответ на эту улыбку и прижимает своего генерала к свой груди.  — Зато твой. — шепчет он куда-то в сторону уха.  — Зато мой. — соглашаются в ответ.