Назови моё имя

Не покидай меня никогда, море. Я буду писать тебе письма за сотни ночных городов. Не видно, не слышно тебя столько лет, море. Я все берега сожгла глазами бессонных ночей.

      Они не знали, сколько прошло времени, пока они смогли налюбоваться друг другом, но Андрес забеспокоился, когда ночное небо стало постепенно светлеть, а звезды выцветать с синего бархата.       — Чего бы тебе хотелось сейчас, пуэлла? — тихо спросил он. Его лоб прикасался к ее лбу, а пальцы играли с длинными прядками.       — Домой, — шепнула она, открывая глаза. — Верни меня домой, Ан.       Он радостно усмехнулся и поцеловал ее в висок.       — Тогда полетели, — мужчина кивнул на дыру в потолке, через которую им нужно было покинуть пещеру. Вода все также продолжала капать со стен, разбиваясь о скользкие камни, кое-где поросшие мхом.       — Я не могу лететь на этом убожестве, — девушка скривилась, кивнув на крылья, которые ей подарил Геральд. Они были в разы лучше, чем самые первые. Те серые крылышки были слишком просты и слабы для ее натуры, для внутренней силы, поэтому ее организм попросту отторгал их, не принимая ни в какую. Азалин качнула головой, уперлась рукой в грудь Мальбонте, и он тут же положил свою ладонь сверху, поддерживая ее. Она слегка напряглась, и ее родные крылья, данные ей при рождении, грубо вытолкнули крылья Непризнанных. Послышался рваный хруст, и сливово-черные перья кучей упали на землю. Вместо них за ее спиной появились рубиново-алые, сверкающие, на концах покрытые, точно, жидким золотом. Они были объемными, широкими, источали превосходство. Демон довольно улыбнулась, глядя на них, но потом тут же поморщилась. По спине стекали кровавые капли, пропитывая бежевую фатиновую ткань платья.       — Ранам следует дать время, чтобы затянуться.       — Нет-нет, — выдохнула она, качая головой, — я справлюсь.       — Азалин, — послышался тихий рык, волной прокатившийся по пустынному помещению. Этот тон точно обозначал «не беси меня» и был предельно понятен. Она закатила глаза, но больше не стала сопротивляться, повернувшись к мужу спиной. Крылья с болезненным шлепком втянулись в спину, оставив на лопатках две окровавленные раны. Андрес осторожно, но крепко подхватил ее под грудь. Он поцеловал пальцы левой руки и прикоснулся ими к одному из камней, словно оставляя там свой поцелуй. Девушка знала, что его мать часто сидела на этом камне, проливая свои слезы, поэтому это место много для него значило. Она понятия не имела, как ему удалось заколдовать этот фонтан так, чтобы вода бесконечным потоком лилась из глаз ангелов, склонившихся над огромным сосудом, так как это была очень мощная магия. Сколько бы раз она его не спрашивала, он никогда не признавался ей. В этот раз она и не стала пытаться, молча откинувшись ему на грудь. Через пару мгновений Мальбонте одним движением крыльев поднял их высоко в небо. Совсем скоро начиналась заря, а это было бы не слишком хорошо для них, посему им нужно было торопиться. Летели они быстро, она была прижата к нему, и совсем скоро на нее накатила усталость, сопровождающаяся сном. Не самым приятным. Пришли воспоминания о том, как проходило время, пока она была в темнице.       Кроули, хоть и был молодым, но это не делало его более милосердным. Он был неумолим, жесток и явно наслаждался этим. Она помнила каждый их разговор, начиная с самого первого. Выглядел он как обычный допрос. Настырный архангел все допытывался ее о том, где находится клинок Азазеля, имена всех, кто с ними сотрудничал, места, где они прятали артефакты, но девушка равнодушно смотрела в сторону, не обращая на него никакого внимания, как на блоху. И уже сразу со следующего раза они перешли к пыткам. Мучительным. Ужасным. Унизительным. Самыми худшими среди них были шейная пытка, когда она не могла опустить голову в течении нескольких недель, так как вокруг ее горла были собраны острые, пропитанные ядом шипы, которые впивались в ее шею при малейшем движении; ороситель, куда наливался расплавленный свинец, железо, деготь, а потом содержимым поливались ее оголенные части тела, в том числе глаза; железная дева — кокон с тысячей лезвий, вонзавшихся в ее кожу; но самым худшим испытанием ее силы и воли стала пытка крысами: ее живот вспарывали, а потом ставили туда клетку с крысами, которые, как маленькие вредители, пожирали ее органы медленно и мучительно, вынуждая ощущать ее их лапки, хвосты на печени, почках, мышцах. В эти моменты ей казалось, что она умрет, но они не давали. После пыток ее отправляли на восстановление, ожидая, пока все раны затянутся, и можно будет начинать заново. Очень редко к ней применялась ангельская благодать. Буквально капля на язык — и она билась в предсмертных агониях. Ее мучили галлюцинации, все кости ныли, голова раскалывалась, а капилляры лопались. Азалин никогда не жалели, но она никогда и не просила о пощаде. Она кричала проклятия, плакала, орала, как раненое животное, звала Мальбонте и Зигмунда, стискивала зубы, ломала себе пальцы, рвала, но никогда, никогда, не молила прекратить это, уменьшить ее мучения, убить ее или что-то в этом духе. Она знала, что однажды они все вымрут, как потравленные тараканы, и была бы рада сделать это самой, она терпела это ради Мальбонте, ради всех тех демонов, что полегли на поле боя за победу, ради демонов, кто лишился своих близких, ради своих идей. Она была готова. Она была сильной. Все время. От начала и до конца. Ведь она обещала. Даже когда через месяц она ослепла на один глаз, даже когда через три месяца у нее выпали все волосы, даже когда через полгода ее пальцы удлинились, а кожа с них облетела, как листья осенью, даже когда у нее совсем не осталось мышечной массы, а только кости, и когда ей разрезали уголки губ до самых ушей, Азалин не сдалась. Со временем зрение вообще от нее ушло, поэтому она все находила на ощупь. Так было и легче. Костями было не так болезненно прикасаться к прутьям решетки. А Кроули то и дело нашептывал ей на ухо: «Вот такая вот ты, Азалин, на самом деле. Вот твоя душа».       Девушка коротко содрогнулась и резко открыла глаза. Она была прижата лицом к его груди, спиной ощущая прохладу утра. Дыхание постепенно выравнивалось, кровь отхлынула от висков. Он знал, что его жена проснулась, но не спешил начинать разговор, ему и самому было тяжело. Только когда его ноги стукнулись о землю, Азалин сделала шаг назад, оглядываясь. Сердце забилось быстрее, только ее глаза уловили бескрайние изумрудные долины, заполненные чистым мягким воздухом, а над ними простиралось персиково-розовое рассветное небо с едва заметной молочной дымкой. Вдалеке синели кроны высоких деревьев, окружающие, как стражники, их замок, а над ними безмятежно парили маленькие темные птицы, переговариваясь, щебеча, приветствуя новое утро. Совсем скоро здесь наступит зима, как всегда, после Рождества. Будут насыпаны горы пушистого белого снега, а морозный ветер станет щекотать порозовевшие щеки. Это место было прекрасно не только тем, что из-за тонкой грани между небесами и землей здесь было абсолютно безопасно, но и потому, что погода здесь менялась, принося с собой как тепло, так и холод. Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула полную грудь воздуха, а в голове тут же пронеслось «я дома». Каждая косточка стала приятно ныть, а кровь ласково забурлила в венах. Было спокойно. Впервые за долгое-долгое время. На талию ей легли мужские ладони, поэтому она тут же улыбнулась. Дом без ее Мальбонте — не дом. Он его неотъемлемая часть.       — Пойдем, — шепнул он, беря ее за руку. И она послушно пошла. Каменный замок приветливо встретил своих хозяев, отдавая их шаги эхом. Серые стены с маленькими стеклянными колпаками, где постоянно лежали цветы горицвета — фиолетово-синие головки, светившие, как светлячки, по ночам, оставались неизменными с их трещинками и сколами, по которым она, как обычно, проводила пальчиком по пути. Демон скинула неудобные туфли у порога, далее шествуя босиком по черно-белому мрамору, пока позади нее шуршала юбка бежевого платья. Только на лестнице она подобрала ее, второй рукой стискивая пальцы Андреса. Она уже и подзабыла, какой этот замок огромный. Ей нравилось жить в таких больших пространствах, где было много воздуха и света, где ночью можно было бегать по коридорам, смеясь, где можно было прятаться в десятках комнатах, пока один из парней рыщет, тихо ступая по багровым коврам. Как только они поднялись в Зеленый Зал, то она тут же сорвалась и побежала навстречу высокому мужчине в татуировках. Он тоже быстро подорвался с места и обхватил ее за талию, прижимая к себе как можно ближе.       — Азалин, — коротко выдохнул он с явным облегчением.       — Что? Испугался, что я убегу от вас двоих чокнутых? — рассмеялась она, целуя его в щеку.       — Это мы чокнутые? — запротестовал тот, наигранно-изумленно глядя на нее.       — Ну не злись, Кам. Я любя, — улыбнулась она, еще крепче сжимая его плечи.       — Ну наконец-то ты стала сама собой, Аза. А то у тебя был такой дурацкий изумленный взгляд, что мне каждый раз становилось смешно.       Послышался хруст ребра, а за ним полный боли короткий вскрик.       — Теперь также смешно? — язвительно прищурив янтарные, как у пантеры, глаза, улыбнулась она. Жнец сделал шаг назад, качнув головой, в невозможности ответить на их дружный смех. Он упал в кресло, тяжело дыша, но все же принял стакан воды с несколькими каплями сока крапивы из рук Андреса. Это всегда помогало залечивать раны, наносимые неуправляемой княжной Ада. Девушка же упала на коврик у камина, поглаживая по голове худую и ослепшую адскую гончую, которая слабо поприветствовала свою любимую хозяйку, отсутствующую на протяжении шести веков. Легкая ткань завораживающее рассыпалась по полу, привлекая внимание мужчин, один из них так и остался стоять, сложив руки на груди.       — Я вас внимательно слушаю, мальчики, — так и не поднимая глаз, произнесла Азалин. Мальбонте и Камиэль переглянулись, а потом уставились на нее прямым взглядом.       — Кому начать? — едва слышно сказал Ан, но его голос, как всегда, отозвался в их головах громко и четко.       — Тебя повязали самого первого, — пожала плечами демон, — ты и начинай.       — Ладно, — выдохнул он, опираясь на комод копчиком. Немного покусав внутреннюю сторону щеки, словно размышляя над тем, с чего начать, он стал повествовать: — Когда я увидел тебя там, на коленях, то сразу все понял. Понял, что нам отсюда не выбраться. Я не знал, что нам нужно делать, не знал, как спастись. Единственное, что пришло мне в голову — спасти тебя. Я не знаю, как у меня вышло, но я смог через поцелуй передать тебе часть своей силы.       — Что? — ее рука застыла в воздухе, так и не прикоснувшись к голове собаки. Она тупо смотрела на него, хлопая глазами. — Из-за этого ты не поднимал глаза? Чтобы они не видели, что цвет глаз изменился? — Андрес кивнул, потирая кулак о кулак. — Поэтому у меня глаза были темно-карие? — Еще один кивок.       — Я смог передать тебе часть моей души, расколов ее. Я хотел отдать тебе все, но твоя дьявольская сущность не приняла мою ангельскую часть. А потом тебя увели. Я практически ничего не видел и не чувствовал. Внутри была пустота. И это пугало, — Камиэль наконец-то расслабленно выдохнул, так как ребро срослось. — Они не хотели меня убивать, ведь не знали как. Шепфа помог им схватить меня: дал им этот кристалл, отдал зеркало Небытия.       — Так тебя пытались заключить в зеркало? — вскинула брови Азалин, резко поднимаясь. И снова приятный шелест юбки поласкал уши мужчин. Как они по нему скучали. Они уже все это тысячу раз обсудили между собой, и пазл почти собрался, оставалась только часть рассказа от Азы, поэтому были абсолютно спокойными, в отличие от эмоциональной девушки.       — Им было страшно пытаться убить меня, так как они не знали, что из этого выйдет, — через некоторое время продолжил Мальбонте. — Тебя увели, принесли зеркало, поставили возле алтаря, открыли его, оставалось только втолкнуть, но они немного залажали. Я решил, что если одну половину удалось вытолкнуть, то и со второй выйдет. И у меня вышло. За секунду до того, как мое тело пролетело в зеркальную гладь. Душа, за неимением конкретной цели, вошла в самое слабое тело поблизости. В соседней комнате находилось гнездо морских драконов… Они только вылупились…       — Ты жил в теле морского дракончика? — рассмеялась Азалин, запрокидывая голову.       — Дальше будет еще более интересно, — хмыкнул Камиэль, складывая пальцы домиком под подбородком. Мальбонте послал ему полный недовольства взгляд.       — Постой, — она снова стала серьезной, прикладывая пальчик к губам, — они ведь бы поняли, что туда прошло пустое тело. Зеркало приняло бы только какую-то силу.       — Оно и приняло, — глухо промычал Андрес, понимая, что его сейчас ждет. Жнец тоже напрягся, сосредоточенно наблюдая за лицом и руками демона. — У меня был за пазухой твой клинок, Аза.       От ее лица отхлынула вся кровь. Губы тут же побелели, а руки задрожали. Она бросилась вперед с отчетливым желанием выцарапать глаза этому ублюдку, но неожиданно резко упала перед ним на колени.       — Только не говори мне, пуэлла, — жестко зашипел он ей в ухо, — что клинок тебе дороже моей жизни.       — Это была отцовская вещь! — вскричала девушка, глядя на него снизу вверх. — Он спасал наши жизни!       — И спас еще раз, — повысил голос Мальбонте, отпуская ее. Азалин обиженно сложила руки на груди и плюхнулась в еще одно нефритовое кресло, уставившись волчонком на мужа. Горечь кислого разочарования прокатилась по всей ее гортани, оседая в желудке. Было тяжело думать, что она лишилась своего оружия, без которого она, как без рук. Клинок Азазеля — один из самых смертоносных предметом для убийств, он был необычайно ценен. — Выслушай меня, а потом будешь дуться.       Она безразлично махнула рукой, чтобы он продолжал.       — Я жил в теле морского дракона отдельно от его разума, питаясь его энергией. Моя разорванная душа кровоточила, поэтому мне нужно было время на восстановление. Я не видел того, что видел он, а был сам по себе, в своем коконе где-то в его сознании. Когда я более-менее поправился, то начал наблюдать и понял, что прошло уже слишком много времени. Как оказалось, я стал личным драконом одного из серафимов, что позволяло мне слушать обрывки фраз, которые, впрочем, были мне не интересны. Я думал, что потерял тебя, и смысл делать хоть что-то пропал. Но однажды я услышал из уст, — Андрес запнулся. У него язык не поворачивался назвать ангела «хозяином», хотя, по сути, так и было, — этого, что из темницы сбежала особо опасная преступница. Когда я услышал имя, то сразу ожил, начал слушать, смотреть, анализировать. Мне мало что удалось подслушать, но все же я знал, что ты жива, ты сбежала и на твои поиски брошены все силы. Этого было достаточно, чтобы начать действовать.       Азалин в задумчивости уставилась в стену, где висела картина Боттичелли «Портрет молодой женщины», которая писалась с самой красивой девушки эпохи Ренессанса — таинственной незнакомки, появившейся перед художником всего на несколько часов. Но средневековый писатель по холсту так и не смог передать всю красоту прекрасной девы. Азалин была недовольна, как он изобразил ее нос и губы. Все это было лишено индивидуальности. Но они все равно забрали портрет, оставив вместо него подделку, которая и висит в настоящий момент в берлинской галерее.       — Только не говори, что ты был личным драконом Кроули, — тихо произнесла она, не отрывая глаз от собственного лица, искаженного красками на холсте. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что она абсолютно права. В груди сжался комок, навевая воспоминания. Андрес внимательно смотрел на нее. Он знал, о чем она думает. — И тот момент, я помню…после того, как он объявил в школе о моем побеге, то Мисселина тихо шепнула ему на ушко, что его животина бросилась на скалы. Это был ты… — она резко подняла голову, заглянув ему прямо в черный зрачок, обрамленный холодным сверкающим льдом и адским пламенем. — После это я потеряла сознание, а потом и вовсе чуть не умерла.       — Моя часть внутри тебя, почувствовав меня поблизости, рванулась ко мне. Естественно твое тело не выпустило ее, но она хорошо потрепала здоровье. Я приказал этой частице оберегать тебя любой ценой, но что-то сработало не до конца. Это было не раз, — качнул головой Мальбонте.       — Когда я впервые пришла к тебе в башню, — задумчиво протянула она. Мужчина кивнул.       — Потом я научился контролировать ее на расстоянии.       — Погоди, — ее мозг лихорадочно соображал, расставляя все фигурки по своим местам, как на шахматной доске. — После убийства дракона ты переселился в тело…       — Рафаэля, — согласно качнул подбородком Андрес.       — И ты…убил его?       — Он и так был мертв, — равнодушно пожал плечами тот. — Его душа едва-едва трепыхалась внутри. Я облегчил его страдания.       — Убиваешь бессмертных, а потом называешь это благодетелю, — тихо рассмеялся Камиэль.       — Не рассуждай о том, в чем ни черта не соображаешь, — холодно ответил Ан, — а то покажешься идиотом. Если ты хотя бы иногда им не бываешь.       — Хватит, — рыкнула Аза. — Собачитесь, как в борделе. Кам, что было с тобой? Где ты был? Почему не освободил меня?       — Кто бы меня освободил, — ядовито выплюнул он, беря из рук Мальбонте стакан с янтарной-медовой жидкостью, переливающейся солнечными оттенками в золотистых лучиках, уже проскользнувших в комнату через высокое окно. Он сделал глоток, набираясь мужества перед рассказом. Ану было говорить легко, а вот ему…каждый раз это было пыткой. Впрочем, полукровка явно этим наслаждался. Андрес задумчиво покрутил в пальцах алкоголь, а потом прошелся в другой конец комнаты, явно размышляя о чем-то своем. Остальные двое удивленно наблюдали за ним некоторое время. Жнец был практически уверен, что тот очень соскучился по своей жене и не отойдет от нее ни на шаг, но Мальбонте даже не смотрел в ее сторону. Выдохнув несколько раз, Кам начал: — Вы ушли вдвоем, даже не предупредив меня. Я вообще не знал зачем и куда вы пошли. Вас не было неделю и я заподозрил неладное, но все также сидел в засаде без возможности узнать хоть что-то от вас. Прошел еще месяц прежде чем я решился пойти к Кропусу за ответами, ведь он был последним, кто видел вас. Он направил меня к Сатане.       — Сколько предателей развелось, — спокойно протянул Андрес, бездумно перелистывая страницы пыльной книги, пока стакан был поставлен на тумбу. — Как собак нерезаных.       — Ничего, — мрачно улыбнулась Азалин, — мы это исправим.       — Но я не пошел к нему. Из разговора, который, как мне казалось, я случайно подслушал, я узнал, что тебя схватили ангелы и держат в северной башне. Естественно я отправился туда, и… — он замолчал, сжимая пальцы на толстом стакане. Ему будто стало трудно дышать. Камиэль прикрыл глаза и потер переносицу в нервном жесте.       — Ты облажался, — холодно выдохнула девушка, грациозно положив обе руки на подлокотники.       — Да, облажался, — отрывисто согласился он, впивая в ее лицо. — Но это было не просто. Я сражался.       — Угу, — процедила сквозь зубы она, не отводя глаз.       — Меня кинули в одну из нижних темниц, а потом пытали, — жнец не заметил, как вспыхнули ее глаза. Ранее она слушала без особого интереса, но теперь…теперь ее сердце неистово сжалось. Если Камиэль испытывал тоже, что и она…это было слишком.       — Кто? — жадно спросила Аза. Тот непонятливо сдвинул брови.       — Кроули, — глухо ответил Андрес. Он произнес как раз то, чего она боялась больше всего на свете. Только не он.       — Кроули? — севшим голосом переспросила она. Ее лицо побледнело на несколько тонов, отчего красные, яблочные губки стали выделяться еще больше. Демон растерянно повернулась к своему мужу, а потом вновь глянула на Кама.       — Азалин?       — Без подробностей, Шут, — произнес Мальбонте, приближаясь к ним. — Ближе к сути.       Мужчина дернул подбородком, но все заговорил снова:       — Он пытался выпытать у меня все про вас двоих. Что делали в свободное время, стратегические планы, хобби, увлечения. Этот дурак не знал же, что вы увлекаетесь лишь друг другом. Но спрашивал даже какими духами ты пользуешься. И все это под пытками.       — Ты ведь не сломался, — она не спрашивала, а утверждала.       — Конечно, нет. Но они удивлялись, как я это еще не умер.       — Знали бы они…       — Если бы знали, убили бы на месте, — мрачно пробубнил Андрес, делая затем глоток.       — А потом, как узнали, что ты сбежала, то запаниковали. Думали, ты придешь за мной. Усилили камеру в верхних рядах, поселили туда и стали ждать, — Камиэль усмехнулся, опуская голову. — Ну и дождались, пока меня освободил Ан.       Троица погрузилась в напряженное молчание. Каждый думал о своем, пытаясь все осмыслить и уложить в своих головах. Тяжелее всех приходилось Азалин, которая слышала это все впервые. Ее эмоциональный дисбаланс совсем скоро должен был проявить себя, но пока она упрямо держалась в строю. Вернувшиеся воспоминания, радость от встречи с Андресом, плохое самочувствие, осознание потери клинка, рассказы мужчин — все это медленно, но уверенно добивало и без того расшатанную психику княжны. Она приобняла себя за полуголые плечи, уставившись в одну точку. Сердцебиение замедлилось, а сознание мутнело с каждой новой попыткой принять то, что она была в заточении шесть веков. Шесть чертовых столетий она обливалась слезами и кровью, заполняя себя до краев ненавистью и болью, отчаянием и страхом.       — Аза? — позвал ее тихо жнец, видя, что янтарные глаза остекленели. — Осталась только твоя часть рассказа.       — Не сейчас, — ответил вместо нее Мальбонте и, допив залпом остатки ядреного виски, ринулся к ней с явным намерением унести отсюда. Но демон подняла ладонь вверх, останавливая эту попытку. Он послушно замер, прямо глядя на нее.       — Все нормально, — глухо ответила Азалин, несколько раз моргнув. — Я расскажу сегодня.       И она начала свой тяжелый рассказ. Он оказался самым болезненным, так как девушка не умела рассказывать коротко и холоднокровно. В ней бурлили живые эмоции, которые так глубоко проникали в души сидящих рядом мужчин. Они не выдерживали ее слов, отворачивались, опускали глаза, опускали веки и вскакивали. Камиэль понял, что его еще очень жалели, на фоне страданий его подруги, что он легко отделался. Кроули словно ненавидел ее всей своей гнилой душой, словно хотел уничтожить ее силу воли, подчинить ее себе, а потом так же легко разрушить до самого основания.       — Но как ты сбежала? — прерывая снова повисшее молчание, сказал Кам.       — Клетка была зачарована так, что руны, удерживающие меня там, были нанесены на прутья решетки. Когда я лишилась кожи на пальцах, то они практически перестали жечь меня, поэтому я стала изучать их на ощупь уже гораздо смелее. Видеть я их не могла из-за слепоты, но я могла их чувствовать. Несколько раз они менялись местами, и приходилось начинать заново. Но я изучила их. И знала, как открыть. Пусть значительная часть мозга и была повреждена, но знания остались невредимыми, как и инстинкт самосохранения, стремившийся освободить меня. Я догадывалась, что Андрес наделил меня какой-то силой, так как я чувствовала внутри что-то мощное, что удерживало мое сознание запертым, даже в те моменты, когда они вставляли мне в голову сигнальные антены или вкручивали мыслительные винты, — Камиэль тоже это проходил. Он помнил, как случайно увидел свое отражение в ярких голубых обманчиво добродушных глазах Кроули: через его виски и лоб, пробивая череп, вставлялись железные шипы, проходя насквозь весь головной мозг. Он не соображал в тот момент ровным счетом ничего, а это только и было нужно, чтобы добыть информацию. Нередко у испытуемых выпадал язык или они непроизвольно мочились, но эффект был потрясающий. Но не с ним. С самого детства его сознание было надежно защищено магией жнецов. Они были недостижимы ни для ангелов, ни для демонов. — Поэтому я и начала рыться у себя в голове, пока еще была способна соображать. В один момент в темнице появился силуэт. Это был Ан, я точно знала. И еще понимала, что это не настоящее. С того времени я и пыталась подружиться с той силой, которую он мне даровал, пыталась научиться управлять ею. И спустя долгое время у меня получилось. Когда клетка открылась, то я создала своего фантома и заперла все, как было. Меня больше не брали на допросы, так как я больше не могла сказать или показать что-то внятнее мычания, поэтому меня просто бросили догнивать в тюрьме. Вокруг была темнота. Я наверное еще полсотни лет бродила там, пытаясь отыскать выход. Благо, хоть не наткнулась на церберов. Но однажды меня точно потянуло сквозняком, и я побрела туда. Это был проход на Землю, наверняка образовавшийся в следствии старости этого уровня Ада. Меня точно затянуло, по пути отшибив оставшуюся память, в тело новорожденной девочки, чья душа была настолько слаба, что тут же сломалась под моим гнетом. И вот так я стала Вики Уокер.       И снова гнетущая тишина, сопровождающаяся лишь звенящим постукиванием пальца жнеца о хрустальный стакан. Но потом они пустились в обсуждения. Азалин настойчиво игнорировала усталость, пытаясь вникнуть в быстроразвивающийся разговор парней. Ребра и лопатки все еще мерзко ныли, что отдавалось пульсацией прямо ей в затылок. Они настолько засиделись, что солнце уже начало клониться к закату, вынуждая здешних зверей прятаться по норкам.       — Что будем делать дальше? — тихо спросил Камиэль, вымученно подперев голову.       — Поговорим об этом завтра, — отрезал Андрес и коснулся плеча девушки. Она поставила локти на колени, запустив кисти в волосы, взлохмачивая их пуще прежнего, и склонила голову. Но, как только шершавая ладонь коснулась ее кожи, она посмотрела на своего мужа. Что-то с ним было не так. Она это чувствовала ровно настолько, насколько это видел их друг. — Идем, Азалин.       Она молча и безропотно поднялась, а потом самостоятельно покинула Зеленый Зал, лихорадочно вспоминая дорогу до спальни. Однако ее ноги сами несли по памятному пути, не утруждая голову. Ей очень хотелось отдохнуть, расслабиться, но даже когда она вошла в комнату этого сделать не удалось. Ей было просто необходимо дождаться Мальбонте, задержавшегося внизу, и спросить в чем дело, почему он не нежен к ней, почему такой хмурый, почему называет ее «Азалин». Но все же сам вид родной комнаты, где все было знакомо и мило сердцу, успокаивал беспокойную душу, точно ломившуюся наружу. Это была просторная спальня с выходом на балкон, прикрытый лишь полупрозрачными серебристыми шторами, откуда всегда лилась прохлада. Особенно в грозу здесь было приятно спать, когда раскаты грома рычали прямо над башней, когда шум многочисленных сильных капель заглушал все остальное, когда молния выступала в роли главного золотистого светила, заменяя редкими вспышками солнце. Тогда все погружалось в еще больший таинственный мрак, уповаясь собственным величием. Светло-серые с зеленовато-голубым отливом стены охотно приняли на себя извилистые тени, подаренный рыжим закатом. Сейчас вся комната была погружена в мягкий золотистый цвет, приятный глазу. На полу все также лежал жемчужный ковер, сейчас покрытый внушительным слоем пыли. Как и все в замке. Как и широкая твердая кровать с деревянным изголовьем и тонким одеялом, а и открытые шкафы с книгами, как и маленькие тумбы. Замок замер в молчаливом выжидательном оцепенении, лишившись всех своих хозяев. Азалин устало присела в свое любимое широкое кроваво-бордовое, подняв небольшое облачко пыли, и потерла лоб. Андрес вошел через несколько минут, скидывая с себя пиджак и расстегивая пуговицы на рукавах рубашки. Он не глядел на девушку, пройдя мимо.       — Ан, — подорвалась демон, обиженно глядя на него. — В чем дело?       — Ты о чем? — состроив гримасу, пожал плечами он. — Не делай из себя идиота, — прошипела она.       — Хорошо. Хочешь услышать — слушай, — как яд выплюнул Мальбонте, слишком резко падая в свое черное кресло. Так они стали глядеть друг на друга: он, сидя как король на троне, сложив пальцы домиком, закинув одну ногу на другую, и она, стоя напротив него в пышном платье, растрепанными волосами, сложив руки на груди и искривив губы. — Когда я вернул себе часть души, то понял, что-то не так. В голове стало все кружиться и метаться, причиняя боль. И только в полете я понял, что это было. Все твои воспоминания, которые накопились за время нахождения этой частицы в тебе, передались мне. Я видел все, что с тобой происходило с самого начала: как тебя повязали, все твои пытки, все до одной, как ты сбежала, как попала на землю, как Беннет Уокер учил тебя ходить, как ты услышав имя собаки, подумала, что это зовут тебя, как ты окончила школу, как пыталась напиться, как ненавидела рисование и искусство в целом, но все равно пошла учиться на графического художника, так как, сама того не понимая, скучала по мне. Я видел то, что видела ты, слышал то, что слышала ты, чувствовал то, что чувствовала ты. Я знаю все. Абсолютно все.       Воспаленный мозг не давал ей никак понять, на что намекает Андрес, поэтому она достаточно долго смотрела прямо на него, нахмурившись. И только спустя полминуты до нее дошло… Глаза в ужасе расширились, а пульс резко подскочил до рекордных высот. Анализируя вернувшиеся воспоминания, она и позабыла про это. Люцифер… Чертов Люцифер. Она все сразу поняла. От его сознания точно не ускользнул и секс с людьми на земле, но ни один из них не интересовал его так сильно. И дело было не в самом действии, а в том, что на этот момент она уже была знакома с Андресом, но все никак не могла выбрать между ними двумя. Ей самой стало настолько мерзко, что ее снова чуть не стошнило.       Мальбонте резко поднялся и направился к выходу, прикусывая щеки изнутри.       — Ан, пожалуйста, — она схватила его за предплечье, пытаясь остановить сильного мужчину. Но как только он повернулся, то пальцы ее тут же разжались. Она бы предпочла, чтобы он накричал на нее, ударил, вырвал крылья, отравил, что угодно, лишь бы не этот разочарованный взгляд. Взгляд, который смог убить ее быстрее и больнее, чем все пытки вместе взятые. Она стала открывать рот, не произнося ни звука, пока он вымелся из комнаты опасным вихрем. Если это был конец, то точно самый худший. Азалин просто сползла по стене, захлебываясь рыданиями. Она точно знала, чем закончится это молчание…