🟢🟣
– Ух ты! Это правда мило! Спасибо! – Угу… Всхлип. – Эй… – Что? – Закрой глаза… Я тоже хочу тебе кое-что подарить...🟢🟣
Окуясу почесал висок. У него болела голова. Его мозг не привык к размышлениям. Он был человеком действия! Размышления обычно приходили потом. Иногда он удивлялся тому, как, черт возьми, смог окончить полицейскую академию. Окуясу сделал это, поэтому сейчас ему необходимо приложить усилия для решения этого дела. Дело о пропавшей Моне Лизе и пропавших женщинах Морио могло быть только верхушкой айсберга. Окуясу не мог этого объяснить, но что-то подсказывало ему, что дело гораздо сложнее, чем кажется. Впервые его чутье заговорило с ним... Хммм... Возможно, общение с Джоске привело его в норму. Он просто не мог игнорировать свое предчувствие. Кроме того, на карту было поставлено очень многое. Мать громко оплакивала своего пропавшего сына, в то время как маленький мальчик надеялся, что найдет своего отца. Юкако заходила вчера и все подтвердила. Женщина на фотографии действительно была ее начальницей. Девушка с суровым лицом не могла не выразить своего беспокойства. Прошла неделя с тех пор, как она в последний раз видела Ая-сенсея. И не только она, но и другие косметологи сходили с ума. Без босса в расписании творился хаос, и клиенты были крайне недовольны. На данный момент Юкако взяла на себя роль руководителя. Но все же Юкако очень хотелось, чтобы Ая-сенсей вернулась. Окуясу не мог ей пока ничем помочь. Все, что он сделал, это посоветовал Юкако, чтобы они закрывали салон пораньше, и чтобы все девочки отправлялись домой в сопровождении парней. Он спросил, есть ли у Ая-сенсея враги. Юкако заявила, что, несмотря на красоту, та была одинока. Так что не было никаких мстительных бойфрендов или ревнивых женщин, которые могли ей навредить. Благодаря своей работе у нее было много поклонников. Тем временем Коичи просматривал рейсы. У него было мало зацепок, но ни одна из них не вела к Морио. Он дал информацию о Косаку Каваджири. Окуясу был в восторге, но, когда он открыл письмо, там был только один лист. Мог ли один лист вместить в себя всю информацию, касающуюся одного человека? Видимо, да. Все, что мог найти Спидвагон, не занимало больше страницы. Косаку Каваджири всю жизнь жил в Морио, рано женился и работал наемным работником. У него нет родственников, родители умерли в преклонном возрасте. В настоящее время его семьей были жена, сын и кот. Его жизнь была скучной, и, кроме того, что у него был неудачный брак. Его биография была чистейшей, без единой капли грязи. Из-за чего его исчезновение казалось странным. Скучный парень не нарывался на опасность. Весьма вероятно, что опасность сама нашла его! В этот момент позвонила его жена Синобу и подала заявление о пропаже. И это не похоже на то, что ей было все равно - ее муж был единственным кормильцем, и, поскольку доход прекратился, она начала обращать на это внимание. По словам мам-сплетниц, Синобу устроилась менеджером в зоомагазин. Она много знала о чистокровных кошках... Окуясу не знал, как были связаны Ая-сенсей и Косаку Каваджири. Сплетники кричали о романе! Ему хотелось стукнуться головой о стол, но это не пойдет на пользу его мозгу. В животе заурчало. – Мы слышим тебя, Оку! – крикнули ему коллеги. – Сделай с этим что-нибудь! Офицер с испуганным лицом только пожал плечами. Его тело стонало от голода, но у него не было аппетита. Кормить себя насильно было меньшим, что он хотел сделать. Окуясу закрыл глаза. В голове появился образ человека с нежными глазами и улыбкой, полной любви. Тонио… Он скучал по еде... и больше всего по Тонио. Окуясу резко открыл глаза и скорчил печальную утиную мордочку. Что пошло не так? Я был уверен, что Тонио чувствовал то же самое ко мне... Как я мог быть таким глупым? Выпрямившись, Ниджимура вытер блеснувшие слезы, прежде чем кто-либо заметил, и легонько постучал ладонью по щекам. Вернемся к работе. Работа поможет. Работа поможет забыть. Он взял фотографию и кивнул сам себе. Нужно начать с камер наблюдения на вокзале! Красной ручкой Окуясу обвел лица людей, которые, по его мнению, были подозрительны. Кроме блондина в фиолетовом костюме. На том парне был галстук с рисунком Китти, такой человек не мог быть убийцей! Добрый старший офицер подошел к нему. – Окуясу-тян, Джоске здесь? Повернувшись к своему начальнику, молодой полицейский просиял. – Нет, он пошел к своей маме!🟢🟣
– Джо-Джоске?! – Ммм... Привет, мам. Как дела? Это было слишком глупо и неловко. Что это за приветствие?! Оставил свою родную мать после смерти дедушки и изолировался на целый месяц… Да... «Как дела?» определенно было идеальным вариантом. Но, увидев сына так внезапно, Томоко встревожилась. – Что-то не так, Джоске? Тебе нужны деньги? Я могу… Брюнет махнул рукой, пока маму не понесло. – Мама, нет, мне не нужны деньги! – он почесал затылок и вздохнул. – Я... просто хотел поговорить с тобой, вот и все. – О-о… Томоко заглянула в дом, держась за дверную ручку, и посмотрела на часы. Было 10:30. – У тебя есть время? – Да, – кивнул Джоске. Томоко жестом пригласила его войти. Прежде чем последовать за ней, он бросил на дом быстрый взгляд. Лучи солнца освещали его, из-за чего он казался таким уютным и безопасным. Дом детства, где он вырос, шептал ему. Добро пожаловать домой. Когда Джоске вошел, они молча встали у двери. Обстановка в комнатах почти не изменилась. Тиканье часов нарушало тишину, и офицер не вытерпел. – Ммм... мама... Словно вспышка, Томоко сжала сына в объятиях. Он не слышал ни плача, ни упреков, но заметил, что ее плечи дрожали. Его мама плакала... Джоске замер и вспомнил плач, который слышал, когда он и вор прятались под кроватью. – Джоске… Мне так жаль… О, папа... что я сделала с моим сыном? Что я ему сделала? Неужели... неужели я оттолкнула его? Руки офицера стали подрагивать, и, прежде чем он успел обнять женщину в ответ, Томоко отскочила назад и принюхалась. – Ты... э-эм... Я принесу кофе. – Да, спасибо, – еле выдавил из себя брюнет. Он сел на старый и знакомый ему диван. Офицер помнил, как много времени проводил на нем, играя в любимые игры или смотря передачи с дедушкой. Но это было лишь воспоминание, пришедшее откуда-то издалека, как будто оно принадлежало кому-то другому. Томоко вернулась с подносом, на котором стояли кофе и датское печенье. Не сказав ни слова, она протянула одну чашку Джоске, а вторую взяла себе, заняв место рядом с сыном. – Итак... Как ты поживаешь, Джоске? Офицер смотрел на свое отражение в темной жидкости. – Я в порядке... В последнее время я работаю над одним делом. – Правда? – Да... Снова повисло молчание, и Джоске ненавидел это, Томоко тоже пыталась перевести разговор в другое русло. – Как твоя новая квартира? - она натянуло улыбнулась. – Она старая, но цена вполне приемлемая, – Джоске тоже натянул улыбку, но у него был напряженный вид. – Другие жильцы милые, хозяйка часто приносит мне еду. Думаю, ей нравится, когда рядом есть полицейский. – Это хорошо. Как ее зовут? – Ммм, все зовут ее просто бабушкой. – Я могу приходить и навещать тебя, если хочешь- – Нет, все в порядке! Брюнет не хотел, чтобы она видела эту дерьмовую квартиру. Но он сожалел, что слишком быстро отклонил предложение матери. Томоко только кивнула. Ну... Джоске больше не ребенок. Если он хочет уединиться, она будет уважать его решение. Даже если ей придется сдерживать себя. Молодой полицейский закусил нижнюю губу, пока его мать возилась с чашкой. Черт, мне нужно сменить атмосферу немедленно! Иначе это будет еще более неловко...! – Ух... Несколько дней назад я ходил на свидание... Мать резко повернула к нему голову. – Что? На его лице появилась застенчивая улыбка. – Я... наконец-то пригласил этого человека... Мы были в дружеских отношениях, но... Мне удалось собраться с духом, чтобы его пригласить. Это была действительно интересная новость для Томоко. Она знала, что ее сын был очень популярен среди девушек, но она никогда не видела, чтобы Джоске встречался или даже приглашал кого-то на свидание. Улыбка пришла к ней сама собой. – Кто это? Кто-то, кого я знаю? – Я так не думаю, но… Брюнет ухмыльнулся и вытащил из бумажника снимки. Поставив чашку на кофейный столик, она внимательно изучила милую и забавную фотографию в своей руке. Стройная девушка позволила Джоске использовать свои колени в качестве подушки. Спящее лицо ее сына не изменилось с четвертого класса. На втором снимке был тот же самый человек, и он был невероятно красив. Томоко нахмурилась и щелкнула языком. – Не может быть, чтобы ты встречался с кем-то подобным! Джоске, она слишком хороша для тебя! Зачем она вообще тратит на тебя время? Рано или поздно она тебя бросит! – Как ты можешь говорить такое своему единственному сыну?! – офицер был оскорблен заявлением матери. – Ты хорошо с ней обращаешься? Что она в тебе нашла? Ты ведь не платишь ей за то, чтобы она с тобой встречалась? – Мама! Томоко засмеялась, возвращая фотографии. Услышать ее смех было приятно. Джоске внутренне вздохнул с облегчением. – Я шучу. Просто дразню тебя. Ты, кажется, защищаешь ее. Как ее зовут? – Ее зовут... РК... и... э-э... – Джоске вздрогнул и сглотнул. – Сенсей – мужчина. Глаза Томоко расширились, и она выхватила фотографии у сына. – Что? Невозможно! Почему у него такая безупречная кожа?! Какой увлажняющий крем он использует? Приподняв плечо, Джоске несколько мгновений тупо моргал. – А? – Джоске, когда встретишься с ним в следующий раз, обязательно запиши, какое средство по уходу за кожей он пользуется! Понял?! Может быть, она его не расслышала?... Он попробовал еще раз. – Мама, сенсей – мужчина. Но Томоко, казалось, даже не дрогнула. – Что? Значит, он использует средство по уходу за кожей для мужчины? Просто узнай название для меня, Джоске. – Мама... все нормально?... Джоске заметил, что он нервно заламывал руки. Впервые он почувствовал, как его лицо вспыхнуло от... стыда… – Я... предпочитаю мужчину? Взяв чашку, Томоко обмакнула сладкое печенье в кофе и небрежно произнесла: – Я давно это знала. – Что?! Как?! – у него отвисла челюсть. – О, ты был влюблен в Сэссю Хаякаву и Рудольфа Валентино, когда учился в начальной школе. – Ты серьезно? – Ха-ха-ха, а мне показалось, что это очень мило! Тебя нравились некоторые классные художники. Он... не помнит этого… Он определенно не помнит этого. Но его мать заметила это задолго до него... – Ты... не возражаешь? – Я не возражаю. Хочу внуков. Он любил детей, но не мог представить себя отцом пары мальчиков или такой милой маленькой девочки, как Джолин. Он усыновит или найдет суррогатную мать. Но да, он хочет детей. Джоске уставился перед собой и медленно заговорил: – Об этом не волнуйся... Я действительно хочу иметь детей… Томоко закрыла глаза и улыбнулась, откусывая кусочек печенья. – Тогда мне не о чем беспокоиться. Если все пойдет хорошо, пригласи его на ужин. Мне бы очень хотелось познакомиться с этим... э-э... сенсеем? Он учитель? В какой школе он работает? У Джоске закоротили мозги. Давление, которое он держал так долго, наконец-то отпущено, и это было так ошеломляюще! Он не знал, как выразить свои чувства. Счастье? Благодарность? Облегчение? Джоске почувствовал, как дрожат его губы. О нет... он не хотел плакать. Ему нужно было сказать матери что-то важное. Сунув руку во внутренний карман, брюнет вытащил письмо. – Вот. – О? Что это? – Томоко взяла письмо и изучила адрес. – Это... Письмо от папы... – Письмо от мистера Джостара. – Джозеф?! Томоко практически разорвала конверт и стала читать письмо. Пока мать жадно глотала чужие слова, Джоске молча потягивал кофе. Он был таким же горьким, каким его напоил из своего рта Heaven’s Door на темной игровой площадке. Случай с Анджело был давно, но Джоске знал, что он и его мать еще не пришли в себя после случившегося. Когда мозг Томоко переварил прочитанное, она взбесилась. – Это то, из-за чего ты пришел поговорить со мной? Джоске допил кофе и усмехнулся. – Типа… Но ты знаешь? Мистер Джостар ни черта обо мне не знает, – Томоко крепко сжала письмо, края которого сморщились. – Он видит во мне героя, но... я не герой! Если бы я действовал быстро... Дедушка все еще был бы здесь. Внезапно иллюзия, которую он видел тогда в тоннеле, охватила его разум. – Что ты делаешь? – Что ты имеешь в виду? – Ты разрешил мне спуститься сюда, Джоске. Что я сказал тебе перед смертью? – Не бойся… – Ты не услышал меня. Оставил свою мать в таком состоянии. Ты ей нужен, а ты просто сбежал. Так вот скажи мне, что значит фраза «не бойся»? Ты провалился, и теперь он умрет. Этот кошмар все еще преследовал его. Сердце разрывалось в клочья, и к тому времени, пока солнце еще не будило своими яркими лучами, он уже просыпался и чувствовал себя усталой оболочкой. – Я дерьмо. Полное дерьмо. Я даже не доверял тебе, чтобы сказать, что мне нравятся парни! – голос Джоске повышался, и он говорил все быстрее и быстрее. Тем временем Томоко медленно отложила письмо в сторону. – Я сбежал, как чертов трус. Сбежал из-за собственной неудачи, бросил тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего! Его зубы стучали, а плечи тяжело вздымались. Нос начал щипать, в то время как слезы уже текли из его глаз. Томоко прикрыла рот рукой и задрожала. Чувство вины наконец вырвалось наружу. – Мама… Мне очень жаль… Мне так жаль... Джоске пытался скрыть слезы, но, в отличие от похорон, дождя тут не было. В перерывах между всхлипываниями и икотой он рассказал матери о том, что мучило его в течение нескольких месяцев. – Я должен был остаться с тобой! Я должен был остаться и защитить тебя! Но я так боялся все испортить. Не теряя ни секунды, Томоко крепко обняла сына. Брюнета так сильно трясло, что она боялась, как бы он не превратился в пыль. Она тоже плакала, не хотела его потерять так же, как и отца. Томоко знала, что с помощью слез на похоронах Джоске пытался избавиться от боли. Он добрый и нежный мальчик. И, без сомнения, случившееся все еще разъедало его изнутри. – ПРОСТИ, МАМА, Я ХУДШИЙ РЕБЕНОК! – Нет, не говори так, Джоске. Не говори так, – Томоко безудержно рыдала, не сдерживая слез. Она не знала, как утешить своего единственного сына. Когда он начал нести всю эту ношу на своих плечах? Она икнула и вытерла его слезы. – Не будь так строг к себе... Джоске сжал губы и выплеснул еще больше слез. Томоко вытерла большим пальцем его глаза и стала изучать лицо своего маленького мальчика. И впервые в жизни она увидела, что ее драгоценный сын больше не маленький мальчик. Теперь он был похож на Джозефа и ее отца… Со слезами на глазах Томоко нежно улыбнулась ему. – Ты вырос, пока был там... да? Джоске почувствовал, как его нос заложило и из него все потекло. В этот момент он не считал себя взрослым, плача на руках у своей матери. Офицер взял стоящие рядом салфетки и высморкался. – Я плачу, как ребенок, тебе это нравится? Вздохнув, Томоко снова обняла его. – Тебе стоит отдохнуть. Ты стал гораздо худее, чем был. Ты нормально питаешься? – Честно говоря, я стараюсь не пропускать прием пищи, – Джоске обнял ее в ответ. – Скоро обед, я могу что-нибудь приготовить. Ммм! Домашняя кухня! Но... – Давай я приду на ужин? Мне нужно еще кое-кого навестить. Взгляд обоих переместился на конкретную фотографию в рамке. Дедушка... Глаза Томоко наполнились слезами, и на этот раз брюнет вытер их. – За ужином я расскажу тебе, как вел себя на свидании, как полный придурок. – Звучит неплохо, – его мать усмехнулась и взяла письмо обратно. Она держала его и смотрела на Джоске. – А я расскажу тебе кое-что о твоем отце. – Ты уверена? Если это что-то личное… – Ты имеешь право знать. Мы все обсудим за ужином. Он этого не предвидел. Но это не было неприятно или что-то в этом роде... Возможно, теперь, будучи взрослым, ему придется об этом поговорить. – Окей. Вскоре он снова оказался у дверей.. – О! Прежде чем ты уйдешь, возьми вот это. Ключ… Он был для… – Возьми его с собой. Джоске сжал ключ, одарив мать знакомой улыбкой, и вытащил из гаража мотоцикл, который ему подарил дед. Он уже ездил на нем однажды, и хорошо, что ему снова представился такой шанс. Так он точно вернется до ужина. Отъезжая на мотоцикле, он крикнул Томоко: – Я скоро вернусь! Томоко не ответила, а просто замахала руками, как всегда. Если она собирается накормить своего переросшего сына, то это будет пир на весь мир. Но до этого... Нужно было позвонить. Интересно, не изменился ли за эти годы номер Джозефа?...🟢🟣
Окуясу скрестил руки на груди и надулся. Его чуть не арестовали. Какого черта? Он коп, проводящий исследования! К счастью, с ним был Коичи, который вытащил его из тюрьмы торгового центра. Единственное, что сделал этот маленький чувак, так это блеснул своим удостоверением корпорации Спидвагона. – Ну что за дерьмо? – Так тебе и надо, на такие вещи нужен ордер. И ты еще нес какую-то чушь. Окуясу обернулся и посмотрел на Юкако. – Я человек закона и справедливости! Я пытаюсь защитить добрых людей Морио! – Ты можешь делать это, не пугая их, – холодно ответила она. – Крики о том, что ты пытаешься арестовать убийцу Моны Лизы, крадущего женщину, не помогут. – Ай-ай! Охранник вел их в комнату, в которой можно было взглянуть на видео. После вежливой просьбы Коичи им дали добро. С любопытством Коичи наклонился, чтобы посмотреть на маленького мальчика, что прятался за ногой Окуясу. – Кто этот маленький мальчик? – Ах, он? Это Хаято! Его папа пропал в тот же день, что и Ая-сенсей. Коичи молча кивнул, не сводя глаз с Хаято. Ребенку не нравилось, когда на него пялились, поэтому он уставился на парня в ответ. Ниджимура взъерошил волосы мальчика. – Что случилось, малыш? Ты сегодня такой тихий! – Морить себя голодом из-за любви – глупость, – едва слышно пробормотал Хаято в ответ. Это было больно. Окуясу упал и, встав на свои четыре конечности, жалобно задрожал. – А?! Окуясу! Ты в порядке?! – Коичи бросился к нему, в то время как Хаято смотрел на него с пустым выражением лица. Увидев всегда солнечного офицера в мрачном состоянии, Юкако почувствовала печаль. Девушка надеялась, что между Тонио и Окуясу все будет хорошо, в чем ошиблась, но она знала, что офицер не был готов говорить об этом. Юкако готовилась к тому дню, когда Окуясу взорвется и обо всем расскажет, но в данный момент нужно делать вид, что все нормально. Ему необходимо время, потому что разбитое сердце – это сука. Не колеблясь, Юкако схватила Окуясу за лодыжки и потащила в комнату. – Ты не поймешь, Коичи. Коичи и Хаято переглянулись и последовали за ними. Когда они вчетвером вошли в комнату, Коичи попросил охранника оставить их одних. Поклонившись и проговорив «да, сэр», «конечно, сэр», тот ушел. Хаято немедленно вскочил на стул, чтобы осмотреть все оборудование. Не стоит говорить, что маленький мальчик выглядел так, словно попал в кондитерскую. Коичи попытался встряхнуть Окуясу, но у него ничего не вышло, тот валялся как бревно. Юкако же топнула ногой, и молодой полицейский вскочил на ноги, как черт из табакерки. – Ай! Юкако, это чертовски больно! Она дважды шлепнула его по щеке и указала на экран. – Расследование. – Да, да, да, сейчас, – но, взглянув на оборудование, Окуясу почесал затылок, как шимпанзе в зоопарке: – Э-э... Сзади себя Коичи обнаружил стопку видеокассет. – Юкако, когда пропала Ая-сенсей? Она опустилась на колени рядом со своим бойфрендом и просмотрела видеозаписи. – Скорее всего, в пятницу вечером. Раздался мягкий голос: – И мой папа тоже... Девушка повернулась к Хаято. – Мой папа... не вернулся домой в пятницу... Она несколько мгновений смотрела на мальчика, потом встала рядом с ним. – А где твоя мама? Она знает, что ты здесь? Сегодня понедельник, разве ты не должен быть в школе? – Хаято вытащил из рюкзака шляпу и надел на голову, пряча глаза от Юкако. – Я с тобой разговариваю, – в ее голосе не было обычной резкости. Она говорила обеспокоенно. – Мама на работе... Она не знает, что я не в школе. – Эй, я забираю этого сопляка обратно в школу! – воскликнула Юкако командным голосом. – Нет! – мальчик со всей силы вцепился в ногу офицера. Он умоляюще посмотрел на Окуясу. – Не дайте ей забрать меня! Юкако скрестила руки на груди и смерила Ниджимуру смертельным взглядом. – Ты хочешь, чтобы этот ребенок прогуливал школу? Нет... Окуясу всегда говорил детям ходить на занятия... – Мы расследуем… – Скажите ей, что я ваш помощник! – ОКУЯУСУ! Рев Юкако был ужасающим. Офицер вздохнул и захлопал ресницами. Когда он посмотрел вниз и увидел лицо Хаято... Он никак не мог заставить его уйти. Мальчик в отчаянии окаменел. Что ж... Пусть найдет ответы на некоторые вопросы, а потом пойдет в школу. Окуясу вытащил еще одну наклейку «суперзвездный младший полицейский Морио!☆» и наклеил ее на одежду мальчика. – Зачем, Юкако? Он младший офицер! Хаято кивнул в знак согласия, но эта детская чушь не смягчила гнева девушки. – Ты издеваешься, НИДЖИМУРА?! О, черт, она назвала его по фамилии. Окуясу с трудом сглотнул ком в горле и криво усмехнулся. – Нам нужно посмотреть, не появлялся ли тут его отец. После этого я отведу его домой. Обещаю! Вот это звучало разумно. Нельзя пренебрегать безопасностью мальчика. – Прямо домой, ты понял? – Юкако ткнула в Окуясу пальцем, чуть ли не протыкая ему шею. – Да, мэм... – Я нашел записи с пятницы, – Коичи вытащил одну из видеокассет. – Их три. – Это должны быть отдельные записи из трех разных мест, – подсказал Хаято. В комнате было всего три монитора. Хммм... Мальчик определенно разбирался в технологиях. Забравшись под стол, Коичи вставил кассеты. И все четверо стали внимательно наблюдать. Первое видео показало вход в торговый центр и площадь. Юкако знала, что Ае-сенсею там нечего делать, тем более та заканчивала работу в десять вечера, а центр закрывался в половину десятого. Все сошлись во мнении, что от первой кассеты мало толку. Единственное, что они увидели, так это то, как господин Каваджири вышел из универмага. Мелочь, но это только начало! На втором видео было много людей, гуляющих вокруг зданий. Хаято ускорил запись, но ничего особенного не обнаружил. Теперь третье видео... – Это последнее? – спросила Юкако, посмотрев на кассеты. – Видимо, да, – выдохнул Коичи. – Я больше ничего не смог найти. Окуясу улыбнулся и сжал кулак. Все посмотрели на мальчика и увидели, как тот дрожал. Коичи тут же подошел к нему и попытался приободрить: – На этом мы обязательно что-нибудь найдем. Юкако легонько похлопала Хаято по плечу. – Если не получится с видео, то есть и другие способы. Ее слова успокоили ребенка, и он решительно кивнул. Окуясу включил последнюю запись. На этот раз наблюдение велось за вокзалом. Хаято снова промотал. Толпа. Конец видео. В маленькой комнате раздался щелчок. Хаято нажал на повтор. Результат тот же. Щелчок. – Я думаю, что и в этом видео мы ничего не найдем, – Коичи разочарованно вздохнул, но обеспокоенно посмотрел на Хаято. Юкако молчала и напряженно смотрела на монитор. Окуясу попытался заговорить с Хаято: – Малыш, мы найдем другие улики, так что... – Нет! Здесь что-то должно быть! Что угодно! Я должен найти папу!!! Это было так важно для него. Хаято никогда раньше не заботился об отце, никогда. Они никогда не разговаривали и даже ничего не делали вместе. Отец был суровым, сын ему мешал. Хаято воспринимал его как незнакомца и не проявлял никакого уважения. Но на следующий день после исчезновения отца он задумался. Несмотря на то, что у них не было никаких отношений, Косаку в какой-то степени заботился о сыне. Отец мог подать на развод и оставить его с матерью. Но он этого не сделал. Вместо этого он постоянно работал, чтобы они могли жить в теплом доме и хорошо питаться. Отец никогда не бил его. В глубине души Хаято мечтал… чтобы он хотя бы раз… хотя бы раз погладил его по голове и улыбнулся. Мальчик никогда не осознавал, что жаждет чего-то от своего отца... Теперь он хотел найти его, чтобы попробовать все заново. Он просто хотел снова увидеть своего папу. Хаято лихорадочно нажал кнопку повтора, несмотря на то, что Окуясу что-то бормотал. – Хаято! Нажмите паузу прямо сейчас! – воскликнул кто-то командным голосом. И он это сделал. Прежде чем мальчик успел спросить, почему, Юкако указала на какой-то предмет на экране. – Это зеркало! Хаято, ты можешь увеличить его? Мальчик выполнил просьбу. В зеркале отражался знакомый цвет… Он был похож на цвет рабочей формы Юкако. – Это Ая-сенсей! – закричал Коичи. Окуясу повернулся к нему и спросил: – Ты уверен? – Я уверена, что это она! – Продолжай, братишка, – сказал Окуясу, положив руку на макушку мальчика. Они увидели любопытную сцену. Ая-сенсей подошла к зеркалу. Какой-то мужчина, пошатываясь, подошел к ней и упал. Когда женщина потянулась к нему, подошел кто-то еще. – Папа! Хаято подвинулся ближе к экрану. Действительно, это был его отец. Этот белый костюм мог принадлежать только ему! Ая-сенсей и Косаку помогли мужчине встать и пошли в противоположную от зеркала сторону. Последнее, что они увидели, это то, что три фигуры завернули в переулок. Хаято нажал на паузу. Нахмурив брови, он пытался понять, что произошло на видео. Он взглянул на Окуясу, потом на Коичи. Внезапно заговорила Юкако: – Кто хочет мороженого? – Спасибо, что угостила нас. Была уже почти осень, но вокруг все еще стояла пара лотков с мороженым. Окуясу радостно уплетал шоколадно-вишневое мороженое. – Не за что. Вот, Коичи, откуси у меня. – О, гм, спасибо, – Коичи откусил предложенное мороженное со сливками, затем достал из своей «школьной сумки» какие-то бумажки. Хаято ничего не говорил. Он просто сидел на скамейке и даже не лизнул свое ванильное мороженое. Юкако не была уверена, что оно ему вообще нравится. Она выбрала его, потому мальчик не отвечал на ее вопросы о его вкусах. Рука Хаято казалась безвольной, почти как у куклы. Коичи, в свою очередь, отказался от мороженого. У него было ужасное предчувствие, и какая-то часть его хотела, чтобы Хаято здесь не было... Этот ребенок не должен вмешиваться. – Итак, к Ая-сенсею подошел мужчина? Окуясу прожевал вишневый кусочек. – Да, он и шатался. Но я не думаю, что он был пьян. – Почему? – Ну, пьяные похожи на желе. Они все время размахивают руками и не могут стоять на месте. За годы работы мне пришлось вытаскивать многих парней из машин! Это парень рухнул рядом с Ая-сенсеем на землю, будто был ранен. – Вау, Окуясу! – Коичи просиял, глядя на своего друга детства. – Это действительно впечатляющее наблюдение! – Хочу еще кое-что сказать. – Что? – спросил Коичи, что-то записывая. – Мне кажется, но… я думаю, что этот парень притворялся? – Притворяется, что пьян? – Да. Ая-сенсей и господин Каваджири помогли тому парню подняться, да? – Верно. – Ну, если вы внимательно посмотрите, когда они шли вместе, парень не волочил ногами или что-то в этом роде. Он был в состоянии идти сам. Не думаю, что ему нужны были двое помощников. Если кто-нибудь когда-нибудь спросит, годится ли Окуясу Ниджимура на роль полицейского, ответ будет очевиден. Чертовски годен! Он был тормозом, но с добрым сердцем и отличной наблюдательностью. – Ладно, этот парень притворялся, что пьян. Он мог быть психом или выкинуть какой-нибудь странный трюк. Мы не можем считать убийцей каждого человека со странной походкой, – вмешалась Юкако. – Хммм, – Коичи потер подбородок, и его лицо стало довольно серьезным. – А что, если... этот человек притворялся пьяным, чтобы... потом соблазнить женщин? Притворяться раненым невыгодно. Девушка напрягла зрение, вглядываясь в каждый переулок. – Это грязный трюк… Окуясу что-то промычал и вмешался: – Если это так, то не было ли вмешательство господина Каваджири крайне нежелательным для этого парня? Осознание поразило их троих, как молния. Ой... Нет… Окуясу повернулся к Хаято. Несмотря на прохладный осенний ветер, солнце все еще грело своими лучами. Мороженое растаяло, но мальчику, что пребывал в своих мыслях, было все равно. – Окуясу… мой папа жив? – спросил Хаято, глядя на толпу перед собой. – Я… Может ли он дать какие-то ответы на этот вопрос? Ложь, дающая ложную надежду и оберегающая его чувства, или… суровая правда. – Мы пытаемся найти убийцу? Так вот почему моего папы нет дома? – Хаято уронил мороженое и сжал в бессилии зубы и кулаки. Он не плакал, но… едва сдерживал себя. – Мой папа умер?... – Не говори так, братишка, – Окуясу погладил его по спине. – Сейчас мы не уверены. Это плохая примета – говорить такие вещи! – пока он не найдет тело или что-то еще, отец Хаято будет официально жив. – Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть твоего отца домой, Хаято. Не беспокойся об этом. – Нет, мы трое займемся этим! – вмешалась Юкако, указывая на мальчика. – А он идет в школу! Хаято хотел было возразить, но связываться со страшной девчонкой было бы неразумно. Молодой офицер попытался подхватить мальчика на руки, но тот увернулся. – Я знаю, Юкако… Я знаю. Коичи, просматривая бумаги, заговорил: – Хаято, где, ты говоришь, работал твой отец? Мальчик поднялся со скамейки. – Универмаг «Kameyu». Перелистнув пару страниц, Коичи снова спросил: – Твой отец или кто-то из его знакомых собирался уезжать в командировку? Хотите верьте, хотите нет, но Хаято знал ответ. В основном потому, что он проводил исследование насчет своего отца для школьного отчета, также отец сам жаловался на это. Он так разозлился, что запер кошку в комнате. – Мой папа никогда не ездил, но я точно знаю, что ездил региональный менеджмент рынка. Компания рассылает их по всей Европе и Восточной Азии. Окуясу громко присвистнул. – Малыш, ты провел хорошее исследование для своего отчета! Если ты не получишь пятерку, я могу арестовать твоего учителя за тебя! Тем временем в голове Коичи загорелась лампочка. – Ну конечно! Нужно было посмотреть и полеты частных компаний! Возможно, там и был ответ! – Ммм, чувак, почему ты думаешь, что убийца Моны Лизы работает там же, где и господин Каваджири? – Я не уверен, что этот парень и есть убийца Моны Лизы. Но на первом видео он выходил из того же универмага, что и господин Каваджири. Он мог быть покупателем, но я должен это проверить! Он был так близко! Коичи жалел, что записи видео наблюдений были плохого качества, но это лучше, чем ничего. Он посмотрел на файлы, касающиеся Косаку Каваджири. Там были имена других работников универмага. С помощью пары звонков Коичи доберется до правды! – Юкако, я провожу тебя домой! Окуясу, позаботишься Хаято? Молодой офицер не понимал, что имел ввиду Коичи, однако дело сдвинулось с мертвой точки, что было хорошо. – Оставьте младшего полицейского мне! – Спасибо! А как у вас с Тонио дела? Юкако попыталась остановить своего невежественного парня, но, увы, было уже слишком поздно. У Окуясу задергалось нижнее веко. Через несколько секунд из его глаз полился водопад слез. – Братаааааан!!! Внезапная реакция друга заставила Коичи подпрыгнуть. Неужели что-то случилось, а он об этом не знал?! Юкако и Коичи попытались отлепить Окуясу от покрытой слезами земли. Коичи был в шоке, когда офицер стал читать детское меню из «Pussy’s chuckles». В это время Хаято медленно двинулся к чужой сумке и вытащил несколько листов с именами региональных менеджеров рынка. Он быстро сунул листок в карман своего рюкзака. Вскоре после того, как Окуясу пришел в себя, он усадил Хаято на велосипед и помахал своим друзьям. – Хорошая работа, ребята! Позвони мне, если узнаешь что-нибудь новое, Коичи! – Я так и сделаю! Будьте осторожны, Окуясу! – Отвези Хаято прямо домой! – воскликнула Юкако. – Да, мэм! – хихикнул Ниджимура и поехал прочь. Когда они приблизились к дому, Хаято дернул Окуясу за форму. – Не отвозите меня пока домой. Я хочу проверить одно место. – Ты что, не слышал, что сказала Юкако? Прямо домой! Никаких исключений! Но Хаято был невозмутим и продолжал дергать Окуясу за форму. – Пожалуйста! Только одно место! И поедем домой, правда! «Я не знаю, что взбрело ему в голову… Я не могу допустить, чтобы он оказался в каком-то опасном месте». Хаято молчал и… Погодите, а почему спина влажная? Хаято плакал! – Пожалуйста! Дорога Джозендзи 1-28! Пожалуйста! Мальчик не знал, почему он просил ехать именно туда. Возможно, потому, что это было недалеко от его дома. – Ты говоришь о том районе, где куча старых домов и куча милых старичков? – Окуясу нахмурился. Хаято высморкался… в форму офицера. Упс. Но тот, казалось, не возражал. Не стоит беспокоится из-за такой ерунды. Сопли смываются. Хаято шмыгнул носом и вытащил лист. Ага. Вот адрес. – Да. – Хорошо... Я отвезу тебя туда. Но сразу после этого мы поедем домой, чувак! – С-спасибо! – улыбнулся мальчик. – Никаких проблем, братишка. Теперь скажи мне, чей это дом. Мальчик откашлялся и прочел незнакомое имя: – Кира Йошикаге.🟢🟣
У него кружилась голова. Было невыносимо холодно. Рохан прокашлялся. Ему было настолько плохо, что его чуть не стошнило. Он наклонился ближе к теплу, что успокаивало его. Приятно. Мягкие теплые губы поцеловали его в лоб и крепко обняли. Рохан обнял кого-то в ответ и забормотал: – Джоске… Он резко открыл глаза, смутившись того, что произнес имя полицейского. Рохан покраснел, но стоило ему посмотреть наверх, как все краски мгновенно схлынули с его лица. Вместо добрых голубых глаз Джоске на него смотрели холодные и безжизненные. Рохан пинком отбросил одеяло, но цепь дернула его обратно, и он рухнул на пол. Кира медленно поднялся. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах появился опасный блеск. Мангака прокашлялся и зашипел: – Какого черта ты так пялишься? – Ты произнес его имя. – А? Кира с силой дернул за цепь. Возможно, Рохан недооценил этого мужчину – его хватка и рывок были мощными. Мангака пытался устоять на ногах, но, обессилив, все же повалился на бок. Кира притянул его за цепь и медленно произнес: – Д-Ж-О-С-К-Е. Рохан был совсем рядом. Примерно в футе от него блондин замер. Его тон был спокоен и опасен, как темная надвигающаяся буря: – Мне стоит беспокоиться? Рохан хотел поиздеваться над ним, но у него не было сил, поэтому он попробует в следующий раз. Сейчас не время. – А как же ты? У тебя же были подружки. Это было немногое, что рассказал ему Кира, и мангака молился, чтобы этого хватило. Человек перед ним замер. Он напоминал крокодила, наполовину погруженного в воду, который решал, убить ли ему жертву или нет… Хватка на цепи ослабла. – Как я мог быть таким грубым? У всех нас есть свои маленькие секреты... Мне не следовало так с тобой разговаривать. Рохан ожидал услышать «прости меня», но вместо этого Кира наклонил голову и очаровательно улыбнулся. – Я прощаю тебя, – Кира вытащил какой-то предмет, и в комнате раздался какой-то щелчок. Свет… – Я дал тебе альбом для рисования и ручку, но подумал, что тебе будет трудно видеть в темноте. Поэтому я купил это для тебя, – мужчина похлопал по фонарику. – Он на батарейках, поэтому ты можешь использовать его не часто. Вор устало уставился на предмет. Несмотря на то, что это был обычный фонарик, ему было… приятно. Заметив, как Рохан тянется к единственному источнику света, Кира промурлыкал: – Ты не хочешь меня поблагодарить? Рохан мысленно заорал, сдерживая оскорбленные выкрики. Этот осел имел наглость похитить его, запереть в дурно пахнущем подвале и вторгся в его личную жизнь. И он ожидал благодарности?! Рохан хотел сказать ему «нет!». Однако он перевел разговор в другое русло: – Почему ты спал рядом со мной? – Кира замер и уставился на него. – Разве это не нарушение чужого личного пространства? Я думал, ты джентльмен. Рохан тоже уставился на убийцу Моны Лизы. Он не собирался отступать. Кира стоял как каменное изваяние и ничего не говорил. Блондин признал, что действительно был не прав. Он так сильно хотел быть со своей второй половинкой, что не мог устоять. Но нужно было дать ответ своему возлюбленному. – Ты выглядел замерзшим, когда я пришел проведать тебя. Вот и все. Рохан понял, что не стоит продолжать разговор для собственного же блага, и фыркнул. Когда Кира встал, он кое-что заметил. Черные перчатки, лежавшие в маленьком ящике, снова оказались на его руках. Опрокинутый завтрак был убран, и пол был безупречно чистым. И… его парик исчез. ЕГО ПАРИК ИСЧЕЗ! Рохан погладил себя по голове. Да, это обычные волосы. Где он?! Рохан скинул с себя одеяло, чуть не порвав ткань, и услышал шуршание. Кира что-то готовил. Он не смотрел на Рохана, но тем не менее заговорил: – Если хочешь освежиться, воспользуйся раковиной. Мангака посмотрел на него и вспомнил, что ванная комната предназначена для его личного пользования. Кира ни за что не пойдет за ним. Он потянул за цепочку и взялся за дверную ручку, вставая. Старые ржавые петли неприятно заскрипели, и было видно, что дверь закроется не полностью. – Если ты войдешь, я тебе все испорчу, – рыкнул Рохан. – Не задерживайся. В противном случае еда остынет, – ответил тот мягким певучим голосом. Кира все еще стоял к нему спиной, и Рохану стало не по себе. Ванная оказалась не такой плохой, как он себе представлял. Комната была относительно чистой, несмотря на возраст. Вместо унитаза была дырка в полу, воду же приходилось греть, как в деревянных банях, с помощью дров. Хммм... Я думал, что во многих домах избавились от подобного. А это значит… Рохан уверен, что дом, в котором он сейчас был, находился в северо-восточной части Морио. Некоторые из домов были построены еще в период Эдо, и Рохан часто приезжал сюда, чтобы провести исследования для своей манги. Понимание, того, где он находится, принесло ему странное утешение. В ванной не было проточной воды. Это заставило его поморщиться, но Рохан быстро сменил гримасу отвращения. Мне плевать, я скоро сбегу отсюда. Он направился к раковине. Там была новенькая зубная щетка, зубная паста, мыло, расческа и косметика. Мангака решил не делать никаких комментариев по этому поводу. Он просто не хочет. Рохан снял перчатки и умылся. Вода воняла, наверно, потому что это был старый дом… Рядом с раковиной лежало сложенное полотенце. Когда он вытер им лицо, запах кондиционера показался ему знакомым, но в этой обстановке было сложно думать. Ничто не казалось реальным. Но он был здесь. Рохан покачал головой и взял расческу. Из-за цепей было сложно поднимать руки, но это не убьет его. В волосах застряла пара заколок, но Рохан оставит их для парика. Макияж был довольно простым. Тени для век, хайлайтер и… Темно-красная помада. Он вспомнил слова похитителя. – Я не люблю кровь. Она создает слишком много беспорядка, и, – окровавленным указательным пальцем он постучал по губе Рохана. – Тебе... так идет красный. Он не будет пользоваться губной помадой. Может быть, это и не так уж много, но это был небольшой бунт. После того, как Рохан нанес бирюзовые тени для век, он отступил назад и осмотрел себя. О… Волосы и макияж были частью образа Heaven’s Door, но без маски, помады и открытой одежды он также был… РК-сенсеем. Он был и тем, и другим, но в то же время никем из них. Рохан ущипнул себя и напомнил, что сейчас не время для подобных мыслей. Легкий стук вернул его к отвратительной реальности. – Ты там в порядке? Лучше не заставлять его ждать. Вор не сводил глаз с перчаток, которые снял. Когда я попал сюда, этот ублюдок снял их и положил в ящик. Но пока я спал, он снова надел их. Не думаю, что тут есть какой-то подвох, но... лучше я их надену. Рохан не знал почему, но инстинкт подсказывал ему сделать это. Кроме того, в комнате все равно было чертовски холодно. Мангака не ответил на вопрос Киры. Он вышел и увидел блондина, сидящего на новом, более толстом и теплом одеяле. Рядом с ним стоял еще один поднос с едой. А? Другой... завтрак? Забавно... Разве он не испортил завтрак несколько часов назад?... Или опять наступило утро? Рохан просто не мог следить за временем в таком темном месте. Мангака никогда не спрашивал Киру о времени и дне, потому что знал, что тот не даст ему ответа. Мужчина в светло-фиолетовой рубашке и сиреневых брюках (погодите, он спал в этом причудливом наряде?) изучал цвет макияжа, который выбрал Рохан. И, конечно, блондин увидел, что мангака не воспользовался дорогой красной помадой, которую он купил для него. Кира поджал губы, но ничего не сказал. Он похлопал по одеялу, предлагая Рохану сесть рядом с ним. Мангака цыкнул, но тем не менее сел. На этот раз завтрак состоял из чашки молока (которое он не пил), бутылки покупной воды, блинчиков с клубничным шоколадом и очищенного апельсина. Рохан мог бы отказаться от еды, как в прошлый раз, но от этого не было никакой пользы. Это могло рассердить Киру, и, честно говоря, он действительно был голоден. Если он хотел выиграть бой, то ему потребуется энергия. Рохан взял вилку в руку и ткнул ее в блин. Черт… Ему показалось, или этот мерзавец дрожит? Фу, пока буду его игнорировать. Еда была восхитительной на вкус... Не потому, что он был голоден. Этот ублюдок был красив, безумен и хорошо готовил. Что за чертовщина?... Кира наблюдал за каждым его движением. – Я так понимаю, тебе нравится моя стряпня? – Рохан, не отвечая, продолжал жевать. – Я никому никогда не готовил. Мои бывшие подружки не ели со мной, понимаешь? - Рохан проглотил еду и потянулся за водой. – Я счастлив, что ты ешь. Хотя мангака ни разу ему не ответил, Кира казался довольным. Он скрестил ноги и стал тихо напевать. И… придвинулся ближе. Они не соприкасались и выглядели как хорошие друзья. Вор был так близок к потере аппетита, так близок! Видя, что Рохан не отталкивает его, Кира очень обрадовался. Они сидели так несколько минут. Мангака молча ел, а блондин… закрыл глаза и улыбался. В темном подвале раздался гул. Рохан слышал эту песню когда-то по радио, возможно, этот дерьмовый ублюдок любил музыку. Когда он уже почти закончил с завтраком, Кира уткнулся лицом в его шею. И вдохнул. Рохану хотелось ударить парня в живот и закричать. Почему он вообще проходит через это дерьмо? Что ж, если он хочет выжить, ему придется заслужить доверие этого человека. Нужно подыграть. Одному богу известно, как долго он продержится... Рано или поздно его гнев или острый язык вырвутся наружу. Руки Киры обнимали его колени, но от того, что он прижимался к нему, Рохана затошнило. Блондин превысил шкалу отвратительности даже по сравнению с Анджело. Мангака не оттолкнул его, а подождал, пока похититель не двинется сам. В конце концов Кира отодвинулся и пробормотал: – Это было приятно. Молодой вор взял бутылку с водой и поставил рядом с ящиками. Он прибережет ее на потом. – Кира, да? Услышав свое имя, вырвавшееся из уст прекрасного вора, убийца Моны Лизы оживился: – Стал более дружелюбней? Рохан даже не попытался улыбнуться, он решил, что сделать непроницаемое выражение лица было лучшим вариантом. – Ты многое знаешь обо мне. Могу ли я тогда спросить тебя о кое-чем? Обещаю, ничего личного. Человек с кошачьими глазами на мгновение задумался, а потом решил, что его это вполне устраивает. В конце концов, прекрасный вор позволил обнюхать себя. – Не вижу в этом никакой проблемы. Спрашивай. – Ты прав, копы те еще идиоты. Они даже не узнали меня среди бела дня. Но ты не полицейский. Как ты догадался? Кира постучал пальцем по подбородку, задумавшись. – Признаюсь, одного лица мне было недостаточно... но… – взгляд похитителя задержался на его руках. – Твои руки… – Мои руки? – Рохан взглянул на них. Блондин с трудом сглотнул. – Они такие красивые... Я видел их в газете. Как это вообще возможно? Руки в перчатках выдавали его? Неужели у этого урода был какой-то фетиш рук? Ах... Это объясняет перчатки и лосьон для рук. Убийца Моны Лизы сдвинулся и теперь смотрел прямо на своего прелестного вора. – Тот полицейский с помпадуром, я видел его в газете вместе с тобой. Он так хотел тебя поймать. Я знал, что именно он приведет меня к тебе. На губах Киры появилась ухмылка. Он протянул руку к Рохану. Вор ожидал, что похититель погладит его по лицу или сделает что-нибудь еще. И все же рука Киры на мгновение задержалась на чужом лице, а потом отдернулась, как будто он сдерживал себя. Он хотел насладиться Роханом потом. – Кто бы мог подумать, что вор сможет обвести полицейского вокруг пальца? Я видел тот трюк, что ты выкинул под дождем. Лицо Рохана горело от гнева, смущения и... Стыда? – Я поражен. Ты играешь с этим копом, как скрипкой в руках. Мангака стиснул зубы. Он хотел огрызнуться... Единственное, что его остановило, это то, что похититель был прав. – Однако... если не считать твоих прекрасных рук, ты меня интригуешь, – Кира встал и, сложив руки на груди, стал наблюдать за вором. – У нас действительно есть много общего. Я должен жить как образцовый гражданин. Человек, который ходит на работу, иногда выпивает и держится подальше от неприятностей, – он провел ладонью по деревянным стенам подвала. Глаза мужчины были потемневшими и пустыми. Казалось, в них отражалось разочарование. – Такая каждодневная рутина удушает. Он... разговаривал с ним? Нет, в данный момент Кира стоял спиной к Рохану. Его внимание было приковано к чему-то другому. Блондин просто смотрел на стены. Возможно, он разговаривал с призраком. Кира склонил голову набок. Опять этот шум! Шкряб. Шкряб. Шкряб. Убийца Моны Лизы шлепнул ладонью по стене. Тишина. – Показываю свою истинную сущность. Я имею право быть честным... – он медленно повернулся к Рохану. Мангака ненавидел это. Очень ненавидел. – Ведь я могу?... Молчание Рохана только позабавило Киру. – Но... ты... Ночью ты Heaven's Door, а утром знаменитый мангака. Откуда Кира узнал? Ну... РК-сенсей был известным мангакой, этого ему не избежать. – Heaven's Door или... РК... У тебя есть две маски, чтобы спрятаться от них. Ты моя полная противоположность. Вот почему я взял твой парик. Подавлять истинного себя – плохо. Глаза Рохана расширились, и он почувствовал, что его губы слегка дрогнули. – Ведь мангака – твоя вторая личность, да? – он присел на корточки, его голос стал ледяным. – Ты делаешь слишком много для одного копа. Когда ты станешь собой? – холодные глаза Киры затягивали его на самую глубину. Это было опасно и… успокаивающе. – Мы оба прячем истинных себя ради других. Но в моем доме нет никаких ограничений. Если хочешь, мы можем открыться друг другу. Он был слишком близко. Рука Киры начали подрагивать. Он был подобен пауку, жаждущему напасть и сожрать его. Рохан думал о том, как складывалась его жизнь. Соблазнительный, кокетливый вор, Heaven's Door. Добрый, сдержанный мангака, РК-сенсей. Они были не просто личностями. Это были кусочки его самого, которые он использовал для каждого образа. Когда он в последний раз делал что-то для себя? Рохан Кишибе. Мангака прикусил нижнюю губу, его глаза стали метаться по сторонам. Он пытался понять, где находится. Руки задрожали. Почему? Почему? Почему? Почему?! В носу защипало. Внутри будто что-то ударило под дых. Я так долго прячусь в тени. Я хочу выйти... Почему он так взволнован этим? Потому что... Мне... так... одиноко... Чувствуя, с какой дилеммой борется Рохан, Кира сел перед ним. Он мягко положил руку на зеленый затылок и прижался щекой к чужой щеке. – Откройся мне... Ты не один. Я здесь. Кира был очень теплым... успокаивающим... В темной комнате было так холодно. Холодно... и мучительно одиноко. Кроме... Словно луч солнечного света, его сердце осветило улыбающееся лицо Джоске. Отстранившись от Киры, Рохан ухмыльнулся. – Я отказываюсь, – Убийца Моны Лизы ничего не сказал и отошел. – Хочешь кое-что узнать обо мне? Одна из моих любимых вещей – это сказать кому-то, кого я считаю сильным, нет. Кира минуту изучал своего красивого вора, потом обвел взглядом комнату и снова посмотрел на Рохана. Любящая улыбка расцвела на губах похитителя. Его голубые глаза излучали нежность и ласку. – Я прощаю тебя. Отвратительный холодок пробежался по спине Рохана. Когда Кира наклонился, чтобы поднять подносы, его заявление привело мангаку в замешательство. – Как необычно. Я довольно любезен с тобой. Я не так легко прощаю людей, - он подошел к лестнице. – Я должен был догадаться, что все будет не так просто… Ненавижу вовлекать других, но, если я хочу занять место в твоем сердце, придется побороться, – Кира взглянул на Рохана. – Этого молодого полицейского... его ведь зовут Джоске, верно? Рохан подскочил со своего места, не обращая внимания на боль от впившихся в кожу наручников. – ДЕРЖИСЬ, БЛЯТЬ, ОТ НЕГО ПОДАЛЬШЕ! – О, хорошая реакция. Значит, я попал в точку, – глаза мангаки расширились, и он быстро прикрыл рот руками. – Не расстраивайся. В конце концов, мы все превратимся в прах. Просто с ним это случится чуть раньше. Что он вообще может сделать, сидя тут? Свирепо смотреть и сыпать пустыми угрозами? – Если ты тронешь хоть одну прядь его помпадура, ты пожалеешь! – Я не согласен. Этот коп попытается найти тебя. И тогда он пожалеет об этом. Рохан рванулся к мужчине, но тяжелые цепи дернули его назад. Кире нравилось видеть, насколько страстным мог быть его возлюбленный. Если бы эта страсть была только для него… Он сделает так, чтобы это произошло. – Когда я от него избавлюсь, мы будем свободны. Ты будешь тем, кем хочешь быть. Можешь потом вознаградить меня, назвав свое настоящее имя, – Кира вежливо поклонился, прежде чем уйти. – Отдохни немного. Я позже спущусь и проверю, как ты. И не трать батарейки. Рохан только сильнее потянул цепи. – ЕСЛИ ТЫ ПРИЧИНИШЬ ЕМУ БОЛЬ, Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! Цепи загремели по бетонному полу. Это напомнило Рохану, что его усилия были напрасны, но бешено бьющееся сердце кричало, чтобы он боролся. – Джоске, пожалуйста, не находи меня! – произнес мангака сквозь стиснутые зубы. Определенно, этот идиот найдет его. Рохан не был уверен, на что способен Кира... Но… он чувствовал, что этот человек опаснее Анджело. – Не приходи сюда... Наручники содрали кожу, раны стали кровоточить. Ужасный скребущийся звук вернулся. Широко раскрытыми глазами Рохан шептал в пустоту. – Пожалуйста... Он снова опустился на пол, стараясь сдержать слезы. Фонарик мигнул. Неужели батареек хватило на такое малое время? Вор пересел на футон, нажал на кнопку… Щелчок. Темнота... Его сковал ужас. Рохан планировал побег.🟢🟣
Лучи солнца отражались от могильного камня его деда. Джоске впервые пришел сюда после похорон. Возле могилы лежали букеты фудзибакама. Розовые бутоны источали аромат, почти похожий на запах сирени. Все выглядело очень мило. Вокруг было безмятежно и мирно. Джоске какое-то время сидел перед могильным камнем. Он поставил бутылку виски и зажег пару благовоний. Привет, дедуля. Прости, что не притащил сюда свою задницу раньше. Знаешь что? У Анджело хватило наглости похитить Джолин! Но с ней все в порядке. Я позаботился о нем... Он больше не причинит вреда другим детям. Я тебе гарантирую. Джолин теперь старшая сестра, у нее появился брат. И... она все время спрашивает, когда ты вернешься. Ха... да... У мамы все хорошо... Я... вроде как бросил ее сразу после твоей смерти. Да, я знаю. Худший сын года. Но не волнуйся, мы уже все уладили… Мы семья! Я... Эм... Джоске провел ладонью по лицу. Я очень скучаю по тебе, дедушка. Нас было трое, теперь тебя нет, и это так странно. Я постоянно думаю о той ночи, когда впервые встретил Анджело. Думаю о том, чем бы все закончилось, если бы все пошло по-другому. Просыпаться после кошмаров больнее всего. Жаль, что тебя здесь нет... но тебя нет. Справляться без тебя в семье и на работе сложнее. Я делаю все, что в моих силах... Присматривай за мной, ладно? Джоске вдохнул и глубоко выдохнул. Глядя на могилу деда, он нежно улыбнулся, а потом нахмурил брови. Я буду навещать тебя чаще... Я обещаю... И есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить попозже. Молодой офицер фыркнул и встал. Ему лучше идти, он сказал матери, что вернется домой к ужину. Птицы весело запели, и Хигашиката произнес: – Пожелай мне удачи, дедуля! Уходя, он заметил старого монаха, подметавшего кладбище. Джоске поклонился ему, когда проходил мимо, и краем глаза заметил на могиле знакомое имя. Сугимото. Офицер остановился как вкопанный и уставился на могилу. Кто-то оставил цветы, и они выглядели довольно свежими. Когда старик увидел, что Джоске изучает могилу, он подобрал бродячего кота и заковылял к нему. – Не так уж много людей приходят к ним. Обычно это копы, – Джоске согласно кивнул. Наверное, это были шеф и дедушка. – Такое трагическое событие. Особенно для мальчика, что пережил все это. Резко повернув голову к старому монаху, Джоске вытаращил глаза. – ...Что вы сказали?