Карточный дом

      В глубине души Чонгук знал, что с Дженни все будет в порядке. Его раздавило признание этого факта, но нельзя было отвергать правду. Ярость Юнги утихнет, как прилив, как только он на какое-то время окажется рядом с Дженни. Чонгук знал, что Мин любит её, и ничто не было лучшим доказательством, чем та ночь, перед приходом Матери.       Они думали, что все спят, и так оно и было, пока Чон не вышел из комнаты на кухню. Он видел, как они целуются. Он видел, как Дженни целовала и обнимала Юнги так, как никогда не обнимала Чонгука. Для него это когда то были лишь лёгкие касания и поцелуи, которые долго не продолжались. С Юнги, Дженни цеплялась за это, не желая прерывать тактильный контакт. Чонгук ушел, решив, что это сон, а на следующее утро у него не было времени обдумать это, так как все полетело к чертям. Дженни будет в порядке.       Тогда почему его ладони вспотели, а внутри все сводило? Чонгук оглянулся на распростертого незнакомца. Он начал шевелиться, постанывая. Чон сильнее надавил на педаль. План был прост. Получить ответы от этого человека, которого хотела Дженни, и держать его там, где Юнги никогда его не найдет. Дженни должна была решить, как она хочет убить его. Может быть, тогда она посмотрит на тебя так же, как на Юнги.       Чонгук сел за руль, раздраженно шипя на подсознательный голос в голове. Он свернул на главную дорогу и взял прямой курс на Чхондам-дон.       Учитывая все обстоятельства, это было интересное место для драг-клуба. Первый этаж был обычным стриптиз-клубом, не таким захудалым, как в Йонсан-гу, но все же богатые дамы Чхондам-дона смотрели на него свысока. В конце концов, они довольно часто принимали у себя богатеньких мужей. На первом этаже был бар, на втором — дрэг-клуб, а на третьем — шесть частных апартаментов. Чонгук часто посещал драг-клуб с Матерью, и он стал своего рода убежищем, когда в остальных местах его с лёгкостью могли найти. Исполнители были подобраны вручную и сами по себе были известными танцорами. Но в материнском клубе они обычно исполняли бурлеск или практиковали искусство традиционных куртизанок, в том числе принимали мужчин в частных апартаментах. Им не разрешалось продавать секс, какую бы высокую цену не предлагали, если человек, делающий предложение, не имел печати одобрения Матери. Исполнители перетаскивания пользовались большим сексуальным спросом, чем любая проститутка, мужчина или женщина, работавшая в кругу Geomjeong-Pa. Люди всегда хотели того, чего не могли иметь. Никто не использовал эту врожденную человеческую жадность лучше, чем Матерь.       И второй, и третий этажи представляли собой таинственное место, через которое можно было пройти в пьяном виде. Зеркала, цвета и двери с бледной завесой дыма, исходящей от приспособлений, закрепленных вокруг основания стен. Он был спроектирован и создан как своего рода мистическая Сумеречная зона, где реальный мир перестал существовать.       Все только начиналось, из динамиков грохотала музыка, приглушенная коврами и дверями в более тихом полу люкса. Охранники немедленно впустили Чонгука, никто и глазом не моргнул на неряшливого незнакомца, наполовину накинутого на его плечи. Мужчина споткнулся от звука музыки, его рука с такой силой сжала рукав Чонгука, что он чуть не разорвал швы ткани.       Чонгук толкнул его через одну из дверей люкса, позволив ему упасть на землю, прежде чем повернуться, чтобы повернуть замок. — Вставай и иди, — сказал он мужчине, — Ванная там. — Зачем ты меня туда тащишь, парень? — его голос был низким, хриплым, хриплым от многих лет злоупотребления наркотиками и курением. Чонгук вздрогнул, когда забыл дышать через рот и вдохнул его запах. — От тебя сногшибательно воняет, — сказал ему Чонгук. — Я не могу дышать рядом с тобой. Теперь иди мойся.       Мужчина изо всех сил пытался встать, но когда Чонгук наклонился, чтобы помочь ему, он стряхнул его руку. Его путь в ванную был жалким, он шатался из стороны в сторону. Ему не стало лучше, когда он оказался внутри. Чонгук просидел целых полчаса, слушая, как он падает, сбивает вещи с полок и ругается густым сатури. Он говорил так же, как Юнги, когда злился. Наверное, это все-таки его отец. Чонгук вытащил из кармана телефон и каждые пять минут звонил Чой Донгу, его напряжение возрастало с громкими звуками неудачных попыток Мин Бон Чжу убраться. Мингю не отвечал, и Енджун тоже. Это было странно. — Эй, тебе помочь, старик? — рявкнул Чонгук, услышав знакомый звук поскальзывания Бонг Джу.       Бонг Джу не ответил. Десять минут спустя он вышел, хромая, голый. Чонгук чуть не поперхнулся водой из стакана. Он кашлянул, отвел взгляд и махнул рукой в ​​сторону дверного проема. — Там были полотенца, или ты их пропустил?       Бонг Джу хмыкнул, шаркая ногами по направлению к своей одежде и надевая ее, пока он был еще мокрым. Запах несколько рассеялся. Оказалось, что его тело было намного грязнее одежды. Чонгук порылся в кармане и вытащил телефон, настроил камеру и прислонил ее к банкетке у стены. Бонг Джу плюхнулся на банкетку напротив. Он звучал как Юнги, его манера держаться была как у Юнги, но верхняя половина его лица не очень была на него похожа. Волосы на лице скрывали остальное. — Чего ты хочешь от меня, парень? — сказал Бонг Джу, его голос был похож на скрип мела по доске. — Ты говоришь так, будто с тобой произошло нечто обыденное. Тебя вытащили из переулка, где ты валялся в грязном углу. Какой-то печальный конец для одного из самых опытных людей Geomjeong-Pa. — Конец наступит, когда я умру. Чонгук прикусил нижнюю губу и усмехнулся. — Справедливо. Хотя, если твой сын убьет мою подругу, мне придется убить тебя до воссоединения твоей маленькой семьи.       К его чести, Бонг Джу почти не реагировал на упоминание своего сына. Если не считать рефлекторного напряжения его руки на колене. — Ты же знал, что Юнги присоединился к Geomjeong-Pa. Ты не выглядишь удивленным. Он так хорошо пошел по твоим стопам. — Забавно, как карма срывается на нас, когда мы меньше всего этого ожидаем, — сказал Бонг Джу. — Моя мать не воспитала законопослушного сына, потому что у меня было дерьмовое пятно на отце, чье влияние было гораздо больше. Подошла очередь Юнги, и я вывел себя из уравнения, но мама по-прежнему не справилась. Я полагаю, что мужчины в нашей семье просто родились проклятыми. — Нельзя так говорить о твоем единственном сыне, — нахмурился Чонгук. — Я не испытываю к нему никакой любви, но теперь я понимаю, почему он стал таким, каким стал. Ты бесчувственный. Бонг Джу ничего не сказал, глядя в пустое пространство.       Чонгук уперся лодыжкой в ​​колено и вытащил из кармана кисет с табаком. Аккуратно свернул сигарету, прислушиваясь к музыке, звучащей из динамиков на нижнем этаже. Они всегда зависали в плейлисте Уитни Хьюстон ранним вечером, пока поток клиентов был еще невелик. — Сокджин-хён всегда рассказывал мне истории о тебе, — признался Чонгук. — Кто, черт возьми, такой Сокджин-хён? — Бонг Джу закашлялся. — Матерь. — А. Аномалия. — Что? — Аномалия. — Почему ты назвал его так? — Он одевается в женскую одежду и скармливает людей акуле. Что еще тут объяснять? — Знаешь, я понимаю, откуда у Юнги такой ужасный характер. Я спас тебя от этого пятна в переулке. Ты принял душ. Ты вроде как должен быть хоть немного мне благодарен. Бонг Джу рассмеялся, впервые почувствовав себя заинтересованным. — Скажи мне, что Сокджин-хён рассказал тебе обо мне? — Он сказал мне, что ты не такой, как твой сын, —Чонгук выпустил дым из уголка рта, вытирая подбородок большим пальцем. Он перевернул свой телефон. Нет сообщений. Никаких звонков. Еще нет. — Он рассказал мне, как ты использовал семена яблока для создания цианида и подставил жену Хан Гён Мина за его убийство. Ты знаешь, когда Geomjeong-Pa фальсифицировали выборы и убивали конкурирующих кандидатов в президенты, это было модно — Да, конечно… мы так больше не делаем… — Он также рассказал мне о гениальных идеях, которые у тебя были. Репрессии против кокаина в конце 90-х и школьники, провозящие наркотики контрабандой в своих рюкзаках? Выборочные полицейские проверки не будут нацелены на детей, и ты предсказал это. Прекрасно. — Знаешь, несмотря на все убийства, об этом я сожалею больше всего. Запятнав невинность молодежи и обманув ее, заставив принять скудные суммы наличными в обмен на торговлю наркотиками по всему Сеулу. — Но это сработало. — Конечно. — И ты ничуть об этом не жалеешь. — О нет, я же сказал. — У тебя хорошо получается изображать раскаяние. — А Юнги? Чонгук рассмеялся, качая головой. — Нет. Он берет на себя ответственность за все, что делает. — Так же, как ты, да? — когда Чонгук не ответил, Бонг Джу наклонился вбок, пока не оказался наполовину перекинутым через подлокотник банкетки. Он явно был измотан, но скрывал это, как мог. — Кто ты? — Чонгук. Хотя тебе может быть интереснее узнать, кто моя подруга. — Ах да, и кто же? — Ты бросил ее в том же переулке, в котором мы тебя нашли. — Кристиана? —Все следы юмора исчезли с лица Бонг Джу, сменившись лишь ужасной бледностью. Непрекращающееся дрожание его руки утихло, и единственный признак движения исходил от его груди, когда она поднималась и опускалась. — Я полагаю, ты догадываешься зачем она искала тебя, — Чонгук изогнул бровь. — Карма — мстительная шлюха.       Чонгук нажал кнопку, позвав официанта принести напитки. Пять минут спустя вошел бармен с подносом со стаканами и бутылкой Veuve Clicquot Rose. Бонг Джу отказался, как только увидел ее. — Грубо отказываться от предложения выпить от одного из боссов мафии, — сказал Чонгук. — Чем ты руководишь, паренек? — Бонг Джу фыркнул. — Ёнсан-гу. По крайней мере, скоро буду. — Предложи мне выпить еще раз, когда будешь. Чонгук пожал плечами и налил себе стакан. — Твое самообладание удивительно, учитывая, чье имя я только что назвал. — Я оставил ее в живых, я должен был это предвидеть, — ответил Бонг Джу. — Предполагаю, что это она помогала тебе запихнуть меня на заднее сиденье твоей машины. Я не успел хорошенько рассмотреть её лицо. На кого она в итоге больше походила? Ее мать или ее отец? Начинала выглядеть так же, как ее мама. — Это неважно. Давай начнем с истории человека, которого ты произвел на свет, чтобы мучить меня, — сказал Чонгук. — Юнги. Ты ведь его единственная семья? Мать не откопала тебя во время его проверки. — Отец всегда должен гордиться тем, что его сын хорошо справляется с семейным бизнесом. И все же от одной мысли о нем с окровавленными руками и лицом, мне хочется разбить себе череп о стену. — Почему ты тогда от него ушел? Я не верю, что это произошло потому, что ты думал, что ему будет лучше без тебя. — Я ушел от него по той причине, по которой уходит большинство отцов. Я был эгоистом и не видел ничего, кроме того, что хотел. Конечно, его матери и мне было всего семнадцать, когда он родился, и когда она тяжело заболела, а моя мать умерла год спустя, я не мог больше этого выносить. Я ушел. Это не самое худшее, что я когда-либо делал, так что я не потерял из-за этого сон. Мама достаточно хорошо воспитала моих братьев и сестер после смерти отца. Она была хорошей, порядочной женщиной. Матерь Юнги была такой же… Но когда болезнь сломила её и свела в могилу, Юнги навсегда покинул город. Я вернулся один раз, хотя не знаю, что я хотел увидеть там. К тому времени я уже был сумасшедшим наркоманом, так что я был больше напуган, чем взволнован. Боялся, что он плюнет мне в лицо и вышвырнет. Какое счастье, что его даже там не было. Он сделал паузу. — Я всегда думал, что он вырастет хорошим сыном. Самый спокойный, самый самостоятельный ребенок, которого все когда-либо видели. Однако, он все же любил когда я тянул к нему свои руки и он тянулся ко мне в ответ, — Бонг Джу усмехнулся, подражая потребности малыша, которого нужно взять на руки, — тогда я удивлялся, что он пытается выглядеть независимым, но все же он был ребёнком требующем тепла и внимания. — Сейчас он такой же, — сказал Чонгук, словно вырвавшись из глубокой задумчивости. На мгновение он потерялся, слушая мелодичный гул хриплого голоса Бонг Джу. Тембр был богатым и приятным для слуха, как у Юнги. — Он похож на тебя. — Я знаю. Я видел его около маминых убежищ. — И ты никогда не думал подойти к нему? — Он не нуждается во мне. Никогда не нуждался. Кроме того, он выглядит жутко. Теперь я знаю, что люди видели, когда смотрели на меня раньше. — Как ты познакомился с Джо Арай? — при звуке ее имени улыбка Бонг Джу исчезла. Чонгук указал на свой телефон, который все еще записывался. — Знаешь, это для Дженни. Не Юнги. Ты можешь перестать говорить мне, как сильно ты любил своего сына. Мне все равно. Могу поспорить, Юнги тоже. — Возможно, все-таки это связано с этим напитком, — проворчал Бонг Джу. Он налил себе и откинулся на спинку кресла, опустошив стакан одним махом. — Ара и я выросли в одном районе. Дом ее родителей был следующим после дома моего отца. Я вижу, как ты смотришь на меня, но это никогда не было похоже на первую любовь. Мы были друзьями. Два страшных ребёнка. Однако потом она выросла, — признал Бонг Джу. — Она стала прекрасна. — А ты…? — Нет, мы все еще были друзьями, ты засранец. Если ты собираешься перебивать… — Всё все, извиняюсь. — Трудно поверить, что ты собираешься стать боссом мафии, ты извиняешься быстрее, чем канадец, —затем Бонг Джу некоторое время сидел молча, глядя в пустое пространство. — Думаю, мы влюбились, не понимая, что это было. К тому времени, как я понял, было слишком поздно, и она уже ненавидела меня за то, что я уехал в Сеул. Не дала сказать мне ни слова о том, что я думаю о ее решении стать проституткой. Она стояла на углах улиц Тэгу с хмурой гримасой, от которой мужчины сходили с ума, хотя внутри я знал, что она умирает. Хуже всего в Аре было то, что даже если ты знал ее лучше, чем кто-либо другой в мире, это не имело никакого значения. Ей было все равно, что ты скажешь ей или о ней. Она делала то, что хотела. Я познакомил ее с Ким Дживоном, потому что решил, что один богатый клиент лучше, чем иметь несколько из них и рисковать смертью каждый раз, когда она приходит к ним домой. А мистер Ким был деловым партнером Geomjeong-Pa, так что это был один из способов не дать ей ускользнуть из поля зрения. А потом они поженились, так что я вообще перестал следить за ними. Я нашел девушку в Сеуле, не думал, что снова влюблюсь после смерти матери Юнги, а потом вдруг влюбился. Нет, на самом деле я думал, что рано уйду на пенсию, возьму ее с собой в Тэгу и буду жить в маленьком доме вместе с Юнги. У него наконец-то будет мать, и я смогу уйти от жизни, которую уже ненавидел. — Почему же ты тогда этого не сделал? — спросил Чонгук, когда прошло пять минут после последних слов Ким Бон Джу.       Мужчина улыбнулся, выражение лица, которое Чонгук быстро понял, было таким же пустым, как и его глаза. — Оказалось, что девушка была близкой соратницей Ким Со Джуна, о чем она мне не сказала. Для нее было чем-то вроде забавы, когда она знала, что трахалась с одним из киллеров Ким Со Джуна прямо у него под носом, а он понятия не имел. Пока не забеременела и не родила сына. Потом она испугалась, сказала мне, что он не мой, и была в ярости, когда я с ней расстался. — Ты уверен, что он не твой? — Нет. Вот почему я дал ей деньги, прежде чем уйти. Она была не в лучшем состоянии, так как г-н Ким бросил ее после смерти своей жены. Она никогда не говорила мне, почему они взяли ее под свое крыло, я конечно предполагал, что она спала с ним, но это никогда не было правдой. Она покончила с собой через год или около того после родов. Я подумывал найти ребенка и сделать тест на отцовство, но к тому времени мистер Ким забрал его к себе, и шансов на доступ к нему не было. Он аставлял его растить вместе с другим сыном — как бы ни говорили, настоящее имя матери…       Чонгук вдруг расхохотался, перебивая его. Но это больше походило на рыдания, и, прежде чем он это понял, его глаза наполнились слезами. Он встряхнул в них волосы, пытаясь скрыть их покраснение, а также стряхнуть несколько вытекших слез. Бонг Джу наблюдал за ним, обеспокоенный, но не слишком склонный задавать вопросы. Чонгуку потребовалось около пяти минут, прежде чем он наконец смог собрать воедино свои рассеянные мозги и заговорить. Голос у него был хриплый, но разборчивый. — Чон Чон А, верно? —сказал он. Бонг Джу кивнул. — Матерь сказала тебе? Чонгук проигнорировал вопрос. — Она покончила с собой, когда ее ребенок плакал в кроватке позади нее, пытаясь вылезти. И когда ему, наконец, это удалось, он целый день спал рядом с ее мертвым телом, прежде чем их нашли.       Бонг Джу был неподвижен, выражение его лица онемело. Оказалось, что он не знал о смерти Чон А. То, что можно было описать только как чистое горе, заливало его глаза, сияя сквозь тьму, порожденную годами и годами тяжело прожитой жизни. Чонгук наконец понял, почему глаза Бонг Джу не похожи на глаза Юнги. Ребенок, которому он дал эту особенность, больше всего походил на его мать. Чонгук всегда задавался вопросом, почему он так похож на маму, но не имеет ее глаз.       Чонгук поправил куртку, снова вытер лицо и, тяжело вздохнув, широко улыбнулся. Он наклонился вперед, протягивая руку в радостном проявлении вежливости. — Я так и не представился должным образом. Чон Чонгук.       Бонг Джу дернулся, как будто ему в живот воткнули электрошокер. Его лицо потеряло всякий цвет, пока не стало таким же бледным, как у Чонгука. Он пытался произнести слова, его пальцы дрожали, когда он взял руку, которую Чонгук все еще протягивал. Сцепив его обеими руками, он посмотрел на молодого человека новыми глазами, как будто тот был инопланетянином, а Чонгук был первым человеком, которого он когда-либо видел. Нелепая аналогия, учитывая все обстоятельства, но выражение лица Бонг Джу было необъяснимым. Его глаза блестели от слез, чем дольше Чонгук смотрел в них, и Бон Джу наклонил голову, пытаясь снова что-то сказать. Все, что он успел, это прерывистое: — Как же… — Ага, — рассмеялся Чонгук с горечью в голосе. — Знаешь, я всегда представлял этот момент по-разному. Как если бы я убил тебя, чтобы отомстить за маму. Странно, что все происходит не так, как мы себе представляем. Я думал о том, чтобы застрелить тебя между разговором. Но теперь я вижу, что твои глаза точно такие же, как у меня, и не могу найти в себе силы вытащить свой пистолет. Забавно.       Руки Бонг Джу все еще крепко сжимали его, а лицо мужчины исказилось от эмоции, которую можно было описать только как самую сильную форму радости, неверия и такого отчаяния, что было больно смотреть. Он был потерян, сбит с толку, совсем не похож на сильного авторитетного мужчины, каким Чонгук представлял себе его отца. Кто-то, кто мог бы объяснить, почему его мать чувствовала, что не может жить без него, даже для собственного сына. Но он был ничем. Он был просто грустным стариком. — Д-да, у тебя мои глаза, — прохрипел Бонг Джу, вытирая ладонью скулы, чтобы избавиться от слез. — Я предполагаю, что у Юнги глаза его матери? Потому что сходство между вами поразительно. Никто бы не догадался, что ты тоже мой отец, — сказал Чонгук, резко отдергивая его руку. К горлу, при упоминании Юнги, поступил ком. — Я конечно не очень приятен, но не думал, что настолько.       Чонгук сжал переносицу и глубоко вдохнул, не обращая внимания ни на что, кроме звука голоса собеседника. Это обычно успокаивало его в худшие моменты, и теперь это начало действовать. — Это не ты. Я просто… я не очень хорошо себя чувствую. Учитывая обстоятельства. — Я полагаю, неприятно осознавать, что твой собственный брат держит в плену твою подружку, — признал Бонг Джу. — Он не мой… — Чонгук понизил голос с возмущенного уровня громкости, до которого он взлетел, и попытался снова. — Он не мой брат. Кровь ничего не значит. После всего того, что он натворил. — Ты имеешь право так думать. — И если ты не против — предположим, что он не убьет Дженни, и я смогу убедить ее, что лучше оставить твою жалкую задницу в живых — не говори Юнги обо мне. Я не хочу, чтобы он знал. И если ты это сделаешь, клянусь богом, я… — Выследишь меня и сдерешь кожу заживо, да, я понял. Я написал книгу об угрозах насилием в четыреста страниц. Думаю, тебе просто придется поверить, что я этого не сделаю, —под яростным взглядом Чонгука Бон Джу повторил: — Я не буду. — Ладно, мы ещё поднимем этот вопрос, но теперь для окончательной истории, скажи мне последнее — почему ты убил маму Дженни? — Какая уже разница? — Бонг Джу пожал плечами. — Она умерла. Твоя мать умерла. Я должен был бы умереть, но я слишком труслив, чтобы сделать это самому, и все же смерть все равно все не приходит. Возможно, лучше, чтобы твоя подруга меня прикончила. — Нет, я знаю Дженни. Она бы не хотела, чтобы ты так легко обрушил все, чем она жила, — покачал головой Чонгук. —Она убивала себя изнутри одиннадцать лет, желая узнать, почему она должна была умереть, и я собираюсь убедиться, что она это узнает. — А если я откажусь? Будешь меня пытать? — Нет. Я не буду. Потому что ты мой отец. И я питаю некоторое уважение к этому слову. Но ты хреновый отец, так что ты должен сделать хотя бы одну хорошую вещь для сына, которого ты так и не удосужился разыскать. Мама позволила бы тебе увидеться со мной, если бы ты сказал ей, что я могу быть твоим. Но ты этого не сделал. Считай это своей единственной милостью ко мне.       Чонгук не знал, почему и как его речь звучала так гладко, но после нее у него не перехватило дыхание. Его эмоции угрожали переполниться, но его голос звучал холодно и спокойно, и он подумал о том, как гордилась бы Мать, увидев его сейчас. «Сверхэмоциональный», «плаксивый», «незрелый» — все те слова, которые она приберегла специально для него, наконец-то исчезли.       Бонг Джу казался тронутым. Или, по крайней мере, побежденным, хотя вряд ли это было новым выражением его лица. — У меня начались психотические срывы, когда мне исполнилось двадцать пять. Может быть, дело было в семье, а может быть, это было результатом слишком большого количества насилия в жизни, кто знает. Хотя, судя по Юнги, возможно, дело было в семье. Моя мать говорила мне, что у меня есть дядя, который жил с домашними животными в доме и был убежден, что они разговаривают с ним. Сжег их всех и себя и свой дом, как только он сорвался. — В любом случае, Аре было восемнадцать, когда она вышла замуж за Пак Дживона. До этого год была его любовницей, а потом забеременела. Ему не нужно было на ней жениться, он мог заставить ее сделать аборт, но я думаю, что он любил ее с самого начала. Дженни родилась, когда ей было девятнадцать, как и мне. Я был бы счастлив за нее, но… мы спали вместе примерно в то время, когда Дженни была зачата. Одной ночи было достаточно. Она сказала, что Пак Дживон был добр к ней, давал ей все, о чем она просила, но она все еще не была счастлива. Мы напились, она сказала мне, что любит меня. Я даже не думал о том, чтобы любить ее, я так долго пытался найти для нее защиту, но это было то, что это было — любовь. Никто не тратит столько времени, энергии и ресурсов, чтобы помочь кому-то ради дружбы. Итак, я сказал ей, что люблю в ответ, и девять месяцев спустя родилась Дженни. Она выглядела почти так же, как и она, что было прискорбно. Если бы она хоть немного была похожа на своего отца, все бы уладилось само собой. Но она выросла, и ее поведение, ее манеры, все было ею. Наконец-то она создала что-то по своему образу и подобию, чтобы любить ее больше всего на свете. Ара была классическим нарциссом, но она была хорошей матерью. Я не могу отнять это у неё. — Ты убил ее, потому что думал, что Дженни твоя? — сказал Чонгук, выражение его лица исказилось от отвращения. — Слушай дальше, парень, — хрипло сказал Бонг Джу. — Мы закрутили роман через год после рождения Дженни. Она убедила меня, что она на самом деле принадлежит Дживону, и я больше не задавал ей вопросов. Роман длился шесть лет, и в 2005 году она снова забеременела. И снова общее мнение заключалось в том, что ребенок не мой, но на этот раз она не была так уверена. Мы договорились, что я буду время от времени навещать ребенка. Думаю, она испугалась, что я вру, не знаю. Geomjeong-Pa изменил меня, я уже не был тем ребенком, которого она знала в детстве. И я так много спорил с ней о Дженни, что она думала, что я украду второго ребенка или что-то в этом роде. У нас обоих были проблемы с психическим здоровьем, я просто не знал тогда, какую роль в ней сыграла паранойя. За исключением того, что Ара понятия не имела, что одну из ее ближайших служанок я направил к ней на службу, и когда я вернулся, девушка сказала мне, что с ребенком все в порядке. Вскоре после рождения у нее случился психический срыв, она начала кричать, что это дитя дьявола, и велела акушерке забрать его. Горничная была умной девочкой — в конце концов, я ее завербовал — и заплатила акушерке, чтобы та подменила ребенка. Она оставила его в приюте, потому что у меня на тот момент, не было времени возить с собой ребенка. Я знал богатую пару, которая хотела усыновить малыша, позвонил им, и через неделю его забрали. — Это кажется бредом, — сказал Чонгук после долгой паузы. — Почему? — Я не знаю. Как это вообще реально? У меня есть второй брат или сестра, хотя я всю жизнь был единственным ребенком. Мама Дженни сошла с ума. Ты сумасшедший. Юнги тоже. Моя мама умерла — как это блять может быть реальностью? — Чонгук… — Где он? Ребенок? Я имею в виду, ему должно быть сколько — шестнадцать сейчас? — Он в порядке. Никакой мафии, и это к лучшему. — Я хочу знать. — Ты не доберешься до него. — О, так это сын, которого ты хочешь защитить? —Чонгук недоверчиво рассмеялся. — У тебя было два сына, о которых ты знал, что они твои, и ты не удосужился проверить ни одного из них, просто чтобы убедиться, что они не пошли по тому же дерьмовому пути, что и ты. И этот человек тебе небезразличен, потому что любовь всей твоей жизни родила его. Пошел ты. Ты мудак. — Я никогда не отрицал этого. Надо было сказать Дженни задушить меня в переулке, где ты меня нашел. Во всем этом не было необходимости, — Бонг Джу указал на камеру. — Эти вопросы ни к чему хорошему не приведут.       Чонгук ничего не сказал. Никогда еще он не испытывал побуждения убить кого-то и все же знал, что это не вариант. Неправильный. Он несколько раз хотел убить Мать, но это было другое. Не было никаких шансов, что это произойдет. Он мог легко убить Мин Бонг Джу, как будто это было пустяком. Возможно, именно отсутствие усилий сделало его таким непривлекательным. — Я любил Ару больше всего на свете, — вздохнул Бонг Джу. — Я просто не мог смириться с этим все то время. И когда начались психотические срывы, она стала объектом моей любви и ненависти одновременно. Она не была очень хорошим человеком, когда не хотела быть. Она была манипулятивной и злобной, и как только у нее возникала обида, она умрет, прежде чем позволит ей вырваться наружу. Идеальная женщина для меня. Чонгук хрустнул костяшками пальцев и усмехнулся. — Я не буду этого отрицать. Дженни тоже часто так делает. Я притворяюсь, что не знаю, но самом деле, она далеко не ангел. — Ха! Боже, — Бонг Джу издал лающий смешок, остальные слова ушли в тишину: — Это не настоящая жизнь… — Чонгук нахмурился, глядя на мимику, но не стал комментировать. Бонг Джу откинул голову на спинку банкетки, проводя рукой по бороде. — Я должен был убить ее. — Кого? — Дженни, той ночью в переулке. Но я погряз в заблуждениях, что она моя дочь. Вот почему я не убил ее. Ким Со Джун сказал мне, что целью была Ким Дживон, и что если я действительно хочу свою «птицу в клетке», как он называл Ару, я могу взять ее, но ей придется покинуть страну. Той ночью я приехал к ней домой, все было готово, водитель ждал, чтобы ее увезти. Она собралась и сказала, что хочет попрощаться с дочерью и заверить ее, что скоро вернется за ней. Но потом я что-то сказал или она что-то сказала, —он прикрыл глаза, словно теряясь в воспоминаниях прошлого. — Уже и не помню, но мы начали ругаться. Я до сих пор не понял, из-за чего возник конфликт, но он вызвал у меня еще один психотический рецидив. Я не помню, что с ней делал, или как я ее удерживал. Все, что я знаю, это то, что я, привязал ее к кровати, вместе с пьяным мужем — так их нашли. А остальное тебе известно.       Он замолчал, и Чонгук поднял голову, чтобы увидеть непрерывный поток слез, заливающих бороду Бонг Джу. Но он не рыдал. Он не издал ни звука. — Причина, по которой я не помню спора, заключалась в том, что я постоянно откладывал прием лекарств. Я убивал без лекарств лучше, а потом забывал, что сделал. Я думал, что у меня все под контролем. Когда я начал приходить в себя, то понял, что натворил, и запаниковал. Я не мог взять Дженни с собой, поэтому оставил её там. В том доме не было найдено тело десятилетнего ребёнка. Это было сфальсифицировано в официальном отчете полиции. Передача власти от отца к наследнику, происходящая в Geomjeong-Pa в то время, означала, что никто не удосужился проверить, что произошло. Они считали, что Кимы мертвы, остальное было неважно. И теперь это — все это, — он сдавленно усмехнулся, разводя руками в сторону Чонгука, — Это она, преследующая меня через свою дочь, напоминающая мне, кто здесь главный. — Не все в этом мире зависит от тебя. Господи… — Чонгук с трудом поднялся на ноги, отряхнул джинсы и подошёл к телефону. Он прекратил запись и медленно выдохнул воздух из легких. — Я не верю, что ты не скажешь Юнги. — Что именно?  — Что он мой брат. Ты скажешь ему, это очевидно. Я не могу так рисковать. Не сейчас. Если мама узнает, я не знаю, какова будет ее реакция. — И что? Ты собираешься убить меня?  — Нет. Я собираюсь спрятать тебя и сказать Юнги, что ты мертв, потому что я ненавижу его и хочу, чтобы он сдох. Я убил его девушку, он может поверить, что я убил и его отца. Мне уже приходилось делиться любимым человеком, я не поделюсь тобой. — Да ладно, ты говоришь как избалованный ребенок… Чонгук схватил руку Бон Джу, задрав рукав по всей длине. — Да, ну, ты не в том положении, чтобы отчитывать меня. Ты потерял это право двадцать один год назад, — он достал из кармана гладкий черный футляр и открыл его, обнаружив шприц. — Я вижу, у тебя большой опыт работы с ними, — заметил он, разглядывая следы от гусениц. — Жди здесь, —он вышел из комнаты, а когда вернулся с бутылкой водки из соседнего мини-бара, Бонг Джу уже был на ногах. — Что это? — сказал он, потянувшись за футляром. Чонгук выдернул его из досягаемости. — Имплантат микрочипа. Не смей вынимать его. Мне нужно знать, где ты. — Как домашнее животное, которого ты выпустил бродить по улицам, — заметил Бонг Джу.       Если Чонгук и чувствовал раскаяние, то не показывал этого. Это было сделано за считанные минуты, марля прикрывала маленькую рану. Он просканировал его, чтобы определить сигнал, а затем сунул телефон в карман, снова опустив рукав Бонг Джу. — Куда бы ты ни пошел, ты будешь в безопасности. О тебе хорошо позаботятся, — сказал ему Чонгук. — Но любые попытки побега не будут хорошо восприняты. — Ты хочешь, чтобы я спрятался, пока не найдешь способ убить Юнги, — тихо сказал Бонг Джу. Чонгук ничего не сказал. Он вышел наружу, где теперь стояли двое охранников. — Убежище номер шесть, — сказал он, и они как один кивнули. Прощания не было, за исключением последнего взгляда через плечо Бонг Джу. Взгляд Чонгука был таким же пустым.       Он провел ночь в отдельной комнате и потерял сознание от усталости вскоре после того, как Бонг Джу увезли. Когда он проснулся, было раннее утро. Он заставлял себя встать минут пятнадцать, прежде чем телефон в его кармане начал вибрировать. Чонгук чуть не выронил из рук стакан несвежего шампанского. Это была Дженни. <center>***</center       Дженни не удивилась, узнав, что Юнги использует телефон Чоя, чтобы отслеживать Чонгука. Она потеряла способность чему-либо удивляться. Злость на Чонгука, страх перед тем, что может сделать Юнги, отчаяние из-за потери единственного шанса получить ответы на вопросы о смерти матери — всё это померкло в ничто во время той единственной поездки на машине в клуб «Серпент Нуар». — Не убивай его. Дай ему шанс объяснить, почему он это сделал. Он бы не сделал этого без причины. Только, пожалуйста, не убивай его… —слова Дженни оборвались, когда Юнги, скрепя колёсами, на головокружительной скорости вырулил на следующую дорогу. — Я блять предупреждал вас всех, —прорычал он.       Тогда она не осмелилась сказать больше ни слова. Она чувствовала, как ярость исходит от Юнги, клубясь чёрными облаками и чувствовала опасение.       После звонка Чона, она быстро вскочила, на ходу одеваясь, чтобы успеть за Юнги. Он не сказал ей ни слова о том, что она покинула его квартиру, не обвинил её, не накричал. Он молча зарядил пистолет и ушёл. Это было хуже всего.       Дженни хотела знать, зачем Чонгук это сделал. Несмотря на свою извращенность к насилию, он бы не позволил умереть Мин Бонг Джу. Он знал, что она вернётся и захочет с ним поговорить. Тогда они бы решили дальнейшие действия вместе. Но раз Чонгук так поступил, что-то однозначно случилось.       Её лицо побледнело, когда она подумала о Мингю и Енджуне. Неужели… Нет, он не мог. Нет.       Чонгук ждал. Его выбор места был разумным. Последним местом, где можно было ожидать заложника, был дрэг-клуб в Чхондам-доне. Но в восемь утра это место автоматически становилось самым неудачным. У черного входа было всего два охранника, что указывало на то, что здание, вероятно, было пустым, за исключением нескольких уборщиков, которые скоро тоже уйдут.       У Дженни не было ни минуты, чтобы разглядеть лица охранников, прежде чем раздались два приглушенных хлопка пистолета Юнги и они опустились на землю, как мешки с картошкой. Юнги наступив одному на грудь, вытащил карту доступа из его кармана и провел ею по замку. Дверь распахнулась, открывая с собой целый мир запахов — духов, затхлого пота и секса — все, что осталось от прошлой ночи. Дженни старалась сконцентрироваться, затаив дыхание и следуя за быстрым шагом Юнги внутрь. Она случайно ступила в растущую лужу красного цвета, исходящего от бритой головы одного из охранников, и проигнорировала отпечаток ботинка, оставшийся внутри. Её сердце быстро билось, а мозг пытался выдать хоть что-то стоящее. Послав все свои страхи к черту, она догнала Мина, схватила за руку и заставила остановиться. — Юнги, — внезапность, с которой он повернулся и навис над ней, перехватило ее дыхание. Дженни непоколебимо смотрела на него, сжав руки, чтобы не выдать страх, — Он, наверное, думал, что ты меня убил. Чем дольше он ждал, тем больше сомневался и сделал единственное, что следовало… — Одиннадцать лет, — медленно сказал Юнги, наклонившись к её лицу, — Да? —Что…? — Одиннадцать лет ненависти, которые привели тебя к Намджуну, Матери, а затем в мою постель. Все потому, что ты хотела выследить и убить человека, убившего твоих родителей. А теперь я покажу тебе, как я убиваю человека, убившего моего отца, не через одиннадцать лет, а всего за одну секунду, —он с такой силой отдернул ее руку, что Дженни отбросило назад.       Она быстро пришла в себя, взбегая по лестнице вслед за мужчиной. Единственное, на что она мог надеяться, это то, что Чонгук, несмотря ни на что, ушел. Но в глубине души он бы этого не сделал, Дженни знала это. В его голосе по телефону было что-то нигилистическое. Он больше не хотел бежать.       Это была единственная широко открытая дверь на третьем этаже. Охранников не было.       Он сидел на земле лицом к двери, пистолет на столе и бутылка водки в руке. Если он не был пьян, когда позвонила Дженни, то сейчас он уже был полуживым. Он как будто сдался. Юнги остановился, когда их взгляды встретились. Дженни вбежала и протиснулась мимо него, падая на колени рядом с Чонгуком. — Что ты сделал? Почему ты, Чонгук? — у нее не хватило слов, когда гнев и тревога смешались в ужасный ком в горле. Чонгук не мог оторвать глаз от Юнги. — Я бросил его в реку Хан. Ты никогда его не найдешь. — Чонгук, заткнись, — прорычала Дженни. — Что, черт возьми, с тобой такое?!       Щелчок пистолета Юнги прорезал воздух. Дженни испугавшись, вскинула руку, словно она бы его остановила, на ее лице отразилась паника. Картина, защищенная стеклом треснула и разбилась ровно над головой Чона, пару миллиметров выше Казалось, все происходит в замедленном темпе, и единственное, что имело значение, это заставить Юнги опустить руку. — Так не должно быть, Юнги, — сказала она на автопилоте. Она просто выбирала слова, которые звучали как можно нужнее. — Я знаю, что ты не видишь смысла в этой жизни, и как бы ты ненавидел отца, ты хотел поговорить с ним. Положить конец всему. Теперь это невозможно, но если сейчас ты вновь продолжишь, это никогда не закончится, жизнь полная бесконечных потерь, слышишь? Ты повторишь его судьбу, ты же этого боишься… — Я никогда не говорил ничего подобного, — сказал Юнги, не единой эмоции не промелькнуло на его лице. — Но я понимаю тебя, как никто другой ю. Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, — настаивала Дженни, ее взгляд смягчился. — Ты можешь остановиться здесь и просто уйти. Бросай все и уходи. Иначе все начнётся заново, все что произошло вчера станет бессмысленно. — Нет, —усмехаясь, качнул головой он. — Я не уйду без тебя. И ты не уйдешь без него. Так что выбирай — я или он? —его глаза были прикованы к Чонгуку, мускулы на его челюсти дрожали. Он сдерживался и делал это уже долго. Было ощущение, что вот вот случится нечто непоправимое, судно, идущее через поглощающие его волны, накроет волной. Сколько ещё он сможет сдерживать себя и сможет ли вообще? Дженни просто нужно было ещё немного времени. — К черту вас, — пробормотал Чонгук, потирая темные круги под глазами. Он встал, высвободив руку из хватки Дженни, и сбросил куртку, шаркая в сторону ванной. Он шатался от усталости и все же сумел не споткнуться. — Я пойду приму душ. Вы двое можете продолжать свою ссору любовников…       Последнее слово застряло у него в горле. Звук больше походил на хрип раненого животного, ужасный, заикающийся выдох. Его руки с синяками на костяшках пальцев судорожно вцепились в дверной косяк. Единственное красное пятно проросло сквозь белую рубашку и растеклось по нижней части спины. Он потерял опору и упал. — Чонгук!       Дженни не думала и секунды, тут же срываясь с места к нему. Мозг подсказывал, что бесполезно было пытаться смягчить приземление. Но она отказывалась замечать кровь или горло Чонгука, издавающее эти ужасные задыхающиеся звуки, или щелчок, когда Юнги снова надевал предохранитель. Чонгук упал мертвым грузом на ее руки, и Дженни почувствовала, как её ладони погрузились в горячее пятно крови. Звук, вырвавшийся из его рта, был едва ли не криком. Глаза Чонгука все еще были широко раскрыты, его пальцы впились в бедро Дженни, когда он изо всех сил пытался дышать сквозь зубы. Он бился в ужасной агонии. Юнги как и любил, не стрелял на поражение. — Его, —произнёс Юнги, подрагивающими губами.       Дженни осторожно отняла ладони и посмотрев на свои полностью покрытые кровью руки, подняла потерянные, полные непонимания глаза на него. — Что ты сделал, мать твою… Боже, что ты сделал…       Дженни быстро вытерла руки о джинсы и пытаясь унять собственную дрожь, в первую очередь потянулась к куртке Чонгука, чтобы найти его телефон и набрать 119. Юнги отшатнулся назад и провел ладонью по лицу, стук его тяжелых шагов эхом разносился по коридору снаружи, когда он развернувшись, вышел. — Ало? Мне нужна скорая! В Serpent Noir в Чхондам-доне. Быстрее пожалуйста. Он истекает кровью. ДА НЕ ПОНИМАЮ Я, ЧТО ЭТО ЗА УЛИЦА! ДЛЯ ЧЕГО ВАМ НУЖЕН СРАНЫЙ GPS?! ОН УМИРАЕТ!       Оператор не унималась со своими вопросами. Вопросы, на которые она тоже не могла найти ответы, пока, наконец, она не заверила ее, что скорая помощь уже в пути. Глаза Чонгука были закрыты, но он все еще дышал, хотя это больше походило на хрип в легких. Дженни перевернула его на живот, прижав куртку к ране. Чонгук молчал. Единственным звуком, наполнявшим комнату, были низкие, приглушенные рыдания Дженни, слезы капали на тыльную сторону ее рук, пока она держала компресс. — Сколько ещё? Сколько ещё человек должны умереть? Хваса, Ан, Юнджи, Енджун и Мингю… —прошептала она последние имена. — Ты убил их всех, боже. Зачем ты сделал это…— она, закусывая губу от переполняющих тело эмоций.       Она услышала ругательства Юнги где-то в здании, наполненные ненавистью. Они продолжались все дальше и дальше, пока не растворились в единую брань. — Подожди, Гукки, скорая уже едет, — прошептала она Чонгуку, — Не умирай из-за меня, не сейчас, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — она полностью сломалась, когда Чонгук смог ответить слабым стоном.       Внизу донесся оглушительный грохот стеклянных бутылок. Юнги все еще был здесь. Он не разрушал бар, несмотря на свое состояние. Он бил бутылки, одна за одной.       Его. Слова эхом отдавались в голове Дженни снова и снова, грозя засесть в её голове непрекращаемым голосом. Как все опять пошло не так?       Разбилась еще одна бутылка, хлопнула дверь, и наступила тишина. Вдалеке завыли сирены скорой помощи, и Дженни проверила пульс Чонгука. Это был очень слаб, но ощутим. Она продолжала шептать, что все хорошо, как будто Чонгук слышал о них. И продолжая успокаивать себя, она не заметила, как в комнату проник слабый едкий запах. Тот знакомый запах, который пропитал её, когда она очнулась в переулке одиннадцать лет назад, замерзшая и брошенная. Она вообще этого не заметила.       Пламя внизу вспыхнуло и поднялось выше, когда огонь усилился.