Аномальная активность. Эхо прошлого

Туман пропал – должно быть, отхлынул ближе к болотной низине, до времени поредев и скопившись там, чтобы к вечеру снова подняться до самых крыш редких здешних построек. Повисли тяжелые снежные тучи. Пламя горело неровно, то и дело шипя и потрескивая. Снежковые вещи сохли плохо, на улице-то холодно, но неплохо бы хоть штаны просушить, майка нашлась запасная, а свитер и прочее пододетое он все же снял заранее. Старший, может, обтерся чем пришлось, закутался и сейчас более-менее высохнет, но вода была грязная, теперь это все к нему пристанет, а помыться в ближайшее время вряд ли получится… противно, в общем. Он, правда, сказал, мол, ничего страшного, не впервой, раньше тоже бывало приползал с вылазок мокрый. Только, пока говорил, сильно закашлялся, и потом тоже кашлял. Хорошо, если простуда, а то ведь после такого можно и воспаление заработать. Закоулок во дворике завода, с готовым кострищем, пригодился: в пристройке нашлись относительно сухие бревна, накрытые грязным темным брезентом. Должно быть, расторопные сталкеры из тех, что часто ходят в Долину, заготовили себе заранее, на случай долгой вылазки, но это каким же надо быть оптимистом… Скорее растопкой озаботились те, кто в прошлый раз надолго тут засесл, чтобы не искать потом везде хоть что-нибудь недостаточно отсыревшее, способное как-никак гореть. Там же обнаружились сбежавшие тушканы, про которых Очкарик успел забыть, но на сей раз мутантов таки настигли тяжелые выстрелы из дробовика. Крысолов оказался живой. Две пули попали в руку, остальные в бронежилет, а одна ровным серебристым росчерком оцарапала шлем в районе щеки, немногим ниже одного из стекол, слабо защищающих глаза. Этого тоже хватило – после встречи с химерой сталкеру уже было хреново, если вообще ребра не потрескались… Должно быть, вырубило просто от силы, с которой пули влетели в броню. С Очкариком случалось нечто похожее: потом, конечно, был просто очень рад, что выжил, но все равно мало приятного. Снежок обещал, что чуть позже возьмется за Крысолова, посмотрит насколько с ним плохо, хотя вряд ли уж совсем – мужик сам себя перевязывал. Да и плохо представлялось, чем старший может ему помочь, кроме как поделиться обезболивающим. В основном, молчали. Может, кто-то думал о своем, а, может, и нет. Очкарик вот особо не думал: отвлекался на всякие бытовые мелочи, и все. Что-то происходило, как всегда, но дежурно отмечалось в сознании и как будто проходило мимо, оставляя после себя все ту же звенящую пустоту, граничащую с легким отупением. Снежок наспех перевязал ему ногу, пока просто чтобы остановить кровь. Предупреждал, что пуля осталась внутри, ее вроде как надо вынимать. Но самому ему тоже досталось, поэтому как закончил лег у костра и лежал еще какое-то время, закутавшись в пыльник. Навскидку довольно долго, хотя теперь сложно сказать. Почти не шевелился, но вроде бы и не спал. Потом уже сел, начал понемногу возиться с мокрой одеждой и огнем. В какой-то момент Крысолов спросил, указав в сторону распахнутых дверей завода, где у самого входа остался лежать Зодиак: - Закапывать будем? Никто Зодиака не добивал. Крысолов посмотрел и сказал, что он захлебнулся кровью. Когда выползали наружу, пытаясь понять все ли живы и кто насколько ранен, Очкарик старался не смотреть на сталкера, раскинувшегося на полу в неровной, почти черной луже, размазанной кое-где по бетону, по его серой защите, густо покрывавшей застывшие в одном положении руки. Парень был рад, что с такого ракурса входа теперь вообще не видел. Он не хотел об этом думать, или пока даже просто не мог. Снежок задумался, глядя на то, как нехотя занимается тусклый в белесом дневном свете огонь на тонких, но сыроватых ветках, которые он подложил в костер. Потом сказал: - Надо бы закопать. Какой-никакой, а все же сталкер… Очкарика снова слегка замутило. Он просто пялился себе под ноги и ничего не говорил. - Ладно, земля еще не промерзла, – нехотя согласился охотник, – потом поищем лопату. Но пока пусть лежит там. Пригодится, если кровосос вернется, – и после недолгой паузы добавил: – Завод обжили мутанты. Немного, но до ночи оставаться нельзя. - Да, попробуем уйти засветло. Хотя, не думаю, что они скоро вернутся. Снежок говорил ровно, даже уверенно, но негромко, и как-то рассеянно смотрел в костер, слегка хмурясь своим мыслям. На его бледной скуле уже наливался крупный темный кровоподтек. - Думаешь, их распугало надолго? – усомнился Крысолов. - По какой-то причине активация артефакта достаточно сильно пугает все живое… кроме человека. Сербин рассказывал, что проводил такой эксперимент. Кровососы – ночные охотники, – отстраненно говорил старший, – значит, вылезти осмелятся в лучшем случае к сумеркам. Крысолов не стал спорить. Снежок, должно быть, по взгляду Очкарика понял, что не до всех дошло в полной мере, и пояснил, хотя мог этого не делать: - Некоторые артефакты можно активировать. Более или менее очевидным способом. Но есть версия, что, на самом деле, активировать можно все… просто мы не знаем как. В такой момент что-то происходит. Иногда понятное, иногда не очень, – тут он опять замолчал, но когда Очкарик подумал, что объяснение закончено, тихо добавил, глядя сквозь огонь: – «Паучьи глаза» – артефакт очень редкий. Встречается не чаще легендарного «Компаса». Толком изучить его не могут, потому что такие ценные вещи всегда продают тем, кто платит больше ученых, и, в итоге, используют... рано или поздно. По понятным причинам. После этого Снежок действительно замолчал – ясное дело, что касаться в разговоре таких причин ему сейчас вряд ли хотелось. Очкарик был даже благодарен Крысолову, который немного сменил тему, спросив: - А где ты нашел такую диковинку? Снежок чуть оживился, сказал: - Да шарился тут, у завода. Еще как только «Свобода» ушла со своей здешней базы… уже довольно давно. - А-а долговец сказал, ну… что это фабрика, – ляпнул Очкарик, как показалось самому, совершенно невпопад. - Может, выпендривался, якобы местный знаток, – поморщился старший, – а зачем спорить с человеком, ежели он так уверен... Фабрика тут тоже есть: недострой к западу отсюда, напротив бензоколонки. Там, кстати, и была старая свободовская база. А это – завод. Очкарик кивнул, вроде бы понял, хотя оно ему толком не было нужно. Сам не знал, чего вдруг спросил. Крысолов же, походу, твердо решил выяснить, где и как Снежок умудрился найти такой редкий артефакт. Старший, видимо, посчитал, что скрывать ему тут больше нечего, ну и стал понемногу рассказывать. Шарился он тогда, получается, по Темной долине, как и все прочие, искал артефакты: места ему знакомые, к тому же, еще не привык, что «Свобода» ушла, потому в то время здесь казалось спокойней, чем на Свалке. Конечно, так-то оно на самом деле не было, но понятно это становится только потом, как напоришься на что-нибудь нехорошее и сам себя клянешь. В общем, пошел к этому самому заводу посмотреть скопление «воронок» – как понял Очкарик, неприятное место, потому что, по словам старшего, там все время образовывались аномалии, причем непременно гравитационной природы. Оно тут совсем рядом: надо только выйти за территорию, повернуть налево и идти все время вдоль забора, пока не свернешь, там опять вдоль немного пройти и, как пить дать, теперь тоже во что-нибудь нехорошее вляпаешься, если не будешь достаточно внимателен. Пошел туда, в общем, а в процессе понял, что в самом здании обосновались фанатики. Видимо, из-за лаборатории – пытались открыть. Сначала даже не поверил, потому как они редко уходили так далеко от Центра. Ну и… Снежок умудрился спианерить у них ящик с вещами. Как именно он это провернул, старший не рассказывал, но Очкарик все равно плохо себе представлял, как можно решиться в одиночку лезть на территорию к этим психам, а он еще так спокойно рассказывал: мол, спер и ладненько, чего такого-то? Ага, конечно… Похоже, опустив добрую половину всей истории, сталкер отметил, что ящик с добром был тяжелый, далеко не унести, а на выходах с Долины на то время засели бандюки и всех обирали, особенно если явно видно, что человеку, так сказать, на вылазке повезло. Тогда он решил разобрать хабар. Заныкался прямо тут, в укромном на тот момент месте, и стал перебирать вещи: по большей части снарягу, пару стволов, патроны – все либо нужное, либо хорошо продается. Жалко было отдавать бандитам, поэтому самое тяжелое, то есть почти все, попрятал за трубой у дороги, а на дне ящика обнаружил вот эту банку. На тот момент она казалась почти новой. Подумал было, что, может, внутри правда кофе, а потом открыл. Снежок-то понял, что перед ним артефакт, только тогда даже не догадывался какой: никогда о таких не слышал и ничего подобного не встречал, а, может, не только он, но и никто из вольных сталкеров... Не знал сколько за него дадут и дадут ли хоть что-то, но нутром чуял, что могут и дорого, неприятно было бы продешевить по незнанию. Вот только бандюки могли решить так же, а рюкзаки они трясти умеют: ладно еще флешку какую заныкать или записку, но с артефактом, к сожалению, все не так просто. В общем, до времени решил спрятать его ото всех, а чтобы точно никто не сунулся, прямо у фанатиков же под носом. Тогда думал, что скоро вернется и все заберет, а оказалось, что больше он сюда с тех пор и не вернулся… Честно говоря, Очкарик ожидал немного другого. Истории в духе рассказа о какой-нибудь особо интересной и ужасно редкой аномалии, вокруг которой пришлось долго шаманить с детектором определенным, непонятно каким образом, или даже что-нибудь эдакое в нее бросить, чтобы оттуда появился этот странный артефакт. В общем, чего-то такого, немного более загадочного что ли, чем рассказ об одном неудачном дне для группы фанатиков, которая не воспринимала как угрозу местных одиночек, к несчастью членов группировки, проворных и достаточно рисковых. Но все равно Очкарик не мог понять, кем надо быть, чтобы решиться стырить вещи из-под носа у хорошо вооруженных психов, а потом там же прятать… Очевидно, Снежком. Да уж. Но ведь это даже звучит бредово! Про «опасно» он уже не думал, тут и так все понятно. Потом еще кое-что прикинул, так, на минуточку. - А-а ты в этой лаборатории был? – захваченный ворохом своих мыслей взял и просто спросил Очкарик. Ну мало ли? Парень сейчас готов был поверить много во что, даже в то, что старший с таким отношением к жизни вполне мог попытаться залезть в настолько стремное место. - В той, которая здесь? – уточнил Снежок и, толком не дождавшись, когда Очкарик кивнет, ответил: – Я что, по-твоему, баран, в лаборатории лезть? Нет, конечно. Очкарик почему-то немного успокоился, но все равно тот факт, что лаборатория никуда не делась и находится прямо здесь, под носом, мягко говоря, напрягал, а ведь никто толком не знает что внутри, даже Снежок. Он снова возвращался к тому, что хорошо бы отсюда валить поскорей, вот только не в том они сейчас состоянии. Ну а что делать? До темноты все равно придется собираться, и пока этот момент представлялся слабо. Лучше было вообще не представлять. - Ты должен был знать, что он предаст тебя, – нарушая вновь будто повисшее в воздухе, но не тяжелое молчание, пробасил Крысолов. - Я догадывался, – в почти равнодушном голосе старшего чувствовалась досада, – но идти втроем тоже было опасно. Я надеялся… да, пожалуй, надеялся, что Зодиак не поймет что к чему, но он оказался догадливый… Только своей жажды наживы скрывать так и не научился. Ей от него за километр разило, еще и мозги полоскал. Снежок поднес ко рту кулак и сухо закашлялся. Он кашлял несколько раз и во время своего рассказа, теперь вот снова пробрало. Правда, у сталкера даже нашелся с собой какой-то порошок, который пьют, чтобы сразу не разболеться: растворил в воде, которую вскипятил на огне в своей металлической кружке. Но Очкарик почему-то сомневался, что после такого заплыва по холоду это сильно поможет, как и все прочие колеса, которые глотали тут люди в подобных случаях. - Крысолов, – теперь чуть более сипло обратился старший и, дождавшись, когда сталкер на него посмотрит, спросил: – Сколько бы тебе отсчитали за эту крысу? - Я его не убивал. Лгать не стану. – После недолгих раздумий ответил охотничий. Очкарик растерялся, сначала как будто не до конца понимая, о чем речь. - Брось, мальчик не убийца. Думаю, есть люди, которые могут заплатить, если узнают, что им больше не придется вести дела с Зодиаком. Да и просто с ним пересекаться. К тому же, никто не удивится, если их… поставишь в известность именно ты. Он ведь и раньше подставлял народ – все, кому надо, в курсе. Крысолов не ответил – думал. Теперь казалось, что, может, и правда, черт его знает, этого сталкера: защита-то у него, к примеру, до неприличия крутая просто как для охотника. Парень снова пребывал в некотором ступоре, поэтому решил обдумать все это позже, когда… если сам окажется в безопасности, и когда некоторые детали, которые при нем так просто теперь обсуждали, уже не будут иметь большого значения. Поэтому Очкарик опять промолчал, рассеянно и немного настороженно пялясь в костер. Чуть позже Снежок посидел в своем КПК, как будто набирая сообщение, или делая заметку, а потом полез в свои вещи, и не куда-то, а в один из отсеков для артефактов. То, что он достал оттуда, сталкер назвал «Светляк». Очкарик знал, что это и даже примерно сколько оно стоит, но сам ни разу не находил таких ценных артефактов, а еще слышал, что некоторые умельцы могут использовать свойства этой штуки, чтобы, например, лечить раны. «Светляк» представлял собой небольшой бугристый шар то ли светлого голубого, то ли слегка зеленоватого оттенка вперемежку с желтым и серым, то ли был серебристый, как будто металлический, а это так падало на него неравномерно исходящее в стороны собственное легкое свечение. Шар вполне помещался на ладони, и, как большинство артефактов, должно быть, весил меньше, чем казалось на первый взгляд. Парень знал, что артефакты одного типа не совсем одинаковые: они бывают больше или меньше, имеют какие-то другие особенности, но, как правило, все равно по меньшей мере очень похожи и обладают теми же свойствами. Старший сказал, что нашел его у входа на Свалку, и что теперь эта штука им очень пригодится. Как понял Очкарик, у него уже был опыт в использовании «даров Зоны» для лечения, но все равно пробовать было очень стремно. А Крысолов вот не колебался, расстегивая защиту – видимо, чувствовал себя действительно паршиво, и решил, что лучше рискнет, чем пойдет обратно с такими побоями и далеко не уйдет. Парень знал, что когда с охотником закончат, очередь дойдет до него, и подсознательно боялся этого момента, потому что помнил, как Снежок говорил про пулю, которую нужно вытащить… В итоге по ощущениям все оставшиеся силы парень потерял в процессе, так сказать, лечения. Крысолов даже держал его, чтобы сильно не дергал ногой. Вначале еще просил так громко не орать, потом перестал – толку? Обезболивающее Очкарику дали, но лучше бы не давали вообще, хоть отключился бы, а так нет, пришлось страдать, находясь в полном сознании. Когда применяли артефакт, парень уже практически ничего не чувствовал после перенесенной пытки, только холодный пот на лице, жжение глубоко под кожей, а потом зуд, и все. Стыдно за себя почти не было, только хорошо от мысли, что это наконец закончилось. Встать на ноги он смог довольно скоро и, на удивление, почти безболезненно, а вот идти получалось пока хуже, чем парень думал: простреленное место ныло и постоянно ощущалось, отзываясь дискомфортом и чем-то вроде ноющей боли, когда он переносил вес на ногу. Снежок порекомендовал в ближайшее время по возможности не бегать, а лучше даже быстро не ходить, но все понимали, что от Очкарика это мало зависит, в случае необходимости еще как побежит. После того как закончили, Снежок попросил Очкарика отойти с ним, на что Крысолов как будто даже не отреагировал. Шлем свой он так и не снял даже когда разделся до пояса, и старший осматривал его ребра. Мужик, кстати, действительно крепкий, качанный, с таким и без защиты столкнуться не очень бы хотелось. Хорошо, что в голове у него меньше бабла, чем у... не важно. Ну, или зарабатывает он его не таким способом. В общем, есть у человека какие-то свои понятия, что ли… наверное. Очкарик не знал, как сказать, но решил, что в целом был рад тому, что этот сталкер пошел с ними. Отошли со старшим за старый кран: довольно высокий, выше, чем казалось в тумане, вверху даже не весь проржавел, в отличие от нижней ходовой части на небольших колесах, установленной на короткие рельсы, у которых они теперь стояли. Снежок так и не надел снова свою еще влажную, видимо, маску, и воспринимался странно, точно это и он, и не он одновременно – старший группы. От этого почему-то делалось слегка неловко. Нет, если бы они дольше работали вместе, ну, то есть, потом еще, после этого перехода, парень бы, конечно, привык, но сейчас все же было немного странно. - Ты убил Зодиака, – спокойно сказал мужчина, глядя Очкарику в лицо, и от всего этого вместе на секунду сделалось почти страшно. – Если бы не ты, возможно, мы все сейчас были бы на том свете. Я догадывался, что он может так поступить, но… Спасибо. Что я могу для тебя сделать? - А, ну, это… Очкарик растерялся и не знал, что ответить. Он? Он что сделал? Да, но… как звучит. До сих пор не укладывается в голове, и вряд ли скоро уложится. Да и что ему может быть нужно от Снежка? У него и так в жизни сейчас все паршиво, а он еще что-то предлагает. - Н-ничего мне не надо, – слишком торопливо, не так, как хотелось, выпалил парень, глядя себе под ноги, – просто… так получилось. Й-а не знаю как, я его д-даже плохо видел… мне повезло, наверное… – поднял наконец взгляд на Снежка и, как самому казалось, с видом растерянного дурака добавил: – В-вот. Старший задумчиво хмыкнул и вдруг улыбнулся ему едва заметной, печальной улыбкой, от которой внутри что-то перехватило. Парень так и стоял столбом, пока Снежок полез за чем-то в рюкзак, а когда достал оттуда тот самый артефакт, «Светляк», и протянул ему, попытался неловко отнекиваться, даже не представляя, как выглядит со стороны, заикаясь, со своей немного удивленной, растерянной рожей. Но Снежка это не смутило и не остановило, он только сказал мягко, тоном, не терпящим возражений: - Бери. Не обижай меня, – и когда Очкарик неуверенно протянул ладонь, положил на нее свой подарок, переливающийся неровным светом, недостаточно ярким днем, – вот, молодец. Можешь продать, но, думаю, ты понимаешь, что это очень полезная вещь. У меня был такой раньше, вот только… не важно. Это ничего, я часто хожу на болота, они там иногда появляются, надеюсь, найду еще. Так что лучше оставь его себе… береги и не говори о нем никому. Надеюсь, у тебя все будет хорошо, но в жизни происходит всякое. Наши врачи молодцы, но если вдруг однажды случится так, что… в общем, вспомни о нем. Что делать ты видел, по ситуации как-нибудь сам разберешься. А пока храни подальше от чужих рук и глаз. Очкарик смотрел то на артефакт, то на старшего. Тот положил ему руку на плечо, слегка сжал, а потом пошел обратно, к костру, больше ничего не сказав и не дожидаясь вопросов или еще чего-нибудь от самого Очкарика. Парень стоял за краном еще какое-то время, а потом начал стаскивать рюкзак, прикидывая, как бы получше запрятать в нем эту штуку. И все же казалось, что он не просто не достоин подарка, а что даже «спасибо» ему тут говорить не за что, оно ведь само как-то, он все еще не понимает как, да и благодарить за такое… Но Снежок почему-то считал, что благодарности он заслуживает, настаивал, а значит, нужно было взять. *** Пошел снег. Редкий, но пушистый, настоящий – не тот, который моросил недавно, вперемежку с дождем. Ветра не было, и белые легкие точки плавно опускались на темно-серый асфальт и землю заводского дворика. После разговора со Снежком они грелись у костра и долго молчали, думая каждый о своем. В какой-то момент Крысолов спросил то, о чем Очкарик думал, но спрашивать бы не рискнул: - Артефакта нет. Что ты будешь делать? Они оба понимали: старший может не отвечать, и если бы он действительно сейчас промолчал, или даже прямо дал понять охотнику, что он лезет не в свое дело, вряд ли кто-то продолжил бы его расспрашивать. Нет – значит, нет. Мужчина действительно молчал чуть дольше, чем достаточно, чтобы решиться ответить, и Очкарик подумал, что он проигнорирует вопрос, как иногда делал, но потом Снежок все же негромко сказал, глядя в огонь: - А черт знает, Крысолов. Есть один человек, с которым можно переговорить по нужной теме, но о нем давно ничего не слышно. Еще надо выяснить, где его искать. А даже если найду… Н-да. Просто… хотелось бы надеяться, что выход есть всегда. Хах… – он едва заметно, болезненно усмехнулся. – Ладно… Давай больше не будем об этом. Выходило, что все не очень радужно. Скорее всего, старший и сам не знает, что ему теперь делать. Очкарик не представлял как бы чувствовал себя на его месте, но в глубине души, наверное, очень отдаленно догадывался, поэтому даже представлять не хотел. Одно дело, когда человек уже мертв – его больше нет, и ты ничего не можешь с этим сделать, никак. То есть от тебя ничего не зависит, ты остаешься наедине со своей болью и ждешь, когда ее излечит время. Это тяжело и горько, теперь Очкарик знал, но насколько было бы хуже наблюдать как человек, на которого тебе далеко не плевать, а, может, и единственный, ради кого ты в своей жалкой жизни вообще стал бы дергаться, умирает медленно… То есть, он как бы еще жив, но как бы уже и нет, а ты ничего не можешь сделать, чтобы помочь ему. Только ждать, когда станет еще хуже, постоянно переживая свое бессилие. Н-да… зря он все-таки представил. Снежок сказал, что возвращается в Центр. Крысолов собирался обратно с ним, и на душе стало немного спокойней от того, что они хотя бы идут вдвоем. К тому же, потом, как доберутся до Бара, всегда можно прибиться к группе других сталкеров, если так идти стремно… а оно всегда стремно, через Выжигатель-то. Немного смущало то, что и Снежок, и Крысолов спокойно говорили при нем о важных, даже личных вещах. Знай он ситуацию и этих мужиков чуть хуже, решил бы, что они все равно собираются его потом пристрелить. Нет, не то чтобы он сейчас их хорошо знал, просто уже сложилась некоторая уверенность, что стрелять в него здесь больше никто не станет. Теперь опасность могла прийти только со стороны, например, из недр завода, куда ее загнала активация артефакта, как назвал это явление Снежок. Что это такое и как оно происходит Очкарик до конца так и не понял, но сомневался, что и другие сталкеры, даже те, кому удалось хоть раз в жизни активировать артефакт, понимают что именно они сделали и, тем более, как на самом деле это работает. В связи этим парень больше думал и сожалел о том, что орал, пока ему вынимали пулю, лечили и перевязывали – так-то кровососы, может, и правда, сидели бы до ночи, а теперь неизвестно. А они все торчат здесь, как будто ждут чего-то… кровососов, например. Нет, правда, пора бы собираться, хотели же выдвинуться до темноты, так чего сидят? Он, конечно, все еще хромает, но благодаря артефакту на ногах стоит уверенно, и кровь больше не идет. Тут всерьез подумалось, а как он такой подраненный потащится до Кордона?.. А как там, а потом через границу?.. Стало вдруг совсем невесело. До времени он предпочитал вообще об этом не думать, а теперь вот еще и нога. Поторапливать мужиков тоже перехотелось, но рано или поздно ведь все равно пришлось бы уходить. Снежок все время проверял КПК, как будто ждал сообщения, что ли, и, видимо, дождался, после чего полез за рацией. Пока доставал, сказал, что пару часов назад послал весточку какому-то Занозе, на что Крысолов скептически хмыкнул, но никак больше действия старшего не прокомментировал. Честно говоря, не хотелось Очкарику больше знать тут никаких сталкеров, с него хватило, но главному видней, конечно. Некоторое время по рации раздавалось только шипение, пока с того конца не донеслось, сильно искаженное помехами: -…прием? - Прием. Заноза, это Физик, – сходу представился старший. - Какой Физик? – недоверчиво уточнил собеседник, трудно было разобрать, что у этого человека за голос, но уж точно повыше, чем у Крысолова или Снежка. - Не понял. - Говорят, Физик давно кони двинул. Предложение интересное, но чем докажешь, что это ты? Мужчина закатил глаза, нехотя ответил: - Помнишь, ночью, в лагере сталкеров… я тебе за оградой ботинки заблевал, пока ты мне волосы держала? То есть, «держа-ла»? «Хренасе, – подумал Очкарик, – правда, что ли, баба?! То есть, женщина. То есть, это… Ого». То есть мужики, что ли, не врали, когда он на Кордоне слушал местные сплетни, и правда, есть такая?.. - Да ладно, неужто живой? – шипяще донеслось из рации. – Давненько ты свалил из наших краев. А ты крепче, чем казался. Чего надо? - Как и писал. Надо довести человечка от Темной долины до границы, там, где в ней сейчас есть дыра. Возьмешься? - А лавэ у человечка есть? - Есть, – отозвался Снежок, глянув в сторону входа на завод, где до сих пор лежал труп Зодиака, – но есть нюанс. Он ранен, в ногу, идти может, но будет хромать. - Дай подумать… Нет. - Сколько? - Аха, – раздалось почти игриво, – а ты деловой человек. Двадцать пять тыщь, и даю жопу под армейские пули, что он вылезет за периметр живой. - Жирно, двадцать. - За калеку не жирно. Двадцать три. Только тебе, по старой памяти. - Идет. - Веди человечка к дорожным воротам, там приму. Время сейчас сброшу. Но можете уже собираться, я недалеко. Конец связи. Крысолов ничего не сказал насчет клички Снежка или того, что это женщина, только отметил, что рядом с воротами ферма, а на ферме, как сказали долговцы, могут быть бандиты. Снежок предложил постараться просто тихо пройти мимо, или вообще в обход, за деревьями, со стороны болота. А если не получится… что ж. Это «что ж» Крысолову явно не понравилось, как и Очкарику, но спорить никто не стал. Прежде чем окончательно выдвинуться, нашли лопату. То есть, Крысолов нашел, тоже в пристройке. Возможно, ей тут уже пользовались. Теперь вот они стояли у заводской стены, снаружи, в паре метрах от скрипучих входных ворот. С неба так же плавно опускался снег. Яму копали по очереди, в основном, Снежок. Он постоянно кашлял, но у Крысолова рука простреляна в двух местах, и даже после артефакта общее состояние по ощущениям вряд ли сильно лучше, чем у старшего, Очкарику тоже досталось, и вообще возиться с ним предложил именно Снежок, которого тут раньше, походу, звали Физиком. Очкарик не задавал вопросов. Даже если и было теперь малость интересно – зачем? Он и так знал уже слишком много. Вещи Зодиака разобрали, но костюм никто не взял. Очкарику он тоже теперь был нафиг не нужен. Тело сталкера лежало, густо испачканное кровью в районе шеи и куртки, он был в такой же, должно быть, насквозь промокшей балаклаве, и никто не стал ее снимать, хотя, возможно, парню и хотелось бы знать как Зодиак выглядит. А, может, и нет… Нет. Точно нет, спасибо, и без того теперь вряд ли когда-нибудь получится его забыть. Не хватало только окровавленного лица, которое будет время от времени сниться в ночных кошмарах… Выкопали не очень глубоко, но достаточно, чтобы уложить труп и насыпать сверху земли сантиметров на сорок, или даже чуть больше. Пронеслась зябкая мысль о том, что так его будет легко раскопать каким-нибудь голодным тварям, но Очкарик тут же постарался уверить себя, что это уже не его проблемы. Снежок тяжело вылез из ямы и взял мертвое тело под руки, а Крысолов за ноги, так и положили. Потом стояли с минуту, молчали. Никто не рискнул ничего сказать, или не захотел. Понятно, что сталкером Зодиак был хреновым, в плане как человек. Так-то, похоже, ему даже везло временами, и вообще он казался живучим. Как и многие другие, кого вот так закапывали… Старший посмотрел сначала на Очкарика, потом на Крысолова. Видимо, решил, что нет смысла стоять дальше, все равно мысли у них у всех сейчас похожие. Взял лопату, которую и так из рук не выпускал, – стоял, слегка на нее опираясь, – и начал закапывать. Яркие крупинки белого снега летели в черный провал могилы вперемежку с землей. Снежка сменил Крысолов. Очкарик стоял у края и, точно все это только чудилось ему, неотрывно смотрел как тело Зодиака покрывает земля. Она все падала, падала на окровавленный серый комбез, медленно шел снег… К горлу подступил тяжелый ком. Пусть Зодиак оказался сволочью, на душе все равно было паршиво. Очкарик не понимал, как мог убить человека. Парень прекрасно помнил как это случилось. Он не боялся, когда стрелял в Зодиака… и не думал о том, что может умереть, не пытался выжить. Он просто хотел убивать: без задней мысли, всего одно яркое, ничем не осложненное желание, конкретное и простое. Хотел смерти этого сталкера, как, наверное, ничего в жизни до этого не хотел – всего на несколько мгновений, но как сильно. Это пугало. Как будто в ту решающую секунду пистолет сжимал в руках вовсе не он... Парень никогда не чувствовал прежде ничего подобного и надеялся, что больше не почувствует, но понимал, что забыть не сможет. Это было как… нет. Лучше постараться вообще больше не думать об этом. Никогда. Крысолов зачем-то отнес лопату обратно в пристройку, туда, откуда взял. Потом вернулся. Вставил палку в еще мягкую землю, повесил на нее немного испачканный кровью шлем Зодиака. Никто из них не курил, поэтому постояли еще просто так, молча. Очкарик был почти благодарен Крысолову, когда тот наконец сказал: - Надо идти. *** Пока шли к фонящему мосту, через который лежала дорога к ферме, Снежок рассказал немного о Занозе: и правда, мол, баба, но, на случай вопросов, есть ли здесь еще кто-то кроме нее из представительниц прекрасного пола, лично он не в курсе. А вот про Занозу много кто из местных слышал, но наверняка не знали. Некоторые даже были уверены, что это мужик, пусть и стремненький, и что типа про него, может, специально такой слух пустили, чтобы какие-нибудь новички по незнанию лезли, а потом напарывались на крайне неприятный облом, или даже на кулак. Но Снежок говорил: точно баба. Очкарик уж не знал, лично он это проверил или нет, и узнавать не собирался, решил поверить на слово. К тому же, Заноза вроде не ругалась, когда он к ней как к бабе по рации обращался – это парень отметил для себя как главный аргумент в пользу версии старшего. Еще он говорил, что Заноза рыжая, стало быть, как в народе говорят, нет у нее ни души, ни совести – но это Снежок скорее ворчал, по ощущениям вполне беззлобно. И все же предупредил, что в целом женщина она сварливая, даже немного злая, но договориться с ней можно, и, если договорились, то ее слову вполне можно доверять. Далеко в Зону Заноза раньше не ходила, и теперь, по всей видимости, не ходит, но пусть Очкарик, мол, не переживает: Кордон и окрестности знает, как свои пять пальцев. Если что-то где-то меняется в плане аномальных образований, дислокаций каких-нибудь сталкерских групп, или еще как – узнает одна из первых, потому что не торчит в лагере, а постоянно где-нибудь шарится, и, как правило, в разных местах. Видимо, так и выживает: Кордон и его окрестности не очень богаты на находки, но и тут может повезти, если часто искать со знанием дела. В общем, резковата, но проводник она хороший. Только вести берется не всех, да и не все считают, что тут оно им надо – типа, это же еще не Зона, сами справятся. Некоторые оказываются правы, везет, а некоторым, особенно новичкам, такое отношение стоит жизни. Снежок рассказал, что как-то давно они пересекались по рабочим вопросам: он промышлял тут, в Темной долине, а она на Кордоне, вот только он ушел, можно сказать, следом за «Свободой», а Заноза осталась. Приставать к ней Снежок тоже, кстати, не рекомендовал: не то, чтобы недотрога, но на трезвую голову может и разозлиться, Очкарику это сейчас не нужно. А парень и не собирался ничего такого делать или даже намекать: во-первых, у него с личным вопросом и так большие проблемы, ну не умеет он с девушками… а во-вторых, после описания Снежка как-то вообще слабо получалось воспринимать ее именно как женщину… Трудно сказать, было между ними со старшим что-то или нет. Почему-то казалось, что вряд ли. Снежок попросил относиться к ней, в плане как к сталкеру, с уважением, во всем слушать, тогда будет жить, потому что Заноза поможет проскользнуть мимо патрулей, а такие услуги тут вообще-то мало кто предлагает. Очкарик тогда подумал, что, в таком случае, баба она рисковая, и, похоже, из тех, которые регулярно ходят обратно, на Большую землю. К тому же, если она раньше знала Снежка, то это уже не один год назад было, и тогда она, получается, по-своему довольно опытный сталкер, даже если никуда далеко не совалась. Это ведь тоже наука: постоянно шастать мимо вояк и не попадаться. Подумалось, что вот, он прихрамывает, но идет, он все еще живой, и его даже не бросят у ворот: старший договорился с кем-то, кто поможет, проведет… Снежок ведь и без артефакта много для него сделал, лучше отдал бы свою находку Крысолову – вот от кого действительно была польза группе, да и такая вещь как «Светляк» пригодится ему по жизни намного больше… но нет. Вообще, несмотря на свои проблемы со здоровьем и некоторые закидоны, старший все же достаточно сильный, опытный сталкер, вроде бы даже добрый человек, пусть жизнь его и помотала. Парень снова приходил для себя к тому, что глупо судить Снежка только по внешности, как и кого угодно другого. Может, и хорошо, что люди здесь носят маски. Небо давно затянули плотные снежные облака, а снежинки опускались на темную, еще совсем слабо припорошенную землю все так же редко и медленно. Вскоре после того, как минули короткий мост, на котором действительно опасно потрескивал счетчик, по все еще обледеневшей дороге понемногу дошли до фермы. Кое-где под ногами становилось вдруг особенно скользко, поэтому двигались довольно медленно. Наконец по правую сторону потянулся высокий серый кирпичный забор, за которым виднелись низкие длинные крыши, местами провалившиеся так, что снаружи был легко заметен их металлический каркас. С такого ракурса обитателям фермы вряд ли получилось бы заприметить маленькую группу, особенно потом, как спустились на обочину и шли со стороны болота, за облетевшими крупными деревьями, росшими по краю дороги, а еще в траве оказалось не так скользко, если осторожно идти. Вообще трудно было сказать, есть кто-то на ферме или нет, и хорошо, потому что даже если там никого нет, лишний раз проверять не хотелось. Довольно скоро, сразу за этими ветхими длинными постройками, показалась ограда: бетонные столбы с натянутой между ними проволокой, а там, где забор пересекал ограду, стояли приоткрытые ржавые ворота почти из сплошных металлических листов. Там же ждал человек. Невысокий, навскидку худой, в хорошем по меркам Кордона темно-зеленом комбезе, но просто в балаклаве и респираторе, в руках обыкновенный калаш – у самого Очкарика такой же. Как подошли поближе, получилось рассмотреть только зеленые глаза. Снежок приветственно поднял руку, ему ответили тем же, но оружие все опустили не раньше, чем окончательно приблизились к воротам. - Здравствуй, – обратился Снежок, – мы быстро? - Могли побыстрее, – голос у нее, и правда, оказался высоким, даже приглушенный респиратором и слегка хриплый, точно простуженный, – вы там че, хабар закапывали? - Почти, – уклончиво ответил старший, и, ненадолго закашлявшись, сменил тему: – давно не виделись, как ты? - Потихонечку, – тяжело проскрипела Заноза, – фартит когда как, но на покушать хватает. Вот ты из своего Центра приперся, даже работку подкинешь, так что пока не жалуюсь. Вроде был морально готов, а все равно подумалось: ничего себе, и правда, женщина… Снежок быстро перешел ближе к делу, указал на Очкарика, что, мол, это его надо провести. Заноза приветственно кивнула парню, и, конечно, немного оживилась, как только дошло до оплаты. Отсчитали ей столько, на сколько договаривались, но она все равно жаловалась, что Снежок скупой человек, не может не поторговаться, хотя знает, как ей непросто. Сказала: - Дай честно заработать, мы тут на Кордоне и так побираемся. - Идите в Центр, там заработаете, – спокойно стоял на своем старший, отдавая пересчитанные деньги, взятые давеча из окровавленного рюкзака Зодиака. - В Центре страшно, – хмуро отозвалась женщина, – там сердце Зоны, смерть, мало кто возвращается. Одни отбитые туда ходят, такие же, как ты. - Ну, это неправда, там не все как я, – не согласился Снежок, наблюдая, как она пересчитывает и прячет купюры в один из нагрудных карманов, видимо, до времени, когда сможет переложить в более укромное место. - Действительно, – фыркнула Заноза, – бывают и похуже. Ну, что… вроде все правильно. Спешите? - Да, уже уходим. - Жа-аль, – протянула женщина, в ее голосе слышалась улыбка, – посидели бы у костерка, попили, погрелись. Рассказал бы, как оно тебе там, под самой Припятью. Интересно же. Да и вообще, когда это я тебя последний раз видела?.. Уже, пади, не вспомню. Может, сам решил сходить на Большую землю? Так могу помочь. - Нет, мне туда не надо… Извини, нам, правда, пора. - Если тут кто торопится, так это обычно плохая примета, – нахмурилась Заноза, но расспрашивать почему-то не стала. – Ладно, это тоже правильно, неча сопли размазывать. Надо – идите уже, че. За парня отвечаю. - Спасибо, – поблагодарил Снежок, – удачи тебе. - Ага, а вам, мужики, легкой дороги. Снова подумалось о том, сколько же Снежок на самом деле мог не видеть Большую землю… Да, черт возьми, парень сейчас и сам до конца не верил, что снова ее увидит! Как будто это все происходит не на самом деле, или вообще не с ним. Может, он поверит чуть позже, как перелезет за периметр… от одной мысли мурашки шли по коже: еще самую малость – и все! Вот только… Старший попрощался с Занозой, Крысолов тоже кивнул ей и коротко пожал руку, хотя даже не представился. Вот и все. Сейчас они вернутся, если повезет. Каждый к своим проблемам. И все же Очкарику было жаль, что с напарником Снежка такое случилось, не важно, действительно ли это Ветров, или еще кто-то. Но если бы он оказался на месте этого человека, то был бы рад, если бы сталкер, оказавшийся на месте его напарника, сделал бы для него все, что смог, как и Снежок, не собиравшийся так просто опускать руки даже теперь, когда дело выглядит совсем безнадежно. Наверное, он был бы благодарен Снежку просто за то, что тот пытался, не важно, вышло бы что-нибудь из его усилий или нет. Очкарик не нашел в себе силы сказать все это старшему: как-то неловко, не его дело, да и вообще, Заноза эта тут стоит, слушает, а на месте старшего ему бы не хотелось, чтобы еще и она о чем-то знала, и так уже много кто в курсе. В общем, как-то так очередь прощаться дошла и до него. Сначала Крысолов стиснул руку парня в своей широкой ладони, потом руку ему пожал Снежок, и негромко сказал: - Прощай, Очкарик. Ты хороший человек. Желаю тебе только одного: никогда сюда не возвращайся. Он уже потихоньку отходил, как Очкарик набрал в легкие воздуха, окликнул: - С-сне… Физик! Спасибо!.. И-и удачи тебе, сталкер. Снежок обернулся, окинув его долгим задумчивым взглядом, в уголках его глаз Очкарику почудилась улыбка. Быть может, та самая, которая была у него у крана, во дворике завода… Головой парень понимал, что видит их обоих последний раз. Так странно… Крысолов ничего не сказал, но еще раз поднял руку на прощание. Сталкеры уходили той же дорогой, которой пришли сюда с ним: тропинкой со стороны болота, за деревьями. Все больше отдалялась черная защита Крысолова и почти такой же темный снежковый пыльник, на фоне которых падали легкие белые снежные хлопья. Очкарик все смотрел им вслед, пока почему-то не торопившая его Заноза наконец не сказала, выводя парня из легкой прострации: - Пошли уже, хромой. Небось, мамка тебя дома заждалась, – и, похоже, залыбилась. Парень даже не обиделся. Пошел с ней за ворота, собираясь, как и говорил старший, постараться во всем слушаться. В пределах разумного, ясное дело. Только в последний момент не выдержал, притормозил и оглянулся, придерживая рукой одну из тяжелых металлических створок. Далекие фигурки сталкеров совсем пропали из виду, растворившись за частым высоким забором из облетевшей придорожной поросли, а вокруг все понемногу белело, покрываясь еще тонким слоем первого снега, постепенно усиливавшегося, скрывавшего черные и седые деревья, почти пропадавшие вдалеке. Очкарик еще не до конца понимал, что уходит, но уже чувствовал: часть его навсегда останется здесь, в Зоне.