2237: Призраки Фаэтона

      Несмотря на благие намерения, после кофе и бифштекса за проверку добытой, можно сказать, потом и кровью Призмы Наследия Ван Ибо и Сяо Чжань не сели. Решимость их таяла на глазах: вновь погружаться в пучину эмоций учёной не хотелось. Вместо завершения нужного и важного дела они малодушно решили отдохнуть. За неспешной беседой обо всём случившемся Ван Ибо и Сяо Чжань провели следующие пару часов. В течение этого времени они часто просто сидели молча, плечом к плечу. Их умам и телам требовался покой.       С наступлением ночи началось кое-какое движение. От Юй Биня пришло краткое сообщение: с ним всё было в порядке, хотя нового он сообщить не мог. Позднее Сяо Чжань взялся за названого брата: тот упорно молчал. С третьей попытки Ван Чжочэна удалось вызвонить. Техник Корпуса в электронное «око» T-phone смотрел утомлённо и раздосадованно. Он был по горло в делах.       Оказалось, что из трёх Пуль, недавно вывезших рейд за стены гигаполиса, в целости не вернулась ни одна. Два транспорта пострадали не особенно сильно: повреждены были обшивка и некоторая электроника. Зато третьей досталось изрядно. В этой Пуле назад везли «исключительную» особь, так что химеры на неё нападали с особенной злостью. Многострадальная Пуля лишилась большей части защитного покрытия. Транспорт вовсе сложно было узнать в покорёженной и, показалось, пережёванной склянке.       Также выяснилось, что пострадал Луч. Однако за ремонт трассы пока не брались, так как необходимо было сперва расчистить территорию от взбесившихся тварей. В связи с этим ОСПиТА просчитывал рейд зачистки. ЦаПарк замер в ожидании новых приказов, а техников загрузили работой.       В этот самый момент Ван Чжочэн занимался тем, что вытаскивал из покорёженной Пули всё, что ещё можно было спасти. Он торопился: транспорт готовили на переплавку.       — Сиди смирно и лечись. В ЦаПарке пока не появляйся, — Ван Чжочэн хмурил чёрные от сажи брови. — Тут все на ушах стоят и какие-то нервные. О вас пока не вспоминают. Так что, считай, вам предоставили отсрочку линчевания.       — Понял, — откликнулся Сяо Чжань. — Держи в курсе, если что узнаешь. Скоро увидимся.       — Ясно-понятно, — Ван Чжочэн неопределённо дёрнул плечом и отключился.       Сразу после завершения звонка Ван Ибо получил личное сообщение от Ван Чжочэна следующего содержания: «Если с братом что-то случится, ты труп!» Над серьёзностью послания Ван Ибо вдоволь посмеялся, а вот Сяо Чжань отреагировал иначе: сперва залился краской, а после смачно выругался.       — Такое ощущение, что я девица на выданье! — было не совсем ясно, злился Сяо Чжань или смущался. — Как наседка, ей-богу!       — Зато ты не можешь пожаловаться, что о тебе не заботятся, — Ван Ибо улыбался по все тридцать два.       — Да уж, с этим проблем никогда не возникало, — Сяо Чжань досадливо вздохнул.       Немногим позднее пришло сообщение от Цао Юйчэна: «Ханна в норме», — а сразу после Ван Ибо получил отчёт лично от девушки.       — Потеряла сестрицу Цзисуань у магистрали. Они с анакондой и аллигатором разделились у границ южного обхода города, — Ханна прислала видео-сообщение. Девушка выглядела утомлённой и опечаленной, но яркий блеск из её глаз не исчез. — Пока вернусь домой. Надо обдумать кое-что.       Ван Ибо такие краткость и сухость сообщения Ханны озадачили, ведь девушка обычно более эмоциональные послания ему оставляла. Однако он вздохнул спокойнее: с Ханной всё было хорошо.       Между тем разговоры с Ван Чжочэном и Юй Бинем, вести от Ханны и очередное появление в информационном потоке Цао Юйчэня подтолкнули к действиям. Ближе к полуночи Сяо Чжань и Ван Ибо взялись проверять Призму Наследия с видеодневником Кармен Ли.       В навороченном и крайне надёжном терминале Сун Цзияна биоэлектронный накопитель восстановить получилось достаточно быстро. Новейшая операционная система терминала некоторое время сражалась с безнадёжно устаревшей кодировкой и «битыми элементами», как выразился Сяо Чжань, но вскоре мелодично пиликнула и выдала отчёт: Призма была исправна и готова к работе. Дело оставалось за малым.       Один за другим Ван Ибо и Сяо Чжань просматривали ролики видеодневника Кармен Ли. Как оказалось, Призма, попавшая в руки рейнджерам, была последней из ряда других. Такой вывод Сяо Чжань сделал исходя из особенностей первых видеороликов: они будто бы продолжали историю, начатую очень давно. Записи, хранившиеся на этой Призме, относились к периоду работы Кармен Ли в ПИЦ.       Судя по характеру первых сообщений и воодушевлению учёной, она совсем недавно присоединилась к исследовательской команде и вместе с остальными горела идеей. Маркировка на видео указывала на 2198 год.       — Наш труд непременно станет полезен человечеству! Ожидать можно многого. Самое меньшее — полной победы над химерами! — Кармен Ли лучисто улыбалась в камеру терминала. Её вера в исключительность миссии поражала.       В основе труда учёных ПИЦ лежала смелая теория об управлении монстрами. Исследователи верили, что обнаружили способ повелевать химерами.       — Мы должны остановить эту войну. Нам, учёным, единственным это под силу, — твёрдо заявляла Кармен Ли. — Всех химер не уничтожить, даже если в разы увеличить штат рейнджеров. Твари размножаются быстрее, чем их убивают. Значит нужен способ, который позволит разрушить химер изнутри. Уверена, мы можем заставить их истреблять друг друга!       Умозаключения Кармен Ли звучали разумно, но от них морозом пробирало до костей. Было что-то ненормальное в подобной одержимости идеей. Ван Ибо с нарастающим внутренним страхом слушал учёную и никак не мог с собой справиться. Привлекательная женщина, умнейший человек, вызывала в нём стойкое отвращение.       — «Комплекс мессии», — заключил Сяо Чжань после просмотра очередного видео.       Ван Ибо с ним безмолвно согласился. У Кармен Ли был типичный комплекс спасителя человечества. Тем не менее она по-прежнему оставалась учёной, то есть руководствовалась собранными данными и достоверными сведениями, хотя характер записей видеодневника мало чем напоминал научные отчёты.       Убеждения Кармен Ли основывались на идее пластичности сознания «изучаемых особей», так обыкновенно назывались в видео химеры.       — Они как дети. Так что надо найти лишь управляемого взрослого, чтобы направлять их самих! — рассуждала Кармен Ли. — Способность к разумному мышлению есть только у человека, но человек за стенами города немедленно умрёт. Оттого решено было скрестить человека и химеру: вывести новый вид. Такую особь в стае примут за своего.       То были смелые теории на грани безрассудства! Неудивительно, что общественного одобрения подобные опыты не получили. Зато достаточно просто нашлись спонсоры из числа фанатиков, поставивших во главу угла благоденствие человечества, невзирая на способы достижения этой цели. От них-то в ПИЦ и приходило начальное финансирование. Благодаря полученным деньгам были проведены первые успешные опыты с генной мутацией новорождённых мелких млекопитающих, скрещенных на стадии зародышей с ДНК человека. Мыши и обезьяны, рождённые в ходе этих экспериментов, обладали способностью к разумному мышлению и были намного послушнее остальных. Так получилось подтвердить теоретические данные на практике. Исследователям удалось доказать жизнеспособность своей теории, потому они получили негласную поддержку Верховного Совета. Опыты продолжились. ПИЦ открыли дорогу, хотя опыты по-прежнему держали в тайне от широкой общественности.       В первые же дни работы Исследовательского центра возникли сложности с «биологическими экземплярами». При этом речь шла не о химерах: тварей в ПИЦ в некотором ассортименте предоставили рейнджеры ещё в самом начале. Дело было в «человеческом материале», как выразилась Кармен Ли. Однако и эту проблему удалось достаточно быстро разрешить.       Людей для экспериментов в ПИЦ стали поставлять из числа тех, кого не хватятся, то есть преступников, осуждённых на пожизненное заключение или смертную казнь. Под конвоем бойцов СОП (Службы Обеспечения Правопорядка) учёным приводили женщин и мужчин прямиком из колоний строго режима. То были «добровольцы» — так значилось в сопроводительных документах. Кармен Ли говорила об этом с нескрываемыми иронией и брезгливостью. Ей были противны «хмурые рожи и наглые повадки этих ущербных». Иначе как «мусором рода человеческого» учёная их не называла.       — Едва вошли, немедленно потребовали себе лучшие условия пребывания в Центре, — Кармен Ли довольно долго досадовала. — Дальше — больше: они совершенно оборзели, даже захотели, чтобы с них сняли тюремные блоки! Бинь-гэ этого, конечно же, не позволил, но всё-таки распорядился выделить этим отбросам комнаты! Такое ощущение, что они в отель приехали!       Учёная горела праведным гневом, хотя сама же признавала правоту суждений лидера их команды — Чжан Биня. Заключённые, приехавшие в ПИЦ ради экспериментов, действительно были добровольцами. Более того, они согласились участвовать в опытах в обмен на полную амнистию в случае положительных результатов. Правда добровольцам не разъясняли, в какого рода экспериментах им предстояло участвовать. В одном из видео Кармен Ли по этому поводу откровенно злорадствовала.       Позднее случилось самое предсказуемое. Когда выяснились все обстоятельства опытов, заключённые взбунтовались. К ним пришлось применить как моральные, юридические, так и физические методы убеждения.       — Обратной дороги у тех, кто вошёл в лаборатории ПИЦ, уже нет, — самодовольно улыбалась Кармен Ли. — Раз подписали добровольное согласие, так пусть теперь не выёживаются!       Под нажимом и порой с откровенным насилием эксперименты удалось осуществить. Долго тянуть учёные не стали. Ещё раньше, чем было запланировано, команда ПИЦ запустила «первый модуль». Кармен Ли говорила об этом событии как о торжестве жизни над смертью.       Несмотря на пафос ситуации и горящие идеи, в первых опытах учёные осторожничали. Сначала они пытались, как это было раньше с млекопитающими, подвергнуть генной мутации человеческий зародыш. Женщин-добровольцев проводили через ЭКО — подсаживали в утробу эмбрион, «обогащённый», как выражалась Кармен Ли, ДНК химеры. Такой плод должен был развиваться быстрее обыкновенного, а беременность обязана была разрешиться в скорейшие сроки. Однако этого не произошло. Почти во всех случаях женские организмы отторгали отравленный плод. Только одна женщина через два месяца была готова к родам, но и она разрешилась мертворождённым. Эмбрион — слабое подобие человека — практически не развился, только вырос в размерах. Бесформенным комом он вышел из утробы матери, забрав её жизнь с собой. Внутреннее кровотечение учёные-медики не смогли остановить, а реанимировать изуродованное беременностью и тяжёлыми родами тело «добровольца» не стали.       В следующем этапе исследований общий концепт опытов решено было изменить. Лабораторные методы не работали, так что теперь предполагалось использовать «эволюционные способы». В рамках проводимых исследовательских сессий семенным материалом химеры надо было напрямую оплодотворить женские яйцеклетки и, наоборот, мужское семя требовалось подсадить химере. Конечно же, скрещенные в пробирке и дальше подсаженные химерам и женщинам эмбрионы смешенного типа привели к беременности обоих типов «подопытных». Однако этим всё и кончилось. Опыты также не дали положительных результатов исследователям.       У трёх женщин на второй неделе беременности открылось воспаление матки. Выкидыши не заставили себя ждать: организмы отторгли инородные материалы. Женщины отделались большой потерей крови, но выжили, лишившись репродуктивной способности. Химеры же, благодаря невероятной способности к регенерации, не пострадали, но и эмбриона не приняли. Признаков развития беременности у отобранных особей не наблюдалось. Всё указывало на то, что зародыши были поглощены организмом химеры без остатка.       Несмотря на очередную неудачу, учёные не остановились. Они решили пойти ва-банк. Заручившись поддержкой Ассоциации, исследователи ПИЦ осуществили более смелый эксперимент: скрещивание провели в естественной форме — прямым спариванием. Такое решение к учёным пришло в ответ на изучение эмбрионов, отторгнутых женским нутром в прошлом «модуле» опытов. Зародыши некоторое время нормально развивались внутри женской матки, однако в конце концов оказались слабыми и нежизнеспособными. Эффект, согласно выводам учёных, получился вследствие ослабления плода в период его нахождения в пробирке. Следовательно, этот этап предстояло исключить из опытов.       В итоге проведённых сессий по естественному спариванию химеры и человека учёные сделали два вывода. Первый. Инстинкт продолжения рода химер оказался намного выше человеческого. Женщины в семидесяти процентах случаев умирали в первые десять минут опыта, оказавшись неспособными пережить напор возбуждённой химеры. Мужчин же приходилось почти до беспамятства накачивать возбуждающими средствами, чтобы благополучно завершить сессию. И если с этим выводом ещё как-то можно было смириться, то второй стал решающим. Оплодотворённые и выжившие в ходе эксперимента женщины были ослаблены настолько, что оказались не в состоянии противостоять невероятно живучему плоду в собственной утробе и слабели прямо на глазах.       Так продолжалось в течение первых двух недель беременности. А затем картина кардинально менялась. Теперь уже женщины шли на поправку, а зародыш в их матках чах. Эту особенность учёные объяснили расходованием первичной силы эмбриона, полученной от родителя-химеры: запас энергии постепенно иссякал. Впоследствии три женщины предсказуемо разрешились мертворождёнными.       С другой стороны, беременность химер в общей картине не отличалась от предыдущих опытов. Человеческое семя и рождённый им эмбрион были без остатка поглощены организмом твари. Признаков беременности от человека у химер не обнаруживалось.       Вследствие сделанных важных выводов, этот модуль эксперимента также посчитали неудачным и свернули.       Впору было отчаяться и опустить руки, но исследователи ПИЦ свято верили в великое значение своих трудов. По крайней мере, так о том говорила Кармен Ли. Работа не прекратилась. Исходная теория вновь была переработана.       В этот раз исследовательская команда ПИЦ во главе с Чжан Бинем вышла к руководству с новой идеей и предложением. Скорое размножение и крайнюю плодовитость химер они объяснили массовым спариванием особей в естественной среде обитания. Основную роль в этом вопросе играли не обстоятельства смешения видов, а многочисленность скрещиваний тварей. Особь в краткий срок получала семя от нескольких партнёров, то есть яйцеклетка оплодотворялась не одним набором генов, а многими. Эти исходные данные также объяснили поразительное разнообразие мутаций химер, ведь даже новорождённые твари могли совершенно отличаться от родителя. Такова была идея, которую в новом модуле исследований предполагалось проверить на практике. А раз смыслом и задачей деятельности ПИЦ значилось создание разумной управляемой особи, «многочисленному скрещиванию» должны были подвергнуться женщины. Важным компонентом этих экспериментов стала установка на естественность процесса, дабы эмбрион не ослаб в ходе подсадки его в матку женщины. Целью процесса учёные обозначили рождение сильной и жизнеспособной химеры, целиком и полностью подчинившейся бы своим создателям. Дикая на первый взгляд идея имела под собой ряд оснований и долгий путь исследований, анализа полученных в ходе проб и ошибок данных, так что считалась более реальной, чем прошлые предположения учёных. Однако бесчеловечность предполагаемого эксперимента попросту пугала.       В Ассоциации и Верховном Совете инициативу учёных ПИЦ не поддержали. Человечеству, как в глубоком расстройстве делилась Кармен Ли, «было жутко» от одной мысли о скрещивании с химерой, что уж говорить о потенциальном соитии со многими из них.       — Всё, что нам позволили, — Кармен Ли почти плакала, рассказывая «Логану» о событиях дня, — продолжить прошлые исследования. Как они постановили: «в ранее оговоренных рамках». Чушь! Это тупик! Мы никаких полезных данных больше не соберём, а оставшийся материал (видит Бог, его и так осталось мало) загубим!       — Её можно понять, — заметил Сяо Чжань. — Они столько сил вложили, а всё, считай, впустую.       — Ты её оправдать пытаешься? — изумился Ван Ибо. — Они же дичь какую-то творили! Удивляюсь, как им вообще позволили что-то такое делать!       — Оправдать не пытаюсь, но сомневаюсь, что их работа была так уж не нужна, — Сяо Чжань глядел на голографическое изображение Кармен Ли задумчивым взглядом. — Сдаётся мне: напрасными их труды не были. Неизвестно, чем всё это для нас и химер в дальнейшем обернётся.       Как бы то ни было, команда ПИЦ, по словам Кармен Ли, была «крайне раздосадована» подобным исходом. Они лишились возможности продолжать исследования, так как вместе с неодобрением лидеров человеческой расы потеряли и финансирование.       Другого не оставалось: учёные продолжали опыты, начатые ранее. В этих экспериментальных сессиях самым ожидаемым образом, подтверждая ранее сделанные выводы, в расход ушли последние «добровольцы» из числа заключённых. Существование всего проекта было под угрозой.       Тут, как это часто бывает, в самый тёмный час, когда учёные чувствовали свою беспомощность, к ним вновь пришли спонсорские деньги из тени. Люди, не пожелавшие светиться в высшем обществе, хотели безоговорочной победы над безобразными тварями, а методы достижения этой победы их вновь не волновали. Так, благодаря вновь открывшемуся кошельку, ПИЦ продолжила работу, правда секретности в их деятельности прибавилось. Теперь приходилось скрываться от Ассоциации и Верховного Совета.       Свою работу в этот период Кармен Ли оправдывала «высшей миссией» и «близостью к разгадке сущности химер». Такие доводы в большей степени походили на самообман, но и того оказалось достаточно, чтобы продолжить «спасать человечество». Вместе с тёмными деньгами в ПИЦ пришли новые «добровольцы». Спонсоры регулярно поставляли в лаборатории людей, пожелавших «пожертвовать собой ради блага человечества».       Кармен Ли разумно не интересовалась источником поступлений «экспериментальных образцов». Всё её существо исполнилось ликования. Она могла продолжить работу, составляющую смысл её жизни! Вскоре радость профессиональная дополнилась личным счастьем: её партнёр по команде и давний любовник, Чжан Бинь, наконец ответил взаимностью на её чувства.       Не заставили себя ждать и первые результаты исследований. Они не были, как это модно было говорить в научных кругах, «прорывными», однако по нарастающей вели к положительному итогу.       В ходе нового модуля учёные лишились многих подопытных из числа людей. В первую же проведённую сессию из дюжины добровольцев уцелеть удалось лишь двоим. Химеры жалости не знали.       К этому учёные были готовы, оттого опыты не прекратились, а с ними и потери. Особенно жестокими твари были к мужчинам. Накачанных афродизиаками и стимуляторами мужчин попросту съедали. Вскоре в живых не осталось ни одного добровольца мужского пола.       Совершенно иная картина получилась с женщинами. Здесь каждый сеанс оказывался успешным. Спаривание проходило без осложнений. Химеры пользовались представленными ими возможностями. Женщины под стимуляторами показывали хорошую выносливость. Правда саму процедуру спаривания сразу с несколькими химерами пережить удавалось лишь двум женщинам из десяти.       Такую статистику учёные посчитали благоприятной. Эти сильные духом и телом женщины стали первыми «матерями», каждая из которых родила двойню. Это был успех!       Всего в видеодневниках Кармен Ли говорила о десяти «матерях», две из которых умерли, не сумев выносить плод. Другие четыре погибли в родах, дав жизнь «детям». Остальные эксперимент пережили, однако лишились большей части своих сил: ребёнок нескольких химер и человека оказался крайне прожорливым плодом, так что за три месяца беременности целиком истощил ресурсы тела своей родительницы. Женщины стали походить на живые мумии, хотя разум, пусть и помутнённый от всего пережитого, сохранить всё-таки смогли.       В ходе исследований генетического материала, забранного у новорожденных, учёные установили: в «детях» действительно текла кровь нескольких родителей. В самом слабом новорожденном содержался генетический материал матери-женщины и трёх «отцов». Итак, смелая идея исследователей ПИЦ подтвердилась на сто процентов!       Обрадовавшись, исследователи не остановились на достигнутом: для составления общей картины, сбора статистических и аналитических данных им требовались не менее трёх дюжин «детей». Очень скоро они добились желаемого.       Однако и тут всё оказалось не столь гладко. «Дети», родившиеся с гуманоидными признаками, впоследствии обрели различия.       Активный рост и скорое взросление «детей» во всём походило на химер. Вариативность видов — тоже. Все особи развивались в одном темпе. Прежде человеческих в них проявлялись качества химер. Дикие, необузданные, они взрослели равными друг другу. Все тридцать шесть отпрысков химер и человека имели сходные строение и уровень ментального развития. Как щенята, они жались к матерям и ничуть не боялись «отцов».       Различия между особями обнаружились во второй месяц жизни. Уже вполне сформировавшиеся гуманоидные твари вдруг перестали быть двойняшками друг другу. Восемь «детей» внезапно стали крупнее и сильнее своих собратьев, а все остальные, будто бы отдав первым жизненные силы, зачахли и умерли в течение двух дней. Учёные провели всевозможные опыты и тесты, но так и не сумели объяснить внезапную кончину большей части подопытных.       Между тем оставшаяся восьмёрка продолжала развиваться. Темпы их роста и взросления на порядок увеличились. Именно эти «выжившие» показали те самые результаты, на которые так надеялись исследователи ПИЦ. Подопытные продемонстрировали способность к мышлению. Они обладали почти человеческим разумом, поддавались дрессировке и могли выполнять простейшие команды, то есть понимали человеческую речь! Это был прорыв!        Новая сенсация настигла учёных ПИЦ ещё через два месяца. «Дети» стали пытаться говорить! Сперва исследователи путали мяуканье, кряхтение и ворчание подопытных с животными звуками, а потом вдруг различили человеческие интонации. Выяснилось, что химеры имитировали услышанную ими речь! Команда ПИЦ была многонациональной, оттого звуки, буквы и слова химеры смешивали. Получалась полная каша.       Тем не менее путь развития «детей» стал ясен: их принялись учить. Подопытные и тут не разочаровали исследователей. Пусть до внятной и разумной речи «детям» было далеко, информацию они воспринимали неплохо. Это было невероятно!       Досадовало учёных другое: с каждым прожитым днём «дети» всё быстрее теряли свой гуманоидный облик. На смену человекоподобным существам приходили животные признаки. Чистая кожа новорождённых покрывалась хитином, мехом или панцирем, а затем грубела. Тела изменялись с небывалой быстротой. Правда приобретаемые свойства «детей» не варьировались. Они, казалось, фиксировались на каких-то доминантных качествах родителей и в дальнейшем развивались по законам природы. Гуманоиды обращались в тех, кого рейнджеры обыкновенно называли «первичными».       Кармен Ли этим процессом преображения подопечных откровенно восхищалась. Она чаще остальных вспоминала нетопыря, варана, мантикору и саблезубого. Остальные четыре «дитя» её не интересовали. Прояснять этот вопрос учёная не собиралась и лишь раз оговорилась, что «детей» было решено разделить ради проведения с ними различных опытов. Результаты исследований в последующем планировалось сравнить.       В дальнейшем Кармен Ли обозначила, что вместе с подопытными разделили и «матерей». Здоровье женщин оставляло желать лучшего, однако и умереть учёные им не давали. «Матери», как оказалось, имели сильное влияние на «детей». Женщины были способны успокоить отпрысков, когда над разумом тех верх брали инстинкты. «Отцы» же для «детей» такого значения не имели, так что химер впоследствии передали для проведения опытов в другие исследовательские институты Ассоциации.       Из смысла последующих видеороликов стало ясно, что сортировка подопытных обозначила разделение самого ПИЦ на Биотехническую лабораторию, возглавляемую Кармен Ли, и Биоэтическую, находящуюся под руководством Чжан Биня. О причинах раскола Кармен Ли в дневниках говорила немного, но, очевидно, была недовольна сложившейся ситуацией.       Насколько Ван Ибо смог понять, поводом распада команды стали различия во взглядах исследователей, идеологические конфликты, а также человеческий фактор. Только этот последний Кармен Ли хоть как-то поясняла.       Кармен Ли с нескрываемой иронией следила за взаимоотношениями учёных, составлявших команду ПИЦ. Будто заядлая сплетница, она вспоминала косые и «ванильные» взгляды партнёров по команде друг на друга. С любовью и восхищением Кармен Ли неизменно говорила только о Чжан Бине. Этот человек был для неё эталоном и идеалом. Кармен Ли самым естественным образом была влюблена в коллегу и лидера их группы. Тот, если верить учёной, действительно питал взаимные чувства. Несмотря на подобную почти идеалистическую картину мини-мира внутри ПИЦ, единства команда сохранить не сумела. И катализатором разрыва стала простая человеческая ревность.       Ван Ибо и Сяо Чжань в буквальном смысле дар речи потеряли, включив очередную запись. Кармен Ли с первых же мгновений разразилась отборной бранью, какую сложно было ожидать от высококлассной учёной.       Отведя душу бранью, Кармен Ли рассказала, как в один из дней в исследовательский центр заявилась законная супруга Чжан Биня с претензией к мужу в неверности и ясным желанием покалечить, если не убить, соперницу.       В этой ситуации бесило Кармен Ли то, что против разъярённой жены Чжан Бинь идти не посмел: попытался свести скандал к минимуму. Однако сделал только хуже. В ответ на обвинения Кармен Ли отрицать ничего не стала и наперевес с собственными «честными», как она выразилась, чувствами вышла с признанием: Чжан Бинь и она были влюблены, так что третьей лишней стоило удалиться. Кармен Ли была свято уверена в своей правоте, ведь доверяла возлюбленному, но тот вновь смолчал. Это превратило обычный бытовой скандал в драму.       Жена Чжан Биня, окончательно рассвирепев, накинулась на «разлучницу». Кармен Ли также в накладе не осталась. В ходе драки она получила ранение в бедро (соперница вонзила ей в ногу припасённый нож), но вышла победительницей, выплеснув половину флакона с азотной кислотой в лицо обидчицы. Химический ожог удалось погасить почти сразу, избавив женщину от страшных последствий. Здоровьем жены прежде остальных занялся Чжан Бинь, а после отправился разрешать «домашний» конфликт без свидетелей. То есть Кармен Ли пришлось в одиночестве переваривать случившееся.       Через два дня, ставшие для Кармен Ли, по её личному выражению, «адом на земле», вернулся Чжан Бинь. Он пришёл один, но с восстановленным «духовным балансом» и «разумным» решением разделить ПИЦ на лаборатории.       На самом деле такое решение в команде ПИЦ назревало давно, ещё с момента кончины большей части «детей», однако последнего шага никто совершать не решался. Сейчас же момент случился как нельзя подходящим. Так получилось устранить внутренние распри команды, разделить учёных, занимавших противоположные позиции в спорах, а ещё обезопасить себя от будущих «тотальных конфликтов», сродни тому, какой случился с участием Чжан Биня и его жены.       — Мы продолжили исследования, хотя теперь занимались каждый своим делом. Даже предмет изучения у нас стал разниться, — Кармен Ли значительно изменилась со времён первых записей, хранившихся в Призме Наследия, но по-прежнему поражала энергией и красотой. Такой женщиной впору было любоваться, и никто бы не сумел сказать, что в душе её жил настоящий боец. — Мы даже видимся с Бинь-гэ теперь только на общих собраниях да в период отдыха.       Было заметно, что сложившиеся обстоятельства тяготили учёную. Она очевидно скучала по возлюбленному.       Как бы то ни было, исследования ПИЦ продолжились, только теперь велись по разным направлениям. Чжан Бинь с командой Биоэтической лаборатории фокус внимания направили на изучение вариативных изменений в организме подопытных и на попытки пробудить ясное, управляемое сознание в «детях». А Кармен Ли продолжала следить за естественным развитием особей и анализировала их свойства с точки зрения полезности для человечества. Результатами своего труда учёная считала тончающую проработку теории использования в соматической гибридизации пластичного гена и полномасштабное исследование регенеративных качеств химер. Выводами она широко делилась с Ассоциацией и даже участвовала в процессе улучшения процедуры создания гибридов. Кармен Ли с нескрываемой гордостью говорила о новых открытиях и разработках Ассоциации Гибридных Людей, в частности, Лаборатории Биотических чипов, где в работе использовали полученные ею данные.       — Теперь соматическая гибридизация будет проводиться практически без риска! — радовалась Кармен Ли. Её работа была нужна и полезна человечеству, а наработки действительно помогли достигнуть немалого успеха при создании новых гибридов.       Насколько Ван Ибо мог судить, инцидент с женой Чжан Биня в ПИЦ старались не вспоминать. Кармен Ли только периодически со злостью оговаривалась об обидчице.       Между тем любовные отношения между Кармен Ли и Чжан Бинем так и не прекратились. Очевидно, отказываться от удовольствий Чжан Бинь не умел, чему весьма радовалась Кармен Ли. Их «любовь», как утверждала женщина, после несчастья «расцвела с новой силой». Счастье личной жизни наполняло учёную, служило источником её энергии и вдохновения. Несмотря на редкость, теперь встречи с любовником случались, судя по всему, жаркими. Кармен Ли лучилась удовлетворением и здоровьем. Даже на скептический взгляд Ван Ибо женщина преобразилась — стала ещё краше.       Вскоре выяснились три поразительные вещи, первооткрывательницей которых оказалась сама Кармен. Своими открытиями она делилась с удивлением и восторгом.       Первый изумительный факт касался её «подопечных». Когда «детям» исполнилось полтора года, они, наконец, вошли в половую зрелость. Величину этого срока Кармен Ли оценила поразительно большой для химеры (те к деторождению обычно были способны уже на третьем месяце жизни), недостаточной для типичного млекопитающего и крайне малой для человека. Удивило учёную другое: подопечные не проявили признаков двух гендеров, как это обычно бывало у химер. «Дети» оказались самками, способными к деторождению, но неспособными к оплодотворению других! Этому обстоятельству Кармен Ли уделила огромное внимание: в том было влияние материнских генов, то есть человеческих.       Второе открытие вонзилось в сердце самой Кармен Ли сотней тысяч иголок, приносящих сладкую боль. Их любовь с Чжан Бинем дала плоды. Кармен Ли была в положении. Этот факт внёс сумятицу в душу женщины.       С одной стороны, Кармен Ли была счастлива, что носит ребёнка любимого. Нерождённое дитя она обожала просто за его существование. С другой стороны, Кармен Ли беспокоилась о будущем младенца. Она не сомневалась: Чжан Бинь никогда не оставил бы законную жену и уже почти взрослого сына ради неё с нерождённым дитя.       После долгих размышлений и весьма болезненных для самолюбия выводов Кармен Ли приняла решение до некоторых пор молчать о беременности. Хотя мир её, как она сама выразилась, изменился. Учёная по-новому взглянула на свою деятельность и ужаснулась.       В каждой подрастающей химере, созданной её руками, учёная видела собственную дочь, а те смотрели на неё разумными человеческими глазами. Теперь большую часть дня учёная проводила со своими «дочерями» и всячески пыталась отыскать в них признаки человека. По сути, она вновь изменила предмет своих исследований и с этих пор занималась прямым обучением подопытных.        — Значит, от «матерей» она всё-таки избавилась, — Ван Ибо покачал головой. На его взгляд, Кармен Ли сходила с ума с невероятной скоростью. — Решила сама их «мамочкой» заделаться…       — Материнский инстинкт сложно объяснить и понять, Ибо, — Сяо Чжань смотрел на него укоризненно. — Не думаю, что мы вправе судить за то, чего не понимаем.       Замечание было сделано верное, так что Ван Ибо счёл правильным смолчать. Мнение о Кармен Ли он сложил весьма чёткое и нелицеприятное, однако и отказать той в гениальности не мог. Кармен Ли обладала небывалым потенциалом и заслуженно считалась ведущим учёным своего времени.       Между тем изменившийся характер исследований Биотехнической лаборатории привлёк внимание Чжан Биня. Он по-прежнему возглавлял ПИЦ, а потому следил за всем происходящим внутри. Разглядев, что Кармен Ли занималась откровенно не своим делом и достаточно сильно отклонилась от первоначальной цели, Чжан Бинь принялся выяснять обстоятельства. Кармен Ли повышенному к себе вниманию любимого человека несказанно обрадовалась и с воодушевлением стала рассказывать о новых открытиях.       Благодаря установившимися между нею и подопытными «близкими» отношениями, она сумела достигнуть небывалых результатов: её «дочери» не только стали понимать человеческую речь, но могли довольно неплохо объясняться. С ними получалось даже вести небольшие диалоги.       Более того, каждая из четырёх самок созрела настолько, что готовилась к оплодотворению. Наблюдая за этим процессом, учёная сформулировала теорию гнездового выведения потомства. Её «дочери», по сути химеры, в собственные комнаты тянули всё мягкое и тёплое, объясняя свои поступки кратким «хочется». Так учёная сделала вывод о том, что каждая химера ищет безопасное место, где создаёт гнездо. При этом близость других гнезд была совершенно неважна. Этот процесс походил на привычки многих млекопитающих, но отличался тем, что собственным гнездом самки химеры не дорожили. Кармен Ли это проверяла лично и при помощи своей команды. Подопытные спокойно относились к утрате гнезда, без каких-либо эмоций принимаясь сооружать новое.       Третьим открытием Кармен Ли стало признание повышенной эмпатии подопытных. Учёная уверилась: «дочери» могли её чувствовать и сопереживали её эмоциям. Они ластились, когда Кармен Ли уставала или грустила, или впадали в повышенную активность и нервозность, когда Кармен Ли работала или злилась. А ещё подопечные, наблюдая за её действиями, пытались копировать. Кармен Ли искренне веселилась, рассказывая эпизод, когда Чжан Бинь без предупреждения заявился в Биотехническую лабораторию и застал Кармен Ли в окружении помощников-химер. Повзрослевшие особи с крайней осторожностью перемещались по лаборатории и подавали учёной инструменты, документы и некоторые реагенты, держа колбы, бутыли и бумаги в зубах.       Чжан Бинь увиденным воодушевился. Он стал больше времени проводить в комнатах Биотехнической лаборатории. Безмерно обрадовавшись этим изменениям, Кармен Ли не сумела сдержать счастье, рвавшееся из сердца. В один из интимных моментов она искренне рассказала о ребёнке, которого носила под сердцем. Этот миг стал переломным: известие прозвучало громом среди ясного неба.       Кармен Ли в некоторой растерянности делилась с «Логаном» чувствительным эпизодом. Чжан Бинь своему отцовству удивился, но и только. Ни радости, ни печали, ни злости в нём не появилось. Заверений в вечной любви и обещаний позаботиться о любовнице и ребёнке также не прозвучало. «Словно отчёт об эксперименте», как пожаловалась Кармен Ли, Чжан Бинь принял новость и попросил время «на подумать». Кармен Ли с некоторой опаской ожидала завершения этой отсрочки, хотя день за днём глава ПИЦ приходил на работу и участвовал в экспериментах как ни в чём не бывало. Наконец, когда терпение Кармен Ли уже почти иссякло, к ней в лабораторию в буквальном смысле ворвался Чжан Бинь. Его осенила «изумительная идея».       — Сперва ушам своим не поверила. Затем решила, что свихнулась, — Кармен Ли была бледна и откровенно измучена. Только истощение у неё было скорее ментального порядка. В «око» терминала учёная глядела тусклыми глазами. — Но всё-таки с разумом попрощалась не я. Бинь-гэ совершенно выжил из ума. Напрасно я ему сказала о ребёнке…       Чжан Бинь был учёным, до мозга костей преданным своему делу, потому любую поступающую информацию воспринимал с точки зрения её полезности для ПИЦ. Весть о беременности Кармен Ли он расценил подобным же образом. Для него ребёнок, его сын или дочь, не считался прямым продолжением рода, не был ни любимым, ни желанным. Дитя в утробе Кармен Ли стало смыслом и основанием новой научной теории.       — Он пришёл ко мне не просто с идеей, но уже с проработанной программой эксперимента, — лицо Кармен Ли с каждым произнесённым словом всё больше походило на восковую маску.       Суть предложения Чжан Биня заключалась в создании сверхчеловека. Кармен Ли должна была выносить и родить ребёнка, которому бы не понадобилась соматическая гибридизация. Всеми навыками, свойствами, способностями и силой он бы владел с рождения.       — Он предложил забрать генетический материал у «дочерей» и вживить его в плод, — Кармен Ли закрыла руками лицо. Видно было, что даже вспоминать о таком ей было сложно.       В то же время выводы Чжан Биня не были сделаны на пустом месте. Вместе с командой Биоэтической лаборатории ПИЦ он долгое время анализировал факт смерти остальных рождённых женщинами особей. Обстоятельство, что из тридцати шести экземпляров выжило лишь восемь, не давало учёным покоя. В ходе сбора широкой аналитики и составления статистических карт, была выявлена некая переменная, определяющая сильнейших среди выводка химер. После вскрытия и длительного изучения трупов рождённых женщинами тварей Чжан Бинь убедился: каждый из умерших подопытных имел физиологический изъян. Получалось, что между химерами существовала некоторая связь ментального порядка, посредством которой они могли не только общаться и обмениваться эмоциями, но и передавать друг другу силы. Именно так и произошло: сильнейшие экземпляры поглотили энергию более слабых сородичей, а те, в свою очередь, издохли.       Основываясь на этих выводах, Чжан Бинь сформировал новую идею: скрещивание видов в опытах первых модулей не вышло, так как оба плода — человеческий и химеры — были слабы. Теперь же в руках учёных ПИЦ были особи, обладающие безграничным потенциалом. Опять же, они в значительной доле имели человеческие ДНК. Получалось, подвергнуть внутриматочной мутации зародыш можно было относительно безопасно, а положительный результат не заставил бы себя ждать.        — Он предложил нашего ребёнка сделать подопытным! Неужели в его сердце совершенно нет места любви! — к моменту завершения рассказа щёки Кармен Ли были мокрыми от слёз.       Она, конечно же, отказалась от предложения и даже слушать «разумные доводы» любовника не стала. Ложиться на стол в качестве экспериментального образца Кармен Ли, может, и была готова, однако даже не рассматривала вероятности, в которых опыты бы проводились над её ещё нерождённым дитя.       Между тем конфликта не произошло, а Кармен Ли убедила любовника отступиться. Чувства к Чжан Биню в её сердце пусть и потускнели, но не угасли…       Жизнь в ПИЦ вернулась к привычному ритму, периодически сотрясаясь от скандалов между командами. Давно назревающие противоречия больше не получалось замалчивать. В результате постоянных ссор страдали все, так что коллектив ПИЦ потихоньку разваливался. Зарубежные исследователи возвращались домой или под каким-либо другим предлогом покидали Центр. Вскоре ряды сотрудников значительно поредели. Хотя подобное ничуть не смущало Чжан Биня и Кармен Ли. Они продолжали работу.       Беременность Кармен Ли также протекала без осложнений. Проявилась только одна особенность: гиперчувствительность. Теперь учёная больше не могла относиться к подопечным, как к экспериментальным образцам. «Девочки», «дочери», стали её семьёй. Почти всё время они проводили впятером. Именно в таком составе им было комфортнее всего. Никаких опытов в этот период Биотехническая лаборатория не осуществляла. Да и время, по собственным ощущениям Кармен Ли, будто бы замерло.        Однако подобная идиллия не могла продолжаться долго. К третьему месяцу беременности Кармен Ли заметила нечто странное. Тонус её плода значительно вырос. Развитие ребёнка будто бы ускорилось. Быстрее расти он не стал, да и объяснить учёная изменения могла не слишком чётко. Типовые анализы также никаких изменений в состоянии не показывали. Однако Кармен Ли стала терять в весе и быстрее уставать. С одной стороны, эти симптомы могли говорить о внутренней болезни женщины, что вызывало опасения. С другой стороны, Кармен Ли радовалась, ведь стала сильнее и чётче ощущать живущее внутри неё дитя.       Своими сомнениями и радостями на этот счёт учёная поделилась с единственным человеком, которому безмерно доверяла, — Чжан Бинем. Тот к возникшей проблеме подошёл с высокой озабоченностью и вниманием, провёл все необходимые исследования и в результате сделал вывод о том, что «стимуляция плода проходила в запланированных объёмах и нормах» …       — Он пичкал меня лекарствами, готовя к модулю! — Кармен Ли била яростная дрожь, но больше гнева было в ней отчаяния.       Оказалось, что уговорам Чжан Бинь внял лишь на краткое время, позволив любовнице чуть расслабиться, а плоду развиться. От идеи подвергнуть дитя в утробе матери мутации при помощи генетического материала самок он не отступился. Просто выжидал благоприятный момент, когда бдительность Кармен Ли ослабнет.       — Он помешался! Совершенно рехнулся на этом своём эксперименте! Нельзя же так! Это же наш ребёнок! Наше дитя! — в глазах самой Кармен Ли с каждым новым видео всё сильнее разгорался сумасшедший огонь.       Результатом лжи и откровенных махинаций Чжан Биня стал безобразный скандал. Кармен Ли чуть своих «дочерей» не натравила на любовника. Лишь благодаря продуманной охранной системе ПИЦ инцидент удалось урегулировать без жертв. Чжан Бинь вновь отступился. Однако теперь Кармен Ли уже было не остановить.       — Надо с этим заканчивать, он сошёл с ума: дитя, плод нашей любви он хочет превратить в монстра! — Кармен Ли рыдала и гневно вопила одновременно. Она явно была не в себе. — Я так больше не могу! Это мой предел!        В исхудавшей и осунувшейся женщине ещё заметны были черты былой привлекательности, хотя их можно было назвать лишь слабым отголоском прошлого великолепия. Безумие затмило собой всё. Женщина, некогда великая учёная, была готова на всё, чтобы защитить собственное дитя.        — Этот кусок мы в каморке слышали, да? — язык Ван Ибо ворочался с трудом. От всего услышанного ему не просто дурно стало, а жить расхотелось. Никак не укладывалось в голове, что в среде высокообразованных людей возможны настолько бесчеловечные поступки.       — Верно, — лицо Сяо Чжаня совершенно посерело. Только глаза воспалённо горели на неживом лице. — Эта запись, похоже, была последней из ПИЦ.       — Она ведь действительно всё там к чертям сожгла… — Ван Ибо бессильно откинулся в кресле. Честно говоря, он сам не рад был, что взялся личные записи Кармен Ли просматривать. Вся эта история угнетала.       — У неё были причины, — резонно заметил Сяо Чжань. — Удивляюсь её терпению. Как только столько времени ждала?       — Любовная блажь? — предложил ответ Ван Ибо, сам понимая, что ерунду говорит. Ни о какой любви между Кармен Ли и Чжан Бинем, очевидно, изначально не было.       — Скорее привычка и самовнушение, — Сяо Чжань подтвердил его сомнения. — Смотрим дальше?       — Да. Включай, — Ван Ибо решил, что уже испортил свой вечер окончательно, так что тяжкое бремя эмоций Кармен Ли ещё и на будущий день переносить не хотел.       «Скорее уже закончим с этим дерьмом», — какое-то обречённое смирение накрыло его с головой. Теперь он знал больше, чем следовало, о самках и процессе их появления. Однако хотел бы и дальше оставаться в неведении, скажи ему кто заранее о подобном ужасе.       — 23-е апреля 2207-го года, — Сяо Чжань прочёл маркировку на видеоролике.       — Это точно следующая запись? — Ван Ибо нахмурился. — Она, что же, больше двух недель ничего не записывала?       Это обстоятельство действительно было странным. Обычно учёная минимум два раза в неделю садилась за терминал и пополняла видеодневник. А тут такой разрыв хронологии! Удивляться было чему.       — Если предположить, что после последнего просмотренного ролика Кармен Ли действительно подожгла лабораторию, то ей нужно было время, чтобы найти укрытие и устроиться на новом месте. Её же, вспомни, искали все, кому не лень, — заметил Сяо Чжань.       — Всё сходится, — поддакнул Ван Ибо. Он и сам о таком же подумал. — Ладно, запускай.       В этот раз Кармен Ли на экране проявилась нечётко. Сперва Ван Ибо решил, что дело было в испорченной записи, а после понял: терминал учёной уже не стоял в ярко освещённой лаборатории, а ютился в убогой каморке, больше остального напоминавшей какой-то чулан или сарай. Сама же Кармен Ли выглядела под стать обстановке: в потёртом, будто с чужого плеча, свитере и заляпанных грязью штанах. Некогда богатые, а сейчас изрядно пострадавшие и обрезанные кое-как волосы были туго затянуты в хвост на затылке женщины. Признаков косметики также не наблюдалось. По всему выходило: Кармен Ли пыталась изображать оборванку, на какую бы даже последние отбросы общества не посмотрели. Не изменился только взгляд учёной: он по-прежнему горел не слишком здоровым огнём.       — Логан, я давно ничего не записывала, — Кармен Ли тускло улыбалась в камеру. — Прости. Верно, соскучился?       — Что у неё с голосом? — Ван Ибо нахмурился и в экран вперился, разглядывая учёную. Пусть та маскарад на себя нацепила, голос-то настолько изменить не могла!       Скрипучий, хрипящий, точно по стеклу острием ножа возили, этот голос больше подходил какому-нибудь монстру, типа химеры, но никак не мог принадлежать молодой женщине!       — Признаки сожжённой гортани. Также похоже, что повреждены лёгкие, — Сяо Чжань устало потёр лоб. — Судя по всему, она пострадала в огне.       Кармен Ли продолжала запись:       — Ну, что же. Всё кончилось, Логан. Я его убила. Убила Бинь-гэ… — учёная надолго замолчала, пустым взглядом просверливая воздух перед собой.       Молчали и Ван Ибо с Сяо Чжанем. Признание прозвучало столь неожиданно, что поразило их до глубины души. И это притом, что о смерти Чжан Биня, основателя ПИЦ, в огне пожара они знали.       — Я ещё вижу его кровь на своём халате… Какая ирония! — Кармен Ли вдруг закаркала.       Далеко не сразу Ван Ибо сообразил, что это был смех.       Намного медленнее, чем обычно, размеренно и часто прерываясь на кашель, Кармен Ли рассказала о развернувшейся в ПИЦ катастрофе. На самом деле, сказав «надо заканчивать», настолько трагического итога женщина не подразумевала. Ситуация вышла из-под контроля.       Кармен Ли, оказывается, на следующий же день пришла к Чжан Биню с заявлением об уходе. Она собиралась покинуть ПИЦ. С большим трудом ей даже удалось убедить себя в необходимости оставить подопечных, исследования и привычную жизнь. Кармен Ли сделала свой, как она выразилась, «главный жизненный выбор» — она выбрала ребёнка, что носила под сердцем. В этом отныне заключался смысл её жизни. Всё остальное отошло на второй план.       Завершив беседу на ровной ноте, Кармен Ли собиралась отправиться к себе в Биотехническую лабораторию, чтобы собрать вещи и попрощаться к «дочерями», когда её остановил Чжан Бинь. Он уговаривал остаться, «не валять дурака», но Кармен Ли твёрдо стояла на своём. Больше быть послушной она не собиралась.       Стойко уверенный в том, что он (именно он!) жизненно необходим влюблённой в него Кармен Ли, Чжан Бинь её решения не принял. Вновь прозвучали любовные признания и заверения в преданности, на которые женщина уже не обратила внимания. С некоторых пор всё изменилось. Её сердце изменилось. Кармен Ли ушла, но недалеко.       Чжан Бинь заявился в лабораторию буквально через четверть часа: в очередной раз высказал своё негодование неразумным решением и даже принялся угрожать расправой. У Кармен Ли ничего не было, кроме работы, потому угрозы достались самым ценным для неё существам — подопечным. Словами Чжан Бинь не ограничился.       Самки едва не издохли, подвергнутые газовой и шоковой атаке. Запертые в своих камерах, они попросту не могли выбраться на волю, пока их травили. Чжан Бинь обещал, что перестанет, если Кармен Ли останется. Но было уже поздно.        — Я словно обезумела. Даже не знаю, что на меня в тот момент нашло, — Кармен Ли тусклым голосом пересказывала события. — Я швырнула в Бинь-гэ первое, что под руку попалось. Затем швырнула второе… третье… То была будто бы не я.       — Материнский инстинкт — один из самых сильных в природе, — прокомментировал Сяо Чжань.       — Думаешь, она «дочек» своих защищала? — засомневался Ван Ибо. — Они же химеры.       — Это не влияет, — Сяо Чжань покачал головой.       Он оказался прав. Кармен Ли нападала на Чжан Биня до тех пор, пока тот не отступился. Выглядел при этом он, как иронично прокомментировала Кармен Ли, весьма плачевно, хотя пострадал не сильно.       — Видимо, мои лаборанты хорошо инструкции выполняли, так что ничего токсичного и ядовитого на столах не стояло… а жаль… — в глазах Кармен Ли всё сильнее проявлялся кровожадный блеск. — А когда он шарахнулся от пульта управления, я уж медлить не стала.       Учёная в мгновение ока разблокировала отсеки подопечных. Самки вырвались на волю и напали на Чжан Биня, однако убивать не стали, послушавшись окрика Кармен Ли.       — Думала, что всё, победила. Нам с «девочками» надо было только выбраться из ПИЦ… — учёная, показалось, уставала от каждого произнесённого слова. Кашляла она всё больше. — Этот гад и тут умудрился всё испортить.       Чжан Бинь вновь поймал беглецов уже в дверях. На этот раз он явился не один, а в сопровождении охраны. Завязался самый настоящий бой. Хотя ослабленные электричеством и отравленные ядовитым газом самки мало на что были способны. Их довольно скоро одолели, а Кармен Ли вновь оказалась лицом к лицу с бывшим возлюбленным, правда теперь он превратился в её тюремщика.       — Последнее, что помню из того дня, — укол, — важную мысль Кармен Ли зафиксировала с печальной улыбкой. — Бинь-гэ всё-таки получил свой новый «опытный образец». Ха-кха-кха.       Ван Ибо, с замершим дыханием слушавший рассказ, до последнего момента надеялся на благополучный финал, ведь Кармен Ли сидела перед ними живой, хотя и не слишком здоровой. Оттого он не сумел сдержать ругательств, когда его ожидания не оправдались.       — Я проснулась только под вечер в одном из блоков Биоэтической лаборатории, — Кармен Ли бесцветным голосом передавала историю. События точно не с ней происходили. — Оказалось, что со мной ещё ничего не делали, а лишь вырубили транквилизатором.       Чжан Бинь пришёл к своей новой пленнице с визитом ближе к вечеру. Он подробно объяснил эксперимент, который собирался осуществить, однако в этот раз Кармен Ли его не слушала, но и не сопротивлялась. Она выжидала. Где были её «дочери» и что с ними стало, женщина не знала, уверена была только в том, что ни за что не позволит навредить ребёнку в своей утробе. Удачный момент подвернулся ещё через пару часов. Она не перечила и словно бы смирилась со своей участью, потому воодушевлённый Чжан Бинь ослабил бдительность.       Электронный стилус и помноженная на ярость и отчаяние сила стали прекрасным орудием убийства.       — Он, кажется, даже не понял, как умер, — в улыбке Кармен Ли не было ни грамма доброты, — и это притом, что кровь из его горла фонтаном хлестала.       Избавившись от тюремщика, Кармен Ли принялась разыскивать «дочерей». Они, всё ещё в бессознательном состоянии, обнаружились в камерах Биоэтической лаборатории ровно там, где совсем недавно находились их сёстры.       — Самок, которых Бинь-гэ себе забрал при разделении ПИЦ, я так и не смогла найти. Видимо, их давно пустили в расход… Я об этом ничего не знала… — Кармен Ли говорила о чужих «детях» без сожалений. К ним она, очевидно, никаких чувств не испытывала. — У Бинь-гэ всегда было слишком много секретов…       Кармен Ли была осторожна и старалась не провоцировать охрану ПИЦ. Чжан Бинь при всех объявил её сумасшедшей и лишил полномочий, оттого помогать ей едва ли кто-то бы взялся. Но ошибку учёная всё же совершила. Находясь не в родной Биотехнической, Кармен Ли случайно активировала сигнальные маяки. Их расположение в офисе Чжан Биня она не знала, а биометрическая система её попросту не признала.       Охрана явилась через две минуты. Кармен Ли только и успела, что открыть камеры химер и вколоть им стимуляторы. Женщину вновь схватили, только теперь уж не жалели. За убийство Чжан Биня её собирались казнить на месте. На выручку пришли «дочери».       Химеры снова вступили в бой. Сейчас они находились под действием допинга, потому сражались в полную силу, однако даже так мало что могли противопоставить БОГ-ам Ассоциации и усиленным ЛАЙТ-ам СОП-а. Битва вновь вышла неравной.       Кармен Ли с «дочерями» загнали в экспериментальный блок. Хотя это было ошибкой. Опытный сектор ПИЦ учёная знала неплохо. Она замкнула сеть и запалила проводку здания. Огонь разгорелся резво и крайне быстро распространился по всему строению. Секрет был в том, что очаг возгорания находился в стенах.       Картина пожара получилась, что называется, маслом. Противопожарная система успешно тушила мелкие очаги возгорания, когда те выбивались из стен, но никак не могла справиться с огнём, ведь тот был недоступен.       Когда огонь по вентиляции добрался до резервуаров со сжатым воздухом, располагавшихся над каждым блоком ПИЦ, произошёл мощный взрыв. Все, кто в этот момент находился в комнатах Биоэтической лаборатории, погибли. Кармен Ли удалось выжить только благодаря силе «дочерей». Химеры попросту пробили выжженную изнутри стену в соседние комнаты.       Побег из ПИЦ напоминал спасение с тонущего корабля. Однако Кармен Ли было глубоко безразлично, как она выглядела.       — Мы бежали так, будто за нами демоны ада гнались, — Кармен Ли пыталась шутить. У неё это получалось неважно. — По сути, так оно и было. Огонь преследовал нас по пятам. Думала, что уже и не выберусь оттуда, когда натолкнулась на очередную запертую пожарной охраной дверь. Но всё обернулось неплохо.       Преграду выломать вновь помогла сила химер. Изрядно подкопчённые, с опалённой во многих местах шкурой, самки не сдавались. Всем хотелось выжить.       Из горящего здания ПИЦ спасались не они одни: поздно ночью в Центре всё ещё оставались работники и засидевшиеся за исследованиями учёные, так что, выбежав на улицу и немедленно обернувшись ЛАЙТ-ом, Кармен Ли не привлекла к себе много внимания. Полубезумного гибрида, убегающего прочь от огня в окружении малопонятных гибридов-мутантов, каких ещё никто в стенах города не видел, никто не взялся останавливать. А Кармен Ли бежала до тех пор, пока были силы, но, прежде чем отдохнуть, учёная сделала самое нужное дело: она прогнала от себя химер. Те слишком выделялись.       — Рейнджеры доставляли к нам экспериментальные образцы через старые канализационные ходы и ветки метро. Этот путь был пусть не слишком безопасным, зато совершенно точно был не на виду. О нём знали только в Ассоциации, а те, как оказалось, нас ещё не хватились, — в первый раз за рассказ на измождённым лице Кармен Ли появилась радость.       Время играло им на руку, так что Кармен Ли спустилась в коллектор. Вместе с химерами они довольно долго блуждали в переходах под городом, но нашли нужный путь. Кармен Ли рассталась с «дочерями» на окраине города и поспешила убраться. Что дальше стало с её подопечными, сумели ли они выбраться на волю, за стены, женщина не знала. В тот момент ей предстояло спасти ещё две жизни — собственную и нерождённого дитя.       — Когда вышла из туннеля наружу, настолько устала, что сил не осталось даже ходить. Лёгкие жгло нещадно, — рассказывала Кармен Ли. — Честно сказать, была необычайно удивлена, впервые попав в трущобы. Порой приходилось слышать об этом месте… Многое говорили… в основном плохое. Оказалось, ошибались. Здесь на меня, в копоти, израненную, в чужой крови и с безумным взглядом, никто косо не посмотрел. Ко мне вовсе никто не подошёл, пока я бесцельно бродила по улице. Хотя я видела, что за мной наблюдали.       Чёрные не тронули женщину и тогда, когда она завалилась без сил в какую-то тёмную яму.       Наутро её не слишком ласково растолкала старуха с полубезумным взглядом. Женщина не представилась и ничего у Кармен Ли не спросила, просто сунула в руку краюху получёрствой булки, рядом поставила пустое ведро и указала на стол, на котором лежали тряпки, небольшой алюминиевый таз, какой сейчас сложно было найти даже в коллекциях любителей старины, мыло и стакан с водой. Воду Кармен Ли без слов выпила до капли, булку сжевала с отменным аппетитом. Оказалось, она серьёзно проголодалась за истекшее время. Хозяйственные же принадлежности употребила для уборки ямы, в которую упала вчера вечером. Яма оказалась подвалом под домом той самой старухи.       Вот так, без слов и вопросов, Кармен Ли дали кров и скудное питание. За доброту отплатить было нечем, так что она стала заботиться о хозяйке. Та была стара настолько, что едва не рассыпалась в пыль при каждом шаге.       Кармен Ли с удивлением обнаружила, что её благодетельница не была гибридом.       — Я и не думала, что ещё остались люди, которые не прошли соматическую гибридизацию, но старуха действительно была чистой! — Кармен Ли скупо улыбалась. Очевидно, общение со старой женщиной оказалось ей на пользу.       Правда старуха прожила недолго. На третье утро Кармен Ли никто не разбудил. Хозяйку дома она обнаружила в кровати: та умерла во сне.       Некоторое время Кармен Ли переживала, что заявятся родственники и прогонят её прочь. Но никто не появился. К концу недели Кармен Ли решилась выйти из дома. Ноги сами собой понести её к ПИЦ. Необходимо было удостовериться в случившемся. До последнего она не верила в смерть Чжан Биня и сожжение лаборатории. Всё представлялось дурным сном, однако оказалось правдой.       Здание ПИЦ сгорело вплоть до остова. Нетронутыми оказались только подземные этажи, где располагались экспериментальные блоки Биотехнической лаборатории.       Кармен Ли дождалась темноты, прежде чем решилась забраться в бывшее место работы. По руинам здания она бродила пару часов и обнаружила некоторые сохранившиеся материалы и личные вещи. Всё полезное женщина забрала с собой, напоследок приметив один из резервных терминалов. Ими не пользовались с тех пор, как в лабораториях установили более новые модели устройств. Теперь же Кармен Ли эта техника могла пригодиться. Учёная отметила девайс, которым когда-то пользовалась сама.       Вернувшись в трущобы, Кармен Ли договорилась о помощи с двумя парнями с не слишком честными физиономиями. Те должны были принести ей из ПИЦ отмеченный терминал, а взамен могли взять всё, что плохо лежало в сожжённом Центре. Сделка оказалась удачной. Через сутки в каморку Кармен Ли с трудом поместили терминал.       Учёная понимала, что вернуться обратно в привычный ей мир не сможет, потому принялась настраивать быт в трущобах. Стоило подготовиться к рождению ребёнка. Однако время играло против неё.       Раны и повреждения, полученные при побеге из ПИЦ, оказались серьёзнее, чем она думала. Без адекватной медицинской помощи женщина долго бы не протянула. С каждым днём дышать становилось всё тяжелее, а головокружение, вызванное отравлением угарным газом или ещё чем-то, усиливалось. Кармен Ли нужен был доктор. Хоть какой-нибудь.       С некоторой опаской она обратилась к одному из чёрных, над дверью которого белела табличка с надписью: «Медпомощь. Неотложная. Без вопросов. Расчёт наличными».       Кармен Ли особенно ни на что не надеялась, но попала в руки довольно рукастому специалисту. Имён и репутации, насколько женщина понимала, спрашивать в трущобах было не принято, так что «Доктора Клауса» она приняла таким, какой тот был. Оказалось, не прогадала. Её не только немного подлатали, но и провели какое-никакое обследование.       Доктор Клаус поставил неутешительный диагноз и без обиняков заявил, что будет чудом, если она хотя бы полгода проживёт, зато выдал некоторые лекарства, чтобы замедлить гангрену лёгких. В результате обследования выяснилось, что Кармен Ли фактически убила сама себя: обожжённая в ходе побега из горящего здания ПИЦ гортань, слизистые и частично лёгкие могли бы со временем восстановиться, если бы учёная не усугубила ситуацию длительной прогулкой по канализации. Вирусов, микробов и другой нечисти там хватало с избытком, так что ослабленный иммунитет просто-напросто не выдержал.       Очевидно, полномасштабное лечение и операцию проводить для опальной учёной без денег и связей никто не собирался, потому Кармен Ли принялась по часам расписывать оставшееся ей время, чтобы максимально упростить приход в этот жестокий мир её любимого дитя.       О плоде в утробе матери доктор Клаус дал положительное заключение: тот развивался успешно и явно не пострадал в случившейся передряге. Более того, медик оказался многопрофильником, так что с удовольствием известил умирающую мать о скором появлении на свет мальчика.       Правда, с последним пунктом, благополучным рождением сына, также чуть не вышла заминка, когда открылось, что оплатить услуги доктора Клауса пациентке было нечем. Мужчина, хотя и имел медицинское образование и даже вёл практику, оказался не лыком шит и в уплату долга за обследование потребовал от пациентки расчёт натурой. Предполагалось расстаться либо с ребёнком (на чёрном рынке здоровые плоды или новорождённые имели определённую ценность), либо с одним из внутренних органов (в приоритете были непарные органы и костный мозг). Ситуация казалась практически безвыходной, но договориться всё-таки удалось.       Кармен Ли сумела убедить доктора Клауса в своей ценности. Правда для этого пришлось расстаться с домом безвестной старухи, рабочими материалам по гибридам, а также поделиться своими знаниями из области медицины. Фактически, Кармен Ли пришлось отработать суммы, потраченные на неё клиникой доктора Клауса. Так она вновь оказалась в тесном подвальчике под домом умершей старухи, а клиника доктора Клауса благополучно перебралась в освободившийся дом.       Однако эти неурядицы тяжёлыми Кармен Ли не показались, ведь с её сыном всё было в порядке. Дело оставалось за малым: не потратить ни одного дня впустую, чтобы прожить достаточно и довести беременность до благополучных родов.       Сперва всё шло неплохо. Клиника доктора Клауса обзавелась звучным названием «Enigma», расширенной клиентской базой и периодически справлялась, не померла ли соседка в своей каморке. Кармен Ли держалась за крупицы жизни из последних сил.       — Иногда становится настолько плохо, что только мысль о сыне останавливает меня от самоубийства, — Кармен Ли сидела в кресле терминала безвольной куклой с совершенно серым лицом. — Я живу только ради ребёнка. В нём вся моя жизнь.       В подтверждении сказанного рука женщины слабой лаской проходилась по округлившемуся животу. Позаботиться о ней было некому. Обратиться за помощью — некуда.       Лишь в один день, как выразилась Кармен Ли, когда «совершенно отчаялась», она написала «доброму другу». Надежды на его помощь и поддержку не было, ведь они теперь жили в совершенно разных мирах, но попытаться всё же стоило. На кону стояла жизнь нерождённого дитя.       — Цзяньминь пришёл один, как я и просила. Ни о чём не спросил и только потребовал, чтобы я с ним вернулась наверх: хотел отвезти меня в больницу, — Кармен Ли устало прикрыла глаза. — Только я не могу вернуться. Даже инкогнито. Первые же анализы выдадут меня с головой, а у Цзяньминя будут проблемы… Я не могу так рисковать.       — «Цзяньминь»? Традиционное имя — редкое сейчас, — прокомментировал Ван Ибо.       — Верно. Редкое. Но встречается, — внимание Сяо Чжаня оказалось приковано к экрану терминала. Видно было, что обсуждать знакомого Кармен Ли он не хотел. Не в этот момент.       Как бы то ни было, в ответ на отказ Кармен Ли её «добрый друг» расстроился, но одну женщину не оставил. С этого момента он периодически наведывался в трущобы и помогал женщине всем, чем мог. Еда, лекарства, кое-какие новости, поддержка — от всего этого Кармен Ли становилось чуть легче, но на излечение можно было не надеяться. Некроз лёгких перешёл в критическую стадию, избавиться от которой можно было лишь заменой половины внутренней органов — всех, связанных с повреждёнными тканями. Однако Кармен Ли по-прежнему не отчаивалась. В её словах и даже лице, зафиксированных камерами верного «Логана», стала появляться теплота. Женщина ловила последние лучи счастья.       — Почему же жизнь так жестока к нам? Сейчас не сомневаюсь: полюби я когда-то Цзяньминя, останься я с ним, а не с Бинь-гэ, судьба моя сложилась бы иначе, — Кармен Ли смеялась сама над собой без признаков жалости. В этой эмоции были только признательность и сожаление. — Глупости! Послушать себя, так я мудра! Ха-ха! Только никогда я такой не была. Просто жизнь расставила всё на места и показала истинные лица слишком многих людей. Достойнейших из них я оставила за спиной и забыла, а за недостойными последовала. Теперь впору только голову пеплом посыпать…       Женщина на некоторое время замолчала, задумавшись о чём-то, а после выдала с мучительной улыбкой:       — Ничего не выйдет… Как бы жизнь ни сложилась, я так и не смогла бы ответить ему взаимностью. Ни тогда не могла, ни сейчас… Оттого чувствую себя последней дрянью. Я мучаю его, заставляю со мной нянчиться, но не могу отпустить или полюбить как он того заслуживает. Лу Цзяньминь — моя единственная надежда…       — Дядя Лу?! — Сяо Чжань в изумлении раскрыл рот. Названное имя прозвучало сродни набату. — Он никогда не говорил, что знал Кармен Ли!       — А ты спрашивал? — Ван Ибо не хотел ёрничать. Огорошенный новостью он не сдержал резкости голоса.       Понял его неосторожность Сяо Чжань или нет, было не ясно, но ответ прозвучал скупо и как-то жалко:       — Нет… не спрашивал.       После всего произошедшего Ван Ибо чувствовал любовника неплохо, потому понимал, что тому сейчас нужна была поддержка. Он притянул Сяо Чжаня ближе к себе и уже собирался рассыпаться в извинениях и ласковых увещеваниях, когда запустился очередной видеоролик.        На голографическом дисплее сложились цифры маркировки записи.       — Лето 2207 года. Опять большой интервал с последней записью, — Сяо Чжань из объятий Ван Ибо вырываться не стал, хотя напряжение его не отпускало. Он хмурился, настороженно ожидая появления картинки.       Изображение Кармен Ли появилось спустя пару секунду. Некогда красивое лицо было изуродовано болезнью и ещё больше посерело. Женщина выглядела измождённой:       — Мой конец близок. Это определено. Не помогли даже ИВЛ и баллоны с обогащённым газом, которые Цзяньминь с таким трудом ко мне доставил… О положительной динамике мечтать не приходится. Но я жду только одного: рождения сына. Он растёт таким активным. Чувствую его постоянно. Мой свет, моё счастье, надеюсь, ты заберёшь жизнь мамочки и родишься здоровеньким.       В продолжении короткого ролика Кармен Ли непрестанно поглаживала живот и улыбалась. В подобной картине было столько нежности и обречённости, что становилось жутко.       В следующих видео Кармен Ли ни о чём, кроме хода беременности не говорила. Все её мысли и любые действия были подчинены ребёнку. К исходу лета самочувствие некогда великой учёной настолько ухудшилось, что дышать она могла только через маску, подключённую к баллону очищенного и обогащённого кислорода. С наступлением осени пришлось отказаться и от активных движений. Резервы организма гибрида истощались быстрее, чем работали регенеративные механизмы. Кармен Ли почти не вставала с кровати, хотя по-прежнему вела записи в терминале «Логана».       — У меня ничего нет, кроме моего сына и этого терминала. Я никогда не смогу обнять и приласкать своё дитя, не увижу его взросление, не услышу его голос, не почувствую объятий — всего этого я сама себя лишила… — Кармен Ли не жаловалась. Она ясно показывала, что смирилась со своей участью. — Всё, что остаётся, это записать свою любовь на Призму в надежде, что когда-нибудь моё дитя обнаружит запись… Если такое случится, хотя шансов, понимаю, мало, надеюсь, что сын сумеет меня простить. Ты ещё не рождён, но уже настолько сильно мною любим, что плакать хочется от беспомощности. Верю, моя любовь сможет подарить тебе счастье, ведь, если нет, тогда всё напрасно. Вся моя жизнь тогда будет напрасной…       В конце видео женщина обхватила крупный живот руками и горько разрыдалась. Когда-то прекрасная и даже величественная, сейчас Кармен Ли можно было назвать поистине сильной. Её стойкости могли позавидовать самые могучие рейнджеры.       — Следующая запись последняя, Чжань-гэ, — Ван Ибо с трудом дождался окончания ролика и поспешил активировать следующий. На душе было погано.       — В норме. Запускай. Покончим с этим, — голос Сяо Чжаня прозвучал глухо, но твёрдо. Решимость его не покинула.       Маркировка записи зафиксировала дату 05.10.2207 и общее время видео: минута и двадцать три секунды.       «Совсем короткая. Неужели что-то случилось?» — Ван Ибо внутренне похолодел и крепче прижал к себе Сяо Чжаня. Смотреть ролик не хотелось: он боялся того, что Кармен Ли могла ему показать.        — Всё закончится сегодня. Знаю это. Чувствую. Мой сын — моя радость и боль — вот-вот появится на свет, — Кармен Ли в камеру терминала смотрела огромными, расширенными родильными схватками глазами. Её кожа лоснилась потом и сияла бледностью. Было ясно: роды отнимут последние силы женщины. — Сын — единственный свет моей жизни, так что обязан выжить. Я ни о чём не жалею и готова принять любое наказание, какое мне суждено, лишь бы ребёнок выжил и был счастлив, потому я… позвала Цзяньминя. Только ему я могу довериться…       Очередные схватки прервали речь женщины. Она содрогнулась и болезненно застонала. Через несколько секунд, показавшихся Ван Ибо вечностью, Кармен Ли, наконец, сумела ясно проговорить:       — Логан, завершай…       Запись немедленного остановилась. В повисшей тишине Ван Ибо с удивлением расслышал судорожный голос:       — Я понятия не имел… я не знал…       Сяо Чжаня трясло. Крепко сжатые в кулаки ладони сверкали побелевшими костяшками.       Ван Ибо что есть силы прижал к себе возлюбленного, спрятал его лицо на своей груди. Эмоций было слишком много, чтобы их можно было хоть как-то охарактеризовать.       — 05.10.2207… Чжань-гэ… это ведь дата твоего рождения, верно? — Ван Ибо постарался говорить мягко. Ему нужно было подтверждение. Хотя он и так уже знал ответ.       Всё сходилось слишком гладко: таких безумных вариаций и нелепых совпадений просто-напросто не могло существовать в природе. Кармен Ли была матерью Сяо Чжаня, перед смертью отдавшей новорождённого младенца на воспитание единственному своему «доброму другу».       — Верно, — Сяо Чжань ответил едва слышно.        — А ты хоть раз спрашивал, кто были твои родители? — Ван Ибо хватался за соломинку, пытаясь вытянуть их обоих из пучины несчастья Кармен Ли. Ведь, если всё действительно так, как представлялось, Сяо Чжаню суждено было нести на себе крест судьбы матери.       — Дядя говорил, что они были учёными и погибли, — голос Сяо Чжаня слышался эхом самого себя.       — Не врал, — Ван Ибо невесело усмехнулся. Сказать ему было нечего. История завершилась логично.       — Надо к дяде Лу, — вдруг решительно заявил Сяо Чжань и даже чуть отстранился, поглядев в лицо Ван Ибо покрасневшим взглядом. — Он должен объясниться.       — Думаю, непременно объяснится, — Ван Ибо улыбнулся совершенно искренне. Сяо Чжань, похоже, действительно был сыном Кармен Ли — великой учёной. Силе его духа можно было позавидовать.