ФэнЦины это нежность

      Изначально Му Цин не понимает, зачем Фэн Син тащит его в лавку домашней утвари. Они стоят среди груды тарелок и горшочков, совершенно неуместные в этой обстановке.       Но Фэн Син уверенно ведёт их дальше, вглубь магазинчика, и, когда видит то, зачем пришел, удовлетворённо улыбается.       Му Цин выглядывает из-за его спины и на мгновение застывает.       Зеркала?       Но зачем?       Он вопрошающе смотрит на стоящего перед ним мужчину и просит объяснить, что происходит.       Фэн Син не отвечает, лишь хитро ухмыляется и нагло щурит глаза, будто бы замышляя что-то недоброе.       Не то, что сможет причинить боль, но то, что заставит нервы шалить, а сердце неровно биться.       Он предлагает Му Цину самому выбрать понравившееся зеркало из множества вариантов. Их и правда будто бы бесконечное количество, и становится даже интересно, как они все помещаются в этом месте, и откуда у обычного лавочника такие красивые и дорогие вещи.       Взгляд Му Цина цепляется за большое зеркало в золотой оправе. Идеально чистое стекло украшено позолоченными драконами и шипастыми стеблями растений. Оправа выглядит не вычурно, богато и цепляюще, именно так, как нравится генералу Сюаньчжэню.       Фэн Син замечает блеск в чужом взгляде и, довольно улыбаясь, идёт расплачиваться за товар.       У него большие планы на эту вещицу.       В следующий раз то самое зеркало Му Цин видит в спальне Фэн Сина.       Оно стоит прямо напротив кровати, и Цину думается, что ставить такую вещь рядом с собой немного странно, но это же Син?       Он подходит ближе и смотрит на свое отражение, поправляет выбившиеся из прически волосы и касается пальцами убранства оправы.       Му Цина настолько увлекает переплетение золотых стеблей и чешуйчатой шкуры, что он не сразу замечает стоящего за спиной Фэн Сина. Невероятно возмутительная невнимательность для бога войны, но рядом с этим мужчиной можно позволить себе и не такое.       Наньян медленно подходит сзади, обвивает руками чужую талию и кладет подбородок на плечо, мягко потираясь о него.       Му Цин откидывает голову назад и позволяет себе расслабиться и слегка облокотиться на сильную грудь. Они мирно стоят и наслаждаются друг другом, пока руки Фэн Сина не проходятся ненавязчиво по его телу.       И эти движения правда лёгкие, как взмах крыла, но длинные пальцы проходятся именно по тем самым чувствительным местам, которые заставляют Му Цина подаваться под ласки, сдерживая хриплые постанывания.       Фэн Син — этот засранец — смотрит прямо в глаза через отражение и улыбается так, будто не его руки заставляют чужие колени подрагивать.       Му Цин не может решить, чего хочет больше — ударить его, или ответить тем же.       Фэн Син решает за него.       Он делает шаг назад, к ложу, заставляя мужчину в своих руках неотступно следовать за ним, позволяя ему упасть на шелковые простыни и ждать. Чего — вполне себе понятно, но все равно неожиданно.       Му Цин укладывается удобнее и чувствует на своих бедрах тяжесть — Генерал Наньян окончательно закрыл все его пути к отступлению. (Не то, чтобы кто-то хотел бежать)       Фэн Син склоняется к тонкой шее и ведёт по ней губами, зная, как нравятся мужчине под ним именно такие ласки. Он ведёт мокрые дорожки вниз, вслед за руками, распахивающими полы ханьфу и мягко поглаживающими нежную чувствительную кожу.       Му Цин начинает возиться и дышать чаще. Лёгкие, едва ощутимые прикосновения разжигают нутро, словно сильнейший пожар. Он чувствует, как всё меньше и меньше одежды остаётся на его теле, и как краска смущения спускается со скул на шею и плечи. Фэн Син видит это и тихо-тихо смеётся, искренне любуясь. Он все ещё не привык видеть такую реакцию на самого себя.       Когда Му Цин остаётся совсем нагим, Фэн Син быстро стягивает одежду и с себя и снова спешит к своему мужчине.       Он покрывает поцелуями каждый участок белоснежной кожи, намеренно вылизывая самые чувствительные места, заставляя Му Цина тихо постанывать от переполняющих чувств. Рука сама собой лезет под подушки и выуживает оттуда бутылочку с цветочным маслом.       Не отрываясь от тела, Фэн Син смазывает пальцы и ведёт ими от шеи до самых бедер, останавливаясь на внутренней стороне, сразу же зацеловывая ее. Му Цина от этого ведёт ещё сильнее, он дергает бедрами, требуя продолжения ласки.       Фэн Син подчиняется и снова склоняется к белому полотну, снова целует и аккуратно обводит пальцем мягкое кольцо мышц. Му Цин на это снова дёргается и стонет — почти — вслух. Наньян готов рычать от одного вида этого человека, что раскинулся на постели в его спальне и так податливо принимает его пальцы в себя.       Фэн Син знает, что будет дальше, но уже не уверен в том, что сможет это выдержать.       Му Цин все сильнее насаживается на пальцы, он уже на грани мольбы. И его просьбы, наконец, услышаны.       Фэн Син поднимает его и ставит на колени спиной к себе, прижимается, показывая, что он тут и никуда не денется. Му Цин поднимает глаза и видит...       Зеркало.       Своей единственной незамутненной страстью крупицей разума, он осознает, что его ждёт.       Но Фэн Син прижимается губами к линии роста волос и мягко лижет, и последняя связь с миром теряется.       — Смотри. — говорит Фэн Син, и Му Цин смотрит. Смотрит и видит их, переплетённых, прижатых друг к другу. Смотрит на то, как Фэн Син приближает свой член к его ягодицам. А потом его ослепляет. Он так долго ждал этого, что совсем не чувствует боль, лишь эйфория наполняет его тело.       Фэн Син придерживает чужой подбородок и заставляет открыть глаза. Ох, он ждал этого не меньше, даже больше, ещё с того момента, как решил купить зеркало. Он и сам не понимает, как эта мысль пришла ему в голову, но вид Му Цина, смотрящего на себя и отчаянно краснеющего, насаживающегося на его естество, прочно закрепился в сознании.       Реальность оказывается ещё прекраснее. Он смотрит вперед и видит белый шелк волос, ниспадающий на сильные плечи, нефритовую кожу, покрытую каплями пота, и совсем пустые глаза, в которых плещется лишь сплошное удовольствие.       Фэн Сину это нравится до дрожи в теле, одно осознание того, что он единственный, кто видел Му Цина таким, заставляет утробно порыкивать и ускоряться почти до невозможности.       Чужие всхлипы распаляют ещё сильнее, Фэн Сину хочется выбить таких ещё больше, и он впивается пальцами в бедра, толкаясь сильнее. Му Цин начинает сжиматься и скулить на одной ноте, и Син понимает — ему осталось совсем немного до конца, он на пределе.       И он кончит без рук.       Отражение зеркала показывает почти содомию.       Фэн Син кусает загривок и снова ведёт руками по телу. Он смотрит, как его член бесконечно быстро двигается в чужом теле и еле сдерживается, чтобы не ускориться. Му Цин навряд ли выдержит.       И он правда не сможет взять больше. Он отчаянно цепляется ладонями за сильные предплечья и поворачивает голову. Его глаза заволокло пеленой слез, и в голове лишь мысли о желанном прикосновении губ.       Когда Фэн Син прижимается к нему ртом, он взрывается. Перед глазами плывут белые пятна, а тело безвольно падает в чужие объятия.       Му Цин лишь отдаленно понимает, что в нем все ещё двигаются, что Фэн Син тоже изливается в него, и что позже его утягивают на сбитые простыни и укладывают на сильное плечо.       Му Цин бесконечно слаб, но доволен, ему в пору поблагодарить и похвалить Фэн Сина за этот вечер, но он может только дышать.       Фэн Син же довольно улыбается. Он видит, что Му Цин хочет сказать, и поглаживает его мокрую спину. Ему не нужны никакие слова, он может читать все по этому красивому лицу.       Му Цин незаметно для себя проваливается в сон, а Фэн Син целует его в лоб.       Кто бы знал, что навязчивые идеи Генерала Наньяна в итоге окажутся такими хорошими.