я гей? помогите пожалуйста

— Прошлой ночью, — начинает Хината, и то, как он облизывает губы, заставляет Кагеяму отвести взгляд. Трудно сфокусироваться с Шое, лежащем под ним на собственной кровати. — Это было вот так, да? Кагеяма вынужден стоять и смотреть, как Хината отползает назад, садится на кровать и затем подтягивает его, чтобы тот повис над ним. Он низко опускает голову, пытаясь дышать, потому что Хината так близко, и он знает что они собираются делать. Шое выглядит странно спокойным, хотя румянец, покрывающий его щеки, немного утешает. Он касается бедра Кагеямы, и тот вздрагивает. Он не знает, почему так волнуется, они же делают все то же самое, что и прошлой ночью, хотя он и сбежал сразу после этого. Каким-то образом, увидев Хинату в таком виде, растянувшегося на спине и свежего прямо из душа, сердце Кагеямы чуть не вырвалось наружу, и кровь стала приливать во все неправильные места. Или правильные, в зависимости от того, что именно планирует делать Хината. Его пальцы согревают бедро Кагеямы сквозь шорты. Если вас это утешит, Шое выглядит так же неловко, как и Тобио, хотя он всегда был тем, кто просто прыгал вперед в любой ситуации, лишь бы она его заняла. Кагеяма позволяет дергать себя большую часть времени. Это совершенно нормально, снова говорит он себе, все еще глядя на Хинату, изгиб его носа и то, как его челка рассыпается на лбу. Его губы тоже двигаются, как будто он что-то говорит. Он что-то говорит. — Кагеяма? — повторяет он. — Эм, я не знаю, как ты хочешь это сделать, так что… Внезапно появилось давление в его нижней области, потирающее внутреннюю часть его бедра. Его раздражает, что Хината ведет себя как краснеющий девственник или что-то в этом роде, и эта мысль не должна приходить ему в голову, потому что на самом деле они даже ничего не делают. Они просто... проверяют, даже не включая руки в игру, так что все безопасно. Голова Кагеямы опускается ниже, когда колено Хинаты неуверенно прижимается к его промежности, и хотя он еще не очень твердый, но уже начинает волноваться. Это странно, потому что на самом деле еще ничего не происходит, просто Хината, лежащий и прикасающийся к нему, он так близко, что Кагеяма может слышать запах мыла и всего остального, чем пахнет Шое. Тобио не хочет отводить от него взгляд, хотя он никогда в своей жизни не был так смущен, как сейчас. Внезапно Хината кладет ладони на его щеки и издает ужасный ноющий звук, и Кагеяма почти в панике вскакивает, думая, что сделал что-то не так. — Ты так неловко это делаешь! — говорит Хината. — Слазь с меня… Как только он говорит это, Кагеяма понимает, что это последнее, что он хочет сделать сейчас. Они стояли так уже довольно долго, и Хината старался изо всех сил, поэтому он тоже должен активизироваться и не облажаться. Он сжимает зубы и опускает свои бедра, чтобы потереться об поднятое колено Хинаты. Шое заглядывает через его руку, напряженно и сосредоточенно смотря на Кагеяму. Между ними еще осталась доля неуверенности, но когда Кагеяма делает это снова, давя настойчивее, Хината, наконец, опускает руку на него. Рука на бедре Кагеямы напрягается, пальцы проскальзывают под футболку, согревая кожу под ней. Это так приятно, плавно, прохладно, а затем колено Хинаты вдруг вдавливается в пах Кагеямы, прижимаясь немного сильнее, так что теперь он определенно начинает чувствовать его. А Хината следит, как меняется его лицо. Неуверенный взгляд Тобио сменяется чем-то другим; вторая рука Шое скользит вверх к другому бедру Кагеямы, крепко сжимая его, коленом ища нужный угол для трения. Он издает тихое шипение, когда тот находит правильную точку, и опускает бедра на колено Хинаты, наклоняя голову так, чтобы их лбы соприкасались; взгляд Шое устремлен на него, щекоча его своими мягкими волосами, выдыхая на щеки Кагеямы. — Тебе хорошо? — тихо спрашивает он, и Кагеяма не знает, что ответить, поэтому просто снова опускает бедра. Это лучше, чем хорошо; он вспоминает, как легко возбудился, когда Хината извивался под ним, случайно задевая место, которое не следовало бы, только теперь он не хочет остановиться или уйти, и это прекрасно. Это так в большей степени, потому что он делает это с Хинатой, и это заставляет его живот скручиваться в спираль, а спину выгибаться; его глаза закрываются, дыхание начинает учащаться. Кагеяма прижимается сильнее, сильнее, колено Хинаты давит в него, а руки парня заставляют его двигаться чаще, мыслить ясно становится все труднее. На самом деле, он едва понимает, что делает, теряясь в ощущениях близости с оттенком смущения, потому что он буквально прижимается к своему лучшему другу, убеждая себя, что это нормально. — Боже, какой ты тяжелый, — ворчит Хината, тяжело дыша, вонзая пальцы в бедра Кагеямы и потирая его коленом, а тот просто выдыхает «здесь, здесь», и Шое делает это снова и снова, как вдруг все тело и бабочек в животе заодно затапливает теплом. Кагеяма зависает на мгновение, пока колено Хинаты останавливается, прижимаясь к нему, чувствуя, как его рубашка начинает прилипать к спине. Он старается удержать себя дрожащими руками, потому что не хочет упасть и раздавить Шое, который и так выглядит хрупко; он открывает глаза и смотрит вниз. Хината выглядит таким же удивленным, как и он сам, как будто не знает, что сказать, и, честно говоря, Кагеяма тоже. Он чувствует липкую скользкость в шортах, морщит нос и уже собирается вставать. Внезапно раздается тихий испуганный шум. Хината смотрит на него; его лицо все красное, а волосы прилипли к теплой коже. Кагеяма встает, и снова этот звук, исходящий от Шое. Ему нужно несколько секунд, чтобы понять, что тот делает это, каждый раз, когда он двигается именно так, потому что его колено прижимается прямо к чему-то теплому и твердому, и внезапно осознает, что это член Хинаты. Он не знает, что делать. Как ему поступить в этой ситуации? Ситуация, в которой он сделал лучшего друга твердым, трясь об его ногу, как какая-то собака в период течки, ситуация, от серьезности которой его начинает трясти, а щеки гореть еще сильнее. Он должен помочь ему? Хината хочет этого? То, как жаждуще Хината смотрит на него, наталкивает его на мысль, что да, он, возможно, хочет этого. Кагеяма мог бы сделать для него то же самое, что сделал Хината, но вдруг осознает, что делает кое-что неожиданное. Он садится обратно на кровать, игнорируя нарастающий холод в шортах. Теперь он видит довольно заметную выпуклость у Шое, наблюдая, как тот отворачивается, смущаясь. — Извини, — говорит он, — это немного неловко, я сам все сделаю, — но Кагеяма не дает ему закончить. Хината обрывает свое предложение стоном, закидывая назад голову, когда тот прижимает ладонь к ткани шорт парня. Он наблюдает за тем, как поднимаются шорты Хинаты, следя за складками ткани, потирая контуры члена парня; сильные мышцы бедер дрожат в тех местах, которые Кагеяма обычно не видит, но очень хотелось бы. Хината шумный. На самом деле это не так уж удивительно, потому что он всегда шумный, будь то просмотр фильма, обед или… что бы они сейчас не делали. Он сжимает покрывало руками, упираясь бедрами в блуждающие пальцы Кагеямы. Он никогда не трогал член парня прежде. Кроме своего, конечно, но это что-то новое; это совершенно другой угол зрения, и это Хината, и это гораздо увлекательнее, наблюдать за тем, что он может сделать одним лишь определенным движением руки или сильно прижимая ладонь в нужном месте. Ему требуется мгновение, чтобы понять бормотание Хинаты, но когда ему это удается, то не может перестать слышать это. «Кагеяма», – шептал он снова и снова, от интонации которого сердце начинало биться быстрее, в голове все плыло, и если бы он просто не сделал все через шорты, то у него бы опять встал. Это просто Хината, говорит он себе, он просто произносит его имя, но оно звучит как-то по-другому. Он никогда не думал, что кто-то вроде Шое сможет издавать такие звуки. Хината отчаянно прижимается к нему, изгибая спину и зажмуривая глаза. Он широко раздвигает ноги, предоставляя Кагеяме больше возможностей, затем открывает глаза, немного щурясь, и смотрит на парня. Рот Хинаты открывается, закрывается, затем снова открывается, дыхание учащается, и Кагеяма ожидает услышать еще одно странно горячее произношение своего имени. Он так увлекся этим, что не заметил, что следующая фраза была не просто его именем. — Кагеяма, — говорит он, как и ожидалось, а потом добавляет кое-что менее ожидаемое, — я… ты мне очень нравишься. А потом его бедра запинаются, он делает еще один толчок и падает на простынь, тяжело дыша. Такое ощущение, что это было слишком быстро, но также и слишком медленно и долго, и когда он кончает, Кагеяма на самом деле не знает, что делать. Хината выглядел абсолютно уставшим, вот так вот прислоняясь к покрывалу. Наверное, им следовало бы привести себя в порядок, потому что Кагеяма начинает чувствовать себя некомфортно в этих шортах, но когда он протягивает руку, чтобы подтолкнуть Хинату, его глаза остаются закрытыми. Может быть, он уснул. На самом деле, это не удивительно. Кагеяма и сам не сильно беспокоился о том, что произошло прошлой ночью, и, судя по всем сообщениям, которые отправил Хината, ему тоже все равно. Он не планировал проводить вечер таким образом, поэтому ему лучше уйти, но оставить так Хинату здесь странно и не совсем правильно. Хотя он не знает, что еще делать; он точно не сможет стянуть с него шорты и очистить его (только мысль об этом заставляет кровь приливать к его лицу). Это тупая вина Хинаты то, что он заснул, не так ли? В конце концов он смещает его так, чтобы натянуть на него одеяло, укрывает его, убирая волосы с лица. Он довольно милый, когда спит, особенно когда выглядит вот так. Через несколько минут Кагеяма выходит за дверь, пытаясь нормально ходить в этих шортах, благодаря маму Хинаты за печенья, и сообщая о сне Шое. Он волновался, что она что-то заподозрит, но та просто вздыхает и качает головой, видимо потому что это случается довольно часто. Когда он оказывается на полпути к дому, стараясь не сосредотачиваться на шортах, то вспоминает кое-что, и эти слова снова проносятся в его голове. «Ты мне очень нравишься» Вот дерьмо.