Горе побежденному

По всем параметрам это лето было самым дурным в жизни Поттера. Да, именно дурным: только это слово лезло в голову Гарри, когда он в очередной раз находил себя на полу своей комнаты в холодном поту. Он осторожно провел рукой по чуть нагретой солнцем, но все еще прохладной поверхности, пытаясь убедить себя в том, что он проснулся. Просто так, на всякий случай. В самой дали его сознания ему хотелось ударить по полу со всей дури, так, чтобы остался синяк или хуже. "К сожалению, никто этот жест не оценит", - тяжко выдохнул Гарри самому себе, и дрожа от боли в спине - и точно не от воспоминаний очередного удушения - неуверенно встал, опираясь на кровать. Ему оставалось только дивиться своей удаче - если тетя Петуния продолжала проверять его с утра пораньше, как в былые времена, его бы ждали проблемы. Гарри сомневался, что тетя бы ударила его или погнала работать, ему просто не нужны были расспросы. Только не сейчас, когда он и так находился на тонкой грани между гневом и грустью, если можно было так выразиться. Горло саднило, и он осторожно приложил руку, некрепко сжимая её. Что-то кололось внутри, пока он неспешно проводил рукой вверх и вниз, пытаясь привести себя в порядок. Негромкое уханье привлекло его внимание. Он заторможено посмотрел на Буклю, не ожидая увидеть ее в столь ранний час: обычно она прилетала только вечером, когда солнце не светило сколь ярко и звук машин начинал затихать. Полярная сова усиленно скребла лапкой по стеклу, по другую сторону окна. Ее черные глаза смотрели прямо на него с легкой раздраженностью, но без капли гнева. Чуть пошатываясь, Гарри устремился к окну, с небольшим усилием открывая его, чуть медленно, чтобы не задеть Буклю. Птица лишь плавно влетела внутрь, быстро кинула что-то на стол и уселась в углу, где все еще держался мрак. Она сверлила его взглядом и странно вертела головой, словно говоря "ну что стоишь? Иди проверяй". Может, это просто ему так казалось, а сова лишь смотрела в его направлении. Может, она действительно подбадривала его. Кто знает. Письма спокойно лежали на деревянной поверхности, и Гарри только и мог смотреть. Спустя столько времени, кто-то все же соизволил ему написать. Занимательно. Юноша резко закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Наверняка у них есть свои причины. Конечно, они просто так его бы не бросили. Они уже тебя бросили Гарри содрогнулся от столь резкой, словно иной мысли, и потянулся к столу. Конверт шелушился под его пальцами и мальчик почувствовал несильные спазмы внизу его живота. Хотелось бросить все и понестись в ванную, чтобы он больше не чувствовал это Кожа Квиррелла осыпающаяся на него пеплом. Смертельно-огненное шуршание на его ладонях, под его ногтями. Разящий запах гниения и ледяная грязь кладбища на его руках. Мрамор, скрипящий от его попыток вырваться. Скрип его собственных ногтей. Поттер мгновенно прикрыл свой рот, едкая тошнота поднималась к его горлу. Ванная, ему нужна была ванная. Ему было наплевать, что скажут Дурсли, ему надо было избавиться от этой грязи его тела. На трясущихся ногах, он вышел из комнаты и помчался в ванную комнату. Мир темнел и светлел перед его глазами, добавляя новую солено-приторную жидкость в его организме. Он почувствовал холодный поток воды и резко посмотрел вниз. Вода лилась из крана быстро и сильно, расплескиваясь об край раковины и опадая на кафель и его босые ноги. Плевать. Плевать. Плевать. Мгновенно его пальцы сжались вокруг мыла, так, что часть субстанции залезла под ногти. Поднеся руки к воде, он неосознанно начал тереть их друг об друга. Сильно. Резко. Без капли сожаления. Он просто тер и тер, пытаясь забыть то тошнотворное шелушение, ту отвратительную грязь. Еще больше, еще сильнее. Больше-больше-больше. Ему нужно больше или он не избавится от... - Поттер, ты там надолго? Ты не девка, чтобы столько там торчать, выходи уже, - послышался недовольный голос Дадли, и Гарри резко бросил мыло вниз. Вода полилась вниз и отразилась, выливаясь струями на торс и штаны. Мальчик быстро схватил ручку крана и опустил ее вниз. В отражении он смотрел на самого себя безумными глазами. Только сейчас он почувствовал, насколько сильно промокли его ноги и руки, пока он так стоял. Внизу явно была лужа, он чувствовал ее ступнями, но он ничего не мог с собой поделать. Он просто стоял и стоял, смотрел на самого себя и не моргал. - Поттер! Ну чего ты там застрял? - звонкий удар разнесся по двери. - Я... сейчас все освобожу, - сказал он, не полностью веря собственным словам. - Что? - Сейчас. Я. Все. Освобожу. Так понятнее? - крикнул он в дверь, не скрывая свое хриплое недовольство. - Пара минут ожидания не убьет тебя, верно? - Ладно-ладно. Что ж сразу так агрессировать... крыша совсем поехала у уродца..., - раздался бубнеж Дадли из коридора. А Гарри продолжал смотреть на свое трясущееся отражение и не мог отвести взгляда. Ему хотелось кричать и стоять безвольно одновременно. Мальчик вновь закрыл глаза и сжал руки, пытаясь себя успокоить. Ему надо взять себя в руки. И заодно прибраться, пока в комнату не пришел кто-либо кроме Дадли. Он хотя бы может свалить и не мешаться. То есть... С ним можно было кое-как договориться. С Дурслями-старшими? Не особо. Сделав серию глубоких вдохов и выдохов, он наклонился, прихватывая тряпку. Пупырчатая ткань привычно села на ладони, и он принялся вытирать жидкость у себя под ногами. Не то резко, не то медленно, словно не зная, куда девать руки или на что обращать внимание. Он просто тер и тер, по привычке, как он привык за последние дни. Так было проще всего - просто тереть и не думать ни о чем. Только делать свою работу. Легко и просто. Пол все еще был слегка скользким, но Гарри надеялся, что ему это простят, ведь теперь он мало что мог с этим сделать. Не могут же они разозлиться на это? Верно? Конечно могут. Вдох и выдох. Выдох и вдох. Ему... просто надо было выйти. Да, это лучшее решение. Гарри качнул головой и последний раз посмотрел на раковину, прежде чем медленно и неуверенно выйти из ванной. Вроде его и не трясло, он удерживал себя о стену, чувствуя, как знакомая дрожь проносится в желудке. Стоило ему выйти, он сразу заметил Дадли. Кузен недовольно стоял в стороне, стуча ногой, подобно уставшему ребенку. Увидев Гарри, он чуть ехидно ухмыльнулся. - Ну что, навела свой марафет, красавица? - фыркнул кузен, неторопливо вытирая пот с шеи. - Заткнись. - Да ты не агрессируй. Не тебе пришлось стоять тут и ждать, понял? - Дадли нахохлился и быстро, но сильно тыкнул в него. Знакомая тошнотворно-горькая субстанция поднялась внутри. Ледяные пальцы, трогающее его тело, его шрам. Замогильный холод и кровавые глаза. Гарри смачно ударил руку Дадли, пока тот ошарашенно смотрел на него в ответ. - Совсем крыша поехала. Чудик, да ты весь страх потерял, что ли? - он повторно тыкнул Гарри, словно до этого ничего не произошло. - Только потому, что у тебя там кто сдох, не значит- Дадли не успел договорить, как что-то сдавило его горло. Он захрипел и отошел к стене, не замечая Гарри, в миг подпрыгнувшего к нему. - Не смей. Просто не смей. Да как он мог, да как смел он говорить подобное о Седрике. О солнечном, милом Седрике, который был так добр к нему. Который погиб из-за него. Который оставил за собой стольких по его вине. Дадли сипел и чуть безумно смотрел на него, толком не зная, что делать. Гарри зажмурился и закрыл глаза. Господи ему нужен свежий воздух. Он отступил назад, замечая, как тело Дадли расслабляется. Мальчик резко задышал, щеки его покраснели и он бешено посмотрел на него. - К-какие мы смелые, - он вновь топнул ногой. - Совсем страх потерял! Мама и папа может тебя и жалеют, но не все крутится вокруг твоего дружка по поцелуйчикам. Гарри ошарашенно посмотрел на него. Что он вообще несет? - Ой, не делай из себя скромнягу. Все мы слышим твои крики по ночам. Седрик, Седрик! - насмешливо протянул Дадли, пока что-то разбилось внутри Поттера и закружилось с новой силой. - Все думают что это кошмары, но готов поспорить, по ночам ты видишь его голый хе- Гарри со всей дури ударил его по губам. Да как он смел. Юноше хотелось собственными руками придушить этого наглого, бессердечного свина. Как он мог говорить подобное так легкомысленно и непринужденно? Как? Не дожидаясь реакции кузена, мальчик убежал в свою комнату. Господи.

***

Он не знал, сколько просидел у себя, сжимая подушку и стараясь не начать кричать. Стараясь не уничтожить все, что могло попасться ему. Букля взволнованно ухала, но Гарри не позволял ей приближаться. Он не хотел рисковать. Мальчик нервно сжался, все еще пытаясь дышать. Не помогало, у него только кружилась голова. Обычно, это отвлекало, но сейчас Поттер чувствовал, как это раздражало его сильнее. Он осторожно прошелся рукой по письмам, наполовину опасаясь очередного происшествия, но теперь материя не вызывала ничего, кроме странной чесотки в пальцах. Ему хотелось прочитать их здесь и сейчас, но он медлил, чувствуя, что стоит подождать. Ему действительно стоит выйти. Иначе он сорвется. Чуть прикусив язык, мальчик встал с кровати, прихватив письма с собой. Вот прогуляется и заодно прочитает. Двух зайцев одним выстрелом. И если ему вдруг станет хуже, он просто продолжит идти. Должно же хоть это помочь. Он быстро накинул на себя вещи и открыл окно, позволяя сове вылететь на волю. Она гордо продолжала витать неподалеку. - Ну же, лети, - произнес так мягко, как только мог в своем состоянии. Вышло резко, но он надеялся, что Букля понимает, что он не желает ей зла. - Лети, милая. Со мной все будет хорошо. Птица недоверчиво крикнула, но послушно полетела. Как же он был рад, что она его питомец. Сделав очередной глубокий вдох и выдох, он вышел из комнаты, радостно обнаруживая, что Дадли больше там не стоял. Гарри быстро спустился вниз. Все было как обычно - чисто - благодаря ему - и тихо. Все лежало аккуратно, приторно аккуратно, но кем был Гарри, чтобы спорить с Дурслями. Правильно, никем. Поттер накинул на себя куртку, нервно пытаясь застигнуть не слушающуюся его молнию. Та на зло застряла где-то в начале и не поддавалась нервным пальцам. - Ну и куда ты собрался? - раздался негромкий кашель с другой стороны коридора. Тетя Петунья недовольно цокнула, оглядела его и помотала головой. - Если у тебя есть время бездельничать, иди, помоги накрыть мне на стол. - Я не думаю, что... - Сейчас же, и не вздумай отлынивать, - она кивнула в сторону кухни и вошла в комнату. - ...Хорошо, тетя Петунья. Мальчик со всей дури прикусил язык. Он не чувствовал металлического привкуса, но рот болезненно заныл от его действия. Почему, просто почему мир не может быть к нему милосерден? С другой стороны, когда кто-либо был к нему милосерден? Он затолкал письма в карман и послушно поплелся на кухню. Женщина ходила из стороны стороны, то подбирая, то убирая вещи. Дурсль зыркнула на своего племянника и рукой показала на тарелки. Гарри кивнул, но хозяйка дома уже не смотрела на него. Он осторожно взял горяче-холодную тарелку. Его всегда удивляло то, как все тепло хранилось только посередине, но сейчас непостоянство температуры несильно отразилось в его голове. Вдох и выдох. Выдох и вдох. - Ну и куда ты собрался? - негромко спросила женщина. Конечно, это ее интересует, как всегда. - Я... подумал, что мне стоило бы сходить на улицу, пройтись, а то я слишком много времени провел внутри дома. - Мальчишка, думать хорошо, но в твоем состоянии лучше- Что-то треснуло внутри него. Тетя что-то говорила, но Гарри не слушал. В его состоянии? Что в его состоянии? Он не должен злиться, не должен, она пытается заботиться о нем, но лучше бы она ударила его, как всегда было до этого, а не притворялась, словно ее правда заботит его состояние. - Не волнуйся, тетя, запирать кого-либо в чулане я не собираюсь, - холодно бросил юноша, неспешно накрывая на стол. Ему не надо было смотреть, он отчетливо слышал, как у тети Петуньи резко сжались руки. Она замерла на месте, скорее всего, где-то у дверей кухни. Он знал, это было грубо - нет - даже жестоко с его стороны, но ему было плевать. Одно стабильное лето не может исправить эти "чувства" и всю ситуацию в целом. Просто потому что ей сейчас жаль, не исправит того, что было сделано до этого. Он мог бы притвориться, что все нормально. Мог бы, но ему не хотелось. Просто не хотелось. Может быть, ему просто нравилось видеть это сломленное выражение на лице тети из раза в раз. Может, ему надоело притворяться, что все хорошо. Может быть, всего лишь может быть, его бесило, что ему надо было увидеть чью-ту смерть, чтобы они начали относится к нему, как к нормальному человеку, кто знает. Да и какая в общем разница. Ему просто было плевать. Когда Гарри повернулся, он наткнулся на уже привычный печальный, неуверенный взгляд тети, словно она хотела что-то сказать, но не могла. - Что-то не так, тетя Петунья? - спросил он, несвойственно облокачиваясь на край стола. Еще в прошлом году его бы смачно ударили за столь наглое поведение, но сейчас тетя едва обращала на его положение внимание. - Поттер, ты... - Знаешь что, думаю мне все же стоит выйти, - он видел, как Петунья нахмурилась, но не мог перестать чувствовать, будто ему чего-то не хватало. - Мальчишка, ты не завтракал. Если ты свалишься замертво посреди улицы, то- - То что, тетя Петунья? Подумают, что вы не кормите своего "некудышного племянника"? Подумают, что вы, допустим запираете его где-то и морите голодом? - женщина вновь застыла на месте, не зная, что ему ответить. - Что же ты беспокоишься, тетя, все наверняка подумают, что я напился в стельку или накурился, да что угодно. Этим ведь занимаются дети "никчемных алкоголиков", они идут по стопам своих родителей, разве нет? - Гар-... Мальчишка, не наглей, а не то- - Что? Запрешь меня в чулане? Скажешь убрать дом? Лишишь еды? Что, скажи мне, ты сделаешь со мной? Что-то треснуло в ее глазах, и она отшатнулась. Рот ее закрылся и сжался в кривой печальной линии, не скрывающей попытку замолчать. Мрачное удовольствие застыло в груди Гарри, но он быстро отогнал от себя это чувство. Ему действительно стоило выйти. - Что я пытаюсь сказать, тетя... Все будет нормально. К тому же, я скоро вернусь и ни у кого не будет проблем. Если и будут, то только у меня. Ладно? Ладно. В который раз за это утро, он убежал, не слушая возможных возражений. Если он останется так еще хоть на одну минуту, он взорвется, правда взорвется. И в этот раз в дело пойдет магия. Не смотря никуда, только себе под ноги, мальчик открыл дверь, вышел наружу и побежал. Ему было плевать, что на него смотрели, плевать, что о нем шептались или недовольно кричали ему вдогонку, ему просто было плевать. В конце концов, ему не в первой. Но он должен был бежать, чувствовал, что должен. Далеко-далеко, подальше от Дурслей и всех этих людей. Словно кто-то его ждал. Хах. Какая глупая мысль. Так юноша и продолжал бежать, не смотря по сторонам, куда вели его ноги. Вели они его в парк на другой стороне квартала. Поттер чувствовал, как сердце и живот неприятно заныли, словно что-то кололось внутри. Ему надо было остановиться, но он не мог. Ему необходимо было бежать, словно от чего-то. Словно это могло помочь. Ну же, остановись. Остановись. Гарри продолжал бежать. Дыхание его было прерывистым и хриплым, слезы наворачивались на его глаза. Что-то сдавливалось внутри него, но мальчику было плевать. Ему надо было двигаться дальше. Далеко-далеко, прежде, чем вернутся. Хоть на немного, хоть на чуть-чуть. Все, только бы не возвращаться. Все, чтобы не вспоминать отвратительные слова и воспоминания, преследующие его. Все, чтобы перестать притворяться, что Волдеморт не преследует его во снах, ведь никто не отвечает на его письма, никто не может помочь ему сейчас. Он ведь даже не знает, доходят ли его письма. Очевидно, доходят. Ответ в его кармане словно обрел собственное обжигающее тепло и мальчик дернулся. Хах. Теперь ему ответили. Только теперь, когда приближался конец второго месяца лета. Как забавно. Вдох и выдох. Остановись. Но Гарри не остановился. Он продолжал бежать, не слушая самого себя, чувствуя, как привычная истерика надвигается. Гарри. Когда же это воплощение ада закончится? Чем он это заслужил? Гарри... Может, ему стоило умереть там на кладбище. Может, так было бы лучше для всех, проще для него самого. Может тогда, Седрик не потерял бы свою жизнь, может тогда он смог бы вернутся домой. Может, только может- Гарри. Если бы он не был так слаб, может быть пуффендуец смог бы вернуться домой. В конце концов, его ждали, им дорожили. В отличие от- Гарри! Мальчик резко остановился. Все его тело дрожало, но не только от боли и истерии. Странный холод пронзил его душу, да так сильно, что глаза его неимоверно, быстро и нервно расширились. Он замер, не смея двигаться ни на миллиметр. Юноша прижал руки к груди, отчетливо чувствуя собственную дрожь и сердцебиение, и повернулся. Гарри. Мягкий, аккуратный шепот. На другой стороне дороги, Седрик Диггори внимательно смотрел на него. И неуверенно, словно тренируясь, улыбнулся ему.