***
Четыре часа. Четыре долбанных часа Чонгук просидел на полу, наблюдая, как акула маячит под стеклом внизу. Чонгук выбрал ее имя пять лет назад, когда мама впервые получила ее. Это было, когда он был в разгаре своей одержимости «Игрой престолов». Акулу звали Серсея, в честь его любимого персонажа в сериале. — Вы можете проходить, —сообщил столб, получив приказ в наушнике. — Наконец то. Двое охранников в белых костюмах ненадолго похлопали его, прежде чем пропустить через пару раздвижных дверей. За ней была небольшая прихожая, обставленная тускло освещенными лампами и двумя стульями с широкими спинками. Чонгук остановился на буквальной точке «Х», обозначавшем центральную точку, и протянул руки. Сканеры прикрепленные к потолку, полу и стенам, испускали красные лазерные лучи, которые прослеживали его тело вверх и вниз. Чон Чонгук, женский голос объявил через динамики в офисе. Доступ разрешен. Только двое других людей имели доступ в офис матери, когда ее не было. Охранникам не разрешили впустить кого-либо, кто не был записан в журналы сканера безопасности в ее отсутствие. Не то чтобы Чонгук когда-либо осмеливался проникнуть в ее офис, несмотря на то, что прекрасно знал, что охранники впустят его. У матери была очень плохая привычка позволять своей белой тигрице жить там, а Чонгук не собирался пристреливать ее второго любимого питомца за нападение на него. Дверь в офис скользнула вверх, открывая за собой гигантское круглое пространство офиса. Справа у электрического камина валялась шкура белого медведя, около него стоял столик. Чонгук по-прежнему отказывался верить, что это было действительно снято с наземного хищника таких размеров, но он знал, что если Мать захочет, она возьмёт все. Вдоль стен выстроились колонны, наполовину залитые голубым светом в нишах, спускавшихся по всей длине. Пол в целом имел отражающую поверхность, потолок был прозрачным и в нем было видно всё ночное небо. Это была самая странная, тревожная и в то же время совершенно прекрасная комната, в которой Чонгук когда-либо был. И самая странная и самая прекрасная вещь в ней находилась в дальнем конце, за столом из нержавеющей стали, изогнутым, как бумеранг. Чонгук редко видел мужчину не в женской одежде. Всего около трех раз, так что даже в его представлении она не была «им». И хотя она была далеко не в том возрасте, в котором должна была быть его мать, называть ее матерью было проще всего на свете. Она отказалась от своей обычной викторианской готической одежды и была одета в ханбок, с широкополой шляпой на голове, перевязанной под подбородком лентой. Одежда была разных оттенков пурпурного, от бледно-лилового до темно-фиолетового. Она была мягкой и красивой, подчеркивая черты лица матери, от ее пухлых губ до тревожно привлекательных глаз. Если бы не широкие плечи, слишком широкие для любой средней женщины, она с блестящей легкостью стала бы представителем противоположного пола. Сегодня она решила носить парик, простая копна черных как смоль волос, завязанная за головой в хвост. В ее руках, как аксессуар, сидела самая толстая и сварливая сучка, британская кошка Мици. Чонгук назвал эту кошку еще тогда, когда она была моложе и спокойнее. Теперь она ненавидела его почти так же, как он ненавидел ее. Ее зловещие оранжевые глаза подозрительно следили за ним, когда он подошел ближе и опустился на колени. Чонгук наклонился вперед, сцепив руки на земле, положив лоб сверху. Он оставался тихим, пока не услышал тихий шёпот: — Вставай. Он поправил свой костюм, напрасно осознавая, как хорошо он выглядит в нем, и стараясь не испортить общий эффект. У него было почти детское желание доставить удовольствие и произвести впечатление на Мать. Не то чтобы она что-то выдавала своим выражением лица. Она просто оглядела его с головы до ног и слегка усмехнулась. — Я знаю, что совершил ошибку, —начал он. — Замолчи, —заткнула его если слышным словом. Миси завизжала, когда ее бесцеремонно сбросили на пол. Мать поднялась на ноги, он слышал шорох ее юбок, пока она обходила свой стол. Чонгук взглянул на отражение в зеркальном полу. Что угодно, только не смотреть в эти черные глаза. Внезапно рука матери со всей силы ударила по его щеке. Удар был настолько сильным, что Чонгук почувствовал, как его зубы вонзились в язык, втягивая в рот теплый медный запах крови. Минуты тянулись, а никто так ничего и не говорил. Чонгук, честно говоря, слишком нервничал. — Тебе нравится доставлять мне неудобства? — сказала мама. Неудобства. Конечно. Ее любимая троица палачей была жестоко убита, и это было для нее просто неудобством. — Извини, мама, прости меня, пожалуйста, — прошептал он, испугавшись, что его голос сломается, если он заговорит хоть на децибел громче. — Тебе жаль, — прошептала мама. — Тебе очень жаль. Ты жалкий дурак, Чонгук. Я разочарован. Видишь ли, если бы ты выполнил свою работу правильно, ты бы загрузил видео в реальном времени в темную сеть, а не хранил его для загрузки позже. Одно дело пойти против меня. Совсем другое дело быть идиотом. Чего ждать? Мать повернулась, оставив после себя дурманящий запах любимого тумана для тела. Указательный палец нажал кнопку на ее столе, и из стен выскочили три гигантских плазменных экрана, панели плавно скользнули назад. Чонгук узнал веб-сайт, отображаемый на каждом. Она преследовала его кошмары в самый первый раз, когда он погрузился в темную паутину. Красная комната. Сделайте самую высокую ставку и посмотрите, как настоящая живая жертва будет замучена до смерти. В левой части экрана промелькнула прямая трансляция чата. Неизвестный 23: 200 долларов. Сломайте ей руку молотком. Неизвестный 36: Я поднимаю на 500 долларов. Приложите к ней дрель. Когда она начнет кричать, включите ее. Неизвестный 48: 150 долларов. Ударьте ее в живот. Я простой человек с простыми удовольствиями. Никакого извращенного говна. На главном экране фигура в капюшоне рылась в наборе инструментов на столе. Неизвестно, где он находился. Он мог быть где угодно. Женщина на стуле была европейской внешности. Ее акцент, когда она кричала о помощи, был явно восточноевропейским. Ее привязали к стулу и не заткнули кляпом, по-видимому, для слухового удовольствия зрителей. Человек в капюшоне нашел молоток, и, когда Неизвестный 23 подтвердил, что 200 долларов были доставлены, кивнул и взмахнул им, готовясь. Ее крики стали совершенно безобразными. Он поднял его вверх. Мать выключила экран и повернулась к Чонгуку, чьё лицо было бледнее его белоснежной рубашки. — Ты вырвал человеку легкие через спину, и тебя тошнит от этого? — сказала она, в ее голосе прозвучало веселье. — Они заслужили это, но я не монстр, — ответил Чонгук. — Мне н-не нравится то, что они делают, подожди, это ты? Этот мужчина работает на тебя? Мать засмеялась. — О, пожалуйста, если ты не монстр, то я тоже. Лично я не защищаю пытки невинных женщин-жертв ради сексуального удовольствия богатых мужчин во всем мире. У меня есть более важные дела, о которых нужно беспокоиться. — Но ты понимаешь, что это делают некоторые из твоих людей? — Если так, то они умнее тебя, потому что так долго скрывали это от меня. — Ты бы остановила их, если бы знала? — Разве у собаки можно отобрать кость? — Ты ведь понимаешь, что они поступают так и с детьми? — Я не хочу посещать эти сайты в свободное время. — О, пожалуйста, не делай вид, что ты не… — Следите, как вы говорите со мной, молодой человек, или я буду транслировать в прямом эфире, как я отрезают тебе язык. Чонгук невольно сжал челюсть. Мать снова удобно устроилась в кресле, позвав, чтобы Миси присоединилась к ней. — Мне не принадлежит огромный океан, который именуется тёмная паутина, и я не имею никакого влияния на акул, которые скрываются внутри. То, что я действительно контролирую или думал, что я это делал это Geomgeong-Pa и неблагодарный сукин сын, которого я взял и решил выростить против моих же принципов! Голос матери превратился в крик, который пронзил голову Чонгука, словно зазубренный клинок. Он чувствовал приближение приступов мигрени, чему способствовало обилие алкоголя и кокаина прошлой ночью. Это не помогло. Ее трясло с головы до ног, чёрные глаза искрились яростью, не похожей ни на одну из тех, которые он видел обращенными к нему в прошлом. Она всегда казалась разочарованной родительницей. Теперь она выглядела так, словно собиралась наказать одного из своих врагов. Чонгук сделал единственное, что мог придумать в этой ситуации, снова упал на колени. Это был самый старый трюк в животном мире. Более слабые животные переворачивались на спину и демонстрировали подчинение более доминирующему животному, угрожая вырвать их яремную вену. Чонгуку нравилась его яремная вена. Он хотел, чтобы она оставалась внутри его тела. Он не знал, как долго он оставался в такой позе, просто это все казалось вечностью. Когда он наконец услышал, как она встала, она двигалась быстрее, чем в прошлый раз. Чонгук вздрогнул, готовясь к новому удару. Вместо этого он почувствовал нежное прикосновение к затылку, которое спустилось к щеке, заставляя его поднять голову. — Не разочаровывай меня снова. Это твой последний шанс, — похоронно тихо сказала она. — Из-за тебя я теперь должен найти нового палача, а они стоят недешево. — Сделай меня своим новым палачом, — сказал Чонгук, вставая на ноги. Его глаза сверкали, как у нетерпеливого щенка. — Я бы сделал. Но есть один жизненно важный элемент, которого не хватает в наших с тобой новых отношениях. — Новые отношения? — Да. Старые расплавились в тот момент, когда ты убил Чонена, Ли и Ву, теперь тебе, — Мама оглядела его с головы до ног едким взглядом. — Недостает доверия. Я тебе больше не доверяю. И ты лучше других знаешь, что происходит с теми, кто теряет мое доверие, Чон Чонгук. Уезжай. Вот и все. Никаких других предположений, добавляющихся к ее скрытой угрозе его увольнения. Всего лишь несколько слов, от которых по Чонгуку пробежал ледяной пот. Чой ждал в машине, когда Чон шагнул в ночную тьму. Чонгук ничего ему не сказал, изо всех сил стараясь не позволить своему внутреннему беспорядку проявиться на его лице. Он не спускал глаз с пожилого человека, выискивая любые резкие движения. Убийственные движения. Хитрая рука в кармане для пистолета. Ослабление запонок для подготовки к удушению. Или неожиданный рывок руля, прежде чем он выпрыгнет и позволит Чонгуку и машине рухнуть через дорожную баррикаду на столб. Мать могла уже сообщить Чхве, что он должен быстро и незаметно избавиться от молодого человека. Но Чонгука без проблем высадили в его квартиру, и Чой даже не последовал за ним. Это не уменьшило ужасного напряжения в его душе. Чонгук был настолько уверен, что он мертв, что позвонил последнему человеку, который мог помочь, просто потому, что все другие варианты были недействительны. Что ж, не поможет ни в каком смысле. Чонгук просто очень хотел, чтобы он услышал чей-то голос. — Подними, возьми, возьми… Дженни, пожалуйста… возьми, —пропел он себе под нос, ладони были скользкими от пота, когда он запирал свой дом. Затемненные шторы опустились, сработала резервная система безопасности, и только тогда он сел на свой диван, и по телевизору показывалась какая-то бессмысленная драма, когда он разряжал и перезаряжал ружье у себя на коленях. "Дженни, пожалуйста."***
Дин держал руку подальше от телефона по крайней мере полчаса после ухода Тэхена. Этого было более чем достаточно. Тэхен не вернулся, и Дин знал, что, вероятно, не увидит его до следующего утра. Обещания Тэхена были нарушены не из злого умысла, и как его ближайший друг Дин знал это. Он просто слишком рвался выполнять свою работу до такой степени, что работал как лошадь. Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме пути впереди. Дин всегда видел больше чем есть. Неужели это именно тот случай? Каждый раз, когда он набирал этот номер на своем телефоне, возникал вопрос. Как обычно, он проигнорировал это по необходимости. — Здравствуйте? — звонок был принят в первые полминуты. — Девушка. Ким Дженни. Она лжет, — пробормотал он, глядя через край своей кабинки, когда один из его коллег прошел мимо с кофейной кружкой. — Тэхен знает ее. — Как хорошо? — Не много. Он говорил, что как-то далеко в прошлом вёл её дело. Понимаете, у Кима присутствует некая чрезмерная забота о брошенных детях... — Ты уверен, что это точная информация? — Да да, он сказал, что они познакомились, когда она проходила дело по наркотикам. Никогда не подтверждал, была ли она частью Geomjeong-pa, и я не откопал никаких новых записей о ней, кроме тех, что уже найдены. — Спасибо, мистер Квон. Это все. — Гм — вы знаете, когда придет оплата? Я не хочу давить, просто… — Мы понимаем ваше затруднительное положение, мистер Квон. Мы выплатим вам полную компенсацию, когда придет время. Звонок окончен. ***** Хан положил трубку и поправил очки. Он сухо кашлянул и повернулся к человеку, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье Бентли. Намджун поставил ногу на сиденье напротив, его локоть упирался в подоконник, и он смотрел на сверкающую реку под ночным небом. В этом свете он выглядел невероятно молодым. — Он подтвердил наши подозрения, не так ли? —пробормотал Намджун, прежде чем Хан успел сказать хоть слово. Хан коротко кивнул. — В самом деле. Ким Дженни солгала о своем прошлом. Хотя, насколько я знаю, хоть это было не так важно, это доказало, что она имеет склонность скрывать вещи. Вредная черта в долгосрочной перспективе. — Да, я сталкивался со лжецами, Хан, я управляю громадным синдикатом.***
Чёртов день. Чёртова работа. Юнги бесило абсолютно все. Жалкий придурок, которого застали за сливанием препаратов. Даже его смерть не принесла Мину облегчения, выпустить пар как обычно не получилось. Единственное что хоть как-то помогало ему — алкоголь. Спиртное давно отравляло его жизнь, но остатки напутствия давно исчезли. Что еще более худшее могло быть с его жизнью. — Привет? —сказал он, выходя из душа, прежде чем принять звонок от Намджуна. — Что самое худшее ты сделал бы с тем, кто меня предал? — Так внезапно? Тяжелый день? —Юнги усмехнулся, схватил полотенце и вытерся. Все еще одной рукой, он обвязал его вокруг торса и кинул взгляд на свое отражение в зеркале. Возможно, пришло время опять красить волосы. Чёрный цвет начинал плешить. — Ответь мне, —сказал Намджун на другом конце провода. — Не знаю, может трапенация, —Юнги провел рукой по мокрым волосам, убирая их назад. — И после того, как я просверлю отверстие, я что-нибудь засуну внутрь. И то, что я вставлю, будет живым. Мм, например, сороконожка. Эти штуки могут прогрызть отверстие ещё больше. Голос Намджуна упал до хриплого довольного тембера. — Я бы заплатил тебе миллиард вон наличными, если бы человек был жив во время процесса. Юнги знал, что с ним что-то не так. Но тот факт, что он не назвал имени и не повесил трубку, подсказал ему, что все было немного сложнее. Только вот ему не было интересно. Обычно Ким рано или поздно раскрывал свои секреты, а когда он это делал, Юнги заботился о них. Так было всегда. Свет в квартире был выключен, и из комнаты Дженни не доносилось ни звука. Но Ким там и не оказалось. Одевшись и спустившись обратно вниз он проходил мимо гостиной и увидел, что она уснула на диване. Ее телефон беспрерывно звонил рядом, и в комнате пахло алкоголем. — Ты бы сохранил им жизнь? — Я никогда не позволю им умереть, —пробормотал Юнги, поднося телефон к другому уху. — Они будут страдать. Ты видел меня в действии. Ты видел, как они желают смерти, но никогда не получают ее. В голосе Намджуна была удовлетворённость: — Вот почему я так ценю тебя. — Я ра-ад, —псевдно-радостно протянул Юнги, раздраженно закрывая глаза, когда телефон Дженни снова зазвенел. — Есть ли еще что-нибудь? Может быть, имя человека, в голову которого ты хочешь, чтобы я что нибудь вонзил, пока он все еще кричит? Последовала долгая-долгая пауза, во время которой Юнги сидел на свободном краю дивана, почувствовал, что начинает засыпать. — Не сейчас, —сказал Намджун, — Мне нужно время, чтобы обдумать это, оценить, насколько это плохо. Юнги попытался добраться до мобильника, наклонившись над свернувшейся клубочком девушкой и услышав мягкое прерывистое дыхание. Он ударил зависшим телефоном по тумбочке, даже не видя, кто звонит, и он зазвонил еще дважды, прежде чем затих. Рядом чуть не упала полупустая бутылка вина. Дженни что-то недовольно пробурчала в ответ на шум и перевернулась на другую сторону, пнув Мина в колено. На её лицо спадали распущенные волосы. Юнги скучающе потянулся рукой к её лице, чтобы провести пальцем по бархатистой коже и убрать пряди в сторону. — Я слышал, что мама потеряла свое печально известное трио. Я уверен, что она, вероятно, ищет неумолимого садиста на освободившуюся роль. Работай под этим углом. Нужно быть замеченным. Казино были хорошим шагом в правильном направлении. Будь желающим всякий раз, когда Geomjeong-Pa нужно от кого-то избавиться, и сделай это самым эффектным способом. Она скоро заметит. Юнги резко повесил трубку, не попрощавшись. Он облокотился на спинку дивана, откинул голову назад и прикрыл глаза. Как же он устал. Ненадолго затихший телефон снова начал громко вибрировать и издавать мелодию. Из уст невольно вылетели маты и Юнги скосил глаза на лежащую около него Дженни, проходясь смазанным взглядом по милому лицу и хрупкой фигурке в обьемной футболке и коротких шортах. Казалось телефон начал орать ещё громче. Мин поднялся и швырнул свой телефон на тумбочку, схватил второй, чтобы взглянуть на экран. Чонгук. Кто такой Чонгук? Отчего-то его имя было ему знакомо, но он никак не мог вспомнить человека с подобным именем. Кем бы он ни был, он ужасно хотел, чтобы Ким взяла трубку. Палец Юнги завис над зеленой кнопкой. Пора узнать, кем был Чонгук.