В следующий раз я тебя поймаю

      — Ваше Высочество, — поклонился Мии встретившийся на пути молодой конюх.       — Здравствуй, Майкл, — улыбнулась Мия, но улыбка её была натянутой.       Мало того, что девушка заснула за столом, в крайне неудобной позе, когда время перевалило далеко за полночь, так ещё и спала она неспокойно. Ближе к шести утра в библиотеку спустился смотритель и разбудил принцессу, но уснуть она больше не смогла. В замке было как-то непривычно прохладно, а на душе скреблись кошки. Мия думала, что это после вчерашнего, что её разум только сейчас осознаёт расставание и горечь, которые переплелись с радостью от взаимных чувств, но с каждой минутой напряжение нарастало, а взгляд принцессы становился всё более хмурым.       Чтобы отвлечься, Мия решила посвятить утро Тарусу, по-прежнему стоящему в стойле у второго выхода из конюшни. За пять лет он превратился из буйного и горделивого жеребца во взрослого и статного коня и гости королевства не раз спрашивали, не продаётся ли конь, на что отец лишь хмурился и представлял, что сделает Мия с тем, кто посмеет прикоснуться к Тарусу без её дозволения.       — Как вёл себя Тарус? — спросила Мия у Майкла, подходя к конюшням.       Редкий всадник может достичь высокого уровня взаимопонимания со своим четвероногим компаньоном, но Мии это удалось сразу, и к моменту основания её собственного отряда конь из самой быстрой, выведенной при помощи магии породы, и посему очень требовательный к своему наезднику, даже не дожидался команд, словно читая мысли принцессы. Но, может быть, Тарус и стал со временем более смирным, подпускал он к себе по-прежнему очень немногих, главный конюх и вовсе боялся подходить к стойлу, где принцесса каждое утро расчёсывала своему напарнику переливающуюся серебром гриву.       — Он был не спокоен, — с виноватым видом признался Майкл, — и всё утро какой-то дёрганный.       — Дёрганный? — переспросила Мия и перевела взгляд на коня.       Тарус стоял в стойле совершенно спокойно, но так могло показаться лишь тому, кто не был достаточно с ним знаком, а Мия же сразу поняла, что конь обеспокоен. Его тёмные глаза бегали из стороны в сторону, вместо того, чтобы как обычно остановиться на пришедшей принцессе. Голова был опущена, как и хвост, а ноги был напряжены, словно Тарус был готов в любой момент выскочить из конюшни. Стоило принцессе подойти поближе, как напряжение коня передалось и ей, заставляя нахмуриться и вспомнить свой плохой сон и обеспокоенное утро.       — Да, — услышала Мия голоса со стороны входа, — этот вой.       — Я его ни с чем не перепутаю, — дрожащим голосом сказал Бил, довольно пожилой мужчина, работавший во дворце ещё до рождения Мии, — и мои шрамы тому подтверждение.       — Тут не нужны твои шрамы, старик, — встрял главный конюх, — рыцари их видели. Штук восемь озлобленных, здоровенных оборотней. Орг сказал, что их легко можно выследить по кровавому следу, только что-то никто не решается скакать по западной дороге.       У Мии замерло дыхание, и кровь в венах похолодела от услышанного. Повернувший голову к хозяйке Тарус тут же заржал, приводя ту в сознание и пугая болтунов за стеной. Но сильнее они испугались, когда принцесса выбежала из конюшни и, не говоря ни слова выхватила из рук решившего расслабиться и посплетничать после дежурства воина. Не тратя времени на седло, Мия вскочила на Таруса, выбившего двери в стойло и, на ходу пристёгивая ножны, понеслась прочь.       Крепостные ворота только начали открываться, но солдат отбросило ветром, и тяжёлые железные двери с грохотом врезались в каменные стены. Этот грохот заставил вздрогнуть короля, но когда тот подошёл к окну, то смог увидеть лишь уносящийся к горизонту силуэт.       Порода Торнадо была выведена при помощи магии, и посему кони были больше, сильнее и быстрее обычных. Они могли выбить стальные ворота, преодолеть огромные расстояния за короткое время, но мало кто пользовался такими особенностями жеребцов, ведь редкий всадник способен выдержать такую скорость. Мие это же не составило труда. Даже несмотря на то, что она скакала без седла, принцесса крепко держалась за длинную гриву коня и смотрела вперёд, не смея зажмурить глаза от потоков воздуха. Стук копыт оглушал, Тарус молнией проносился мимо полей, обозов, людей, и никто не мог даже понять, что случилось, прежде чем зеваки оказывались на земле, не в силах устоять на ногах от возникшего ветра.       Поля, придорожные трактиры, большие и не очень деревушки, караваны и одинокие обозы — все это оставалось позади, не имея для обеспокоенной принцессы никакого значения. Хотя, в глазах у Мии было вовсе не беспокойство, в них был страх. Когда-то ходили легенды, что оборотни — это люди, но это не так. Оборотни были крайне кровожадными. Мутировавшие после бешенства волки, что были больше обычных раза в три — четыре, не знающие пощады и страха. Если обычного волка можно было как-то напугать, то оборотень от подобных трюков только разозлится.       Стук собственного сердца отдавался в ушах, кровь стыла в жилах. Мия была напряжена, но от этого мышцы не горели, телу было холодно. Страх придавал уверенность, и она видела всё вокруг, несмотря на скорость, несмотря на то, что взгляд был упёрт в горизонт, Мия видела всё, и это всё пропало.       Впереди, на развилке двух дорог, которые вели к одному приграничному городку, и со стороны границы с Золотым царством, был хаос. Торговый караван, состоявший из десяти — пятнадцати обозов с товарами, был перевёрнут и распотрошён. Вокруг лежали перевёрнутые, разодранные коробки, земля была усыпана тряпками, щепками и залита кровью. Тарус резко остановился, и Мия спрыгнула на землю, подбегая к первому обозу. Рядом с ним лежали тела, точнее их ошмётки, и у каждой телеги было так же. То там, то тут валялись конечности, земля пропиталась кровью, и аромат смерти витал в воздухе, не давая дышать. Мия бегала от одной телеги к другой, пока не заметила клочок окровавленной ткани — клочок от любимого платья Алёны, которое та надела в вечер прощания.       — О, — словно издали послышался чей-то голос, — здесь ехал кто-то из твоих знакомых?       Солнце уже светило высоко в небесах, а значит оборотни не появятся вновь на дороге, и поэтому люди пришли, чтобы похоронить тела.       — Соболезную, — вновь прозвучал голос, но Мия его не слышала. Она неотрывно смотрела на клочок ткани у себя в руках и не могла поверить в то, что на этой тряпочке была кровь. — Мы не смогли найти выживших.       Сердце ускорило свой ритм, и его стук отчётливо отбивался о барабанные перепонки. Слёзы потекли по неестественно бледным щекам девушки, а вокруг стало холодно.       — НЕТ! — громкий, душераздирающий вопль обращённый в небеса, пронёсся по округе, пугая налетевший на запой крови ворон. Люди, что пришли из соседних деревушек, замерли, лошади испугались, но не убежали, а встали в ступор, и на пропитанную кровью землю пролился дождь, сопровождаемый раскатами грома.       Парень, что подошёл к Мии, чтобы спросить о её знакомых, отскочил от девушки не ожидая крика, но когда он вновь обратил на неё взор, перед ним сидела не черноволосая девушка в одежде воина. Мия поднялась на ноги, по-прежнему сжимая клочок светлого платья и посмотрела в сторону тропы из капель крови, в сторону, куда ушли оборотни. Взгляд её был холоднее льдов, дыхание тяжёлым, а на глаза спала выбившаяся их слабого хвостика поседевшая прядь волос. Мгновение и все вновь вздрогнули, услышав громкий стук копыт, и девушка пропала, вновь вскочив на огромного, чёрного, как сама ночь, коня и понеслась к лесу, пока кровь не смыло дождём.              Мия очнулась у себя в кровати. Тело адски болело и жгло, перед глазами всё расплывалось, в воздухе витал противный запах лекарств. С усилием повернув голову, принцесса увидела несколько пробирок на тумбочке и много бинтов в кресле. Рядом с креслом стоял таз, из которого исходит запах крови — на его дне лежали окровавленные тряпки и бинты, которые ещё не успели вынести. Мия попыталась пошевелиться, но это действие отозвалось ещё большей болью, и девушка предпочла больше так не делать, уставившись в потолок пустым взглядом.       Видимо, её совсем недавно перебинтовали, но Мия не могла вспомнить, почему она оказалась в таком состоянии. За массивной дверью слышались голоса, знакомые и не очень. Влас о чём-то спрашивал обладателя низкого баса, Ванесса разговаривала с несколькими девушками, недалеко стояли Кристоф и Девид, говоря между собой. Мия нахмурилась. Она слышала все эти голоса, но не могла разобрать слов. Дверь тихонько приоткрылась и голоса стали слышаться отчётливее, а Мия увидела придворного лекаря и его помощниц. У всех были обеспокоенные лица и, несмотря на то, что никто не знал, что принцесса очнулась, все старались говорить тише.       — Ваше Величество, — сказал Влас, нерешительно коснувшись плеча женщины, — вам нужно отдохнуть.       — Но… — хотела возразить Ванесса.       — Поберегите себя, — прервал королеву лекарь, — вам вредно волноваться. Я уверен, что лейтенант не отойдёт от покоев принцессы и сообщит вам, когда она очнётся.       — Я вообще-то здесь, — подала голос Мия и нахмурилась от его хриплости, только сейчас ощущая грубый бинт на своём горле.       Все затихли. Лекарь подбежал к принцессе и навис над её кроватью, проверяя пульс, реакцию глаз и не верил в то, что она пришла в себя.       — Как такое возможно? — не сдержал он вскрика к моменту, когда к постели падчерицы подошла королева.       — Почему у меня такое чувство, будто я подменяла собой дорогу для каравана? — тихим, хрипящим голосом спросила Мия, и все переглянулись.       — Это чудо какое-то, — не унимался лекарь, принявшийся перебирать флакончики с настойками и пакетики с травами, — просто немыслимо.       — Ты не помнишь? — уточнила Ванесса, присаживаясь на край постели.       Мия покачала головой и скривилась, так как в голове словно забили барабаны.       — Вы сражались с оборотнями, Ваше Высочество, — на удивление твёрдым голосом произнёс Влас. Кристоф и Девид, не имевшие позволения входить в покои принцессы, остались у входа, в то время, как лейтенант остановился в метре от спинки широкой кровати. — Рыцари нашли вас в лесу, в полу километре от восьмого перекрёстка западной дороги. Тарус привёл их к вам, когда вы почти не дышали.       Воспоминания пробудились, и в пустом до этого взгляде промелькнули страх, боль, гнев, ненависть, и жажда крови. Она вспомнила ветер, бьющий в лицо, развороченный караван, кровь, ливень и оборотней, не ожидавших, что на них нападут.       — Что с оборотнями? — гневно прохрипела Мия, и поэтому её голос больше был похож на рык.       — Порублены в салат, — поспешил успокоить принцессу Влас и достал из кармана клочок ткани. — А это мы еле смогли вытащить из вашей руки.       Знакомая ткань попалась на глаза принцессе, и по её щеке скатилась слеза, которую никто не заметил при свете почти погасшей свечи у кровати принцессы. Превозмогая боль, она подняла забинтованную руку и взяла дрожащими пальцами кусочек окровавленного шёлка.       — Уйдите, — хриплым шёпотом попросила она, но её голос был настолько тихим, что даже сидящая рядом Ванесса не расслышала. Королева повернула голову к принцессе и встретилась взглядом с её серыми холодными глазами. — Уйдите! — громче и увереннее повторила Мия, и все вздрогнули от леденящего душу холода в её голосе.       Никто не посмел сказать что-то принцессе, и уже спустя несколько секунд дверь в её покои тихо закрылась, оставляя девушку одну, окружённую противным запахом трав вперемешку с кровью и тусклым светом догорающей свечи. Её свет был обращён на болезненно-бледное лицо принцессы и падал на седую прядь волос, выделяющуюся среди угольной черноты. Сердце принцессы разрывалось от боли и гнева, но на лице не было ни единой эмоции. Тело было израненным, но Мия чувствовала, как его переполняет сила.       Она лежала на своей кровати, зная, что больше никогда не увидит свою любимую и не зная, что зелёная трава, растущая у белых, светящихся камней, покрылась слоем инея. Она лежала в своей кровати и чувствовала ненависть, желая подняться и крушить все вокруг, рвать плоть голыми руками, но в то же время ей было как-то всё равно. Мия возненавидела королеву в этот миг, понимая, что если бы не её закон о выдворении магов, Алёна и все те люди могли бы быть живы. Но также Мия чувствовала что-то, что не позволяло ей встать и пойти к Ванессе, что носит под сердцем невинное дитя. И это что-то не позволит ничего сделать женщине после, ведь Мия знает каково это — потерять мать.              ***       — Мия, — услышала высокая девушка с волосами цвета угля и одной седой прядью, чаще всего спадающей на лицо. На неё был надет рыцарский мундир с генеральскими петлицами, а на поясе висел длинный острый меч. Девушка была немного бледной и всегда ходила задумчивой, а от её холодного взгляда хотелось поскорее сбежать в другой конец замка, если не материка.       Этой девушкой была принцесса и наследница Горного королевства Мия, за свой взгляд и безэмоциональность прозванная Ледяной. Вот уже четыре года ни одна живая душа не видела на её лице и тени улыбки, и лишь глубокой ночью бледные губы девушки могли растянуться, но на утро она всегда просыпалась в слезах. Принцесса возглавляла собственный отряд, именовавшийся «Белый ворон», и этот отряд очень быстро стал элитой королевства, прославившись после истребления оборотней на границе с Золотым царством. Этот поход был неожиданным; только пришедшая в себя Мия, снявшая с себя ещё не все бинты, собрала всех членов отряда и дала три дня на подготовку, оповестив короля о походе в последний момент и не давая ему возможности возразить.       Отряд вернулся лишь спустя неделю. Рыцари были измотаны, но тяжёлых ранений не было ни у кого. Мундиры и доспехи пропитались кровью, а на границе появилась сотня кольев с насаженными на них головами оборотней. Пару лет назад Мия получила звание генерала рыцарей, но осталась со своим отрядом, возросшим с двенадцати человек под командованием принцессы, до двадцати четырёх. Каждого рыцаря Ледяная принцесса лично отбирала на турнире, оставаясь при своих принципах несмотря на потерю эмоций, и каждый рыцарь тренировался под началом Девида, повышенного до лейтенанта, как и Кристоф. Влас же стал капитаном рыцарей, держа воронят в гнезде, пока Мия была занята политическим вопросами.       Прошло целых четыре года, почти пять, и никто не мог понять причину столь сильных изменений в девушке. Когда Мия смогла самостоятельно передвигаться, она спустилась на завтрак с отцом и мачехой, потерявшей то тёплое отношение, что пыталась построить долгие месяцы. Король Жерар, немного опоздавший, не узнал собственную дочь, сидящую на привычном месте, но даже не улыбнувшуюся отцу. День за днём на принцессу оглядывалось всё больше людей, чувствующие от неё лишь холод безразличия, и лишь в один день Жерару и Власу показалось, что в глазах Мии промелькнула искорка тепла, это был день рождения Сэма.       — Мия, — вновь прозвучал звонкий, высокий мальчишечий голос, и Мия остановилась, опуская голову и встречаясь взглядом с такими же, как и у неё, но более живыми, серыми глазами, — ты опять задумалась.       — Прости, малыш, — принцесса потрепала блондина по торчащим во все стороны волосам, — а ты опять не дал себя причесать.       — Я не хочу, чтобы меня причёсывали они, — надулся мальчик, и у кого угодно, будь он не Ледяной принцессой, это вызвало бы смех. — Причеши меня ты.       — Хорошо, пойдём, — согласилась девушка, но тут взгляд её упёрся в приоткрытую дверь.       Принц и принцесса находились в самой высокой башне замка. Она не была закрыта или что-то типа того, но здесь редко встречались люди. Сюда приходили лишь когда хотели побыть в полном одиночестве, но даже тогда никто не заходил в единственную комнату, к которой вела длинная каменная лестница. Эта комната была маленькой и неуютной, а единственным предметом в ней было огромное старинное зеркало, в которое никто не смотрел.       — Ты был там? — спросила Мия.       — Да, — кивнул Сэм, тоже посмотрев в сторону комнаты, — там стоит странное зеркало, но мне как-то не захотелось в него смотреть.       — Оно волшебное, — вырвалось у Мии прежде, чем она успела подумать.       — Но ведь магия запрещена, — удивился мальчик.       — Да, — согласилась Мия, хмурясь от промелькнувших воспоминаний, — магия запрещена, но магические артефакты никуда не делись. Ими просто не пользуются, — Мия и Сэм начали медленно спускаться. Обычно мальчик бежал впереди всех, но лишь рядом с сестрой он шёл тихим шагом, ведь принцесса всегда ему что-то рассказывала.       — А какая магия в этом зеркале?       — Как тебе объяснить, — задумалась принцесса. Об этом зеркале она узнала от мамы, когда ей было девять, но его свойства её не слишком интересовали, а после девочка и вовсе забыла про артефакт. — Оно хранит в себе воспоминания.       — И почему же оно плохое? — нахмурился мальчик.       Ему было почти пять, но умом он пошёл точно в свою сестру. Сэм был таким же любознательным и сообразительным не по годам, отчего у всех в замке сложилось впечатление, будто бы появилась вторая Мия, которой было всё интересно. Но, в отличие от сестры, юный принц пока не нашёл себе увлечения, в то время как Мия, в его возрасте, уже не вылезала из библиотеки и заинтересовалась военным делом.       — Почему плохое? — не поняла девушка. — Нет, оно неплохое. Просто смотря в него, ты видишь то, что хотел бы забыть. Это зеркало хранит в себе самые болезненные или же самые важные воспоминания тех, кто в него посмотрит, и проблема в том, что увидеть их может любой. Именно поэтому зеркало поместили наверх, и мало кто хочет в него смотреть.       — Я бы не хотел, чтобы мои воспоминания все видели, — понял Сэм.       Они уже спустились на третий этаж, где располагались покои мальчика, и их встретил топот и обеспокоенные голоса слуг.       — Простите, Ваше Высочество, — едва не плача поклонилась нянечка, — мы только на минуту отвернулись, а…       — Я понимаю, — абсолютно холодно прервала женщину Мия и, передав брата слугам, направилась к отцу.              В трактире было как всегда шумно, и даже присутствие Белых воронов никак не влияло на пьяниц. Мия сидела как обычно за самым угловым столиком в компании Власа, Кристофа, Девида и ещё нескольких рыцарей из отряда. Вокруг пахло алкоголем: этот аромат пропитал старые стены и даже людей, которых эти стены скрывали от ветра, солнца, луны и дождя.       — Она и в правду пялится, — усмехнулся Майк, поправляя растрепавшиеся волосы.       — Не на тебя, успокойся, — хлопнул его по плечу Кристоф, — эта милашка, как бы больно мне не было этого признавать, сверлит взглядом генерала. Так ведь?       — Плевать, — отмахнулась Мия, даже не глянув на девушку.       Кристоф лишь пожал плечами и начал осматривать помещение. Он останавливал взгляд на людях, чаще на девушках, пристально осматривая их, но также фокусируя внимание на пьянчугах. За почти пять лет все привыкли к новой Мии, которая и до этого не обращала внимание на пристальное внимание к себе. Ледяная Мия была холодна ко всему происходящему. В бою она была холодна даже до своих изменений, но сейчас, в обычных ситуациях, ничто не могло вызвать улыбку у доброй и тёплой принцессы. Она была холодна даже с семьёй, она была холодна даже с друзьями и была подобна льду, когда кто-то начинал разговор на любовные темы.       Почти пять лет Мия больше не пропадала по вечерам, возвращаясь уже после заката. Все во дворце чувствовали напряжение, когда принцесса и королева находились в одном помещении. Каждый член отряда почувствовал страх, когда они столкнулись с оборотнями в том неожиданном походе, ведь та жажда крови, что исходила от принцессы, не могла не пугать и даже оборотни, казалось бы кровожадные и неустрашимые существа, начали отступать. Сила принцессы была огромна. Всё свободное время она проводила за тренировками, не расставаясь с мечом и не спрыгивая с седла. Принцесса посвятила себя армии и политике, пристально следя за каждым решением королевы и внушая уверенность народа в армию королевы.       Мия чувствовала тьму внутри себя. Чувствовала, как та окутывает её с головой, но леденящий душу холод был сильнее. Она желала отомстить. Она хотела, чтобы боль в сердце утихла, но в то же время она её почти не чувствовала. Её сердце замёрзло, обратилось в кусок льда, и гнева не было. Был лишь расчёт и логика. Был лишь разум, и он не позволял Мие превратиться в монстра. Принцесса по-прежнему была горячо любима народом, но это была далеко не та Мия, которую помнил Жерар, Влас, Кристоф… Это была не та Мия, которую помнила Алёна и эта мысль не давала покоя принцессе.