Шанс на любовь

Страстный танец, жаркий и порочный, Он сейчас их греет, не сжигает. Горячо пылает, ярко, сочно! И теперь внутри всё полыхает. Пальцы сплетены, сердца и души. Шутка ль — годы сдерживались оба. Клятвы новой больше не нарушат, Им судьба одна — любовь до гроба.

Первый оргазм расслабил Володю окончательно, и он полностью отдался в умелые и ласковые руки Онегина. Евгений же намылил мочалку и мягкими движениями подбирался к самому интересному. Ленский льнул к нему и позволял трогать и мять небольшие бледные ягодицы, от которых у Жени снова стояло. — Ты такой красивый, желанный, — шептал Онегин и массировал сжатую звёздочку ануса, мечтая вылизать её перед соитием. — Ты ведь хочешь меня так? — Я тебя хочу как угодно, Жень. Нетерпеливый такой, красивый… Володя ластился, отдавался и позволял всё, как готов был позволить ещё в их самый первый раз. Который, смешно подумать, был единственным до сегодняшнего дня. Сам Ленский гладил смело, слегка царапая даже и ища чувствительные места, изучая тело любимого заново. Голова кружилась всё сильнее, но волновать Женю не хотелось. Володя опустился на колени и потянул Онегина за собой, а после извернулся, становясь к нему задом и прогибаясь, заодно найдя сразу четыре точки опоры. Никогда Ленский ещё так не хвалил себя за решение сделать большую ванную с системой джакузи. От уверенности, с которой Володя предлагал себя, Онегин медленно, но верно превращался в одержимого. Увидев, как возлюбленный прогнулся в спине и выставил на обозрение свою сладкую дырочку, Евгений с жадностью, достойной путника в пустыне, припал и начал целовать розовую кожу вокруг. Он сжимал маленькие ягодицы, которые даже не нужно было сильно разводить в стороны. Расцеловав всё до лёгкого покраснения, он наконец-то дотронулся языком до серединки и потерял всякий контроль. Он принялся вылизывать и ввинчивать кончик языка в тугой проход. — Женя, Женя, Женя, Женя… — У Ленского мозги плавились, и мир вертелся с такой скоростью, будто он в симуляторе американских горок. Он не мог ничего, кроме как подставляться и податливо стонать, когда Женя особенно сильно толкался внутрь языком. Володя даже не думал, что у него настолько чувствительно там. Это было новым поразительным открытием, и Ленский сам не заметил, как стал умолять дать ему больше. У них не было ни презервативов, ни смазки, но Онегин был уверен, что абсолютно чист, а в Володе и подавно не сомневался. Он слышал, как умоляет его Ленский, и только обильнее вылизывал морщинки ануса. Вскоре в ход пошли пальцы, и он сразу же начал искать бугорок простаты, чтобы услышать этот громкий крик похоти. — Сейчас, мой хороший, ещё немного. — Женечка, умру сейчас, пожалуйста… — Володя дышал судорожно, то и дело срываясь на стоны и откровенный скулёж. Когда же Онегин наконец-то надавил на вход головкой и начал медленно входить, Володе пришлось укусить себя за руку, чтобы не испугать любовника. Всё-таки нелёгкое это дело — впускать такое достоинство, каким Бог наградил Онегина. Евгений делал это медленно, то и дело вынимая конец, стиснув зубы и крепко сжав Володю за бёдра. Узость прохода сводила его с ума, но он сдерживал животные порывы, чтобы не порвать Ленского. Когда удалось принять Женю до конца, и он навалился, тяжело дыша, Ленский сам слегка двинул бёдрами, приглашая к более активным действиям, чувствуя, что Онегин растянул его достаточно, чтобы они могли не ограничивать себя. В конце концов, к чему Володя привык — так это к боли. Терпеть её не казалось проблемой. Главное, что он больше не ощущал беспомощности и знал, что нужен Жене. Остальное было не важно. — Тише, хороший мой, тише, сейчас, — Онегин чувствовал нетерпение юноши, но продолжал совершать движения медленно и аккуратно. Ему не хотелось причинять лишнюю боль, тем более сейчас, когда они наконец-то переступили через очень большой барьер, и Володя открыт перед ним не только физически, но и духовно. Он опустил руку на опавший член Ленского и принялся дрочить, постепенно увеличивая темп. Когда Володя стал уже просто требовать двигаться сильнее, Евгений сжал его обеими руками и отпустил себя. Он вколачивался во всё ещё тугой проход и наслаждался шлепками и звонкими вскриками любовника. Володя кричал и выл так, что если бы не хорошая шумоизоляция, к ним бы точно нагрянула экономка со скалкой. Женя вытворял с ним что-то такое, от чего всё внутри переворачивалось. Хотелось отдаваться ему без остатка и без остановки, всегда. И дело было даже не в физическом наслаждении, а в том чувстве единения, что Ленский не ощущал так давно. Володя намерено напирал сам, получая удовольствие от этой боли и подбрасывая задницу вверх, чтобы Жене было ещё лучше. Ленскому казалось, что он может кончить без рук, от одной только стимуляции простаты, но в последний момент Онегин обхватил его изнывающий член и довёл до оргазма одновременно с тем, как сам кончил внутри, задерживаясь во влажном проходе и наваливаясь сверху сильнее. Женя дышал, как загнанный жеребец, но смог слезть с Володи и откинуться на сиденье в огромной ванне. Он смотрел, как Ленский приходит в себя, как пытается совладать с телом после мощного оргазма, а из дырочки течёт его, Онегина, семя. Не выдержав, он привлёк юношу к себе и припал к малиновым губам. Володя не хотел пугать любимого, но сознание отключалось. Ленский вцепился в плечи Жени и отвечал на поцелуй как мог, но получалось довольно пассивно. В конечном итоге он просто устроился в руках Онегина, свернувшись калачиком, и прикрыл глаза, цепляясь за сознание. Видя, что Володя отчаянно борется со сном, Евгений включил душ, быстро обмыл их и взял махровое полотенце, чтобы укутать в него Ленского. — Сегодня мы спим вместе, мой мальчик, — и понёс юношу к нему в спальню. Там он аккуратно уложил его на кровать, затем расстелил её с одного края, помог Володе устроиться под одеялом и сдёрнул покрывало. Пока он всем этим занимался, то высох и смело лёг поближе к Володеньке. — Как ты? Голова не болит после такого? — Закружилась, Жень, не волнуйся только. Я врачу скажу, я же не делал так, не знаю, как можно… — Ленский немного пришёл в себя и подполз ближе к Онегину, устраиваясь у него на плече и счастливо вздыхая. — Так хорошо с тобой, Жень. Можно ты больше никуда не уйдёшь? Пожалуйста. — Никогда, любимый мой, гнать будешь — не уйду. Евгений нежно гладил Володю по волосам и плечам, пока тот не засопел. Счастье окрыляло его, но он лежал и смотрел в тёмный потолок, боясь спугнуть эту хрупкую птичку. *** — Прости, малыш, сегодня я на банальной Audi A6. Не собирался впечатлять моделек. Томас проигнорировал фырканье Грега и его закатившиеся глаза. Усадив парня в машину, Томас повёз его за город, где можно было погонять по магистрали без приключений. Мужчине было любопытно, как Грег будет реагировать на то, что его катают по городу условно, скорее вывозят за его пределы. Трусов Томас не любил, но и осторожность таким парням, как Грег, не помешает. Не зря так много моделей пропадает без вести. О том, что Томас для него не опасен, тот не знает, должны же работать инстинкты. Врубив Scorpions, что пришлось как раз к теме недавней беседы, Томас вдавил педаль в пол, постепенно набирая скорость выше допустимой и украдкой поглядывая на парня в зеркало заднего вида. Грег не любил быструю езду от слова совсем, но ронять лицо в грязь не привык, поэтому прикрыл немного глаза и старался не смотреть на проносящийся мимо пейзаж. Однако ситуация начала выходить из-под контроля, когда он понял, что они выехали за пределы мегаполиса. — Решил отвезти меня подальше? Это правильно, блевать лучше в поле, — пошутил он и судорожно вздохнул на очередном повороте. — Ущелье Партнахкламм прекрасно подойдёт для того, чтобы выблевать тартар. Бывал там? У меня есть дом недалеко, на границе охраняемой государством зоны. Думал покатать тебя, но теперь есть идея получше. А то ты и правда позеленел. Томас не знал сам, почему повёз мальчишку в один из загородных домов, возможно, у него слишком давно не было секса, и быстрый перепих в машине уже не казался единственно верной идеей. Он просто в какой-то момент свернул на знакомое шоссе и поддал газу. Грегу было плевать, что он едет куда-то с малознакомым типом. В конце концов, Женя знал их обоих, а за «девичью честь» переживать было поздно. Томас нравился ему чисто внешне несмотря на существенную разницу в возрасте, да и секса — нормального и свободного — не было уже слишком долго. Со своими он предпочитал не связываться, зная ветреность коллег по цеху и блядство спонсоров. Но даже в Европе не так-то просто было найти достойного мужчину. Попадались либо извращенцы, либо альфонсы. Ни тех, ни других ему не хотелось. Хотя именно сейчас ему отчаянно хотелось просто полежать. Томас иногда останавливался, чтобы дать Грегу проветриться, и на второй раз, когда парень продышался, прижал его к двери, недвусмысленно раздвигая ноги коленом. — Ну что, завернуть тебя в плед и положить спать в машине или дотерпишь и зажжём? Ты правильно сказал — мы стреляные воробьи, поэтому предпочитаю расставить точки над i. — Мне нужен душ и время, — спокойно ответил юноша, внимательно рассматривая будущего любовника. — И надеюсь, что у тебя там не подвал для садо-мазо, я не переношу боль. Реакция ему понравилась — лёгкое удивление и смешинки в глазах. А потом его бедер коснулась горячая рука, и он позволил ей огладить себя. — Никогда не причиняю боль тому, кто этого не заслужил или не попросил. — Томас сжал пальцами ягодицу Грега и обдал тёплым дыханием ухо. — Учту, что ты любишь нежно. Хотя не обещаю, что буду излишне мягок, люблю, когда страсть накрывает с головой. Томас отстранился, теперь абсолютно уверенный в том, что его ждёт жаркая ночь, и поехал дальше, стараясь больше не лихачить, чтобы не изматывать чувствительного к качке Грега. Дом следовало протопить, но ночи были уже тёплыми, к тому же Томас знал, как согреть Грега, пока камин не разгорится. Это место не было обычным домом для встреч с любовниками, Томас возил сюда парней всего пару раз. Почему захотелось сюда именно сегодня, он бы и сам себе не ответил. Просто мелькнула мысль, что утром, удовлетворённый и ленивый, он может прогуляться вдоль ущелья и урвать свой кусок спокойствия и красоты. И совершенно не важно, будет ли рядом с ним Грег. Отправив парня в душ и занявшись камином и подготовкой постели, Томас поймал за хвост мысль о том, что он стал неосторожен. Грег мог оказаться кем угодно: от засланца «Ангелов» до копа. Но полное доверие к Вальдемару каким-то образом перешло и на его знакомых. Непорядок. Но разберётся он с этим позже, когда хорошо проведёт время. Дом был роскошный, но не вычурный. Однако Грег, разбирающийся в дизайне и моде, смог оценить тонкие детали интерьера. Красное дерево в умеренных дозах, дорогие картины на стенах, мелкие вещицы — всё выдавало ему баснословный достаток хозяина. Впрочем, он не был завистлив к чужому положению и состоянию, ибо прекрасно знал, каким потом и кровью людям всё это достаётся. Он не стал долго нежиться в ванне, но подготовился весьма тщательно. И дело было не в желании произвести впечатление на Томаса, он прекрасно знал, что это разовый перепих, но когда ещё выдастся ночь, сулящая удовольствие в роскоши? Он вышел в шёлковом халате, который нашёлся на вешалке. Побродив немного, он обнаружил хозяина дома в огромной комнате с камином. Было действительно прохладно, но он уже предвкушал то, что их ждёт, и не замечал этого. — Симпатичный домик, и напор воды хороший, — он подошёл к Томасу, сидящему напротив огня с бокалом коньяка. Томас плеснул себе выпить скорее по привычке. Он любил сидеть с бокалом у камина. Этот коньяк ему привезли друзья из Франции, и он не удержался от снятия пробы. Когда Грег в одном тонком халате и с влажными волосами вышел к нему, мужчина невольно залюбовался. Всё-таки стервец был чудо как хорош. Отставив бокал в сторону, Томас кивком указал себе на колени, отмечая, что Грег не начал петь песни о роскоши дома, а похвалил напор воды, всего-то. Странный парень, нужно будет разобраться в том, что у него на уме. Это становится интересным. Грег не стал кокетничать или набивать себе цену. Оседлав чужие бедра, он сразу же притерся к ним пахом и обвил Томаса за шею руками. — Надеюсь, ты очень голоден, потому что я — да, — выдохнул он, как только сильные руки сжали его ягодицы, предварительно огладив вдоль тела. Честность и прямота Грега подкупали, Томас ненавидел фифочек, пытающихся строить из себя невесть что. А Грег, хоть и был красивой моделькой, не производил впечатление охотника за деньгами. Пока не производил, дальше будет видно. А пока хотелось только одного. Грег не зря надеялся, Томас был очень голоден. С его заботой о Вальдемаре он перестал уделять достаточно внимания естественным потребностям, и сейчас вся накопившаяся страсть рвалась наружу. Мужчина распахнул полы халата Грега и припал губами к нежной коже, целуя, лаская и прикусывая. Руками он гладил, мял, находил чувствительные места, от прикосновений к которым Грег дрожал, его задачей было возбудить мальчика до предела. То, что на его коленях практически обнажённый красавец, а сам он ещё полностью одет, заводило особо. Властность этого человека возбуждала посильнее его внешности, и Грег откровенно стонал, притираясь собственным стояком к тому, что был в штанах под ним. — Тебе не тесно? — намекнул он и огладил выпуклость ладонью. — Могу выпустить твоего зверя наружу, мне кажется, он скоро порвёт брюки. И тонкие пальцы перебрались к пряжке ремня. Сам Грег непроизвольно облизал губы и поёрзал задницей. Было откровенно интересно, каков этот мужик под обёрткой за несколько тысяч евро. — Если ты так хочешь, Грег, можешь не только выпустить его, но и попробовать приручить. Томас умел сдерживаться, терпеть до момента, когда партнёр начинал сходить под ним с ума, и тогда задавал такого жара, что воздух шёл рябью. Грег тоже был горячей штучкой, и когда его тонкие пальцы проворно высвободили уже колом стоящий член из плена ткани, а сам мальчишка стёк на немного прогревшийся пол, чтобы обхватить плоть Томаса губами, мужчина окончательно понял — им будет охренительно вместе. Делать минет — это практически так же круто, как и получать его. Грег любил и то, и другое. Он прекрасно осознавал, что ему нравятся только мальчики, и не комплексовал по этому поводу. Желание жить в Европе было так же и желанием выжить, желательно с кем-то любимым. С партнёрами не везло, но опыт у него имелся. Он оценил размеры доставшегося ему члена и приятный немного темный оттенок. Он не играл и не пытался набить себе цену, он просто сосал охренительно вкусно пахнущему мужику и слегка надрачивал себе левой рукой. Желание бурлило в нём, и он с наслаждением насаживался глоткой на обрезанный член Томаса. Задница предвкушающе поджималась, и он игрался ею, немного нырнув пальцами к дырке. Томас откинулся на спинку кресла и плавно двигал бёдрами, не пытаясь вставить Грегу в глотку как можно глубже. У них есть время, по самые яйца он войдёт в задницу мальчишки, а пока это приятная и возбуждающая прелюдия. Впрочем, бросив взгляд вниз, на то, как Грег ласкает себя, Томас ощутил прилив раздражения, явно связанного с пробудившимся инстинктом собственника. Похлопав Грега по щеке, Томас оттянул его голову назад, вынимая член изо рта с пошлым звуком. — Умница, красивый и страстный мальчик. Но я не разрешал тебе трогать себя. Ты не умеешь быть терпеливым? Я научу. Поднявшись на ноги, так и не выпустив из горсти вьющихся волос Грега, Томас потянул парня к креслу, заставляя перегнуться через подлокотник и выставить наверх зад. Теперь был его черёд опуститься на колени, но совершенно для другого. Грег отлично подготовился, и вылизывать его аккуратную, уже немного растянутую дырочку было особенно приятно. Неожиданная провокация всколыхнула протест, но Грег сдержался, тем более что наградой оказался весьма ловкий язык прямо в дырочке. Этого он от любовника явно не ожидал и поэтому был приятно удивлен. Он попробовал потереться членом о кожаную обивку, за что получил шлепок по заднице, и его это странным образом завело. Грег не любил боль, не любил игр с доминированием и подчинением, особенно после одного мудака, который посчитал забавным приковать его к батарее и уехать почти на сутки. От смерти его спасло только то, что Грег и вида крови не переносил. После он заранее предупреждал своих партнёров, и тех, кто пытался нарушить его правила, слал по известному адресу. Сейчас же лёгкая боль на ягодице только добавила перчинку в римминг, и Грег застонал в голос, отчаянно мечтая, чтобы Томас ему ещё и отсосал. Мальчишка оказался страстным и упрямым, что заводило особенно сильно. Томас чувствовал, что сам постепенно плывёт, но держался, продолжая ласкать и заводить Грега. Удержаться от того, чтобы не прикусить кожу на ягодицах, не удалось, но недовольное шипение Грега тут же растворилось в стоне наслаждения, когда Томас провёл языком ему по яйцам. Грега хотелось съесть. Он пах и ощущался так, что Томас чувствовал себя уже не охотником, а хищным зверем. С минетом, который он планировал сделать мальчику, ничего не вышло, яйца уже звенели от возбуждения. Томас раскатал презерватив по члену и приставил головку к аккуратной дырочке, въезжая до конца без особого труда. — Блядь, — вскрикнул Грег, понимая, что его будут ебать прямо вот так, в одежде. Он надеялся только, что одним заходом дело не ограничится, ибо он хотел уже до одури увидеть любовника голым. Тот же взял сразу резвый темп, и Грег порадовался, что частые практики с дилдо сделали его анус податливым и гостеприимным, иначе бы он такую махину без разрыва не принял. Сейчас же было до одури круто, и он позволял сношать себя, как этого желал Томас. Хотелось, чёрт возьми, по-всякому и очень долго. Томас несколько раз доводил Грега почти до финала и пережимал член у основания, не давая кончить. Сам мужчина держался с трудом, до того хорош был мальчишка. Томас успел поиметь его на кресле, положив на живот, на ковре у камина на спине, а после, когда Грег натёр лопатки, перенёс на руках в постель, наконец раздеваясь. Медленно, издеваясь и над собой, и над любовником. Грег лениво дрочил себе, рассматривая то, чего так хотелось. Томас был шикарен, и он ни сколько не пожалел, что согласился. Секс был самым лучшим за, пожалуй, всю его жизнь. Хоть раз можно получить своё без оглядки. Он облизал губы, когда любовник, уже полностью раздетый, подошёл к нему, надрачивая себе. Томас уверенно толкнулся головкой ему в губы, и Грег взял в рот. Страсть уже плескалась через край, и он хотел только одного — кончить от члена в заднице. Именно поэтому он подхватил себя под колени, раскрываясь и приглашая закончить начатое. От такого откровенного приглашения Томас сорвался. Выскользнув изо рта Грега, облизывающего припухшие губы, мужчина, быстро натянув новый презерватив, навалился на парня и вставил ему до конца, начиная сразу же двигаться в желанном теле. То, что Грег отдавался ему так откровенно и беззастенчиво, подкупало, даже немного сводило с ума… — Какой красивый, детка… хорошо в тебе. Томас кусал Грега за плечи, целовал шею, облизывал острые скулы и снова возвращался к совершенным губам, наращивая темп. Грег срывался на полуобморочное состояние от частых попаданий по простате. Он не мог говорить, не мог думать, даже толком кричать не получалось, он просто отдавался всему этому и чувствовал, что с минуты на минуту его накроет. Томас обхватил пальцами истекающий смазкой член и принялся дрочить в том же темпе, что брал Грега, чувствуя, что ещё немного — и он сорвётся сам. Но сперва Томас хотел довести до оргазма мальчишку, который так сладко сжимал его внутри и стонал его имя, что хотелось подарить ему немного больше, чем хороший оргазм. От стимуляции Грег совсем потерял контроль и резко закричал, ощущая, как семя толчками выплёскивается из него. Задница рефлекторно сжалась, и он ощутил, как то же самое происходит в ней. Томас кончал с рыком, от которого рвались какие-то струны внутри. Грег чувствовал, что растекается лужицей и уходит за грань. Там было хорошо, покой от пережитого оргазма и нега. Томас нашёл в себе силы дойти до ванной, ополоснуться и принести полотенце, чтобы обтереть Грега. Мальчишка так и засопел в обнимку с подушкой. Сейчас он выглядел ещё моложе и умилял — без своих коготков, которые любил выпускать, и без защитных колючек. Мужчина лёг рядом, притянув Грега к себе и крепко обняв. Утром он обязательно покажет ему ущелье, которое полюбил ещё в юности. А вечером их ждёт ресторан с вином, которое достойно такой конфетки, как Грег. А что будет дальше — думать не хотелось. Пара дней или пара месяцев — они насладятся ими по полной. *** Володя проснулся первым и осторожно выбрался из объятий Онегина. Прошлёпав босыми ногами по тёплому полу, Ленский вышел в коридор и спустился на кухню. Там его уже ждал завтрак, но он попросил приготовить ещё порцию и впредь всегда готовить на двоих, принося в комнату Володи. Экономка понимающе улыбнулась и корректно промолчала. Хотелось петь, рисовать, писать стихи и радоваться жизни! Настроение немного упало, когда Ленский вспомнил, что почти ничего из этого не может. Зато может показать своему Жене горы, как мечтал. Об этом Ленский и договорился с фирмой, доставляющей выше проходимости машины на джипах. После он вернулся к Онегину и принялся будить его поцелуями. — Хочу просыпаться так каждый день, — улыбнулся Евгений и притянул юношу за руку, заваливая на себя. — Доброе утро, любимый. — Не боишься, что тебе надоест? — Володя рассмеялся, послушно падая в объятия Жени, и устроился, положив голову ему на плечо, как уже успел полюбить. — Скоро будет завтрак. Я попросил всегда делать на двоих и приносить в эту комнату. — Мм, как своевременно, я так голоден, — но мысли были совсем о другом, и Онегин опустил руки ниже вдоль спины Володи, чтобы сжать упругие половинки. — Какие планы на день? — Мне кажется, что тебя терзает иной голод, Женя. — Ленский мягко улыбнулся. — Но если ты хочешь, чтобы я когда-либо смог сидеть, тебе придётся набраться терпения. Что до наших планов — я хотел бы пригласить тебя в горы. Нас поднимут высоко на джипах и оставят гулять вдвоём. — Звучит заманчиво, но перед этим зайдём в аптеку, — Онегин подвигал бровями и перевернул теперь уже стопроцентно своего парня на спину. — Тебе не вредно подниматься в горы? — Зачем в аптеку? — Володя не понял точно, что задумал Онегин, но судя по хитрому взгляду Жени, имелось в виду что-то непристойное. Про горы отвечать не хотелось. Врачи до сих пор не разрешили почти никакие нагрузки, но они же будут осторожны… — Всё будет хорошо. — Ты совсем не умеешь врать, мой мальчик. И раз я теперь официально сплю в этой комнате, мне нужно завести здесь шкафчик с лекарствами, — Евгений мягко поцеловал Володю в губы, потом ещё раз и ещё раз. — И по врачам мы будем ходить вместе, чтобы не было никаких сюрпризов, договорились? Дождавшись лёгкого кивка, Онегин впился в губы более страстно. Забота была приятна, но Володе никогда не было так горько от того, что он не здоров. Вешать на Женю свои проблемы не хотелось, поэтому он временно отбросил грустные мысли и ответил на поцелуй Онегина, давая себе время решить, как быть с тем, что Женя теперь здоров, а он может стать обузой. Завтрак им принесли слишком быстро, пришлось прерваться и идти к себе одеваться. По дороге Онегин заглянул в ванную комнату и освежился. День обещал быть длинным и счастливым. Впервые на него из зеркала смотрел улыбающийся, как влюблённый идиот, он сам. — Почему «как»? Идиот и есть. Онегин вздохнул и постарался вернуться с небес на землю. Володя ждал его за небольшим столиком около балкона, солнце заливало комнату светом, и кожа у юноши словно светилась изнутри. Евгений залюбовался и замер в дверях. Володя обернулся, скорее не услышав, а почувствовав присутствие Жени. Онегин стоял в дверном проёме, и свет падал на него сверху, играя в светлых волосах и являя этому миру ангела во плоти. Ленский широко улыбнулся и поднялся любимому навстречу. В этот миг казалось, что для них не осталось никаких преград, и раз они дали друг другу шанс на любовь, то вместе они справятся с чем угодно. *** В горах было прекрасно. Гораздо лучше, чем Володя помнил. Возможно, всё дело в том, что на этот раз с ним рядом был Женя. Онегин так искренне радовался тому, что они вдвоём посреди такой красоты, что и в душе Ленского расцветали альпийскими цветами лучшие чувства. После того, что произошло между ними ночью, они снова стали ближе, но Володя всё ещё чувствовал насторожённость и сам ругал себя за неё. Головой он понимал, что Женя любит, что не предаст снова, но маленькая и очень тревожная искорка внутри билась и кричала о том, что верить до конца нельзя, иначе новой боли он просто не переживёт. Подняться после высадки из машин высоко не удалось. Ленский быстро выбился из сил, и Женя постелил захваченный из дома плед на траву, утягивая Володю к себе в объятия и замирая, показывая, что готов оберегать от всего мира. И Ленский верил, мечтал верить всем сердцем и всё же не до самого конца мог побороть тревогу. Это просто убивало, но Володя надеялся, что постепенно они справятся и с этим, ведь Онегин обещал быть рядом всегда. Евгений нежно перебирал мягкие волосы Володи, пока он приходил в себя. В голове кружились воспоминания, и он прекрасно осознавал, что, сложись всё иначе, Ленский бы уже давно декламировал ему что-то из классиков или своё. Он прочистил горло, привлекая внимание юноши, что лежал у него на ногах, и улыбнулся. — Здесь очень красиво, мой мальчик. В горах с тобою рядом благодать, Я больше чувства сдерживать не в силах, Готов себя всего тебе отдать, И на руках тебя носить, мой милый. Володя заметно напрягся и попытался встать. — Тише, хороший мой, тише. — Чьи это стихи? — Не знаю, наверное, частично твои, частично я дофантазировал. Ты так много посвящал их мне, что вот… Продолжишь? Ленский почувствовал, как у него задрожали губы, и опустил голову, чтобы скрыть это и не позориться перед Женей. Было больно, а ещё почему-то завидно, что раздражало и заставляло ненавидеть себя самого. Володя убеждал себя в том, что это прекрасно, что Женя так выражает свои эмоции и чувства, что он должен быть счастлив. И он был, но отрава, что проникла в кровь, никак не хотела выходить. Ленский прижался к Жене и прикрыл глаза, пытаясь придумать хоть что-то, подобрать слова, выразить все те светлые чувства, что есть в нём сейчас. Выходило криво, несмело и как-то очень грустно. Володя поднял взгляд на Женю и прошептал очень тихо, хмурясь и постоянно сбиваясь: Тебе я благодарен за попытку. Ты свет несёшь, пытаешься спасти, Но для меня сейчас как будто пытка, Всё то, что не могу я обойти… — Ты чудо, любовь моя, — прошептал Онегин. — И я буду спасать тебя столько, сколько этого потребуется. У нас впереди целая жизнь, только не закрывайся от меня, не гони. Евгений слегка склонил голову и припал к полным губам Ленского. Тот доверчиво приоткрыл их и свёл этим простым действием с ума. Целоваться, обнимать, нежить и заботиться. Онегин прекрасно видел своё будущее и был счастлив. *** — Ты уверен, что нам стоит идти в ресторан? Прогулка была выматывающей, — Онегин вопросительно смотрел на возлюбленного, который только что принял приглашение от своего покровителя. Для Володи было за счастье получить приглашение от Томаса. Он уже извёлся и ненавидел себя! Женя был таким открытым, искренним, влюблённым. Так хотел всё наладить. А Володя терялся. То, что случилось вчера, и продолжалось сегодня… С одной стороны, воплощало все его мечты, но с другой — давило. Потому что Ленский чувствовал, что не до конца честен с Женей, что не может отдать ему всего себя, как раньше. Наверное, это пройдёт, но пока было очень тяжело. — Да, Томас хочет извиниться, а я хотел бы, чтобы у вас всё наладилось, Женя. Он хороший человек и очень мне помог. К тому же я боюсь, что оставить эту ситуацию так просто нельзя! Я бы хотел, чтобы нам удалось всё решить, меня напугала его вчерашняя реакция. — Как скажешь. Он мужик с понятиями, как говорят у нас дома, обижать нехорошо. Да? Поедем, поужинаем. Я, кстати, очень удачно голоден. Отвлекая Ленского от раздумий, Онегин пытался понять, что делает не так и почему Володя постоянно грустит. Даже минет на природе не развеселил его, а после звонка он вообще скис. Сердце тревожно сжималось от плохих предчувствий, но он гнал их от себя. — Жень… Ленский обнял любимого за шею и прижался к нему, ища ту опору, которую чувствовал раньше и сам же сейчас расшатывал. — У нас же всё будет в порядке? Прости, это глупые страхи, я сам себе противен. Но никак не могу перестать волноваться. — Всё будет хорошо, малыш, верь мне, пожалуйста. Его прервал звонок во входную дверь — Томас прислал за ними лимузин. Эта щедрость начинала раздражать, но Онегин сдержался. С такими людьми не рвут в сердцах. Володя и хотел бы сказать, что верит. Искренне хотел, но он мог лишь солгать. А лгать Жене болезненно не хотелось. Водитель прибыл удачно, отвечать не пришлось. Ленский крепко сжал ладонь Жени и пошёл к машине, уютно устраиваясь на плече у Онегина, словно заговор шепча сам себе: «Всё получится».