В дверь постучались, скорей отвари Руки связали, рубаха в крови Есть только слезы, их и бери Дай отогреться нам до зари
Азалин расслабленно упала в кресло, сразу откидывая голову на спинку. На ее лице сияла счастливая улыбка, точно она только что выиграла конкурс красоты всей Вселенной. Она мечтательно прикрыла глаза и вытянула длинные ноги, отдавая себя во власть сладкой неги. Мужчины зашли чуть позже, но сразу же улыбнулись и переглянулись между собой, как только заприметили эту очаровательную девушку, нежащуюся в приятных лучах мести. Камиэль тихо прошел к столику, налил в два круглых стакана из толстого хрусталя немного виски и, ловко подхватив один из них, плюхнулся в кресло, уподобляясь подруге. Для него это тоже был довольно волнительный день, ведь ему нужно было обеспечить полную безопасность Ана и Азы, пока они обрабатывали Сатану. Второй мужчина сначала подошел к шкафу и вытянул оттуда узкую высокую бутылку с выпуклыми элементами на боках. — Держи, — шепнул он, протягивая трапециевидный бокал княжне. Она тут же встрепенулась, обхватив тонкую ножку, и поднесла напиток к лицу, долго и театрально вдыхая приятный запах. — М-м-м, — довольно протянула Азалин, складывая губки бантиком, — яблочный мартини. Обожаю. Андрес молча улыбнулся и тоже присел, подобрав по пути свою порцию алкоголя. Они долго сидели в абсолютной тишине, смакуя свои напитки. Каждый обдумывал что-то свое. Кто-то задумывался о прошлом, кто-то прокручивал воспоминания этого дня, а кто-то думал о будущем, просчитывая шаги наперед. Как порой сложна была жизнь. Они были одними из самых сильных существ в мире, но вынуждены были прятаться. Должны быть готовыми к любым опасностям. Должны быть сильными всегда и везде. Должны быть теми, кого многие ненавидят и ровно столько же бояться. Но они боролись за свободу. Не только за свою, а и за свободу всех угнетенных. Они были борцами. Каждую секунду своей жизни они были борцами за свободу и честь, справедливость и равенство. Но в этот самый миг они были просто демоном, жнецом и полукровкой, которые пили вкусный алкоголь и чувствовали приятную усталость после тяжелого, но продуктивного дня. Убийство Сатаны значило для них довольно много. И ценность этого события заключалась не в самой жизни владыки или же сладости мести. Это был еще один крепкий и устойчивый шаг на пути к их великой цели. Да, следующий может оказаться провальным, но этот…этот этап они прошли с достоинством. — Ну? — прервал мысли Камиэль. — Что дальше? Супруги одарили друг друга глубокими взглядами. Впереди их ждало нечто насколько большое и зубастое, что хотелось сделать шаг назад. Дальше их ждала борьба, в которой они получат все или ничего. — Еще одна маленькая битва, — улыбнулась Азалин и тяжело выдохнула. Впервые она боялась. И это пугало еще больше. Но такой страх подначивал быть еще смелее, не отступая назад. И она не отступит.***
Они стояли посреди большой комнаты. Ее освещали лишь два небольших окошка, на стекла которых налипла пыль. Из мебели здесь был лишь старый, прогнивший диван с несколькими вылезшими пружинами, да трехногий стул, лишившийся половины одной из ножек. Совсем неуместной казалась золотая блестящая подставка с необычным оформлением. Они никогда не заходили в это помещение, оставляя его позабытым. Но сейчас они решили воспользоваться именно этой пустынной комнатой, где ничего не было, во избежание магического влияния от разного рода артефактов. Троица стояла лицом друг к другу, создавая некое подобие треугольника. Все медлили. И не потому, что боялись того, что произойдет сейчас. Они боялись того, что нужно будет сделать потом. — Пора, — решительно кивнул Андрес и начал бормотать что-то на староангельском, не заикаясь ни на одном слове. Голос его был твердым и уверенным, тихим шепотом отражался от грязных стен. В руках у каждого был один из осколков зеркала Небытия. Все эти куски были забрызганы кровью…кровь ангела, демона и Непризнанной, которым не посчастливилось стать жертвами. Осколок, послуживший причиной смерти для Сэми, был самый крупный и неровный. Азалин несколько раз вдохнула и выдохнула, чтобы прийти в себя и не думать о чем-то дурном. Она старалась максимально сосредоточиться на размеренном голосе Андреса, пока он произносил заклинание. — Et non erit(1), — громко произнес он, и все одновременно соединили части проклятого зеркала. Магия сработала. Серебристая гладь не только соединилась без всяких трещин, но и полностью очистилась от крови, грязи и разводов, став первозданно чистой. Камиэль умело вставил его в золотую раму, надежно закрепив по бокам. Теперь оно было похоже на то зеркало, которое показывало истинную суть, душу, только было лишено надписей наверху. Азалин опасливо заглянула в него, но увидела лишь свое отражение. На нее, как всегда, глядела чертовски красивая девушка с опасными янтарными глазами, как у ястреба. Сзади показался ее муж, ласково приобнявший девичью талию. — Любуешься? — шепнул он ей на ухо, зацепив губами мочку. Она не отрывала от их отражения восторженного взора. Ей никогда не сыскать того, кто подходил бы ей больше, чем Мальбонте. Не только по характеру, темпераменту, жизненным целям, принципам, но и по внешности. Облики их были полнейшими противоположностями: его мертвенно-бледная кожа и ее легкий румянец с персиковым оттенком; его платиновые, почти как белый снег пряди, послушно ложившиеся на голове и ее каштановые локоны, которые постоянно приходилось распутывать тремя видами расчесок, чтобы они выглядели достойно; его тонкие розовые губы и ее пухлые, насыщенного цвета. Почти как инь и янь, имевшие один на двоих гаденький характер. Их считали злобными тварями, любящими только самих себя. И они соглашались с этой правдой. Они действительно не были добродетелью. Азалин никогда еще не встречала того, кто настолько бы понимал ее жгучие и простые желания по одному только движению руки, кто прощал бы ей настолько много, кто имел бы над ней власть и мог контролировать ее эмоции. Андрес и Азазель — мужчины, кто могли себе позволить сказать, что они знали бешенную княжну Ада. Только по их приказу она могла остановиться, прийти в себя после хорошей встряски. И она была не против… Азалин знала, что вверила себя целиком и полностью в правильные, идеально подходящие руки. — А как не любоваться? — усмехнулась она, поглаживая его предплечья. — Не знаю… — тяжело выдохнул Андрес, от чего по ее лопаткам пробежались опасные мурашки. Они оба поняли возникшее желание между ними, но перед ними стояла слишком ответственная задача, чтобы распыляться на что-то настолько низменное. Молодые люди расступились, давая дорогу Камиэлю, который крепко сжимал монету в кулаке. — Все будет хорошо, — ласково улыбнулась Азалин, погладив друга по плечу. Он тоже попытался улыбнуться в ответ, но вышло очень плохо. Он нервничал. И она. Только лишь один Андрес был равнодушен к этой картине, оперевшись плечом на край зеркала. Жнец сделал глубокий вдох и все же шагнул вперед, а потом еще раз и…самовольно вошел в зеркало Небытия. Никто точно не мог знать, вернется ли он оттуда. Они, как обычно, надеялись на удачу, испытывая свои жизни на прочность. И казалось бы, как можно отправиться неизвестно куда, не боясь расстаться с жизнью? Но у Камиэля была причина достаточно веская для него. Он отправился в тюрьму для самых опасных преступников только для того, чтобы достать драгоценный клинок Азазеля для Азалин. — Не переживай ты так, — прохладным тоном произнес Ан, нахмурив брови. Он видел, как девушка заламывает руки и пытается что-то разглядеть в отражении зеркала. — Не вернется, да и горя мало. Жаль только монету с собой забрал. — Прекрати, — демон подошла к нему и больно стукнула кулаком в мужскую грудь так, что тот даже пошатнулся и схватился за ушибленное место. Она очень разозлилась на его фразу. Это было заметно по сжатой челюсти и ярко сверкнувшим глазам, полоснувшие его полоской золотисто-желтого света, как разрядом молнии. — Прекрати так себя вести. — Как? — Как будто ты его презираешь, — фыркнула Азалин в ответ, складывая руки на груди. — А я и презираю. Он трус и слабак, — прошипел мужчина, наклонившись ниже. Он был непреклонен. — Он ведь твой друг, — она остыла также быстро, как и воспламенилась. Теперь бровки изогнулись в трогательном жесте, точно умоляли его подумать над ее словами. — Друг? Друзья не предают, — Андрес отвернулся, надеясь скрыться от ее вопрошающего взора. — Ты нужен ему. И он нужен тебе. Не упрямься, милый. — Он мне не нужен. Мне никто не нужен кроме тебя, — мужчина не стал больше убегать от девушки, которая как лисичка шустро обогнула его и снова заставила смотреть ей в лицо. Он взял ее за подбородок и чуть приподнял голову, наслаждаясь подаренной ей красотой. Ан иногда думал над тем, любил бы он ее, если бы она не была суккубом? Считал бы ее настолько же прекрасной? И всегда приходил к одному и тому же ответу — да, он любил бы ее любой, потому что ему важнее то, что он чувствует, а не то, что видит. — Не лги. Ты клялся не лгать мне, — упрямо покачала головой Азалин. — Пообещай, что простишь его. — Аза… — раздраженно выдохнул Андрес сквозь зубы. — Пообещай, — повторила она. — Хорошо, — жестко произнес он после долгих минут молчания. Все это время княжна терпеливо ждала его ответа, зная, что он сделает все, чтобы уйти от ответа. Поэтому она с необычайным упорством продолжала ловить его взгляд и сжимать пальцами его аристократичную ладонь. И он решил поддаться ей. Хотя, на самом деле, его пуэлла была снова права…ему хотелось снова довериться Каму, но он попросту не мог. — Обещаю. Он верил ему. Очень давно. До тех самых пор, пока Камиэль не бросил его умирать, как кусок мяса для ангелов. Когда он протянул жнецу руку, чтобы тот достал его из-под завала, то был уверен, что друг ему поможет, и они снова выйдут сухими из воды. Но Камиэль не протянул…он сделал шаг назад, глядя на Андреса каким-то совершенно новым взглядом. В них плескалась неуверенность и страх. Жгучий страх, обжигающий легкие, точно горячим паром, от которого все сжимается, покрывается неприятной корочкой. Но даже он не смог переубедить жнеца, поэтому он сделал осторожный шаг назад, потом еще один, а потом еще и еще, пока не повернулся к Мальбонте спиной и не побежал, что есть мочи. Конечно, Андрес все понял…он прочитал это в его глазах. Кам буквально прописал свое будущее с Азалин. Как он утешит ее после трагической гибели ее мужа, как поддержит, их поцелуй, а потом и совместную жизнь. И на секунду в душе Ана даже всколыхнулся страх. Сердце тут же ухнуло вниз, разбиваясь на острые кусочки тающего льда. Азалин, его пуэлла, в чужих руках, в руках предателя… Но он знал, что этого не будет. В нем восстала непоколебимая уверенность в своей жене. Она оттолкнет, сбросит его со скалы, уничтожит, но никогда не будет с Камиэлем. Ее ледяное, покрытое ядовитыми шипами сердце, принадлежит только ему. Только Андрес может взять его в руки, не боясь колотых ран, может стойко выдержать ее прожигающий убийственный взгляд, только он может заставить ее душу петь и ликовать от одного его касания. Да, ангелы могут забрать его у нее, но они никогда не отнимут их совместные воспоминания. На них она будет жить, ими будет питаться, в них найдет отраду своего сердца, заполнит холодную пустоту. Только их поцелуями, случайными и намеренными нежными касаниями, плавным смехом, мелодией скрипки и шуршанием новенькой ткани сможет залечить раны, согреть руки. Но не кем-то другим. Никто больше не властен над ней, строптивой и злобной княжной, готовой убить каждого, кто хоть на миг подумает о том, что может ею обладать. Именно поэтому он должен был вернуться к ней. Его кипящей злости хватило на то, чтобы выбраться, но чтобы противостоять ангелам… Его пленили, путь и ненадолго. Азалин не поверила Камиэлю, что Андрес мертв. Она отправилась искать его и, конечно, нашла, вернула домой, вернула его себе. А вот Ан навсегда потерял доверие к жнецу. Но сейчас он дал обещание, что попробует простить его. А обещания, данные своей жене, он всегда исполнял. Камиэль же в это время бороздил просторы зеркала Небытия. Его выбросило на серую, как тело устрицы, землю, устланную лишь убогими камнями да несколькими пучками усохшей травы. Небо было затянуто низкими липкими тучами, точно приклеившимися к одному месту. Ураган грубо трепал кудри на голове и хлопал одеждой по телу, как парусом бесстрашного корабля с залитой соленой водой палубой. Мужчина осмотрелся, сощурив веки. Вокруг был один пустырь. Выхода назад тоже не было, поэтому он пошел вперёд. Он не знал, куда идёт и сколько его уже нет дома, но продолжал идти. Время от времени на пути ему попадались различные закопченные и ржавые предметы: мечи, щиты, детали какого-то механизма, зеркала и кольца, поблескивающие потемневшими камнями на свету. Вероятно, они тоже были сюда заброшены из-за их уровня опасности, но теперь выглядели совершенно безобидными и бесполезными. Исходя из ломящей усталости в ногах и всего увиденного, Камиэль сделал вывод, что это место выполняет функцию насоса, который откачивает энергию и силу. Именно поэтому это место идеально для самых страшных преступников, ведь пока они ищут выход отсюда, теряют свою мощь и погибают. Он не хотел стать одним из них и побежал, надеясь, что это ускорит поиски, ведь чем дольше он здесь находиться, тем прогрессирует вероятность того, что ему придется задержаться…навсегда. Очень скоро Камиэль выбился из сил окончательно. Сперва он почувствовал легкое недомогание и головную боль, но со временем все чувства обострились: в висках дико пульсировало, легкие болезненно сжимались как от недостатка кислорода, ветер причинял чувствительной коже невероятную боль, точно ударяя лозой по горячим щекам, а кровь в венах, казалось, вот-вот закипит. Жнец упал на колени прижимая руки к груди. Каждое движение отзывалось ноющей болью, от которой хотелось протяжно завыть. Он уже не помнил зачем он здесь, как здесь оказался и кто он. Дикая лихорадка, как стая голодных гиен, набросилась на него, разрывая его тело и разум. Кам уже не почувствовал, как его лицо коснулось твердой потресканной земли, лишь мельком заприметив стальной блеск. Его точно окунули в жидкость, протаскивая сквозь года. Он оказался в еще более странном и пугающем месте — в Серебряном ущелье. Ожесточившиеся глаза злобно сверкнули золотистыми нитями, оглядывая все вокруг. Но сейчас здесь было холодно. Высохшее переливчатое озеро оставило после себя лишь несколько сантиметров замерзшей воды, похожей на твердое холодное одеяло для земли. Он помнил этот момент своей жизни. Помнил, как пришел сюда после многих лет скитаний, после того, как сбежал из темницы ангелов. Будучи еще совсем молодым, он не мог подавить в себе тот страх, что душил его, поэтому просто стоял и смотрел на неровные насыпи, голые камни и раздетые деревья. Только после сотни вдохов, он заставил себя спуститься вниз. Его кулак еще долго саднил и кровил после того, как он разбил кромку льда и вытащил оттуда круглую монету, заброшенную на дно озера Верилой. Он искал их, но вместо этого угодил в ловушку. Кам резко тряхнул головой, чтобы сбросить морок болезненных воспоминаний. Но вытряхнув их из головы, он навлек новые. Ночь искусной волшебницей рассыпала яркие точки на синем бархате неба. А в одной из пещер на каменных стенах плясали допотопные языки пламени, красуясь перед звездами. Зеленые глаза неотрывно смотрели в ту сторону, пока сердце обливалось кровью, затапливая желудок. Но он все равно пошел на свет, как полетел бы глупый мотылек. Он полетел, не думая о том, что сгорит в ярком пламени своей любви, о том, что захлебнется горечью, смешанной с теплым приливом души. Он просто шел, огибая острые булыжники, и предвкушал свою боль. Наконец ему открылась заветная картина, как будто приподнялась кровавая завеса. Он сделал все, чтобы выкинуть это воспоминание из своей головы, навсегда похоронить в глубинах сознания, а теперь также жадно внимал мелодии пульсирующего сердца. Он был призраком в этом месте, смотрел, как зритель, со стороны на эту прекрасную, но печальную пьесу. Он смотрел на молодого себя, еще совсем глупого, не познавшего ничего в этой жизни. Этот Камиэль был повесой: он не думал ни о чем, кроме выпивки, женских грудях и мести. Он был неуловимым. Никто не мог поймать его в свои сети надолго — ни стража, ни девушки. Был подобен ветру, радостно рассекающему воздух, который невозможно схватить и удержать. И этот дикарь сейчас сидел напротив того, кто прошел через столько, сколько не могла выдержать даже гнущаяся ивовая ветка. Камиэль с грустью смотрел на юного себя, не понимая, о чем он сожалеет: об утраченной молодости, о необдуманности поступков или о чем-то другом. Просто под ребрами страшно ныло, как если бы там образовалась пустота, затягивающая его в темные глубины, где нет ничего, кроме страданий. Но главным элементом был не этот улыбающийся жнец с непослушными и чрезмерно отросшими волосами, а девушка сидящая рядом с ним. Она была еще совсем юной. Выглядела она как невинная шестнадцатилетняя земная девчушка. И пусть на лице и сияла широкая улыбка, но глаза были очень колючими и хитрыми. Она то и дело поправляла свои роскошные волосы, откидывая их назад. Девушка была воином из отрядов демонов, отставшая от своей группы. И она сразу узнала в Камиэле одного из преступников, но махнула на это рукой, предлагая свою компанию. И они вместе прятались от безликой луны, зорко высматривающей незваных гостей. — Я уверена, что победа будет за нами, — высокомерно вздернула подбородок она. — Ангелы склонят перед демонами головы. Или лишатся их вовсе. — Ты молода и амбициозна, Азалин, — улыбнулся жнец в ответ, наклоняясь к ней как для рассказа о большом секрете. — Это и понятно. Твоя бурная кровь заставляет тебя идти вперед и смотреть на все через призму твоих желаний. Но будь готова к поражению также, как и к победе. — Так говоришь, будто что-то знаешь о победах, — оскорбилась демон. Но он видел в ее зрачках, что это ее вовсе не обидело. Она даже не слушала его слова, пропуская все мимо ушей. Азалин сама лучше знала, что ей нужно делать. А сейчас она просто играла. Как кошка с бантиком, ударяя лапками с разных сторон, чтобы заставить ту шевелиться и сделать игру более увлекательной. — Кое-что да знаю. Я всегда получаю желаемое, — и резко потянулся вперед, вцепляясь зубами в пухлые, налитые цветом, как краснобокие яблочки в саду, губы желанной девицы. Она с жаром ответила ему, сразу обхватив предплечьями за шею. Однако на секунду отстранилась, ловя его искрящийся взор: — Не зазнавайся, Зигзмунд. Будь готов к поражению, которое однажды произойдет. Тот только рассмеялся в ответ и снова впился в нее, как в журчащий игривый ручеек с прохладной освежающей водой. А наблюдающий за ними тихой тенью схватил себя за белую футболку на груди и потянул, желая высвободить душащую боль. Слова Азалин были пророческими. Спустя несколько веков Камиэль познал самое большое поражение в его жизни, уничтожившее его как смертоносный смерч. Он не мог оторвать широко распахнутых глаз от молодой пары, яростно срывающей друг с друга одежду. Молодое хрупкое тело извивалось, подобно шустрой змейке, в руках парня. Его ладони скользили по шелковой коже с легким ароматом персика, стараясь познать как можно больше. С их губ с короткими перерывами на поцелуи срывались нетерпеливые стоны. Жнец не был нежен или аккуратен с юной воительницей. Он грубо дергал ее за волосы, до боли сжимал тонкую талию или упругие ягодицы, оставляя на пути своих пальцев синюю с красными прожилками дорожку из свежих синяков. Она упала с камня, где сидела, на пол, и ее любовник тут же спустился за ней, продолжая рвать зубами изящное тело, чтобы утолить потребность в дикости и оставить следы. Он нетерпеливо распахнул ее бедра, как двери в обеденную залу королей, и быстро прильнул, хватая за тонкую шею. А за ними — череда животных быстрых толчков, лишенных хоть капли ласковой открытости. Он просто брал ее всю, бесстыдно крича гадости ей на ухо. И Азалин была не против, поддаваясь общему настроению безумия, вцепляясь руками в плечи преступника как в нечто ценное. Ей было больно, как от ударов плетью, но она не звала на помощь и не просила остановиться. Она еще никогда в своей короткой, для демона, жизни не встречала таких пылких и страстных мужчин. Он покорил ее сердце с первой нахальной реплики и открытого взора. Это было ей не свойственно, но Аза быстро привязалась к нему, тайно надеясь на повторные встречи. Ей казалось, что она станет причиной остановки этого вечного путника суровой жизни. Он хотел ее и брал ее. Решительно, жадно, без остатка. Так, что воздух выбивался из легких. Весь мир поблек на фоне его голоса и зеленых с золотыми прожилками глаз. Они точно слились воедино, сплетая не только пальцы, но и сердца. Призрачный Камиэль молча наблюдал за ними, приоткрыв губы, чтобы дышать ртом. Легкие бешено работали в ускоренном темпе, вторя сердцу. В голове путалось от прилившего возбуждения и невероятно сильных чувств, названных любовью и ревностью. Этот взбалмошный дурак с вечной ухмылкой на лице сейчас жестко имел незнакомку, которая была всем для полуночного незваного гостя, для зрелого Камиэля. Если бы он мог вмешаться, оттолкнуть того, кто причинял его любимой женщине боль, и обласкать ее, как она заслуживала… Но он тихо сгорал от ревности к своей более ранней версии, мысленно откручивая ему голову. Кам свыкся с Андресом, воспринимая его с Азалин чем-то целым. Но другой мужчина…а неопытный жнец им и был…он не должен был касаться ее кожи, слышать ее сладостные стоны, которые были лучше, чем пение ангельского хора. Он смотрел в ее раскрасневшееся от недостатка воздуха лицо и больше всего желал прикоснуться к припухлым губам. Но он был лишь бестелесным призраком, узником своих собственных воспоминаний. К его облегчению, процесс оказался недолгим. Грубый любовник упал на спину рядом с прекрасной девушкой, тяжело дыша. Они встретились взглядами, и Аза резко перевернулась, чтобы устроиться у него на плече. Жнец больше не смотрел на нее, пока она пыталась уловить его эмоции на лице. — Ты ведь хорошо знаешь эти земли, так? Проведешь меня завтра к Буллонскому лесу? — тихая, наполненная надеждой, просьба. Но она просила не провести ее, а остаться с ней надолго. — Конечно, — выдохнул легко парень, разглядывая неказистый потолок. Но Камиэль, стоящий в напряжении напротив, все знал… Это была ложь. Он не проведет ее, он уйдет. Просто молча соберется, застегнет штаны, натянет через голову потрепанную рубаху, несколько раз, будто играясь, подкинет монету и уйдет в ночь, оставив ее одну. А Азалин утром проснется потерянная, расстроиться, потом дико разозлится, зашипит, как разъяренная кошка, а потом уйдет оттуда, ища дорогу к своим. И в этот момент ее сердце навсегда закроется для случайных вспыхивающих прихотей, не сулящих ей ничего, кроме растоптанной гордости. Как только дыхание измотанной девушки замедлилось, то парень под ней зашевелился и встал. — Нет… — тяжело выдохнул Кам, наблюдая за тем, как скользит плотная ткань по загорелому торсу его младшей копии. — Нет! Не уходи. Не бросай ее! Он, как горный лев, бездумно бросился вперед, выставив руки, но воспоминание зыбко закачалось перед ним. Волна за волной расслабленное лицо парня и красивое тело демона стали меняться и рассыпаться перед ним, открывая уже знакомый мрачный пейзаж. Камиэль качнул головой и утер пальцем кровь под носом. Он не мог подняться, поэтому бездумно водил глазами, оглаживая горизонт. В одно мгновение он увидел его… Этот предмет слишком хорошо был знаком ему: вытянутый гладкий клинок с острым объемным лезвием, оставляющий глубокие раны на телах жертв. Конечно, это он. Мужчина резко выбросил руку вперед и схватил его, опасаясь, что это может быть опасной игрой воображения. Однако оружие приятно легло в ладонь, холодя кожу. Клинок Азазеля точно придал ему сил. Еще мгновение и монета была подброшена в воздух. «Пора домой», — с неким волнением подумал Кам и рванулся навстречу открывшему разлому.