Американские горки для вампиров (IV часть)

Каждый выбор влияет на дальнейший ход событий. Каждое серьезное действие должно быть взвешено и хорошо обдумано, иначе не избежать непоправимых последствий. Приняв решение, нужно быть уверенным, что оно не повлечет за собой разрушение. Два года назад Лекси считала, что поступает правильно. Ей была мерзка одна только мысль о том, чтобы находиться рядом с теми, кто предал память Хейли. Она торжествовала, когда Марк последовал за ней. Но их идиллия была недолгой. Лекси пыталась жить так, будто Сары и Деймона нет, а Марк время от времени напоминал о них, пытался поговорить. Они ссорились, сыпля друг в друга упреками. Как-то Лекси заметила пропущенный вызов на телефоне Марка. Звонок был от Деймона, и Лекси быстро заблокировала ненавистный ей номер. Она считала, что никто и ничто не должно напоминать о предателях. Вот только по непонятным причинам сохранила письма Сары. Дрожащими пальцами она сжала тонкую сигарету. Лекси стала курить с тех пор, как покинула Сентрейлию. Ей помогало расслабиться, когда душевное волнение нарастало до крайней точки. Но даже сейчас методичность действий не помогла избавиться от гнетущего чувства. Нервно вдавив горящую сигарету в пепельницу, Лекси прошлась по комнате. Растирая виски, она пыталась унять подкатывающее воспоминание. Избавиться не удавалось, и вампирша обессиленно села на кровать. «После того, как номер Деймона был занесен в «черный список», она стала следить за телефоном Марка. Не опускаясь до того, чтобы проверить его сообщения и контакты, Лекси все же была начеку. В один из дней ее чуткий вампирский слух уловил сигнал уведомления. Пока Марк принимал душ, Лекси воспользовалась моментом и, взяв телефон, открыла пришедшее сообщение. Только от имени отправителя у нее перехватило дыхание. А прочитав послание, у нее и вовсе уплыла земля из-под ног. Марку писала Сара. Интересовалась их жизнью. Делилась своими новостями. Впервые Лекси зашла в личную переписку и обнаружила, что Марк давно общался с ее сестрой. С того самого дня, как они уехали. Задыхаясь от возмущения, Лекси бросила телефон на диван, будто тот был живой змеей. Развернувшись, Лекси встретилась с взглядом Марка. Тот стоял в дверном проеме и внимательно следил за ее движениями. — Не замечал в тебе задатков шпиона, — язвительно обронил оборотень. — Что ты ищешь в моем телефоне, Лекси? — Ничего не хочешь мне сказать, Марк? — пошла в наступление Лекси. — Ты за моей спиной общаешься с Сарой. Как это понимать? — Сара моя подруга. И с ней ссорилась ты, а не я, — спокойно парировал Марк, сложив руки на груди. — Вот как ты заговорил?! — сорвалась на крик Лекси. — Ты такой же предатель, как и они! — В чем мое предательство, Лекс?! — в тон ей выкрикнул оборотень. — Я уехал с тобой! Я выбрал тебя! Что еще мне сделать?! — Давай! Расскажи, как тебе тяжело! На какие огромные жертвы ты пошел! — Лекси вылетела из комнаты, задев Марка. Ее душила обида и злость. Теперь она осталась одна, больше не было никого, кому можно довериться. — Да! Да, черт возьми! Мне тяжело! — Марк больно схватил Лекси за руку. — Я не понимаю тебя. Не могу достучаться. Ты отдаляешься. Так больше не может продолжаться, — уже спокойным голосом добавил оборотень. — Мне не хватает прежней жизни. Я задыхаюсь здесь. — Что ж, прекрасно, — едко усмехнулась Лекси. — Так это я лишила тебя кислорода? — Не ты, а созданная тобой обстановка. Ты эгоистка, Лекси. Не видишь дальше собственного носа. Считаешь, что только твои страдания ценны, только твоя боль имеет значение. Заброшенное место, отсутствие друзей стоило того? — Знаешь что, Марк, — глаза Лекси вспыхнули яростью, но на губах играла улыбка. Неприятная и зловещая, как у медузы Горгоны. — Иди к черту, — шепотом выдавила Лекси. С вампирской ловкостью она покинула дом. Вернулась Лекси лишь под утро, оставив записку. Спустя неделю ей казалось, что она начала жизнь с чистого листа. Оживив древних вампиров, Лекси решила влиться в их общество. Издалека все казалось безоблачным. До той поры, пока в Лас-Вегасе не столкнулась со своим прошлым». Выдохнув, Лекси резко поднялась на ноги и, схватив чемодан, стремительно покинула комнату. Спустившись, вампирша обнаружила, что все семейство Питерс разместилось в гостиной за завтраком. Как обычно бывало, за столом было тихо, даже стук приборов не был слышен. Тишину нарушал лишь чей-то голос, выражавший просьбу подать соль или тарелку с салатом. Лекси лишь горько усмехнулась очередной мысли о прошлом. Она помнила, как иногда шумно бывало за столом в доме Деймона. Дружная компания всегда увлеченно что-то обсуждала, никогда не было странной тишины, где даже перечница ставилась без единого звука. — Доброе утро, Лекси, — подняв голову и взглянув на девушку, небрежно обронил Карлос. Заметив возле ее ног чемодан, вампир прищурил глаза. — Уезжаешь? — Доброе утро, — сдержанно ответила Лекси. — Да, решила уехать. Я хотела бы попрощаться со всеми. Лекси всегда немного терялась в присутствии Карлоса Питерса. По натуре сдержанный, интеллигентный, он никогда не повышал голос. Всегда был обходителен, но даже его пронзительный и подмечающий каждую деталь взгляд приводил девушку в некий трепет. Нет, Лекси не боялась его, просто Карлос был из тех, кому безоговорочно подчиняешься, не услышав ни одного приказа. — Позволь спросить, что натолкнуло тебя на такое решение? — вкрадчиво поинтересовался Карлос. — Для меня было честью находиться в вашей семье, но я считаю, что излишне злоупотребила вашим гостеприимством, — ответила Лекси, тщательно подбирая слова. Она невольно переняла манеру говорить у Карлоса и все же чувствовала себя при этом не в своей тарелке. Выражаться высокопарно было не в ее стиле. — Надеюсь, ты составишь нам компанию за завтраком, — безэмоционально проговорил Карлос, и хотя его тон был обыденным, Лекси знала — это не предложение. Древний вампир требовал, чтобы она села за стол. — Думаю, не стоит задерживать Лекси, если она так жаждет уйти, — с нажимом проговорил Филипп. Скользнув взглядом по девушке, он вальяжно раскинулся на стуле. — Если мне нужно будет твое мнение, Филипп, я спрошу тебя, — резко осадил сына Карлос. Откатив в сторону чемодан, Лекси прошла к столу. Встретившись взглядом с Кайрой, Лекси отпустила глаза, делая вид, что занята салфеткой, которую она стала расправлять на коленях. Кайра, в свою очередь, переглянулась с сестрой и обратила внимание на Филиппа. Тот улыбнулся ей и задорно подмигнул. За столом снова наступила тишина, которая, впрочем, очень скоро была нарушена спокойным голосом Карлоса: — Ты ведь знаешь, мне около пяти веков. Я древний вампир, который прожил долгую жизнь. И у меня есть навыки, Лекси. Колебания твоего сердца неспокойные, внутри тебя хаос. И я чувствую, что ты лжешь. Поэтому сделай одолжение, скажи истинную причину своего ухода, — Карлос, казалось, был сосредоточен на еде, тщательно разрезая жареное мясо на маленькие кусочки. За внешним хладнокровием скрывалась необыкновенная наблюдательность. Он весь превратился в единый орган, впитывающий малейшие колебания эмоций и сердечного ритма. И как бы гостья ни пыталась скрыть истинные чувства, вампир знал — Лекси расстроена и ее что-то гложет. — Мой сын бывает резок. Так, может, Филипп сказал тебе что-то неприятное? — напрямую поинтересовался Карлос. И оторвавшись от своей тарелки, внимательно взглянул на Лекси. — Нет, все в порядке, — натянуто улыбнулась Лекси. — Карлос, я очень благодарна за оказанную мне честь. Я ценю вас и вашу семью. Но мне нужно двигаться дальше, — сбивчиво дополнила Лекси. Она понимала, насколько нелепо звучат ее слова, но говорить про ссору с Филиппом не хотелось. Ей нужно было уйти из этого дома, а остальное было не важным. — Это невозможно, — Филипп бросил на стол салфетку и обвел присутствующих раздраженным взглядом. — Никого не тошнит? — с вызовом поинтересовался вампир. — Филипп! — с негодованием оборвал парня Карлос. — Побереги свои колкости для другого случая. И не смей мешать моему разговору. — Ладно, видимо, тошнит только меня, — резко поднявшись и с шумом отодвинув стул, Филипп вышел из-за стола. — Всем приятного аппетита. — Извини, Карлос, мне действительно нужно уйти, — Лекси неуверенно поднялась со своего места. — Что ж, — безразлично проговорил Карлос, сжав в руках вилку, — я не имею права вынуждать тебя остаться или говорить действительные причины твоего ухода, но мы всегда будем рады тебе. — Спасибо, Карлос, — кивнув, Лекси окинула взглядом каждого члена семьи Питерс и, взяв чемодан за ручку, покатила его за собой. Никто не последовал за ней, чтобы проводить, и вампирша покинула комнату в полном одиночестве и в звенящей тишине. В холле она столкнулась с Филиппом, который, облокотившись о стену, с интересом наблюдал за ней. — Тебе есть где остановиться? — с издевкой поинтересовался вампир. — Неужели тебе есть до этого дело? — в тон ему парировала Лекси. Она рывком открыла входную дверь, стараясь не смотреть в сторону Филиппа. Лекси была зла на него за то унижение, которое пришлось пережить. Никогда прежде она не испытывала мерзкого чувства, как если бы с ног до головы испачкалась в зловонной грязи. — Чертовски права, — наклонившись к ней, прошептал ей на ухо Филипп. — Мне все равно. Но мне видно то, что ты сама отрицаешь. Ты тонешь, Лекси. Ирония в том, что камень на твоей шее повешен твоими руками. Вампирша лишь смерила Филиппа долгим взглядом и, вздернув подбородок, покинула дом семьи Питерс. Филипп, усмехнувшись театральности, с какой Лекси вышла, закрыл за ней дверь. * * * Когда ему исполнилось девять, Филипп стал интересоваться скульптурой. Его восхищало, что, казалось бы, из простой глины можно создать что угодно. Он ночами просиживал за столом, стараясь воссоздать идеи, возникающие в голове. А по утрам ходил на площадь, где скульпторы, пытающиеся заработать себе на хлеб, показывали свое мастерство. С каждым годом Филиппа увлекал данный вид творчества. Создавать своими руками шедевры, которые могут увековечить память автора, было для него волнительным занятием. Отец был сдержан на похвалу, но по одобрительному взгляду, который он вскользь бросал на его скульптуры, Филипп понимал — то, что он делает, нравится. Каин был равнодушен к его увлечению, а вот мать и Оливер всячески поддерживали и подбадривали в периоды неудач. Филипп мечтал выучиться на скульптора, он жил, буквально дышал своим хобби. Глина в руках стала неотъемлемой частью его самого. День, когда он стал вампиром, перечеркнул все надежды, мечты и планы. Филипп какое-то время пытался создавать скульптуры, но все они были искаженными, словно в кривом зеркале. Его душа изменилась, и работы стали походить на страшные перевертыши, словно были созданы самим повелителем ада. Филипп не мог смотреть на свои работы, которые некогда радовали. Он сходил с ума, за ним потянулся кровавый след, и никто из семьи не мог остановить и обуздать демонов, толкающих Филиппа на безумства. Казино, сексуальные оргии и кровь, море крови, лившееся там, где был он. Сначала им руководила ярость, но, ступив на кривую дорожку, Филипп не мог остановиться. Он все больше и больше погружался в бездну безумия. И вот, впервые за столько прошедших веков, Филипп вдруг ощутил прежнее желание прикоснуться к мягкой, податливой глине. В просторном подвале было множество стеллажей, на которых стояли коробки с вещами. В самом углу приютился большой холодильник с запасами крови, а посредине располагался стол. На его шершавой, не покрытой лаком поверхности лежали инструменты для скульптора: несколько видов глины, стеки, стеки-петли, штихели, стек-бульки. Филипп коснулся каждого инструмента и усмехнулся. Оливер рьяно следил, чтобы тот не смел выбрасывать ничего, что могло пригодиться в ремесле скульптора. Брат верил, что однажды Филипп вернется к занятию, которое очень любил. Оливер всегда менял инструменты на новые, если те начинали ржаветь. Глина также была свежей. Такая забота трогала Филиппа до глубины души, вот только даже под страхом вырванного сердца он бы в этом не признался. Филипп взял кусок глины и прикрыл глаза. Материал быстро согрелся в его руках, стал мягким. Филипп скатывал глину, мял, сдавливал и ощущал, как она послушно становится такой, какой ему хочется. Выдохнув, Филипп вплотную подошел к столу и с давно забытым чувством трепета посмотрел на инструменты. В памяти всплыло лицо Катрин. Вампир вспомнил тот день, когда она воинственно заступилась за девушку, не разрешив ему испить ее кровь. Глаза Катрин горели огнем негодования. В них было осуждение и толика ярости. Усмехнувшись, Филипп осознал, что хочет изобразить эту светловолосую амазонку. Именно на нее она была похожа в то морозное утро. Филипп истратил не один кусок глины, руки спустя столько времени не слушались, но он раз за разом начинал все сначала. Когда ему удалось получить нужную рельефность, вампир решил сделать перерыв. В груди плескалось что-то радостное, будто к нему вернулись те безмятежные дни, когда он получал удовольствие от своего труда. Покинув подвал, Филипп направился вверх по лестнице, но, услышав разговор отца и Каина, остановился. — Так ли нужно нам это лекарство? — голос Каина звучал беспристрастно, он даже манеру речи копировал у отца. — Я не люблю повторять дважды, Каин, — спокойно, но с нажимом ответил отец. — В тот день я предоставил каждому выбор. Обратив тебя, я дал остальным решать, хотят ли они стать вампирами. Поэтому лекарство — это шанс для того, кто устанет от вечности. Всегда должен быть выбор. Никто не является безвольным животным, чтобы все решали за него. — А что насчет матери? Если бы она приняла решение остаться человеком? — с неким вызовом спросил Каин. — Я уважаю решение каждого из вас. Поэтому, если бы Ливия захотела остаться смертной, я бы это принял. Признаюсь, мне было бы тяжело, но я никогда не пытался сломить ничью волю. Повисло молчание. В воздухе поплыл запах сигар. Казалось, небольшое пространство между лестницей и входом в гостиную сузилось до размера вольера, в которых содержат хищных животных. Филиппа вдруг бросило в жар, дышать стало трудно, и он осел на нижнюю ступеньку. Вцепившись в поручень, Филипп прикрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. Было ощущение, будто его ударили под дых. Искра радости, которую чувствовал минутами ранее, создавая скульптуру, потухла. Мир снова покрылся трещинами и разбился на осколки. Виновником всех его бед, всех мук был не отец. Филиппу хотелось разорвать на себе футболку и до крови разодрать грудь, настолько там жгло, будто в нее всадили раскаленные щипцы. Он ощущал, как меняется лицо: тонкие вены витиевато прокладывали себе путь по коже. Не было сомнений, что глаза горели лютой ненавистью, ибо в душе у него пылало адское пламя из этого чувства. Он яростно замотал головой, отгоняя непрошеные воспоминания, но они медленно заполнили сознание, возвращая в тот роковой день. «Было туманно и сыро, поэтому на площадь идти не было смысла. При такой погоде скульпторы не работали. Филипп сидел в оборудованном для него уголке и лепил льва. Он боролся с внутренним волнением. Родители и братья превратились в существ, которых никто и никогда не видел. Было страшно находиться рядом с ними, но, похоже, опасности ни отец с матерью, ни братья не несли. И все же Филипп сторонился своих близких. Присматривался к ним, пытаясь свыкнуться с их новой природой. Когда в дом вошел Каин, Филипп невольно вздрогнул. Коротко взглянув на брата, он продолжил свое занятие. Но руки заметно задрожали. Инстинктивно Филипп ощутил угрозу, впрочем, они с Каином никогда не были близки. Но после обращения пропасть между ними стала шире. — Какой толк во всем этом? — сухо поинтересовался Каин, повертев в руках стек. — Работа с глиной приносит удовольствие, — не глядя на брата, Филипп забрал из его рук инструмент. Ему было неприятно, когда тот касался личных вещей. — Филипп, тебе нужно это выпить, — после короткого молчания проговорил Каин, поставив чашку, наполненную чем-то густым, перед братом. — Что здесь? — Филипп взглянул на Каина, чувствуя, как растет внутреннее напряжение. — Кровь, — ответил Каин, придвинув чашку ближе к Филиппу. — Она нужна для обращения. — Я не хочу обращаться, — дрогнувшим голосом произнес Филипп. — Отец будет недоволен. Все обратились, Филипп, теперь твоя очередь, — Каин прищурил глаза и, склонив голову, внимательно разглядывал Филиппа. — Прошу тебя, Каин, поговори с отцом. Я не хочу быть вампиром, — Филипп встал с места. Стало душно, к горлу подступил комок. Накатывало ощущение страха и безвыходности. — Ты должен. Это приказ отца, — Каин взял чашку и протянул Филиппу. — Пей, не заставляй применять силу. — Нет, — стараясь придать голосу твердости, отрезал Филипп. Глаза Каина вспыхнули. Вконец потеряв терпение, он схватил Филиппа за руку. И хоть тот отчаянно вырывался, не мог справиться с братом, который приобрел большую силу, чем имел ранее. Каин повалил его на лавочку и, прижав его своим телом, насильно влил кровь ему в рот. Филипп мотал головой, пытался освободиться от сжатых тисков, но Каин все же добился своего. И хотя рубашка Филиппа окрасилась каплями крови, значительная ее часть поступила по назначению. — Я ведь говорил, что применю силу. Ну же, Филипп, не сопротивляйся, — тихо и зловеще проговорил Каин. Его лицо посерело, по коже поползли ручейки вен, а глаза стали красными и злыми. — Нет, пожалуйста, Каин, я не хочу! Остановись! Не нужно! — паника, которую он испытывал в эти минуты, была не сравнима ни с чем. Филипп в полной мере осознал, что ему не выбраться, не сбежать от того чудовища, что нависло над ним. Именно монстр схватил его, и не было в нем ничего схожего с Каином. Между тем Каин достал припрятанный в обуви нож. Оружие было небольшим, но довольно острым. Заметив расширенные глаза брата, Каин лишь едко усмехнулся. Филипп дернулся, собрав все силы, ему удалось оттолкнуть Каина от себя. Но сбежать не получилось. Он снова был придавлен к скамье. Ладонь брата сжала ему горло, вторая рука была занесена вверх. Филипп задыхался, то ли от ужаса, то ли от нехватки кислорода. Из глаз потекли слезы, и закрывая их, последнее, что он ощутил — толчок и острую боль. Темная бездна унесла его в свои чертоги. А когда Филипп очнулся, мир вокруг него изменился. Первыми его чувствами были сломленность и горькая обреченность. Филиппу хотелось поговорить с отцом, высказать ему все, но слова застряли внутри, и он лишь стиснул зубы. Выхода не было, и для него начался ад. Поначалу была ярость и твердая позиция в том, что раз его обратили в вампира, он будет поступать соответственно. Ведь с постоянной жаждой крови пришло понимание, что от него требуется. Но спустя длительное время Филипп понял, что не может остановиться. Казалось, тонуть в саморазрушении больше невозможно, но он погружался в опасное состояние все глубже и глубже. Жизнь была разрушена, и для него не было спасения». Вскочив на ноги, Филипп двумя руками схватился за балясины и с треском вырвал их. Ему хотелось крушить все вокруг, кричать, пока не кончатся силы. Боль вперемешку с яростью рвали изнутри. Всплеск диких эмоций захлестнул Филиппа, как большая волна сметает все на своем пути. Рыкнув, Филипп ударил кулаком в стену, оставляя на ней внушительную вмятину. Пытаясь глубоко дышать, чтобы хоть немного прийти в себя, вампир услышал шаги. Обернувшись, он заметил спускающегося вниз Оливера. — Филипп? — Оливер перевел взгляд с брата на стену, по которой разошлись тонкие трещины. — Что происходит? — Оставь меня, — тихо выдавил Филипп. — Эй, ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне все? — Оливер сжал плечо брата. Когда же тот взглянул на него, Оливер внутренне сжался. Глаза Филиппа были наполнены слезами и беспросветной болью. — Мне нужно поговорить с отцом и… Каином, — имя старшего брата Филипп словно выплюнул, настолько мерзко было его произносить. — Обещай, что не вмешаешься, что бы там ни было. — Ты пугаешь меня, Филипп. Не делай того, о чем можешь пожалеть. Давай спокойно все обсудим, — Оливер чувствовал, что брат находится на грани. Он уже видел его в таком состоянии, но надеялся, что остановит надвигающуюся бурю. — Обещай мне, — с нажимом потребовал Филипп. — Хорошо, — после недолгого молчания произнес Оливер, не сводя взгляда с Филиппа. — Обещаю, что не вмешаюсь. Вампир медленно кивнул и, резко развернувшись, направился в гостиную. Отец и брат сидели в креслах возле камина. На столе рядом с ними были сигары и коньяк. Если бы не некоторые отличительные черты, можно было бы подумать, что это отражение одного человека. Филипп презрительно скривился. Каин так привык копировать отца, что совершенно потерял себя. До обращения он играл на скрипке, и казалось, что, взяв инструмент в руки, становится одним целым со смычком. В такие моменты Каин преображался, и только тогда Филиппу нравилось наблюдать за ним. В остальное время Каин был равнодушен ко всему происходящему, а став вампиром, забыл о своем увлечении музыкой и превратился в тень Питерса-старшего. Филипп не спеша приблизился к сидящим. Он ощутимо хлопнул брата по плечу и, нагнувшись, язвительно произнес:  — Я наконец понял, в честь кого дали тебе имя, — выпрямившись, Филипп ощутил некое удовлетворение от недоуменного взгляда, брошенного на него. — Библейский Каин был такой же сволочью, предателем и трусом, как и ты. — Ты пьян, Филипп? — поморщился Каин, приподнимаясь с кресла. Взглянув на часы, которые он носил на цепочке так же, как и его отец, вампир одернул пиджак и, обогнув Филиппа, направился к выходу. — Нет, братец, — прошипел Филипп. Его вывели чопорные, почти аристократические движения Каина. Схватив его за плечо, он притянул Каина к себе. — Я впервые за сотню лет вижу все очень отчетливо, и моя голова не затуманена ни алкоголем, ни чем бы то ни было еще. — Филипп, прошу, изъясняйся конкретней, — подал голос Карлос. Так же встав со своего места, он, чуть нахмурившись, наблюдал за сыновьями. — Что тебя не устраивает на этот раз? — Выгребная крыса! — выкрикнул Филипп, не слыша слов отца. Схватив Каина за пиджак, он протащил его через всю комнату и швырнул к окну. Каину удалось удержаться, но стекло, не выдержав такого напора, разбилось, обсыпав его осколками. Подлетев, Филипп снова схватил брата и, впечатав в стену, с ненавистью заглянул ему в глаза. — Жалкий, ничтожный прислужник. Ты испортил мне жизнь. И ты не представляешь, как хочется мне разодрать твою глотку, разломать каждый твой позвонок и повесить на стену в качестве трофея. — Довольно! — повысил голос Карлос. Взяв свою трость, он приставил рукоять к горлу младшего сына и оттянул в сторону. — Оставь Каина и объясни мне, что ты здесь устроил! — Что, за пять веков не нашлось мужества рассказать? — отпустив брата, Филипп напоследок с силой тряхнул его. — Видимо, у нас в семье всего трое мужчин, — подойдя к бару, Филипп налил себе виски и залпом выпил жгучий напиток. Его била нервная дрожь, никак не удавалось взять себя в руки. В комнате стало тихо, Карлос молча наблюдал за Филиппом, ожидая разъяснений. — Я все это время винил тебя, отец, — налив новую порцию, Филипп взмахнув рукой, расплескав содержимое бокала. — Только все дело в этом гаденыше. Каин насильно обратил меня в вампира, прикрывшись тем, что именно ты дал такое распоряжение. Он держал меня, заставил выпить кровь и… всадил нож в мое сердце. Пять веков я живу в аду. И все благодаря Каину. Оливер, который следил у порога за стычкой братьев, застыл на месте. Он буквально окаменел от слов Филиппа. Взглянув на Каина, Оливер понял, что все сказанное — правда. Каин побледнел, а в глазах плескался испуг. — Это правда? — мрачным, не предвещающим ничего хорошего голосом спросил Карлос. — Я посчитал, что так будет лучше, — пытаясь ничем не выдать свое волнение, проговорил Каин. Он видел, как взгляд отца становится холодным, в карих, почти черных глазах, сквозило разочарование. — Ты посчитал? — спокойным голосом переспросил Карлос. — Кто дал тебе право решать за других? Кто ты такой, Каин? — голос вампира зазвенел от гнева, но он умел держать себя в руках. Внутри все сжалось от горечи за Филиппа, но показывать эмоции был не его метод. — Даже я не позволяю себе подобное. Постарайся меньше попадаться мне на глаза. Уйди. — Отец… — от последнего слова у Каина побежали мурашки по спине. И хотя оно было произнесено тихо, в нем слышалась угроза. — Уйди, Каин, — зло процедил Карлос. Лоб вампира прорезала жесткая линия, на скулах заходили желваки, глаза потемнели, наполняясь колючей отчужденностью. Каин, обреченно кивнув, прошел мимо отца и брата. У выхода из гостиной он столкнулся с Оливером. Тот смерил его осуждающим взглядом. — Как ты мог, — с досадой проговорил Оливер. Ничего не ответив и слегка отпихнув брата в сторону, Каин поднялся по лестнице. Следом за ним мимо прошел Филипп. Через мгновение хлопнула входная дверь. Оливер переглянулся с отцом, не в силах подобрать нужные слова. Поступок Каина не укладывался в голове. Не было никакого оправдания тому, что он сделал с Филиппом. Оливер уважал старшего брата. Принимал угрюмость и сдержанность Каина. Хотя всегда удивлялся отношению к Филиппу. Они будто не были братьями. Теперь Оливеру многое стало ясно. Каждый ощущал ненависть по отношению к друг другу. Каин в глубине души знал, кто виноват в шатком состоянии брата, и переживал, что это станет известно остальным членам семьи, а Филипп считал, что Каин из-за отца переступил через его желания. Так же было понятно отношение Филиппа к отцу. Тот уважительно относился к нему, но все же во многом перечил. Такое слегка пренебрежительное отношение было связано с установкой, что отец виноват в его обращении в вампира. Но теперь картина менялась, и Оливеру казалось, что в их семье будут введены военные действия. * * * Покинув дом, Филипп остановился на веранде, чувствуя, как морозный воздух успокаивает клокочущий внутри жар. Эмоции все еще волнами накатывали, то усиливая натиск, то затихая. Казалось, он превратился в рокочущий океан, неспокойные воды которого могли в любой момент обрушиться на любого, кто окажется рядом. Спрятав руки в карманы, Филипп медленно спустился вниз и, глядя прямо перед собой, бесцельно пошел по дороге. Мыслей было так много, что они теснились в черепной коробке, грозясь ее взорвать. На душе было мерзко, настолько гадко, что временами губы вампира кривились в презрительной ухмылке. Слова Каина о том, что он посчитал правильным обратить брата в вампира, не удивили Филиппа. Каин никогда не отличался дипломатичностью. Для него не было иных мнений, только собственное. Он настолько следовал указке отца, что забыл, где находится грань между послушанием и раболепным прислуживанием. Мотнув головой, Филипп свернул в проулок и, пройдя пару километров, вышел к небольшому отелю. Сентрейлия была небольшим городом, который имел всего один отель и мотель на окраине. Вампир остановился и, прищурившись, стал разглядывать широкие окна. В голове вдруг стало проясняться, и неожиданное решение сподвигло его зайти внутрь. На ресепшене Филипп поинтересовался, в каком номере находится Лекси, и, не дав портье предупредить девушку о визите, направился к ней. Филипп твердо решил вернуть себе шанс на ту жизнь, которую он всегда хотел. Для этого ему нужна была помощь стервозной вампирши. Захочет ли она помогать ему или нет, не имело значения — отступать Филипп не собирался. Быстро разыскав нужный номер и постучав, он удовлетворенно выдохнул, когда уловил шаги и поворот замка. — Что ты здесь делаешь? — открыв дверь и обнаружив за ней первородного вампира, резко осведомилась Лекси. — Я тоже не особо рад встрече, но у меня к тебе разговор, — безапелляционно заявил Филипп и, не дожидаясь приглашения, вошел в номер. — Странно, с утра во мне необходимости не было, — с ехидством парировала Лекси, сложив руки на груди, выражая тем крайнее недовольство незваным визитером. — Такова жизнь, перемены неизбежны, — Филипп вплотную подошел к Лекси, стараясь говорить спокойно. — У меня нет настроения предаваться философии. Что тебе нужно, Филипп? — изогнув бровь, проговорила Лекси. Ей было неприятно присутствие вампира и хотелось, чтобы тот поскорее ушел. Еще долго она не сможет забыть унижение, которое пережила из-за него. — Ладно, — сев на кровать, Филипп мельком оглядел скромную обстановку. Повернувшись к Лекси, он перешел к деловому тону. — Мне нужно, чтобы ты забрала дневник, — без лишних предисловий заявил вампир. — С чего бы это? — вскинула брови Лекси. — У Питерсов есть договоренность с Деймоном и остальными. — Возможно. Но у меня на дневник личные планы, — Филипп терял остатки терпения, жалея, что решил обратиться к Лекси. — Послушай, это твои проблемы, — насмешливо проговорила Лекси, разводя руками. — Я не собираюсь тебе помогать. — Воля твоя, — медленно произнес Филипп. Неспешно подойдя к Лекси, он взял девушку за подбородок, заставляя взглянуть прямо ему в глаза. — Мне не доставит труда справиться самому. Только вот тогда… могут пострадать невинные, — с напускным сожалением дополнил вампир. — Ты мне угрожаешь? — нахмурившись, поинтересовалась Лекси, ничуть не испугавшись его слов. — Понимаешь, если я войду в чужой дом и меня обнаружат… — начал объяснять Филипп тоном, будто перед ним неразумное дитя, — ничто не остановит меня, я просто убью каждого, кто встанет на моем пути. — Даже Катрин? — после недолгого молчания спросила Лекси, растягивая губы в победной ухмылке. В глазах вампирах мелькнула растерянность. — Что? — Филипп был сбит с толку неожиданным вопросом и не мог найти достойных слов, чтобы ответить. — Она ведь нравится тебе. Еще тогда, в клубе, я заметила твой взгляд, — вела дальше Лекси, наслаждаясь его обескураженным видом. Филипп не ответил. Его взгляд помрачнел, и, чтобы скрыть свое замешательство, вампир подошел к окну. Катрин нравилась ему, две короткие встречи заставляли сердце биться сильнее. Возможно, он просто желал ее на сексуальном уровне, а может, здесь были более глубокие чувства. Филипп не имел времени разобраться в своих ощущениях. Сегодняшнее потрясение выбило почву у него из-под ног. Словно дикое животное, попавшее в капкан, Филипп не знал, как выбраться из сложившейся ситуации. — Что-то случилось? — полувопросительно, полуутвердительно произнесла Лекси. — С чего вдруг такая необходимость во мне, в попытках угрожать? Может, еще опустишься до шантажа? — с некой издевкой дополнила вампирша. — Дневник нужен для одного дела, — раздраженно ответил Филипп, потирая переносицу. Напряжение росло, и он готов был сорваться. И все же ему не хотелось доводить до крайней точки кипения. — Лекси, — вкрадчиво заговорил Филипп, — я сейчас в таком состоянии, что действительно могу наломать дров. Хотя, конечно, за пять веков я натворил немало. Ты хорошо знаешь дом. И сможешь пройти не замеченной. Но если заявлюсь я, могу создать ненужную шумиху, — Филиппа снова бросило в жар. Эмоции рвались наружу, и вампир сделал судорожный вздох. Самообладание покидало его. — Мне не нужны свидетели. Но честно, если я туда пойду и кто-то помешает, я могу убить. Сейчас не время шутить со мной. — Тогда окажи мне услугу, — твердо потребовала Лекси. «Я уже видела этот взгляд. Так смотрит загнанный в ловушку зверь. Деймон… то, что отражалось в его глазах в момент смерти Хейли и даже спустя время, невозможно забыть. Теперь Филиппа что-то терзает. Впервые вижу его таким». Лекси кольнула неожиданная мысль. Вся злость на Филиппа прошла, уступив место давно забытому ощущению. Неужели она еще может сочувствовать? — Ты не вправе ставить мне условия, — предостерегающе прошипел Филипп. — Расскажи, что произошло, и я помогу тебе, — проигнорировав его тон, сказала Лекси. — Ты ведь не думаешь, что входишь в число людей, которым я могу доверять? — прищурив глаза, Филипп пристально посмотрел на девушку. — Я должна знать, из-за чего иду на риск. Меня тоже могут обнаружить, там довольно много народу. Да и Деймон отличается излишней подозрительностью, — выдержав тяжелый взгляд вампира, ответила Лекси. — У меня нет к тебе доверия, — чеканя каждое слово, произнес Филипп. — Я могу только сказать, что это не просто блажь. Мне нужен дневник, чтобы исправить ошибку моего брата. — Это из-за лекарства? — прямо поинтересовалась Лекси. Хотя наперед знала ответ. — Лекарство… ничего ценного больше нет в этом дневнике… а еще тебе нужна ведьма. — С ведьмой я разберусь. У меня есть некоторые связи, — устало проговорил Филипп. Разговор ни к чему так и не привел, только отнял силы и время. — Да, дело в лекарстве, — коротко взглянув на Лекси, дополнил вампир. — Все настолько серьезно? — слегка нахмурившись, спросила Лекс. — Ты беспокоишься? — Филипп в изумлении приподнял брови, усмехаясь. — От тебя так и исходит волнение. — Хочешь поговорить об этом? — едко спросила Лекси. — Нет! Избавь меня от сеансов психотерапии! — в тон ей ответил Филипп. — Я так и думала, — усмехнулась Лекси. Девушка медленно прошлась по комнате и, встретившись с нетерпеливым взглядом Филиппа, коротко кинула:  — Хорошо, я помогу тебе. Почему она согласилась, Лекси и сама не понимала. Но ответ был уже дан. Девушка заметила облегчение на лице вампира. Она видела, насколько Филипп измучен, хотя и пытался всем видом не показывать этого. Филипп окинул Лекси пристальным взглядом. Около порога вампир обернулся. Его рука сжимала позолоченную ручку двери, он готов был уйти, но что-то держало.  — Вот сейчас ты настоящая, — неожиданно для самого себя выпалил он и стремительно исчез за дверью. Лекси постояла пару минут на одном месте и, подойдя к кровати, повалилась на нее. Визит Филиппа был неожиданным. Их короткий разговор и то, с какой легкостью она согласилась помочь, принесло смятение в душу. Но отказываться и идти на попятную было не в ее стиле. Завтра ей придется пробраться в дом, в котором когда-то была счастлива. — Настоящая… вспомнить бы, как это, — тихо проговорила девушка. Поднявшись, Лекси стала наблюдать, как пустеют темные улицы, охваченные лишь тусклым светом фонарей, как машин становится меньше. Постепенно огни в домах погасли, все вокруг затихло. А Лекси все стояла около окна, представляя завтрашний день. Не хотелось встречаться ни с кем, поэтому нужно было хорошо продумать шаги, чтобы незамеченной пробраться в дом. Мысли перескакивали с одной на другую, и когда горизонт стал светлеть, четко продуманный план так и не появился. Вконец измученная размышлениями, Лекси стала собираться, решив положиться на удачу.