***
— Почему ты всегда одеваешься на задания, как на праздник? — с нервной улыбкой спросил Камиэль, запихивая рукоятку косы за пояс. Его глаза неотрывно следили за тем, как девушка, поставив утонченную ногу на пуф, засовывает за кожаные ремни на бедрах несколько изогнутых, похожих на коготь ястреба, поблескивающих кинжалов. Но одета она не в привычный черный костюм с плащом, а в темное поблескивающее платье с двумя разрезами. Золотые нити расшитые на рукавах и подоле ярко поблескивали в лучах солнца. Азалин редко надевала платья на задания, но они были для нее удобны, так как под пышной юбкой можно спрятать столько ножей, сколько ей было необходимо. А ей нужно было много. И это прекрасное платье…жнец был уверен, сделал Андрес, самолично расшив золотом черную воздушную ткань на рукавах-буфах. — Кам, — ядовитая улыбка отравила ее нежные губы, придав язвительное выражение утонченному лицу. Она точно объясняла глупому ребенку очевидные вещи, — мы ведь идем на похороны Сатаны. Разве это не праздник? Она насмешливо хихикнула и поправила высокий хвостик, зачарованно глядя на свое улыбающееся отражение в длинном расписном зеркале. Вот что-что, а свое самолюбие она никогда не потеряет, даже если ей отшибет память. Она оторвалась от своего занятия лишь тогда, когда в комнату быстрым шагом вошел Андрес в свободном кофейном клетчатом костюме. Он тоже немного нервничал, что было понятно по его бегающему взору. Казалось, лишь одна Азалин чувствует себя спокойно: глаза ее горели от предвкушения, с лица не сходило довольное выражение, а походка была чрезмерно легкой и воздушной, точно ноги ее не отяжелялись кинжалами и черными лодочками на шпильке. — Все нормально? — приподнял бровь Камиэль. — Можем выдвигаться? — Да, — хмуро кивнул Андрес, даже не глянув в его сторону. — Только нужно еще кое-что сделать. Пуэлла, ложись. — Опять? — тут же надула губки девушка, жалостливо наклонив голову вбок. — Мы же утром… — Азалин, — прорычал мужчина, ввинтив в нее свой тяжелый взгляд. Этого оказалось достаточно, чтобы строптивая княжна закатила глаза, но все же подошла к кровати и опустилась на нее спиной, прикрыв веки. — Переживаешь, что она не выдержит напора? — шепнул Камиэль, подходя ближе к Андресу, который уже склонился над Азой, закатывая рукава. «Лучше перестраховаться и сделать все на максимум к этому времени», — дернул подбородком тот и опустил ладонь на девичью закрытую грудь, не прикасаясь к телу. Ан тоже прикрыл глаза, однако его лицо наоборот стало напряженным, а не расслабленным, как у нее. Между его рукой и ее грудью стал появляться расплывающийся голубоватый свет, мерцающий, как полярная звезда, выхваченная умелым волшебником с бархата синего неба. Он то усиливался, то чуть ослабевал, но потом снова разгорался с еще большей силой, пока пальцы Мальбонте напрягались сильнее. Камиэль каждый раз с упоением наблюдал за этой картиной: по венам девушки точно разливался этот сладостный живительный свет, подбираясь ближе к ее лицу по шее и плечам, опускался к кистям. Но это были лишь остатки, ведь основная энергия вливалась между ребер, проникая под кожу, растекаясь по сосудам, прямо в ее душу. Процесс исцеления разбитой души требовал много времени и сил. Пальцы Андреса часто заходились судорогой, а капилляры в белесых глазных яблоках лопались от напряжения, но он останавливался только тогда, когда на его кистях и скулах начинали появляться синяки. Кам был удивлен, что он за короткий срок освоил такой сильный навык, зарытый глубоко внутри. И он прекрасно понимал блаженствующую Азалин, которая с радостью подставлялась под этот теплый поток исцеляющей энергии, ведь это было так прекрасно, как от особого цветка Клетонуса, который доставлял небывалый кайф. Однако магия Андреса была в разы мощнее и приятнее: тело становилось легким, невесомым, пропитываясь до самых кончиков пальцев удовольствием, а разум очищался от всех мыслей, давая почувствовать себя абсолютно свободным. Андрес тренировался на Камиэле, чтобы случайно не причинить вреда Азалин. Конечно, ему было проще заживлять внешние повреждения, но за несколько бессонных ночей он научился работать и с душой. И пусть Каму нужно будет ждать, пока княжна полностью не поправиться, чтобы Ан приступил к нему, он был готов…только бы она была в порядке. Казалось, они все делают только ради нее. Хотя, возможно, так и было. Когда они закончили, то Ан устало упал в кресло, тяжело дыша, как от долгого бега. Окрыленная Азалин выровнялась и ласково провела по его лицу кончиками пальцев, точно в благодарность за проделанную работу. Он поднял на нее глаза и слабо улыбнулся, явно наслаждаясь этим трогательным моментом. Камиэль даже отвел глаза, так как ему стало неловко, будто он созерцал нечто слишком личное, то, что не было предназначено для его глаз. Хотя он и прекрасно понимал, что причиной для этого служит только колючая, точно морской еж, и отвратительная боль в груди, пронзающая его сердце каждый раз, когда он видел эту особую нежность между ними. — Идем, — Мальбонте резко поднялся и поправил лацканы пиджака, разглаживая его рукой. Аза подскочила за ним и выпорхнула в коридор навстречу долгожданному мстительно-кровавому приключению.***
В Аду, как обычно, было до жути мрачно и жарко. Влага с их губ почти сразу испарилась, оставив на тонкой кожице лишь несколько крошечных капелек. Темный камень в свете особых фонарей отсвечивал готическим цветом на лица незваных гостей. Азалин вышагивала по мелкой брусчатке, как если бы она была здесь хозяйкой. Голова была высоко поднята в высокомерном жесте, а тонкая шпилька назойливо постукивала по твердой поверхности, отыгрывая похоронный марш для нынешнего главы и устоявшегося строя. Ведь приход платиновой тройки означал не только то, что Сатана и остальные их обидчики умрут, а еще и то, что Совет Цитадели вспыхнет красным пламенем под злорадный смех бунтарей. Их главная задача оставалась неизменной — возвысить демонов над ангелами, сдвинуть чашу равновесия в другую сторону. Но, конечно, с разумным учетом, ведь и среди ангелов могли бы найтись те, кто захочет отомстить за несправедливость. — Серьезно? — разочарованно выдохнула девушка, поворачиваясь лицом к еще совсем молодому демону, боязливо держащему сверкающий меч в руке, который был совсем неуместным на фоне его испуганных глаз и приоткрытого рта в страхе. — А остальные где? — Они сказали, что не пойдут против вас, — дрогнувшим тоном произнес он и, смутившись своей дрожи в голосе, покрепче перехватил рукоятку и нахмурил брови, стараясь спрятать все свои явные эмоциями за этим. — И правильно сделали, — хмыкнул Камиэль, сложив руки на груди. Затем он спросил, посмотрев вопросительным взором на Андреса: — Врет? — Нет, — с насмешливой улыбкой ответил тот. Его и самого похоже удивило то, что демоны решили сразу дать им дорогу. Он предполагал, что все будет в разы хуже и труднее, и им придется еще ни раз вонзить в грудь очередного защитника Сатаны что-нибудь железное. — То есть вы все время, пока мы шли по коридорам, — рассмеялась очень громко Азалин, щедро одаривая темные стены своими низкими хрипловатыми нотками, — решали, кто все-таки пойдет? Ее злобный и глумливый смех, похоже, обидел стражника. Он направил на нее меч, уперев поблескивающий кончик прямо в центр солнечного сплетения. И все бы ничего, но его поджатая губа портила для нее весь вид. Она подкатила глаза и легким движением руки откинула навязчивую прядь, равнодушно не обращая внимания на усилия запугать ее. — Я тебя не боюсь, — рыкнул демон и сильнее надавил на меч. Андрес и Камиэль заметно напряглись, переглянувшись между собой. Они оба сделали шаг вперед, чтобы быть ближе, но княжне это было не нужно. Ей было абсолютно все равно, что этот щенок пытался ее запугать своей зубочисткой. Азалин лишь приподняла указательный палец и осторожно отвела острый конец в сторону. — Аккуратнее, — сверкнула янтарем она, приподнимая уголки губ, — ты можешь порвать платье. — Я тебя не боюсь, — во второй раз, но более истерично повторил молодой человек, пока его темные кудряшки подпрыгнули от резкого движения. Аза легко поймала лезвие на лету, сжимая его в своей ладонь. На брусчатку сразу закапала багряная кровь, скапливаясь в мелких трещинках, точно убегая от разборок между этими существами. — Это я уже поняла, — ухмыльнулась девушка, наклоняясь чуть ближе к перепуганному лицу. — Только это ты очень зря… — Я даже не знаю кто ты. Если бы ты была так опасна, как все говорят, то точно бы остались какие-нибудь свидетельства о твоем существовании. Но дочери Азазеля с именем Азалин у него никогда не было, а был лишь сын — Азат. Она утешительно покачала головой и зацокала языком, делая отвратительно-прискорбное выражение лица, чтобы яснее ему дать понять, что он дурак, каких еще свет не видывал. — Конечно, ты не знаешь. Ангелы и Сатана очень сильно постарались, чтобы никто и никогда не слышал о трех бунтарях, которые едва не свергли власть, наплевав на законы и Шепфа. Все записи были переписаны, летописи сожжены, а рисунки, изображающие меня разорваны в клочья. Меня невероятно хотели уничтожить, но не вышло, как видишь, — одним движением меч был вырван у него из рук и брошен в сторону. Крепкой хваткой Азалин схватила его за шиворот и прижала к стене, как нашкодившего котенка. Она посмотрела ему прямо в лицо, обнажая зубы в змеиной улыбке: — Я Азалин, княжна Ада, дочь Азазеля и лучший боец за всю историю существования Ада и Рая. Уходи с моей дороги, Калан, или я уберу твой труп. Она не любила обращаться к своим возможным союзникам просто на «ты», а предпочитала за время разговора окунаться в их воспоминания и узнавать их имена. Этому ее научил Ан. Он всегда, прежде чем заговорить, просматривал самые важные события и личности в жизни ангела или демона, чтобы было удобно им манипулировать. Во-первых, это могло быть простым запугиванием, упирающееся в страх за близких. Во-вторых, безбоязненные и уравновешенные старейшины с огромным опытом за плечами, такие как князья Ада, так доверяли гораздо быстрее, чувствуя себя как с хорошо знакомым человеком, если говорить осторожно и вдумчиво, что обычно и делал Андрес. Он умел проникать в разумы и души, управлял существами изнутри, подталкивая их на развилке к правильному, для него, пути. Калан все же отступил, видя в устрашающем блеске подсвеченных янтарем суженных зрачков, что девушка не врала…она и впрямь княжна, и у него точно нет шансов, чтобы выжить в схватке с ней. Он пропустил их. Как и остальные демоны, встречающиеся на пути. Это было немного дольше, чем если бы они применили силу, но Андрес уговорил Азу пускать в ход кинжалы только в случае крайней необходимости. «Так ты быстрее завоюешь авторитет среди них», — пояснил он, когда девушка насупилась на его просьбу. Она тогда наотрез отказалась, просто чтобы позлить его и пойти наперекор, но в реальности она не смела ослушаться его, прекрасно понимая, что он прав. Всегда. Парфем услужливо провел их к самым дверям укромных покоев Сатаны, где он пытался укрыться от своих обидчиков. Этот стражник был одним из главенствующих здесь. — Почему Сатана не спрятался понадежнее? — удивился Кам. — Потому что понадеялся на то, что демоны его защитят, — довольно объяснил Парфем, идя впереди, точно был невероятно счастлив, что сдал своего правителя. Азалин и Камиэль то и дело кидали обеспокоенные взгляды на абсолютно спокойного Андреса, переживая о том, что все слишком просто и гладко и тут попахивает ловушкой. Однако тот отвечал им сдержанным кивком, пытаясь донести до них то, что все в порядке. Это был один из тех моментов, когда даже сердце Азалин предательски кричало, что Андрес может быть Иудой, работая на два фронта. Конечно, она старалась как можно быстрее вымести эти мысли из головы, но они все равно на последнем издыхании что-то пищали на заднем фоне, придавленные всепоглощающей любовью к этому мужчине. — Потому что он надеется, что умрет быстро, — тихо ответил Ан. Он знал, о чем говорил. Для него было очевидно, что как-только весть о краже Кроули разнеслась по всей округе, то Сатана все понял. Он не стал метаться и бегать, настраивать стражу и пытаться предотвратить неизбежное. Он тихо смирился с тем, что умрет от их рук рано или поздно, особенно когда пришел к своему хранилищу и понял, что теперь ему вход туда запрещен. Андрес и Азалин перекодировали его, сняв предыдущие магические круги и наложив новые, более крепкие и мощные. Конечно, будь это кто-то другой, то он точно дал бы отпор, но когда в дело вступила эта мстительная троица…никому не удастся сбежать. Он ждал их уже три недели, как старых друзей. — Приветик, Сатана, — довольно улыбнулась Азалин, гордо входя в комнату. За ней зашел только Андрес, прикрыв дверь. Пожилой мужчина с изогнутыми рогами на голове сидел за столом и что-то писал на листке вычурным черным пером с пушистым концом. Всегда тошнило от помпезности этого семейства. — Здравствуй, Азалин, — через пару секунд он отложил перо и посмотрел на прекрасную девушку, сложив руки под подбородком. Она холодным прищуром оценила его уставший взгляд, наполнившийся за шесть веков какой-никакой мудростью. Сатана перевел взор красных радужек на мужчину и приветственно кивнул: — Мальбонте. Андрес не ответил ему приветствием, а только равнодушно взял свою жену под локоть, и они оба присели на кофейный кожаный диванчик, сморщенный в натянутых местах, где были закреплены кругленькие глянцевые кнопки. Жгучая смесь злобы и обиды уже поднималась к горлу Азалин, и Ан это понимал, поэтому считал, что нужно сдержать ее ровно до того момента, пока нельзя будет спустить всю агрессию с поводка. — Не буду делать вид, что я не знаю, зачем вы пришли и вести светские беседы, — Сатана встал из-за стола и обогнул его, присев на краешек. Стол был выполнен из красного дерева с редкими коричневыми прожилками, похожими на человеческие изогнутые вены. На нем валялись в разброс много бумаг разного размера и разной степени помятости да несколько стаканов, в коих совсем недавно плескалась янтарная жидкость горячего напитка. — Но позволь узнать, Аза, как ты сумела выбраться из тюрьмы? Это ведь невозможно. — Как видишь, — она показушно провела рукой вдоль своего тела, точно представляя его на какой-то выставке с диковинными предметами или экзотикой, — вполне возможно. — У тебя были гости, Сатана? — приподнял бровь Андрес, прерывая их обмен любезностями. За все время пребывания их в Аду, это единственное, что напрягло и насторожило Мальбонте. Он нахмурился еще больше и вцепился зрачком в четыре пустых стакана, злорадно поблескивающие в свете свечей. — Давно, — отмахнулся тот, но Ана невозможно было провести этим тоном. Он все равно услышал в них ложь, причем довольно наглую. Мужчина вальяжно поднялся и подошел к столу. Азалин с пристрастием наблюдала за каждым его движением, ощущая, как в животе порхают бабочки. Всякий раз, когда он становился таким серьезным на заданиях, когда его глубокий взгляд обращался к недругам, когда его пальцы плавно сжимались, обнажая острые костяшки и взбухшие вены, она чувствовала сильный прилив возбуждения. Он был слишком хорош в деле, становясь похожим на снежного барса, осторожно наблюдающий, терпеливо выжидающий, а потом эффектно перегрызающий глотку намеченной жертве. Так и сейчас, когда он опустил палец в один из стаканов, обмакнув кончик в сразу прилипшую каплю, а потом вытащил и растер ее между указательным и большим. Конечно, он был слишком брезглив, чтобы попробовать на вкус, но даже на вид и запах виски был свежим. Однако вслух он ничего не произнес, вытерев испачканные пальцы об одну из бумаг. Андрес не знал, что было там написано, но ему было абсолютно все равно, что измазать, лишь бы он оставался чистым. — Давай без прелюдий, Сатана. Я уже устал с утра, поэтому не хочу затягивать процесс, — вымученно выдохнул мужчина, точно несколько часов подряд пахал землю без всякого оборудования, голыми руками. — Если не будешь вести себя, как маленький, то все закончится быстро. Будешь выделываться — закончишь, как Кроули. — А что с Кроули? — как бы невзначай спросил Сатана, но было видно, что его поросячьи напуганные глазки забегали по комнате, точно искали выход. — Узнаешь, — сладко протянула Азалин и легко поднялась на ноги, проводя ноготками по кожаной поверхности дивана, как игривая кошечка. Она подошла к Сатане за спину и носком туфли упёрлась ему в коленную чашечку, вынуждая согнуть ногу. Он точно не замечал этого, плотно сжимая губы, но совсем скоро боль от острого носика сделалась слишком сильной, а напор довольно мощным, что пришлось встать сначала на одно колено, а потом и на второе. Он старался не подчиняться их правилам, держа лицо, но они все равно прогибали его про себя очень жестко и бесповоротно. Все в этой комнате прекрасно знали, каким трусливым был Сатана. Он предпочел, чтобы его убили, потому что не смог сделать этого самостоятельно. Он знал, что за ним придут, но смог воспротивиться соблазну попытаться спасти свою шкуру любой ценой. Конечно, он не стал их умолять, так как это еще больше разозлило бы супругов, однако демон все же предпринял попытку выторговать жизнь. Он предложил им любую помощь, стараясь доказать свою полезность. — Да и в конце концов, — стараясь скрыть прерывистое дыхание, произнес он. Его зрачки глядели то на самодовольную Азалин, внимательно слушающую его «золотые» речи, то вопрошали на скучающего Андреса, который умело вертел меж изящных пальцев карандаш. Тонкий деревянный предмет как птица порхал в его руках, взмахивая то одним крылом, то другим. Когда Ан задумывался о чем-то во время рисования или чтения, то всегда так делал, поэтому эту технику он освоил в совершенстве. — Никто из вас не станет заниматься бухгалтерией в Аду, и найти демона, который будет разбираться в этом лучше меня, невозможно. Я мог бы легко выполнять все, что вы говорите. — Ну-ну, Сатана, — широко улыбнулась Аза, откидывая волосы за спину королевским жестом, показывая свое истинное превосходство, — не ерничай и не преувеличивай свою значимость. Я уверена, что твой сын с легкостью справиться с этой задачей. — Люцифер? — Сатана удивился так, будто впервые слышал, что у него был отпрыск. — Он будет абсолютно бесполезен для вас. Он пустоголовое собачье дерьмо, не стоящее даже… — Мы это и без тебя знаем, — неожиданно поднял голову Андрес. В его глазах сверкнул злорадный блеск. Хоть он и остановил Сатану, но ему было приятно слышать такие слова о Люцифере. Он его на дух не переносил. В принципе, по понятным и довольно объективным причинам. — Но не прикрывайся идиотизмом своего детища, как щитом. Щит дырявый. — Андрес, — демон не выдержал и дернулся, подаваясь вперед. Азалин напрягла кисти рук и задержала дыхание, готовая броситься в бой. Она бы не позволила и пальцем тронуть ее мужа. Мужчина же не повел и бровью. Только сердце у него в груди екнуло от того, насколько внимательной была Аза в такие моменты, когда ему теоретически могло что-то угрожать. — Что мне нужно сделать, чтобы ты подарил мне прощение? Тот довольно усмехнулся в ответ и стряхнул с пиджака невидимую пыль. В молчаливой тишине он обогнул стол и встал прямо перед Сатаной, однако не наклонился к нему, заставив короля запрокидывать голову. Приподнятые уголки губ точно делали его еще выше, а пляшущие в глубине зрачков болотные злобные огоньки, отражались золотистым мрачным свечением, уподобляясь оттенку танцующих забавный танец свечей. Атмосфера точно в миг поменялась, и все это поняли. Улыбка Мальбонте значила что-то хорошее, только если она посвящалась его прекрасной пуэлле. Для остальных она значила либо бесконечную боль, либо скоротечную смерть, и что хуже, понять довольно трудно. Воздух пропитался морозным колючим ароматом, как забытое мокрое белье, вывешенное в зимнее предрассветное утро. И если Азалин этот запах успокаивал, точно холодные нотки напевали ей детскую песенку, возвращающую в семейную жизнь с отцом Вики Уокер, то Сатану пугал до чертиков. Стены точно задрожали под натиском общих смешанных эмоций. Все приближалось к финальной развязке. Кисть Андреса поднялась в плавном жесте, направляя указательный палец на княжну: — Быть ею. Только ей одной позволено в этом мире все. И больше никому. От этого переливчатого шепота у Азалин прошлись мурашки по всей спине. Она задышала чуть чаще, наблюдая за таким сосредоточенным мужем. Обстановка так и располагала заключить его в удушливые объятия своих губ, но она держалась из последних сил. Ей все было позволено… Конечно, Аза это знала. Но слышать это легкое признание, слетевшее с уст самого сильного мужчины во всем мире, не боящегося единственной своей слабости перед женщиной, было сродни бесконечного Рая. Мужчина признающий свою женщину главной непоколебимой ценностью — несокрушимый мужчина. И рядом с таким она и была готова простоять всю свою жизнь плечом к плечу, пройти все трудности рука об руку и целовать его хмурое лицо до самого конца. — Все, пора заканчивать этот цирк, — фыркнула Азалин, тряхнув кистями в небрежном и изящном жесте. Она откинула юбку, раскрыв разрез шире, и вытащила один из коротких кинжалов с закрученным необычным лезвием, похожим на детский леденец. Только ничего сладкого и милого в нем не было. Девушка встала за спину Сатане и ласково, почти любовно, положила свою ладошку ему на плечо, выглядывая как в игре справа. Она сделала несколько шагов вокруг него, остановившись сбоку и наклонилась ниже, чтобы что-то сказать. Однако Сатана совершил молниеносное движение правой рукой. В рукаве пиджака прятался, как притаившаяся змея, короткий, но очень острый нож. И он полностью с необычайной легкостью, до самой черной рукоятки, вошел в грудь девушки, туда, где должно было находиться сердце, как в масло. Мир замер в один момент. Он смотрел за тем, как точно в замедленной съёмке кровь начинает стекать на пол, пропитывая ткань беспросветно испорченного платья, как она от неожиданной боли распахивает пухлые губки и испуганные глаза. Они оба знали, что это смертельный удар. Она умрет через несколько секунд, так как он вонзил острие прямо в самую середину сердца, которое вот-вот остановиться, захлестнувшись кровью. Да, Сатана знал, что здесь есть Мальбонте. Он может его убить или замучить до смерти, но ему было плевать. Он мечтал все время убить эту сучку, забрать ее с собой на тот свет, чтобы разлучить ее с мужем. И у него получилось… Он смог обмануть, провести их, как наивных детей. Как тогда, когда они доверяли ему свое местонахождение, а он продал их ангелам, лишь бы не отдавать трон. Азалин упала на колени, пока из ее рта хлынула кровь, изящно стекая по подбородку к ложбинке ключиц. Она невесомо обхватила его за шею и подняла глаза. — Ты… — булькающим голосом произнесла княжна. Он даже хотел услышать из ее уст проклятья или жгучие оскорбления, однако… — наивный дурак, Сатана. Зазвучал злорадный, надрывный смех. В глазах мужчины потемнело, а мир вокруг закачался. И единственным звуком был лишь этот насмешливый хохот, раздирающий его изнутри, как кровожадное животное, отрывая кусок за куском от мягкой плоти. Когда он немного проморгался, то первое, что он увидел — Мальбонте, сложивший руки на груди. На его тонких губах сияла самодовольная усмешка. Сразу за этим последовала едва ощутимая боль. Он поднял руку и ощупал пульсирующее место. В небольшой ямке между ключицами у него торчал тонкий и очень острый осколок с неровными краями, который почти сразу был вытащен рваным движением. Сатана повернул тяжелую голову. Она была слева… Азалин была слева, а не справа… И в этот момент он понял. Он все понял. Вот в чем заключалась способность Мальбонте, вот каков был его дар: иллюзии. Он повелевал иллюзиями. Мальбонте создал иллюзию того, что Азалин подходит с правой стороны, хотя она все это время была слева. Вот почему, когда девушка опустилась на колени, удерживаясь за его плечи, он ничего не почувствовал. Это была лишь тень, набросок. Она не имела веса, поэтому он не чувствовал ее рук, поэтому нож проскользнул в воздух так легко и без опоры. Сатана был уверен, что оружие удерживалось рукой княжны… Вот и вся разгадка. Вот почему этой троице многое удавалось провернуть. Вот откуда пошла легенда о перстне. Наверняка, Мальбонте удалось зачаровать кольцо, подаренное морским царем, так, что оно могло передавать его дар тому, кто носит украшение. Иллюзии…как легко и как сложно. Они снова его провели… И это последний их фокус с ним, потому что он знал, что сейчас умрет. Удар был точный, как бросок королевской кобры. И этот осколок... он не сомневался, что это последняя часть зеркала. Перед его закрывающимися глазами все же возникла прекрасная картина: самая красивая девушка подошла к мужчине и требовательно впилась в его губы огненным поцелуем, а он подхватил ее за бедра и усадил на стол, спускаясь поцелуями по тонкой шейке. И только после этого мир померк для многовекового правителя навсегда.